Объятия дьявола

Глава 10

— Шкотовый узел слишком слабо затянут, мадонна, — упрекнул ее Анджело и, опустившись на колени, несколькими ловкими движениями показал, что нужно делать. — Леди — матрос, — улыбнулся он Касси, качая головой. — В жизни не поверил бы! Но у вас все получится, мадонна, поверьте!

— Grazie [7], Анджело, — выдохнула девушка, слегка покраснев от непривычной похвалы.

Он кивнул и отвернулся, прислушиваясь к громким приказаниям синьора Доннетти. А в следующий миг Анджело, уже быстро перебирая ногами, взбирался на ванты. Касси наблюдала за его грациозными движениями. Сверху доносились крики чаек, описывавших широкие круги над судном в надежде поживиться остатками обеда. Девушка неспешно встала и отряхнула юбку — совершенно ненужный жест, поскольку палуба, как всегда, сверкала.

Милях в двадцати, на горизонте, чернели берега Испании.

— Отсюда много не увидишь. Касси повернулась к Скарджиллу. Тот, заслонившись рукой от солнца, тоже смотрел вдаль.

— Вы скоро станете черной, как мавританка, если не побережетесь.

Он снисходительно оглядел легкую россыпь веснушек у девушки на носу. Но она подняла покрытое золотистым загаром лицо к солнцу, не обращая внимания на его слова.

— Мы зайдем в порт, Скарджилл?

— Нет, мадонна, вряд ли. — И, заметив, как нахмурилась девушка, поспешно добавил:

— Вы же знаете, мадонна, Испания — враг Англии.

— У его милости нет испанского флага? — с плохо скрытым сарказмом осведомилась девушка. Скарджилл покачал головой. Она сомневалась, что граф зайдет в порт, если не запрет ее в каюте в продолжение всей стоянки. По крайней мере сейчас он разрешил ей расхаживать по судну, правда, запретив при этом носить мужские штаны.

— Не стоит искушать моих людей еще больше, чем сейчас, — заметил Энтони, улыбаясь, — иначе вид женщины в обтягивающих штанах, вне всякого сомнения, подвигнет их на мятеж.

Взглянув еще раз, как Анджело взбирается на грот-мачту, девушка завистливо вздохнула. Ветер раздул широкие юбки, и она похлопала себя по бокам, чувствуя, как с каждой минутой ухудшается настроение. Но Скарджилл, словно прочитав ее мысли, мягко сказал:

— Признаться, его милость прав, мадонна. Увидев такую изящную фигурку на снастях, матросы забудут о своих обязанностях. Ведь вы не хотите же, чтобы из-за вас с какого-то бедняги спустили шкуру? Поверьте, это будет самым легким наказанием за такой проступок.

— Осмелюсь заметить, что подобная жестокость вполне в его характере, — огрызнулась Касси, но тут же прикусила язык. За спиной раздался громовой голос графа:

— Возможно, Кассандра, но ты еще не знаешь, каким будет наказание за твое неповиновение.

— Вижу, вы привыкли подслушивать чужие разговоры, милорд, — бросила Касси, оборачиваясь.

— Не расстраивайтесь, мадонна, — вмешался Скарджилл, протягивая руку. — Его светлость — капитан и должен знать, что творится на судне.

— И каким же будет мое наказание, милорд? — холодно процедила Касси, игнорируя Скарджилла.

— А что, по-твоему, будет всего справедливее?

— Я бы сказала, ваша милость, что пыток, которые я претерпела от вас, хватит любой женщине на всю жизнь.

Граф жестом отослал Скарджилла, и лакей поспешно удалился. Энтони шагнул к Касси, но та, не подумав отступать, гордо подняла голову. Голос графа упал до ласкового шепота:

— Прости, Кассандра, что тебе пришлось провести четыре дня в целомудрии и воздержании.

— Да как вы смеете! — возмущенно произнесла она.

— Что именно смею? Напоминать, что ты женщина, а не матрос, и не можешь лазать по вантам, одетая в облегающие штаны? — Но, заметив, что яростный блеск в ее глазах не угасает, граф умиротворяюще добавил:

— Если снова разразится шторм, можешь одеться в мужской костюм.

