Новое поколение

5

Некрасивая девушка лет двадцати, слишком худая, сутулая и нескладная, с нескрываемым удивлением смотрела на вышедшего из врат мальчишку.

— Здравствуй, открывающая, — небрежно бросил Витар.

— Здравствуй, идущий, — пришла в себя привратница.

Голос у нее был глубокий, певучий и никак не вязался с внешностью. А внешность совсем не соответствовала месту. И дело не в коротких темных волосах, черных раскосых глазах и резко выдающихся скулах — на Саатаре хватает смесков от разных народов, и кого только не встретишь, но в Западных Землях юные девы не носят мешковатых свитеров до колен и открытых туфель на высоченных каблуках. Осмотревшись, маленький путешественник понял, что попал совсем не туда, куда надо: помимо странно одетой открывающей тут был уставленный какими-то непонятными, но определенно техническими приспособлениями стол, стулья на изогнутых металлических ножках, а за вмонтированной в стену решеткой негромко гудел вентилятор.

— Где я? — спросил мальчик, стараясь не поддаться нарастающей панике.

— Это Вайстел.

— Я не слышал о таком мире.

— Вайстел — это город. А мир — Тиопа. Ты не знал, куда идешь?

— Я шел домой, — растерялся ребенок. — Воспользовался восьмым параграфом… Наверное, открывающий на Алеузе что-то напутал, и меня вынесло не туда.

— Наверное, — девушка озадаченно наморщила лоб и сделалась еще некрасивее. — Я недавно работаю… Точнее, еще стажируюсь. Сейчас позову Корпа, он во всем разберется. Хочешь пока сока с печеньями?

Отказываться мальчик не стал. Открывающая усадила его в тесной комнатенке рядом с операторской, где не было даже окон, чтобы выглянуть наружу и хотя бы мельком увидеть неизвестный мир, и принесла обещанное угощение. Сок был какой-то подозрительный, мутно-зеленый и вязкий, но Витар рискнул попробовать и не пожалел — вкус у напитка был чудесный. А вот печенья ему совсем не понравились. Да и аппетита не было: мало того, что у тэсс Галлы наелся, так и ситуация не располагала.

— Вон он, там… — услыхал мальчик взволнованный шепот.

Дверь открылась, и в коморку вошел пожилой мужчина в синем комбинезоне и высоких ботинках на толстой подошве. Слева на поясе у человека висела длинная сабля, а на правом бедре был закреплен пистолет в черной кобуре. Витар знал, что это пистолет, видел такое оружие в других мирах, а вот зачем мужчине черные пластиковые коробочки, пристегнутые к одежде на груди и на рукавах, было непонятно.

— Здравствуй, идущий, — незнакомец, как взрослому, протянул ему руку. — Меня зовут Корпом.

— Здравствуй, открывающий, — мальчишка вложил в рукопожатие всю силу. — Я — Витар.

— Витар, — задумчиво повторил человек. — Говоришь, выкинуло тебя не туда? Бывает такое, бывает… Посиди тут немного, а я пока настройки проверю. Попробуем тебя еще раз перебросить. Хорошо?

— Хорошо.

Он был уже не так мал, чтобы не понять, что мужчина чего-то недоговаривает, но расспрашивать не решился. Опыт показывал, что если уж взрослые решили что-то скрыть, то ничего, кроме вранья, от них не дождешься.

Отставив стакан с тягучим соком, Витар тихонько встал из-за стола и прильнул ухом к двери. Как оказалось, не зря.

— Зачем это? — спросила девушка.

— Незачем мальцу нас слышать.

Мальчик не сразу понял, о чем они говорят, ведь он все равно их прекрасно слышал, а после сообразил, что Корп, должно быть, отключил станционный переговорник, и автоматически похлопал себя по груди, там, где под одеждой висел на цепочке с медальоном его кристалл. По правилам камни выдаются идущим в месте прибытия, но иметь собственные переводчики теми же правилами не запрещено.

— Знаешь, кто это? — продолжал тем временем открывающий. — Сын Сэла Буревестника. Не завидую тому бедолаге, который пропустил мальчишку по восьмому параграфу. И разделить его участь не хочу. Поэтому у нас два выхода. Либо отправляем пацана туда, откуда он пришел… Точку выхода хоть определила?

