Новое поколение

6

Сам будучи сыном клана, пусть и не из родовитой семьи, Гектор Собо, капитан отряда наблюдающих и старший офицер седьмого округа, не испытывал священного трепета перед рианами. Но сейчас перед ним был не просто риан, а ару-риан, одаренный. Немолодой уже мужчина в черном плаще с нашивками небесного цвета, говорившими о его принадлежности к ару Воздуха, стоял перед сидевшим за своим столом капитаном, но не потому, что признавал за тем власть, а лишь по той причине, что брезговал расшатанным стулом с пятнами на потертой обивке. И от того, что он смотрел на Собо сверху вниз, презрительно сощурив янтарно-карие глаза, делалось еще неуютнее.

— Так вы говорите, мальчишка утверждал, что его мать — принцесса? И треп какого-то шакала вы сочли достаточной причиной для того, чтобы побеспокоить клан Воздуха?

— Я… — капитан запнулся. — Я имею некоторый опыт в таких вопросах, и мне показалось вполне вероятным, что ребенок может быть потомком какой-нибудь семьи… из низших, конечно же. Я и не думал, чтобы принцесса клана, любого клана…

— Довольно. Покажите мне его.

— У него были с собой кое-какие вещи, — осмелился признаться Собо. — Возможно, это будет интересно…

Риан требовательно протянул руку в кожаной перчатке, и наблюдающий вложил в нее цепочку с медальоном и небольшим прозрачным кристаллом.

— Это что-нибудь ценное? — полюбопытствовал он, подразумевая в первую очередь камень.

— Алмаз. Не лишен дефектов, но все же стоит немало. Не думаю, что мальчишка разжился им в гетто.

Он открыл медальон и с полминуты смотрел на цветную миниатюру внутри.

— Он говорил, что это и есть его мать? Никогда не видел этой женщины. И вряд ли она вообще существует. Подделка под старину из какого-нибудь сувенирного лотка. Украл или взял у того же, кто дал ему алмазную подвеску. Вы расспрашивали его об этом?

— Да, но он…

— Молчит?

— Говорит. Точнее, говорил. Но после того как его отвели на обработку, невозможно понять ни слова из того, что он лопочет. Сначала плакал, потом стал кидаться на охрану… Пришлось ввести транквилизатор. Вы же понимаете, что мы не можем допустить, чтобы он пострадал? В «Гелфити» весьма высоко оценивают ущерб, нанесенный их имуществу.

— Понимаю, — кивнул ару. — И, как член правления корпорации, одобряю.

Капитан прикусил язык.

Маленького заключенного поместили в один из закрытых боксов, специально для буйных: с мягкими стенами и полом. Успокоительное по-разному действует на людей, и Собо не хотел, чтобы мальчишка вдруг очнулся и проломил себе череп о какой-нибудь угол — адвокаты «Гелфити» мигом выставят счет на круглую сумму.

Риан вошел в камеру, гадливо подобрал полы плаща и присел рядом с отключившимся пленником. Положил тому руку на лоб, поморщился, а затем стянул с плеча мальчишки застиранную, слишком большую для ребенка, арестантскую рубаху.

— Да, я забыл упомянуть… — наблюдающий откашлялся. — Кто-то мастерски поработал над его татуировкой.

Вместо тощей морды шакала на груди мальчика красовалась охваченная пламенем голова волка. Ару коснулся ее пальцами и резко отдернул руку, так как ребенок вдруг открыл глаза. Глаза у шакаленка были такими же, как у риана — янтарные бусины, лишь, кажется, немного темнее. Секунду они смотрели друг на друга, а затем мужчина поднялся и вышел из камеры.

— Вам не стоило меня вызывать, капитан. Это всего-навсего шакал. Его мать не была принцессой. И даже если когда-то она принадлежала к одной из высоких семей, это уже не имеет значения. Дочь, опозорившая… — он запнулся. — Дочь клана, опозорившая себя, лишается прав и защиты семьи. Никто не возьмет в дом ее ублюдка.

— Я понял, — кивнул Собо. — Немедленно свяжусь с «Гелфити».

