Облик (ЛП)

Глава 35

– Боже, у меня есть пара туфель на шпильке от Прада такого цвета, но с твоими глазами он смотрится не очень. Электрик[37]? Чем ты занималась прошлой ночью?

Миранда, мой визажист, явно не в восторге.

– Пыталась уснуть, – говорю я. – Я не шаталась по клубам, клянусь.

Она поджимает губы и ищет в своих запасах более плотный консилер.

– Проблема с бойфрендом?

Я яростно мотаю головой.

– О, правда? – она улыбается. – Знаю я этот взгляд. Он словно говорит: "Он не мой бойфренд". И это, безусловно, означает проблемы с бойфрендом.

Она дружелюбно смеётся и не придает значения моему мрачному выражению лица, которое транслирует, что она неправильно всё поняла о нас с Ником. Я не собиралась рассказывать ей о Нике. Но как можно быть таким бессердечным? В любом случае, Ава прислала мне пожелание удачи по смс с утра и сообщила, как она рада за меня и как ПОТРЯСАЮЩЕ всё сегодня пройдёт, и всё это только доказывало, насколько неправ был вчера Ник Споук.

Ава права. Я в Нью-Йорке, в студии ведущего фотографа, окруженная командой визажистов, стилистов, маркетологов, ассистентов, техников. Есть даже девушка, единственная работа которой, кажется, убедиться, что у меня достаточно клубники в шоколаде, чтобы пополнить мои запасы энергии. Меня доставили сюда с утра пораньше на лимузине с другим водителем, который привез свежие рогалики, любезность от Нью-Йоркского коллеги Фрэнки из Модел Сити. (Чистые углеводы. Слава богу, Тины не было со мной в машине).

Из стереосистемы звучит джаз, я могу смотреть на Статую Свободы, если немного вытяну шею, сидя в кресле визажиста, и абсолютно все В ВОСТОРГЕ от моей прически. Даже тёмные круги у меня под глазами – ерунда, с которой запросто справились несколько слоев корректора Toucheclat от YSL. Я снова Зена – и я собираюсь красоваться на рекламных щитах и задней обложке каждого журнала, о котором вы когда-либо слышали.

Я слегка в восторге, и это правда, от Рудольфа Рейссена. Он встретил меня в дверях студии и оказался великолепным образцом мужской красоты Тома Форда в сочетании с неиссякаемой энергией Тома Круза. В самом деле, он сам должен блистать в журнале или на киноэкране. В реальной жизни он просто слишком... велик... в каком-то смысле. Рудольф заглянул мне глубоко в глаза, медленно поцеловал руку и прошептал:

– О, да. Жду с нетерпением, когда мы начнём с тобой работать, Девочка-Гадюка.

Мне пришлось сопротивляться желанию захихикать. Но это желание вскоре само пропало, когда я увидела размер студии Рудольфа – больше, чем вся наша квартира – количество мечущихся людей, кучу дорогостоящего оборудования и кабелей повсюду, и массивную овальную ванну в другом конце помещения. Она установлена на сцене с лестницами со всех сторон, так что Рудольф может охватить её с любого ракурса. Превосходно для Рудольфа, но немного пугающе для школьницы из южного Лондона, которая бы предпочла, чтобы сейчас мама держала её за руку и сказала, что всё будет хорошо.

К счастью, ко мне подошел Эрик Блох, пробравшись через все эти сплетения кабелей на полу, в привычной мятой рубашке и босиком, и поприветствовал меня, как старого друга. Так здорово видеть его здесь. Он представил меня Миранде, и она увела меня в гардеробную зону позади, где казалось намного тише и не так БЕЗУМНО, как выразилась бы Тина.

У Миранды есть характерная доска, которую она сделала для Рудольфа, чтобы продемонстрировать, как будет выглядеть мой макияж в стиле гадюки. Он включает в себя много мерцающей помады, зеленые и золотые тени для век и накладные ресницы. Я смотрю в зеркало, пока моё лицо постепенно превращается во что-то сияющее и привлекательное. Приходит девушка по имени Кэнди, чтобы сделать мне соответствующий маникюр. Пока они работают, мы болтаем.