— Алеуза. Но окно уже закрылось, он в последний момент проскочил.

— Плохо. Значит, только один вариант: развлекаем мальчишку байками и ждем его отца. Надеюсь, он не задержится.

Вот они, значит, как! Мальчик сердито стиснул кулаки. Отцу решили сдать! Идущий сам выбирает дорогу, без оглядки на возраст и родителей, пусть даже ему всего одиннадцать и он сын самого Буревестника, — а эти хотят перед проводником выслужиться?

— А почему мы не можем сами отправить его домой? — спросила с недоумением девушка. — По восьмому? Активируем возвращение, и пусть его выносит… Куда там он собирался?

— Не знаю, куда он собирался, но вышел там, где и должен был. Отсюда он, из Вайстела. Местный.

— Как, местный?

«Как, местный?!», — чуть было не закричал Витар.

— Да вот так вот… Погоди-ка…

Услыхав шаги, мальчик стрелой метнулся к столу и успел усесться на место до того, как на пороге появился открывающий.

— Не скучаешь тут?

У шокированного услышанным ребенка не нашлось слов для ответа, он лишь растерянно заморгал, но это сыграло ему на руку: мужчина вспомнил об отключенном кристалле и махнул напарнице.

— Извини, — заговорил он снова. — Питание переводчика сбоит. Как ты тут? Может, еще сока?

— Да, пожалуйста, — промямлил маленький идущий.

— Что-то у нас и врата не отзываются, — продолжил врать Корп, вернувшись с полным графином зеленого напитка. — Станция старая, место неудачное. Но ты ведь не сильно торопишься?

Витар замотал головой и залпом опустошил наполненный тягучкой стакан.

— Понравилось? — улыбнулся мужчина. — Это файта, ни в одном мире больше не растет. Так что ты пей, пользуйся моментом. А если устал, вон, на диванчик приляг…

Но едва он вышел в операторскую, как мальчик вновь занял место у двери.

— Лет восемь назад это было… — теперь Корп, несмотря на наверняка отключенный кристалл, говорил очень тихо. — Или уже девять… Ты же с Буревестником еще не сталкивалась? Ну, поглядишь сегодня. Глаза у него нет — говорят, на войне потерял. Вот как-то и надумал он новый себе сделать. С протезом, сама понимаешь, врата не пропустят, в другом каком-то мире нужно было в клинику лечь на месяц-другой, а у тут пообещали за пару дней все уладить. Только забыли упомянуть, откуда берут материал для репродукции. Так что Сэл уже в последний момент узнал. А когда узнал, ушел из клиники… Красиво ушел, наблюдающие еще месяц на ушах стояли. И мальчишку он тогда прихватил, там же, в «Гелфити». Не знаю, зачем.

Витар слушал и не понимал ничего из сказанного. Особенно непонятным было слово «Гелфити»…

— Мальчик — уникум, — подала голос открывающая. — Может, потому Буревестник его оставил?

— Нет, то, что парень — идущий, выяснилось всего два года назад. А оставил… Кто знает, почему? Зацепил его чем-то этот шакаленок.

— Шакаленок?

— Да, он из шакалов. Западное гетто. Их клеймят еще при рождении, метку не снять даже магией.

— Я знаю. Жалко их.

Витар продолжал не понимать… Нет, не так: понимать он уже начал, а верить — нет.

— Жалко, — согласился Корп. — Но не всех. Я наводил справки о семье мальчишки. Отец неизвестен. А мать родилась в свободной зоне, в семье рианов. Роскошь, вседозволенность. В шестнадцать уже подсела на слезы ангелов, а в восемнадцать клан от нее отказался. Продавала себя: сначала на улицах, потом в донорских центрах Гелфити. Кровь, плазма, роговица, почка… Регулярно — абортивный материал. В какой-то момент решила, что выгоднее будет доносить ребенка…

Витар не знал, что такое «абортивный материал», зато вспомнил, что означает слово, которым он назвал мачеху…

— Пять лет назад она заключила последний контракт. От нее не так уж много осталось — хватило всего на три месяца вольной жизни…

— Врете! — с криком вылетел в операторскую мальчик. — Все вы врете! Моя мама была принцессой! Настоящей принцессой! Красивой и быстрой, как ветер…

И била врагов без промаха, и умела вызывать дождь — он сказал бы и это, если бы не захлебывался слезами, с трудом глотая ставший вязким, как сок файты, воздух.