— Не стоит, я сам. И те вещи, которые вы мне показывали, — думаю, корпорация в них не заинтересована. Так же, как и клан Воздуха не заинтересован в том, чтобы рассказы о таинственных принцессах и их детях вышли за пределы вашего участка.

Капитан понял намек.

Риан вынул из кармана пластину переговорника и набрал номер на сенсорной панели.

— Это я. Да. Собственность подтверждается. Сертификату лет десять, но договор не имеет срока давности. Нет, я не буду сопровождать груз, пришлите транспортер… И да, я думаю, нецелесообразно помещать его в питомник, консервация — оптимальный вариант. И пусть сразу же обновят донорские базы, неплохо было бы, чтобы материал использовали в ближайшее время…

Вскоре после ухода ару, мальчишку увезли. Проводив пленника, Собо вернулся в кабинет, сел за стол и положил перед собой невостребованные «Гелфити» украшения. Еще раз взглянул на портрет. Девица была мила, но не в его вкусе. Серебряный медальон привлекал куда больше. И алмаз. Не вставая со стула, наблюдающий наклонился к выдвижным ящикам: в нижнем хранились учетные карточки всех дельцов округа, среди которых было несколько ювелиров, и кое-кто из них не гнушался скупкой краденого. Тут, конечно, совсем другой случай, но продавать конфискованные ценности открыто, с заполнением деклараций и уплатой налогов, он не хотел.

Найдя нужную карту, капитан распрямился и только теперь заметил, что в кабинете он уже не один.

— Что вы…

Горло сдавило невидимой удавкой. Незнакомец вскинул руку, и из стоявшего на полке графина тугим прозрачным жгутом вырвалась вода, в мгновенье скрутила запястья Собо, придавила к столешнице и тут же заледенела.

— Сейчас я позволю вам говорить, но только шепотом. Более громкий звук причинит вам боль, а крик повысит давление в сосудах настолько, что это может закончиться кровоизлиянием в мозг.

Капитан знал, что одаренные клана Воды способны управлять любыми жидкостями, в том числе кровью, и хотя незнакомец в простом сером комбинезоне без нашивок и клановых знаков мало походил на ару, скованные льдом руки говорили обратное.

— Вам понятно?

Спазм отпустил, но Собо не рискнул заговорить и лишь кивнул в ответ. Воспитываемые годами инстинкты наблюдающего вопили о том, что нужно как следует рассмотреть чужака, чтобы потом, если, конечно, удастся пережить эту встречу, составить по памяти портрет нападавшего, но капитан не мог сконцентрироваться ни на чем, кроме устрашающего вида конструкции, скрывавшей часть лица риана и, по-видимому, заменявшей ему правый глаз. В разные стороны от черного ока объектива тянулись щупальца-крепления — два вверх, на лоб, и еще два на висок. Над круглой линзой нервно вибрировала светочувствительная диафрагма, делая живым киберглаз, в глубине которого светился голубой огонек.

— Где мальчик?

— Кто?

— Мальчик, у которого вы забрали это.

Незнакомец поднял над столом медальон, с расстегнутой цепочки соскочила и упала на пол алмазная подвеска, но странный ару не придал этому значения.

— Где он? — его голос, негромкий и спокойный, был похож на его глаз — такой же ненастоящий.

— Его увезли в «Гелфити», — еле слышно прошептал капитан.

Секундная пауза, хруст сжавшихся в кулак пальцев.

— Когда?

— Пять… Десять минут назад.

Глаза чужака, живой и искусственный, бегло обшарили кабинет и остановились на оружейной стойке.

— Индустрия смерти не стоит на месте, — сказал сам себе ару и обернулся к капитану, показывая тому выбранное оружие. — Это новая модель?

— Змей, — прошелестел Собо. — Класс «Эфа». Обойма на двадцать четыре патрона. Заряд… Заряд на тридцать импульсных ударов. Мощность импульса регулируется…

Незнакомец синхронными движениями выложил на стол оба своих пистолета — наблюдающий только теперь заметил, что у него не было палаша, как это принято у военных, — и забрал две «Эфы». Одну тут же вложил в кобуру, вторую направил на капитана.

— Как долго длится действие парализующего разряда?