– Итак, с кем ещё ты работала? – спрашивает Миранда.

– Практически ни с кем, – признаюсь я. – Моя первая настоящая съёмка была для Эрика, и это произошло всего несколько недель назад.

– Серьёзно? – задумчиво переспрашивает Миранда. – Боже, что произошло? Кто тебя... в смысле, ты должна знать довольно влиятельных людей, чтобы заполучить эту работу.

– Ага. Тина ди Гаджиа.

Она кивает.

– Ясненько. Это реально бешеная леди.

– Ты в курсе, что она когда-то была всего лишь нелепым ребёнком из Бруклина? – встревает Кэнди.

– Ага, она говорила, – отвечаю я, с улыбкой вспоминая беседу с яхты.

– Она ходила в старшую школу с моим кузеном, – продолжает Кэнди. – Один день: придурковатая девица в очках; следующий день: привет, Vogue. Это было как с Дурнушкой Бетти, только не за четыре сезона, а всего за один.

– Она сказала, что её брат был в восторге от её превращения, – добавляю я.

Кэнди замолкает и косится на мой свеженарисованный зелёный маникюр.

– Брат? Какой ещё брат?

– Тот, который умер.

Она поджимает губы.

– Неа. Не было никакого брата.

– Да нет же, был у неё брат, – уверяю я Кэнди, удивляясь, что ей неизвестна эта часть истории. – У него была опухоль мозга. Это было ужасно.

– Не знаю, от кого ты это услышала, милая, – Кэнди хмурится, переходя к следующему ногтю. – Мой кузен знаком с ней много лет. Совершенно точно, она единственный ребенок в семье. Расскажешь?

– Закрой-ка глаза, – перебивает Миранда. – Потому что я собираюсь кое-что распылить на тебя.

Я сижу с закрытыми глазами и чувствую себя сбитой с толку. Как я вообще могла перепутать что-то такое важное, как был ли брат у Тины или нет? Кажется, она сказала это совершенно чётко. Я думала, что эта беседа была очень важной. Она была обо мне, вылезающей из своей "куколки", разве нет? Поиск себя как личности. Сейчас я вообще уже не уверена, что разговор был об этом. Мне бы хотелось, чтобы Тина была сейчас не в Лас-Вегасе, и я могла бы уточнить.

Когда Миранда с Кэнди закончили свою работу, моей собственной маме понадобилось бы как следует приглядеться, чтобы узнать меня. Я зеленая с золотом, сверкающая и опасная. Немного похожа на рептилию, но в хорошем, сексуальном смысле. Выгляжу потусторонне и СОВЕРШЕННО не похожа на моего дядю Билла или ещё кого-нибудь, носящего фамилию Траут, или прозвище Пятница. Я выгляжу как произведение искусства. Миранда очень, очень хороша в своем деле.

Джейк Эмерсон прибывает в сопровождении ассистента и приступает к полировке моих бледно-золотых волос до абсолютного блеска, приводя в порядок практически каждую прядку. Пока он занимается этим, женщина с зачесанными назад волосами, с головы до ног одетая в Армани, подходит ко мне представиться. Её зовут Диана, и она отвечает за рекламную кампанию Гадюки. Она очень тихая и очень строгая, и все остальные в помещении выглядят такими же испуганными, как и я. Сегодня она клиент и вторая по важности персона здесь после Рудольфа. Однако даже Диане, кажется, нравятся мои волосы и макияж. Хорошо.

Следующей подходит гораздо более юная девушка в старом свитере и джинсах. Это Джо, главный стилист, она заботится о моем облачении. Она протягивает мне с улыбкой довольно небольшую плоскую коробку.

– Ты определенно влюбишься в это, – говорит она. – Это из Майла, чистейшее французское кружево, оно стоит пару сотен баксов. Поострожней с ним!

Она разворачивает папиросную бумагу и аккуратно вытаскивает что-то из коробки. Вещь телесного цвета, нежная, и в определенном смысле, очень красивая. Есть всего лишь одна крошечная загвоздка.

ЭТО – крошечное. Стринги. Они с легкостью уместятся в моей ладони.