— Как вы добры!

— Напомни мне спрятать твой столовый нож, сага, уж очень у тебя дурное настроение сегодня.

Касси отвернулась, и граф несколько мгновений стоял, наблюдая за девушкой, быстро направлявшейся к полубаку, где работали матросы.

— Сдается мне, милорд, вы не добились успехов, — озабоченно покачал головой Скарджилл.

— Прошло всего две недели, — холодно объяснил граф, переводя взгляд на далекие испанские берега. — Если я еще не отчаялся в исходе задуманного, почему это тебя так тревожит?

Ободренный прямым вопросом графа, Скарджилл пробормотал:

— У вас вошло в привычку безбожно дразнить девочку, и хотя ум мадонны куда острее, чем у многих дам, которых я знавал, ей не выстоять против вас, с вашими годами и опытом. Что-то мало вы походите на влюбленного, ваша светлость.

Граф громко рассмеялся:

— Впервые в жизни слышу такое! Атакован по всем флангам, и кем! Суровым, мрачным шотландцем! Мадонна, как вы упорно ее называете, несмотря па нежный возраст, вполне способна скрестить со мной шпаги.., словесно, конечно. Что же до того, будто я не похож па влюбленного.., вряд ли кто-нибудь из вас вправе судить об этом. Ну а теперь, когда мы закончили обсуждать мой скверный характер, поговори с Артуро. Сегодня мне необходим особый ужин, что-нибудь истинно английское, что могло бы возбудить ее угасший аппетит. Я намереваюсь устроить праздник. Можешь считать его ежемесячным.

И, вес ело ухмыляясь, он направился к штурвалу, где уже стоял синьор Доннетти. Взор его невольно устремился на Кассандру, сидевшую на палубе, скрестив ноги. Девушка скромно прикрыла юбками ноги и, раскрыв рот, слушала очередную невероятную историю, на которые был так щедр Жозеф, кругленький коротышка-корсиканец, бывший когда-то матросом на берберском пиратском судне. Да, вся его команда преклоняется перед Касси, никакого сомнения. Она леди до кончиков ногтей и, однако, не столь надменна и высокомерна, как другие, к тому же обладает редкими познаниями в морском деле. Когда стало известно, что она неплохо говорит по-итальянски, граф с сожалением отметил, что цветистые ругательства, на которые так щедры матросы, мгновенно вышли из употребления.

Энтони немного помедлил, глядя на наполненные ветром паруса и определяя скорость судна. После шторма в Ла-Манше дни стояли теплые и безоблачные. Хотя была только середина июня, Атлантический океан никогда не славился продолжительностью штиля. Если погода продержится, они достигнут берегов Генуи уже через неделю.

Кассандра встала, и ветер прижал к ногам юбки, облепив округлые бедра и стройные ноги. Хорошо, что шторм не разразился! Она без того занимает все его помыслы, где уж следить за порядком на судне!

Энтони почувствовал надсадную боль в чреслах и отвернулся. Сегодня ночью он будет обладать ею так же безоглядно, как она — им. Энтони не верил, что Касси станет сопротивляться, — ведь он пробудил в ней женщину, и вынужденное воздержание, возможно, далось ей так же тяжело, как и ему. Он подозревал, что Касси желает его, желает, несмотря на женское недомогание, но решил ни к чему ее не принуждать. Больше всего он хотел стать не только ее любовником, но и другом. Они часами находились на палубе, глядя на сверкающие созвездия, и Энтони тихо рассказывал о былых путешествиях.

— Капитан!

Граф мгновенно спрятал улыбку и обернулся к первому помощнику.

— Да, синьор Доннетти?

— На подходе к порту корабль. Вероятно, испанский.

Он вручил графу подзорную трубу.

— Испанский фрегат с двумя батарейными палубами. Держитесь по ветру, синьор Доннетти. Испанский капитан — глупец, если думает захватить нас.

— Есть, капитан. Осадка у фрегата совсем низкая, видно, тяжело нагружен и не сможет выкатить пушки.