— От пяти до восьми часов.

— Хватит.

— Подождите! — Собо почти воскликнул, и, как и обещал одаренный, расплатой за это стала боль. — Подождите, — прохрипел он. — Зачем? Вы же риан… Ару-риан. Зачем вам какой-то шакал?

Не ответив, ару нажал на спусковой крючок.

Витар больше не плакал, не просил, не уговаривал. Слезы кончились, а после того, как в участке у него отобрали все вещи, включая медальон и кристалл-переводчик, говорить что-либо стало бесполезно. Мальчик молчал.

Его не били, на него не кричали. Напротив, обращались с ним аккуратно и бережно. Даже укол сделали, предварительно уложив на мягкий пол полутемной комнаты. После укола прошла боль в боку, и сделалось безразлично, о чем переговариваются между собой на незнакомом языке незнакомые люди. Он уснул и видел во сне маму. У нее не было лица, только волосы цвета гречишного меда и теплые руки, но он знал, что она улыбается. Он хотел сказать, что любит ее и ни на миг не поверил в россказни открывающего, но его разбудили и по длинному коридору вывели на улицу. Там было холодно, а Витар стоял босой на бетонном крыльце…

Однажды, это было очень давно, до того, как мачеха сказала, что скоро у нее появятся свои дети, а он еще не называл ее ведьмой, Витар точно так же выбежал на крыльцо, чтобы увидеть первый в том году снег. Так же мерзли ноги, но она подхватила его на руки и…

Мужчина в темно-лиловом комбинезоне взял его на руки, и осторожно, словно ценный груз, перенес в машину. Мальчик сидел у окна, за которым мелькал ночной город и, не пытаясь понять, слушал разговор водителя и своего сопровождающего. Несколько раз повторилось слово «Гелфити», и Витар вспомнил, что так называется клиника, в которой папа не захотел сделать себе новый глаз… Клиника, в которую его продала мать, которая вовсе не была принцессой, — об этом он тоже вспомнил, но тут же зажмурился и пожелал забыть.

Забыть не получилось. Сонливость ушла, вернулись мысли, от которых снова хотелось плакать, кричать и кусаться. Но мальчик молчал.

«Гелфити» оказалось вовсе не клиникой. По крайней мере не такой клиникой, какую ожидал увидеть Витар. Машина выехала за город, долго катила по пустынной дороге, пока наконец не остановилась у закрытых ворот. Водитель что-то сказал подошедшему к машине человеку, и металлические створки с гудением разъехались. За ними снова была дорога. Какие-то строения, освещенные ярким светом фонарей, мелькали за окнами. Еще минут через десять они снова остановились, теперь уже у высокого — Витар не смог сосчитать, в сколько этажей — здания.

Коридоры, лестницы, стеклянная кабина лифта. Просторные комнаты, заставленные каким-то непонятным оборудованием. В одной из комнат его заставили снять одежду, в которую его обрядили в участке. Витар не сопротивлялся: все равно она была большая и неудобная, и почти не спасала от холода. Затем был душ. Тонкие теплые струи били отовсюду, с потолка, стен и даже из пола. Мальчик заплакал, но вода тут же смывала слезы с лица. Его высушили теплым воздухом и повели дальше, через большую белую трубу. Он шел безропотно, словно после того укола, не смотрел вокруг и уже ни о чем не думал. Послушно позволил поставить себя в высокий стеклянный шкаф, закрыть прозрачную дверь, отрезавшую от него все звуки, и равнодушно глядел, как льется из отверстий в стенах густая светло-желтая жидкость.

И только когда она уже поднялась до уровня груди, ребенок вдруг очнулся и забарабанил кулаками по толстому стеклу.

— Откройте! Пожалуйста, откройте! Выпустите! Я хочу домой, к папе… и к маме…

Похожая на подтаявший студень жижа накрыла его с головой, Витар задержал дыхание, но надолго его не хватило, и мальчик почувствовал, что захлебывается… А спустя секунду не чувствовал уже ничего.