За этим следует небольшая пауза, пока модель (а это я) присматривается. Этот сезон был посвящен объёмным вещам. Всё, что я до сих пор примеряла на съёмках, состояло из большого количества объёмных тканей. Этот клочок кружева мог бы пролезть через пуговичную петлю пальто от Miss Teen.

– Я думаю, что тут какая-то ошибка, – шепчу я.

– Никаких ошибок, – говорит Джо. – Сексуально, разве нет? Ужасно, что никто этого не увидит. Вещь будет скрыта под змеями. Я только что видела их тут. Целые ведра змей.

Огромное облегчение.

– Вы уверены? Я имею в виду, это точно? Я буду полностью прикрыта?

– О, да. Эта вещица лишь для того, чтобы у тебя был правильный настрой.

Лааааадно. Какой настрой должны мне придать кружевные стринги? Ну кроме дискомфорта. Я продолжаю пялиться на коробку. Безусловно, это самая крошечная из всех вещей, которые я когда-либо носила.

Джейк объявляет, что на данный момент он закончил с моими волосами. Пора одеваться. В стринги. Там больше нет никакой одежды.

– Хочешь, чтобы я помогла тебе с этим? – спрашивает Джо.

– НЕТ! – закашлялась я. – В смысле, нет, спасибо. Я справлюсь.

– Осторожней с ними. Кружево очень тонкое, ты в курсе?

Как кто-либо может помочь со СТРИНГАМИ? Я, правда, не хочу это знать. Кажется, вокруг примерочной зоны слоняется множество людей, так что я проскальзываю в ванную комнату и переодеваюсь там, очень осторожно и самостоятельно. Затем я закутываюсь в огромный махровый халат, который мне предоставили, и поражаюсь, как люди вроде Кэлли Харвест носят стринги каждый день ради собственного удовольствия.

Было бы так здорово, если бы Ава находилась сейчас рядом, поддразнила меня по этому поводу и подсказала, как сделать это чуть менее дискомфортным. Я просто должна запомнить это, чтобы потом описать ей со всеми кровожадными подробностями, когда вернусь домой. Надеюсь, рассказ немного развеселит её после неудачи с Джесси. Интересно, как она себя сейчас чувствует?

Но у меня нет времени размышлять об этом. Как только я выхожу, Рудольф удовлетворен подготовкой места действия. Я подхожу к ванне, уже наполовину заваленной тонкими, эластичными змеями, и ещё пара ведер с ними стоят наготове рядом. Достаточно, чтобы прикрыть меня. Я никогда раньше так не радовалась при виде кучи искусственных змей. Единственная проблема вот в чём – как мне забраться под них, чтобы все не пялились?

Джо чувствует моё смущение и как-то отправляет Эрика, Рудольфа, Диану и техников в другую часть помещения. Теперь она нравится мне чуточку больше. Она держит передо мной банный халат, как ширму, пока я залезаю в ванну и закапываюсь под змей. Затем она насыпает сверху ещё рептилий, пока я не оказываюсь погребена под ними. На самом деле, теперь не так уж и плохо. Они нагрелись под лампами и укрывают меня, как удобное одеяло. После моей отстойной ночи было бы восхитительно просто прилечь здесь и поспать. Но вряд ли мне заплатят такую кучу денег за сон в ванной.

– Готова? – окликает Эрик.

– Угу, – отзывается Джо.

Постепенно все направляются обратно на съёмочную площадку. Я продолжаю расслабленно валяться, пока Эрик проверяет свет, а Рудольф распределяет своих ассистентов вокруг, выкрикивая инструкции.

Я нахожусь в студии на Манхэттене, освещенная дюжиной прожекторов и высокотехнологичных отражателей. Миранда поблизости, чтобы убедиться, что моё лицо сияет, как следует. Джейк наблюдает за моими волосами, как коршун, вдруг волосок выбьется из причёски. Джо аккуратно раскладывает змей вокруг меня. Рудольф уже негромко переговаривается с Дианой, изредка поглядывая в мою сторону.