— Вот же ж… — открывающий сплюнул сквозь зубы незнакомое слово. — Ты это… Успокойся, парень. Нормально все. Мы тут… Постой!

Но мальчик не позволил мужчине подойти и обнять себя за плечи. Уклонился и резко, как учил когда-то отец, выбросил вперед ногу, ударив человека в колено. А когда тот упал, подтолкнул, опрокидывая на спину, и выскочил за дверь. Прямиком в ночной незнакомый город. В чужой мир.

Он бежал по темным улицам, не разбирая дороги и не видя ничего вокруг. Бежал до тех пор, пока слышал позади тяжелые шаги бросившегося в погоню открывающего, а потом — еще дальше. Бежал, покуда хватало сил…

Наконец мальчик выдохся и перешел на шаг, а после и вовсе остановился и огляделся. Одинаковые двухэтажные коробки светились квадратиками желтых окошек. Тянулась вдоль бетонной дороги аккуратно подстриженная живая изгородь, над которой возвышались через равные промежутки пирамидальные кроны незнакомых деревьев. Тускло горели большие шары фонарей. Мысли в голове у Витара путались, и единственная четкая была о том, что этот мир до ужаса похож на пособие по начертанию символов и магических фигур, которое лежит у отца на столе…

Ребенок присел на корточки у мусорного контейнера — о назначении большого металлического ящика говорила распространявшаяся от него вонь — и перевел дух. Вынул из-за ворота медальон, и мама улыбнулась ему с маленького портрета. Его мама была принцессой, это все знают. А старый открывающий просто выжил из ума. Витар расстегнул рубашку и скосил глаза себе на грудь, туда, где темнела на бледной коже татуировка — красивый рисунок волка. Волка, а не какого-то там шакала! Кто перепутает изображение благородного зверя с мордой мелкого трупоеда? Эта отметина тоже осталась от мамы: отец говорил, что это знак ее рода… Он много чего говорил. И пусть сейчас его рассказы казались похожими на сказки, которые родители читают детям перед сном, Витар верил им больше, чем бреду чужака-открывающего.

— Эй, ты, что ты там делаешь?

Мальчик был так занят размышлениями, что не заметил, как рядом остановилась темная длинная машина, и из нее вышло двое мужчин. На них была такая же одежда, как у Корпа, и пистолеты, и сабли, только комбинезоны черные, а коробочки на груди и плечах металлические и соединены какими-то гибкими трубками.

— Что ты тут делаешь? — повторил один из незнакомцев.

— Я? — мальчик поднялся на ноги. — Просто споткнулся… Я живу тут недалеко, как раз возвращался домой…

— А ну-ка иди сюда!

И Витар снова побежал. Мелькнул слева шар фонаря, а в спину ударила, сбивая с ног, горячая волна.

— Шустрый какой, — усмехнулся склонившийся над ним человек. — Сейчас поглядим, где ты живешь.

Руку прижали к какой-то гладкой поверхности, что-то кольнуло ладонь.

— Смотри-ка, кто тут у нас.

— Шакал? В свободной зоне?

Тупой носок армейского ботинка ударил по ребрам, и мальчик вскрикнул от боли.

— Аккуратнее с ним. Читай, что написано: «Собственность «Гелфити»». В машину.

— Нет, — всхлипнул ребенок. — Не надо. Я тут… рядом…

В непроглядной тьме душной коробки можно было плакать и кричать сколько угодно — все равно никто не слышал.

Побродив по улицам, Корп вернулся на станцию. В ответ на вопрос в раскосых глазах стажерки покачал головой.

— Быстро бегает.

— И что теперь?

— Не знаю. Может быть… Может, нужно будет хранителю сообщить.

— Нужно, — резко произнес появившийся в операторской мужчина. — Но не будет, а было. Нужно было. Когда мальчишка только появился здесь. А теперь он за пределами станции.

Дракон не станет вмешиваться в жизнь идущих за пределами станции — это закон.

— Простите, хранитель, — понурился Корп.