Иногда Дэвигард думал, что если бы он захотел, то вспомнил бы себя в тот день, когда появился на свет. А может, еще раньше. Но это было бы ненормально, а он не хотел без надобности пополнять коллекцию своих ненормальностей. Первые воспоминания о детстве и так были достаточно ранними: Дэви помнил, как лежал в колыбели, и мать говорила ему что-то с ласковой улыбкой.

С тех пор она совсем не изменилась. Несколько раз поменяли длину волосы, и дважды менялся их цвет, но сейчас она была точь-в-точь такой же, как в его воспоминаниях. Даже одежда похожая: в повседневной жизни мама предпочитала спокойные тона и удобные, практичные вещи — рубашки, брюки, широкие свитера. Сегодня на ней были джинсы и легкая ветровка, наброшенная поверх футболки.

— Здравствуй, малыш.

Малыш! Пришлось наклониться, чтобы подставить для поцелуя щеку.

— Привет, мам. Я ждал вас завтра.

Их часто принимали за брата и сестру, а в последнее время все чаще за старшего брата и младшую сестру. Он слишком быстро взрослел, наверное, даже быстрее, чем мать.

— Ждал? — недоверчиво улыбнулась она.

— На праздничный ужин. Я купил мороженое и позвал Лару. А она новое платье сшила для такого случая.

Дэви, действительно, планировал в этот раз отпраздновать день рождения с семьей, как когда-то. В конце концов, родители не виноваты в его проблемах. Ну, если не считать того, что произвели его на свет… такого. Но ведь они и любили его таким. А он любил их. Разве этого недостаточно человеку для счастья? Пусть даже этот человек еще и немного эльф, немного орк, на столько же дракон и, по мнению другого дракона, без пяти минут Владыка Сопределья.

— Ты… Это здорово! Я не ожидала…

Она и правда обрадовалась, но было еще что-то, совсем невеселое. Что-то, что привело ее на Хиллу на день раньше.

— Что случилось, мам?

— У Сэла проблемы. Витар сбежал. Ушел через врата по восьмому. Сэл пошел за ним, и уже два часа никаких известий.

— Не только ведь Сэл, да?

— Да.

— Они его вытащат.

— Дэви…

— Хочешь, чтобы я тоже пошел?

— Я не просила бы, если бы речь шла о ком-нибудь другом. Но Сэл… Тем более теперь, когда у него наконец-то все наладилось в жизни.

— Мам…

— Это Тиопа, Дэви! — она начинала нервничать. — Земли Союзных Кланов. Они умеют блокировать силу магов, это их волновое излучение… Я переживаю. Если бы от меня был толк, сама пошла бы. А ты, ты сумеешь…

— Мама, — он крепко сжал ее ладони. — Посмотри на меня, пожалуйста. Кто я, по-твоему?

— Кто? — она строго взглянула на него снизу. — Ты — мой сын в первую очередь. И я прошу тебя, как сына, потому что больше мне просить некого.

Отлегло…

— Хорошо, не волнуйся — я схожу.

Он обнял мать и коснулся губами мягких светлых волос. Закрыл глаза.

…Десятки миров. Сотни. Тысячи. Сотни тысяч. Мелкие капли росы на паутине Путей. В один миг он увидел их все…

— Все будет хорошо. Увидимся на Таре.

Как все девушки ее возраста, Нита смущалась в присутствии мужчин. Как и все некрасивые девушки, она особенно терялась в присутствии мужчин привлекательных. В данный момент таковых перед ней имелось сразу двое — ситуация была близка к критической.

— Здравствуй, открывающая, — нарушил неловкое молчание блондин в длинном коричневом плаще, приветственно приподняв над головой шляпу.

Его спутник, темноволосый и зеленоглазый нелюдь (Нита еще путалась в классификации), сдержано кивнул.

— Здравствуйте… — девушка замешкалась, прислушалась к своим ощущениям, и неожиданно четко произнесла: — Здравствуйте, ару Эн-Ферро.

— Мы знакомы? — удивился кард.

— Твой портрет в золоченой рамке висит на каждой станции, — усмехнулся темноволосый.