Так вот оно как, быть топ-моделью. Сексуально, нервно – и довольно вонюче, эти резиновые змеи нагрелись под лампами. На самом деле, я начинаю задаваться вопросом, справлюсь ли я, когда Эрик требует сменить музыку. Джаз сменяется барабанным ритмом нью-вейв. О боже, Blondie – для меня. Помещение внезапно заполняется песней “Rapture” в исполнении Дебби Харри. Эрик перехватывает мой взгляд и подмигивает. Это как раз то, что мне нужно: сочетание Нью-Йорка и Дейзи. Эрик действительно милый парень.

Мы готовы. Диана садится за монитор, чтобы оценивать снимки, когда Рудольф будет их делать.

– Ладно! – говорит он. – Тед, сейчас ты должна продемонстрировать мне ядовитый змеиный взгляд. Покажи, почему именно ты самая крутая девушка Нью-Йорка. Приподнимись немного. Больше плеч. Давай немного развлечёмся.

Довольно сложно удерживать нужную позу посреди змей, демонстрируя достаточную часть колена и плеч, и убедиться, что глаза отражают свет должным образом. Когда я готова, я освобождаю свою голову от всего кроме Зены и выдаю ему взгляд Королевы Воинов.

Рудольф улыбается в ответ, но скорее вежливо, чем восхищенно. Ой.

После нескольких кадров он присоединяется к Диане за монитором. Она выглядит очень чопорной в своем строгом жакете и волосами, заплетенными во французскую косу. Ей бы посидеть в ванне в стрингах. Диана и Рудольф тихо переговариваются некоторое время. Они звучат не слишком удовлетворенно.

– Ладно, народ, нам нужно убрать несколько змей, – объявляет Рудольф. – Тед будто утопает в масле.

Я вздыхаю с облегчением. По крайней мере, это не моя вина. Эрик подходит и вытаскивает несколько змей с извиняющейся улыбкой. Рудольф оценивает картинку через видоискатель.

– Больше. Ещё больше. Все ещё выглядит, как масло.

Эрик вычерпывает еще. Куча змей на полу позади него растет, и один из техников подходит и отодвигает их в сторону. Мое резиновое одеяло превращается в покрывало. Верх моей груди начинает открываться, как и ноги до бедер, и некоторые участки живота. Я кидаю быстрый взгляд на своё тело. Это похоже на бикини. Бикини без бретелек. По крайней мере, никому не видно стринги. Я так думаю. Но теперь Эрик отошёл, и я снова смотрю в камеру Рудольфа, пытаясь передать ему магический выстрел глазами.

Сконцентрируйся. Сконцентрируйся, Девочка-Гадюка.

Мы работаем на протяжении нескольких песен Blondie, но Рудольф всё ещё недоволен.

–Ладно, детка, я устал. Не сверкай на меня, а пламеней. Эта Девушка-Гадюка – не снежная королева, она – вулкан. Тлей, как угли, крошка.

Я останавливаюсь, смущённая. Я никогда раньше не была вулканом, и когда пытаюсь представить это, на ум в первую очередь приходят слишком острые тайские закуски. Разумеется, это не то, что нужно Рудольфу. "Вулкан" больше похож на "Вампиршу", и это точно не лучший момент в моей жизни. Это совсем не так, как с Эриком. Происходящее значительней, гораздо сложнее и в целом более... публично. Хотела бы я, чтобы Тина была здесь, она могла бы меня воодушевить. И возможно, она объяснила бы мне эту ситуацию с её братом. Конечно, она не могла соврать моим родителям о чём-то настолько важном, ведь правда? Это все ещё беспокоит меня.

– Сфокусируйся! – окликает Рудольф. – Где ты витаешь, Змейка? Смотри на меня. Давай, милая, покажи мне тлеющий огонь! В чём проблема?

Рада, что он спросил.

– На самом деле, – говорю я. – Я представляла себе этот образ скорее как воительницу, чем как вулкан. Ну, вы понимаете – храбрая и горячая, конечно, но не слишком...

Развратная. Я имела в виду, развратная. Могу ли я сказать "развратная"?

– Не слишком какая? – довольно резко спрашивает Рудольф. На этот раз он не сверкает зубами, потому что он не улыбается мне. Уже нет.

– Слишком... пламенеющая.