— Я-то прощу, — улыбнулся дракон. Улыбка вышла жесткой и грустной одновременно.

Он прикрыл глаза и замер, простоял так минуту или даже больше, а затем ожесточенно тряхнул длинными медно-рыжими волосами.

— Встречайте гостей.

Не успел дракон отойти к стене, как в центре комнаты материализовался шагнувший из врат человек. Обвел присутствующих взглядом и остановился на хранителе.

— Я пришел за своим сыном.

Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга, и дракон, к удивлению своих открывающих, первым отвел глаза.

Нита работала на станции не так давно: всего полгода прошло с того дня, когда врата позвали новую открывающую. Но за это время девушка успела повидать многое. Чужие миры, иные народы, могущественные и всезнающие драконы…

А вот проводников она еще не встречала. Слышала, конечно, про обоих, но воочию одного из них увидела сегодня впервые. По тому, как нервничал Корп, ожидая прихода Буревестника, ей представлялся свирепый и грубый дикарь, а появился приятный молодой человек, симпатичный, несмотря на черную повязку, и спокойный. Сдержанный настолько, что Нита подумала, что дикарь был бы лучше. Проводник был похож на ледяную глыбу, и от одного его присутствия холодело все внутри. Даже хранителю — девушка это заметила — стало не по себе.

— Где мой сын? — ровным голосом повторил человек.

Открывающая непроизвольно отступила к столу — надо будет, спрячется под него и пересидит бурю. Не зря ведь его назвали Буревестником? Краем глаза увидела, что Корп положил ладонь на кобуру…

— Я что, нянька? — взорвался вдруг Фреймос. — Я нанимался присматривать за твоим сыном, Сэл?

— Где он? — спокойствие, граничащее с отчаяньем. Нита не знала раньше, что так бывает, и ей сделалось по-настоящему страшно.

— Он сбежал со станции, — проговорил хранитель, глядя не на проводника, а в сторону. — Его забрал патруль. Участок седьмого округа.

— Ясно.

Ни о чем больше не спрашивая, Буревестник направился к выходу.

— Сэл, — остановил его окрик дракона. — В квартале отсюда, на запад, припаркована машина. В багажнике вещи, что ты оставил в хранилище в прошлый приход.

Мужчина обернулся, и на его лице впервые за весь разговор проступили какие-то эмоции, но что именно это было, Нита не поняла.

— Не благодари, — предупредил Фреймос. — Я не помогаю. Просто достал твои вещи.

Хранитель не вмешивается в то, что происходит за пределами станции, — это нерушимое правило.

— Я не благодарю, — сказал проводник и вышел за дверь.

Ленир не знал, сколько времени он пролежал на снегу. В сознание его вернули горячие пощечины, перемежаемые холодными пригоршнями снега, который кто-то втирал в его лицо. Открыв глаза, эльф увидел склонившегося над ним Эвила.

— Фух, — огневик радостно выдохнул облачко пара. — Хвала всем богам, очнулся! Окочурился бы, а мне потом доказывай, что я тебя и пальцем не трогал!

Принц не сразу понял, о чем он, но скоро вспомнил и шипящую саламандру, и скользкую тропу под ногами, и то, как он со стороны смешно, должно быть, завалился на спину, приложившись головой о заледенелую землю.

— Ничего не сломал? — заботливо поинтересовался маг.

— Сломал?! — Ленир испуганно запустил руку под шубу и вынул обернутые платком розы. — Нет, ничего.

— Цветочки, да? — Эвил задумчиво сдвинул на затылок шапку. — И куда же ты, сидэ, с этими цветочками собрался?

— К леди Эйли, — не поднимаясь, важно ответил эльф, прижимая к груди розы.

— Красиво лежишь — хоть сейчас закапывай, — оценил вид огневик, и Ленир поспешно сел, пока не рискую подняться на ноги. — К леди, значит? А ты знаешь, что эта леди до прошлого лета у себя в Солнышках навоз из-под коров выгребала?

— Когда она станет моей женой, ей не придется заниматься ничем подобным, — не замешкался с ответом принц.

— Женой? — молодой маг с размаху плюхнулся в снег рядом с эльфом. — Вот ты как… А я-то думал, надо сначала школу закончить, работу подыскать, дом… Да и вообще узнать друг друга получше не мешало бы. Вот ты, например, знаешь, какая у нее любимая песня? Любимый цвет? Любимые сладости?