— Нет, — Нита уже пришла в себя и попыталась объясниться: — Ваш попутчик — не идущий. Провести его через врата мог только открывающий, хранитель или проводник. Вы — не открывающий. И точно не хранитель. Значит, проводник. В Сопредельи два проводника. Буревестника я сегодня видела, выходит, вы — Лайсарин Эн-Ферро.

— Браво, — искренне похвалил блондин. — До чего же приятно встретить умную женщину. Жаль, сейчас нет времени на разговоры. Мы спешим.

— Извините, но поскольку Тиопа не является миром легального пребывания, вашему другу требуется разрешение хранителя, чтобы посетить… — открывающая умолкла, сбитая с толку расплывающейся по лицу проводника улыбкой.

А когда наконец смогла оторвать от него взгляд, чтобы посмотреть на второго путешественника, того в операторской уже не было.

На полу рядом с Эн-Ферро лежала одежда зеленоглазого: туфли, брюки, рубашка, черная замшевая куртка — всё! И если бы не это, Нита легко поверила бы в то, что остроухий нелюдь ей примерещился.

— Был рад встрече, — кард невозмутимо переступил через вещи и пошел к двери.

— Но…

— А нет на этот счет никаких правил, — развел руками Фреймос, появившийся у стола открывающей через секунду после того, как проводник покинул станцию. — Пусть идут.

Производственный комплекс «Гелфити» занимал обширную территорию, обнесенную по всему периметру высокой металлической оградой, в которой было пять въездных ворот для транспорта и около десятка пропускных пунктов для людей. Каждый вход охранялся военными — корпорация входила в оборонный комплекс страны. Кроме того, все участки стены были оснащены сигнализацией и находились под постоянным видеонаблюдением.

Бросив машину в лесополосе у шоссе, оставшиеся километры Сэллер прошел пешком, укрывшись иллюзорным пологом. Но метрах в двадцати от ограды начиналась охранная зона, и в защитном поле на дар рассчитывать уже не приходилось. Излучение искажало потоки, ограничивая область применения силы, а помимо этого солдаты и часть сотрудников имели при себе персональные излучатели, эффективность которых в разы превосходила действие любых амулетов-отражателей. Только высшие ару кланов знали коды «свободной» частоты, на которой могли использовать магию где угодно и против кого угодно.

Буревестник остановился, выискивая места установки камер. На обычное зрение он не полагался — выручало кибероко. Прототип около десяти лет назад собрал Ласси, можно сказать, шутки ради, всего за один день. Но гаджет Сэлу понравился, и он выпросил у Эн-Ферро младшего схему, чтобы заказать копии в нескольких техномирах. Оснащенное датчиками движения и тепловизионного контроля устройство не требовало вживления или контактных соединений и передавало информацию непосредственно в мозг путем коротких электрических импульсов. А при желании можно было переключить режим и спроецировать изображение с камеры на вставляемую в здоровый глаз линзу. Сэллер не слишком разбирался, как это работает — главное, что работает. Вот и теперь он безошибочно определил точки видеонаблюдения, вынул из кобуры новую «Эфу» и, оставаясь под пологом, побежал вдоль стены, останавливаясь лишь затем, чтобы точным выстрелом погасить одну из камер. Очистив таким образом около трехсот метров, проводник быстро пересек границу защитного поля, достал нож, лезвием сковырнул землю у ограды, заложил в получившееся углубление небольшое взрывное устройство и снова засыпал землей. Помня, что дорога каждая секунда, вернулся в исходную точку, где оставил остальное оборудование. Укрывшись иллюзией, Сэл поднял с травы брезентовый чехол и снова двинулся вдоль ограды, но теперь уже в противоположную сторону. Еще двести метров, и он, сбросив полог и удержавшись от того, чтобы отсалютовать в одну из работавших камер, вскинул на плечо портативный миномет. Три взрыва, прогремевших один за другим, оставили в ограде дыру, через которую мог бы проехать и танк. Но Буревестник не воспользовался проделанной дверью, вернулся на выбранную позицию и затаился под пеленой невидимости.