Пламенеющая. Что за идиотское слово. Неудивительно, что Рудольф хмурится.

– Хорошо, – говорит он таким тоном, которого я ещё не слышала. – Давай поступим, как ты предлагаешь. Как ты её себе представляешь. Потому что редактор Elle нанял тебя сделать фотосессию в прошлом месяце, верно? Потому что ты только что вернулась со съёмок десяти страниц для русского Vogue в Сибири. О, погоди, нет. Это же был я.

Он смеётся, и вся остальная команда его поддерживает.

Я чувствую себя точно так же, как и в день "девушки в трусиках", когда мне пришлось надеть севшую после неправильной стирки юбку. Или в тысячу раз хуже. Глаза жжет. Честно говоря, я и не думала, что когда-то снова испытаю подобное. Где же Зена, когда я так в ней нуждаюсь? Миранда подходит ко мне и притворяется, что поправляет мой блеск.

– Не обращай внимание, – шепчет она. – Он очень обидчивый. Тебе просто нужно следовать его рекомендациям. Всё будет прекрасно, обещаю.

Так что я снова пытаюсь тлеть, игнорируя то, что змеи сваливаются с меня слева, справа и по центру, и что запах перегревшейся резины вызывает у меня тошноту, и что, если бы мне только правильно удалось показать мой воинственный взгляд, я уверена, всё смотрелось бы куда лучше. Рудольф делает ещё несколько фотографий, но он по-прежнему бегает к монитору и выглядит разочарованным.

– Извините! – окликаю я. – Прошу прощения. Я растерялась. Можно... можно прерваться на минутку?

Рудольф вздыхает, смотрит на часы и опускает камеру. Очевидно, что я впустую трачу чужое драгоценное время.

Стилист Джо подходит ко мне.

– Тебе что-нибудь нужно, малышка? Принести тебе что-то?

Я мотаю головой.

– Только халат.

Она держит его передо мной, пока я вылезаю из ванной и бреду в примерочную. Там к нам присоединяется Диана, с обеспокоенным взглядом разглаживая свою юбку от Армани.

– Что-то случилось? Ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает она.

– Это не совсем то, чего я ожидала, – объясняю я. – Ему нужно что-то... другое. Я знаю, как быть воительницей, но не вулканом. Я не уверена, что справлюсь с этим.

– Ну, разумеется, справишься! – твердо говорит Диана. – Ты можешь показывать больше, чем одно выражение, верно? Ты действительно блистала на тех тестовых снимках. Ты идеально подходишь для этого бренда. Тебе просто нужно быть профессионалом, вот и всё.

Сейчас её голос тоже звучит резко. Но она видит мой взгляд, дрожащие губы и кое-как выдавливает из себя подбадривающую улыбку.

– Давай! Тебе понравится.

Она протягивает руку, чтобы стереть слезинку в уголке моего глаза.

– Тысячи девушек умоляли бы своих бабушек, чтобы поработать с Рудольфом. Я знаю, тебе кажется, что он давит на тебя, но это потому что он хочет получить великолепный результат. Это не просто рекламная кампания – это искусство. Тебе просто нужно быть храброй и рискнуть, Тед. Вот как тебя заметили.

Через пять минут и три съеденных клубнички в шоколаде, я снова нахожусь под лучами софитов, с подправленной причёской и макияжем, стараясь быть профессионалом. Змеи разложены вокруг меня. Не так много, как раньше. Возможно, бикини со стрингами. Вязаное бикини со стрингами. Я опускаю взгляд, чтобы убедиться, что ничего лишнего не видно. И всё прикрыто – пока ещё. Но даже папа не видел меня в таком неприкрытом виде с глубокого детства. Если Дин Дэниэлс... Фу. Определенно, отвратительно. Мысль вызывает у меня тошноту. И они собираются поместить фотографию на заднюю обложку миллиона журналов...

Эрик показывает Рудольфу поднятый вверх большой палец. Blondie снова врубают на полную громкость.

– Лучше, – говорит Рудольф, – ещё раз. Хорошо, а теперь, очаровашка, мне нужен пугающий взгляд. Достаточно. Добавь огня. Подумай о своем парне. Думай о вашем прощальном поцелуе.