Местных песен Ленир знать не знал, любимым цветом по определению должен быть тот, который больше к лицу, а Эйли, что ни наденет, все равно будет красавицей, а вот на последний вопрос, вспомнив рассказы Рина, не задумываясь, выдал:

— Шоколад.

— Демона драного, — усмехнулся огневик. — Она вообще сладкое не любит. И ты собрался жениться на девушке, которую совсем не знаешь?

— Я знаю, что леди Эйли предназначена мне судьбой! — с пафосом выговорил Ленир, поднимаясь с холодной земли.

— Вот заладил. Леди, леди… На Саатаре тебе что ли ледей не хватает? А эта уже занята! Понял?

— Занять можно стол в трактире, и то временно, — свысока парировал эльф. — А спор за руку и сердце дамы в моем ми… там, где я вырос, мужчины решают с помощью мечей.

— А дамы у вас сами ничего не решают, да? — пропыхтел маг, вставая. — Но будь по-твоему. Хочешь мечи, пусть будут мечи… Только что-то я у тебя меча как раз и не вижу.

— Я у вас… у тебя — тоже.

Парни поглядели друг на друга, а потом, растерянно — по сторонам.

— У меня дома есть, — стушевался Эвил. — Но мне туда нельзя. Мать потом не выпустит.

— А-а, так ты еще мамочку боишься? — протянул насмешливо принц.

— Это у других мамочки, — оторвался огневик. — А у меня — маг-практик высшей категории. И попасть ей под горячую руку можно и в прямом смысле. Может, ты клинки раздобудешь? Вы же у Буревестника остановились, у него хорошая оружейная.

— Наверное. Только мне туда возвращаться не желательно, — эльф вспомнил обещание порезать его на ленточки. — Тоже могут не выпустить… живым.

Ситуация из трудноразрешимой превращалась в безвыходную.

— Ладно, пошли, — сказал, поразмыслив, огневик. — Есть тут одно местечко — «Крылатый волк», таверна в Школьном квартале, там ребята собираются… ну… В общем, устраивают что-то вроде тренировочных поединков. Будут тебе и мечи, и свидетели, если что. Или тебе, сидэ, не нужны свидетели твоего позора?

— Кто еще опозорится, — поджал губы Ленир. — Меня, между прочим, брат учил. А брат у меня…

— Знаю-знаю, — неуважительно оборвал его человек. — Великий и ужасный Сумрак. Но у меня тоже хорошие учителя были, не волнуйся.

Дорога в город заняла не более десяти минут. Оказалось, из школы в Марони вел прямой телепортационный канал. А Рин о нем то ли не знал, то ли не хотел пользоваться по каким-то своим причинам, и водил эти дни товарища пешком.

«Крылатый волк» оказался достаточно приличным заведением, а не грязным притоном, где собирается всякое отребье. Ленир, хоть и согласился, побаивался именно этого, но войдя в светлый и чистый зал, полностью успокоился. Этот Эвил оказался не чуждым благородства, и принц верил, что огневик не станет оспаривать его честную победу. А в том, что он победит, Ленир не сомневался с самого начала.

Но судьба решила внести свои коррективы.

— Гас с ребятами еще не пришел? — спросил маг у трактирщика, расположившись у стойки.

— Не видать пока.

— Тогда сделай мне «Огонек». Замерз, как собака.

Через минуту перед Эвилом стоял невысокий узкий стакан с прозрачной жидкостью. Трактирщик достал спички, но маг с улыбкой покачал головой и щелкнул пальцами. Над стаканом вспыхнул синеватый огонек. Эвил смотрел на него с секунду, а потом хлопком ладони сбил пламя и разом опрокинул содержимое стопки в рот.

— Х-хорошо, — потянулся он, — сразу согрелся. Не хочешь попробовать, сидэ?

— Нет.

— Эльфы не пьют, — заметил трактирщик.

— Не пьют горючее для лампад, — уточнил Ленир.

— Это — лучший напиток Восточных Земель, — ухмыльнулся Эвил. — А эльфы просто не умеют пить.