Если верить хронометру, на все у него ушло пять минут. Еще через сорок секунд появились солдаты патруля. Повинуясь приказам командиров, около трех десятков бойцов рассредоточились по ночному полю, выискивая неизвестного злоумышленника. Двое из них приблизились к убежищу Сэллера. Он не рассчитывал на то, что они будут действовать в паре, но менять план было уже поздно. Персональные блокираторы делали бойцов неуязвимыми для магического воздействия, но не для парализующего разряда «Эфы». Дождавшись, когда люди подойдут почти вплотную, Сэл вырубил обоих. Тела упали на землю, но путь патрульных продолжили созданные магом мороки. Если кто-то и обратил внимание на лишнее движение и шум, то два спокойно вышагивающих силуэта должны развеять опасения.

Втащив обоих солдат под полог, Буревестник выбрал того, который больше походил на него телосложением, и, не забывая контролировать движение фантомов, принялся стаскивать с того комбинезон. Быстро переодевшись и натянув на голову защитный шлем с закрывавшими верхнюю половину лица темными стеклами, проводник вышел из-под иллюзии в тот момент, когда сотворенные им мороки уже возвращались к месту сбора. Особенности амуниции были ему известны — на этом и строился план, но этому плану не хватало времени на обдумывание, и Сэл предвидел еще не одну проблему в его реализации. Первой стали ботинки: у обоих патрульных оказались неожиданно маленькие, прямо таки женские ступни, и он остался в своей обуви, надеясь, что на это не обратят внимания. А чтобы отвлечь людей от всего остального, нажатием кнопки активировал заложенную под стеной бомбу. Нескольких минут, пока у ограды царила паника, кричали что-то офицеры, бегали по полю солдаты, а стальная стена тонула в дыму, хватило на то, чтобы спокойным шагом, так словно шел по поручению, дойти до пропускного пункта. Проникнуть на территорию «Гелфити» через брешь в ограде было бы ошибкой, ведь он не знал, какие на той стороне ждут ловушки. А в том, что они там есть, Буревестник не сомневался.

Когда-то он потратил почти месяц, изучая устройство этого комплекса, включая подробные чертежи зданий и систему охраны. Но с тех пор прошло почти девять лет, в течение которых он был уверен, что никогда больше сюда не вернется. И помимо того, что за эти годы многое здесь могло измениться, изменилась его цель: в тот раз ему нужно было только выйти, а сейчас — требовалось сначала войти. Территория «Гелфити» сродни минному полю — и это наверняка осталось по-прежнему. Сотрудники и охрана знали точные маршруты перемещения между секторами, где на каждом этапе требовалось подтверждение личности. Идентификация проводилась несколькими способами: сканирование сетчатки, сличение отпечатков пальцев и проверка соответствия кодов ДНК ранее занесенным в базу данных. Иногда нужно было пройти один из детекторов, иногда, если речь шла о входе на объекты высшего уровня, — сразу несколько. Идентификации подлежал даже «донорский материал», в том случае, когда он доставлялся еще живым. Меры предосторожности не распространялись только на трупы. По крайней мере, так было девять лет назад, а на то, чтобы раздобыть более свежую информацию у Сэла времени не было. Как и на составление детального плана. Но пусть идея, пришедшая в голову по дороге сюда, и не была безупречна, реализация ее пока продвигалась успешно. Он уже раздобыл форму и личные бирки охранника и подготовил сцену для предстоящего спектакля. Отступать было некуда.

У ворот царила суета, но суета организованная — на поиски подрывников отправляли новых людей. Сэллер отдал честь командовавшему сборами офицеру и вошел на пропускной пункт. Здесь было пятеро дежурных: двое сразу у входа, один у турникета и еще двое у противоположной двери, ведущей внутрь комплекса. Не замедляя шага, Буревестник пошел прямиком к рамке заграждения, но вдруг поскользнулся на гладком полу и упал, в последний момент успев выставить руку. Из нагрудного кармана выпала маленькая коробочка с вишенкой на этикетке. Поднимаясь, Сэл неловко задел ее ногой, и коробок отлетел к стене. Вдалеке что-то громыхнуло, земля вздрогнула, и ночь за стенами «Гелфити» на миг вспыхнула взметнувшимся до небес пламенем. Вряд ли Фреймос будет сильно переживать из-за машины. Следующий взрыв прозвучал совсем рядом.