Непонятно почему, я думаю о Нике. Я сразу вспоминаю каждое сказанное им во время ночного звонка слово, и насколько он заблуждается насчет Авы, и как сильно он меня взбесил. Рудольф в ужасе отрывает взгляд от камеры.

– Хорошо, не о нём. Нам нужно что-нибудь... кто-нибудь... Кто тут самый привлекательный?

– Эй! – Диана хихикает, все ещё глядя в монитор. Я не представляла, что она может хихикать. Не похожа она на хихикающую дамочку. – Незачем спрашивать, Руд.

Все смеются. Не понимаю, почему. Затем краем глаза я замечаю, что Эрик вздыхает. Он пожимает плечами и выглядит немного смущенным, но только слегка. Эрик явно привык к разговорам о том, какой он милый, и я не удивлена, потому что здесь он самый очаровательный...

– ВОТ! Вот ОНО! – Рудольф возвращает камеру в нужное положение и начинает щёлкать. – Диана, как это смотрится? Продолжай в том же духе, малышка.

Он снова подходит к монитору, чтобы оценить отснятый материал, пока я пытаюсь удерживать верное выражение лица. Я стараюсь изо всех сил. Правда. Я думаю о деньгах. Пытаюсь притвориться, что не пялюсь на жениха супермодели, которую я никогда даже не видела, и что все в этой полной профессионалов мира моды комнате не знают, что я в тайне мечтаю о нём. И что я не сижу полуголая в ванне с вонючими искусственными рептилиями. И притворяюсь вулканом. И что я не АБСОЛЮТНО ПОДАВЛЕНА.

Я хочу быть профи. Я приказываю своему мозгу дать сигнал глазам "пламенеть". Вместо этого мозг самопроизвольно отключается и думает об Аве. Она сказала Джесси в точности то же самое, что и мне: делай то, чего тебе хочется – это лучший вариант. Но в случае с Джесси она думала совсем иное – она страшно скучала по нему, пока он был в отъезде. Так что она, конечно же, не имела в виду этого, и когда говорила мне. Сейчас она напугана и одинока, и я нужна ей куда больше, чем когда-либо раньше. И вместо этого я тут, практически голая, в ванне с раскаленными змеями, "пламенею", потому что каким-то образом меня уговорили "искать себя". Серьёзно. Чем я думала?

И внезапно это поражает меня в самое сердце.

С того момента, как я натянула стринги, я исчезала.

Я в комнате, полной людей, которые пялятся на моё лицо и тело, как будто от этого зависят их жизни (возможно, их работа действительно зависит от этого), и никто из них не понимает, что я чувствую. Это не похоже на фотосессию с Эриком или дизайнером из хвостов воздушных змеев. С таким же успехом я могла бы быть долькой дорогого фрукта.

А в это время моя сестра вынуждена справляться с химиотерапией, радиотерапией, этими ужасными "десятью процентами" и разбитым сердцем, поддерживаемая только нашими родителями. Мама, несомненно, плачет. Мне тяжело вынести мысль, что папа сейчас сломлен. Теперь, без Джесси, я единственная опора для Авы. Королевы Воинов. Мы наконец-то начали становиться настоящей командой.

– Ой, да ладно! – восклицает Рудольф, возвращаясь от монитора и снова глядя через видоискатель камеры. – Сконцентрируйся! Это всего лишь одно простое выражение лица, детка! Даже твои крошечные мозги могут справляться с ним хотя бы в течение десяти кадров!

Теперь мои "крошечные мозги" рассердились, но я больше не могу сдерживать слёзы. Объектив мгновенно схватывает их. Рудольф передает камеру ассистенту и сердито уносится прочь.

– Разберись с ней и позови меня, когда она будет готова.

Думаю, я только что нашла себя.

Я прошу Джо снова подать мне халат. Всё-таки Дейзи была права насчет "позирования в нижнем белье". Мне нравится быть Зеной, но Зена такого не делает. Любой день, начинающийся с застенчивой девочки и кружевных стрингов, обречен на провал. Диана тоже была права: мне просто нужно быть храброй и рискнуть.