— Эльфы не умеют пить? — переспросил уязвлено принц. Посмотрел на соперника, на хозяина, с интересом прислушивавшегося к их разговору, и скомандовал последнему: — Зажигай!

Звезды светили все так же ярко, и качался над головами серебряный диск луны. Так же скрипел, напевая что-то, снег под ногами, но теперь мелодия выходила сбивчивой и в чем-то фривольной.

— Эйли! — привычно заорал Эвил, узрев знакомую дверь. — Эй-эй…

— Тише ты! — шикнул на него Ленир и для верности макнул расшумевшегося огневика головой в глубокий снег у дорожки.

Так что, когда Эйли показалась на пороге, заспанная, в длинной вязаной кофте поверх рубашки и в розовом кружевном чепце, она увидела пошатывающегося эльфа в зеленом тюрбане и торчащие из сугроба ноги. Эльфа, судя по недоумению во взгляде, она вспомнила с трудом, а вот ноги по каким-то признакам опознала.

— Ой, мамочки… Эвил!

Она бросилась к другу и попробовала вытащить его из снега, но только стянула с парня сапог. Попытка Ленира помочь закончилась тем же — второй сапог мага остался в руках у принца. Огневик выбрался сам, выкарабкался на четвереньках, снизу вверх укоризненно поглядел на эльфа и девушку и так же, на четвереньках, гордо прошествовал в приоткрытую дверь. Там уже поднялся, опираясь на стену, и повернулся к ошалевшей хозяйке.

— З-закрой. Дует.

Эйли послушно затворила дверь и зажгла еще свечи.

— Эвил, боги пресветлые, что ты тут?.. Как?.. — путалась она в вопросах.

— Я? — огневик на миг задумался. — Я вот его привел!

— Кого? — всплеснула руками девушка.

— Кого-кого… Мужа твоего будущего!

— Кого?!

— Его! — сердито топнул ногой парень, тыча при этом в плечо стоящего рядом эльфа. — И не спорь мне тут! Ясно? Он честно перепи… бедил меня… в поединке за твою руку…

— Какую руку?! — схватилась за голову Эйли.

— Какую руку? — невнятным шепотом уточнил огневик у принца.

Глаза Ленира медленно ползли к переносице, но он волевым усилием привел их в надлежащее состояние и поглядел на девушку. Рук у Эйли было две, и эльф почувствовал подвох.

— Левую, — сказал он не очень уверенно.

— Левую! — бодро отрапортовал Эвил. — Так что готовься, у вас свадьба… скоро. А я… я проиграл этот бой, бесславно рухнул под ст… с-с-с…

— С дуба ты рухнул, Эвил! — разозлилась магичка. — Не собираюсь я за него замуж!

— Не собираешься? За него? Да что ты вообще… Э-эх! — парень досадливо махнул рукой, да с такой силой, что едва удержался на ногах. — А сидэ тебе подарок принес. Да, сидэ? Во-от… — он стащил головы Ленира тюрбан и встряхнул, разворачивая ткань. — Занавеска. Красивая.

— На кой она мне?

— Ленир, — маг хлопнул принца по плечу. — На кой она ей?

— Так надо, — отчеканил тот.

— О! — Эвил поднял вверх указательный палец. — Так надо. Поняла? Потому что ты теперь леди, Эйли. А у леди должна быть нормальная штора, а не это безобразие в цветочек.

Шатаясь, он подошел к столу, уселся на табурет и закрыл лицо ладонями.

— Теперь у тебя все будет, — проговорил медленно. — Занавесок тьма тьмущая. Платьев гора. Бриллианты, рубины, изумруды… Что там еще бывает?

— Ты чего? — девушка осторожно тронула его за плечо.

— Дворец будет, слуги… — продолжал, не замечая этого, молодой человек. — Все будет. Иди за него, пока зовет, что уж… А я тут как-нибудь. Ну и что, что ты мне нравишься? Ну, очень нравишься… Не так, как все. Я тебя когда увидел… У тебя глаза такие… И волосы… И вообще…

Глупее комплиментов Ленир в жизни не слыхал и понять не мог, отчего Эйли слушает этот бред со счастливой улыбкой, прижав к груди руки.

Но люди, они вообще странные. Даже мантикошка, наблюдавшая за ними с печи, это понимала.