Граф опустил подзорную трубу.

— Скомандуйте людям занять места у пушек. Если испанец попытается нас захватить, мы ответим залпом и в два счета обгоним фрегат. Наш груз слишком ценен, чтобы рисковать и затевать настоящее сражение.

Заслышав барабанную дробь, Касси испуганно встрепенулась.

— Свистать всех наверх!

— А вы, мадонна, спуститесь в капитанскую каюту, — резко бросил Жозеф и побежал к батарейной палубе.

— Что случилось, Жозеф? — окликнула она корсиканца, стараясь перекричать невыносимый шум.

— Это испанский фрегат, Кассандра, — пояснил подошедший граф, — и мы еще не знаем намерений капитана. Слушайся Жозефа.

Девушка поколебалась, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

— Немедленно ступай! — заревел Энтони. — Я спущусь к тебе, когда уверюсь, что опасность миновала.

— Но мне бы хотелось увидеть… Граф мертвой хваткой стиснул ее плечи:

— Черт возьми, да будешь ты слушаться или нет?! Не желаю волноваться еще и за твою безопасность, когда приходится думать о спасении корабля!

— Совершенно ни к чему так кричать!

— Тогда повинуйся! Это приказ!

Он оттолкнул ее и, не оглядываясь, устремился на шканцы.

Восхитительное возбуждение охватило Касси, но она, неохотно волоча ноги, направилась к трапу. Резкие приказы звучали в ушах, и озабоченные матросы разбегались по местам, не обращая на нее никакого внимания. Испанский фрегат. Она никогда не видела ничего подобного.

Девушка прокралась к грот-мачте и, пригнувшись, подобралась к поручню. Совсем близко на волнах покачивалось трехмачтовое судно, казавшееся угрожающе-огромным.

Граф приказал готовиться к бою, и в пушечных портах показались стволы. Палуба слегка вздрогнула. Матросы навели орудия на приближающийся парусник. По телу девушки пробежал озноб. Смерив взглядом расстояние до фрегата, она заключила, что оба судна разделяет не более мили.

— Дьявол, — вполголоса выругался граф. — Кажется, этот глупец решил померяться с нами силой. Прикажите дать залп, синьор Доннетти. Возможно, этого окажется достаточно.

Четыре пушки одновременно выплюнули железные ядра, и Касси, потеряв равновесие, упала на палубу. Раздался взрыв, и в небо поднялись столбы белого дыма, в мгновение ока рассеявшегося. К разочарованию девушки, фрегат остался невредим. Она с колотящимся сердцем наблюдала, как он начал удаляться.

— Эти испанцы — настоящие трусы, — ухмыльнулся Доннетти. — Всего один выстрел, и они уже поджали хвосты и удирают, как зайцы.

— Не стоит их недооценивать, — мягко возразил граф. — Мне кажется, они ведут большую игру и не хотят рисковать, ввязываясь в бой. Полный ход вперед, синьор Доннетти, у меня нет ни малейшего желания искушать судьбу, если испанский капитан передумает.

— Есть, капитан, — кивнул помощник.

Граф оставался на палубе, пока судно не превратилось в крошечное белое пятнышко на горизонте. Уверившись, что никакая опасность им больше не грозит, он быстро направился к каюте, но по пути случайно увидел у грот-мачты краешек голубой муслиновой юбки. Граф обернулся, и в тот же миг заметил Кассандру, которая что-то взволнованно доказывала Жозефу. У Энтони внезапно сжалось сердце от страха за нее. Касси не подчинилась приказу. Если бы завязался бой, ее могли бы ранить или даже убить!

— Кассандра!

Но девушка продолжала спорить с Жозефом, и лишь через несколько секунд неохотно обернулась к капитану.

— Подойди сюда! — велел он таким зловещим тоном, что матрос испуганно вскинул голову и умоляюще прошептал:

— Быстрее, мадонна!

Касси, никогда не видевшая графа в гневе, безразлично пожала плечами и не спеша направилась к нему.

— Ничего интересного, милорд! — фыркнула она, явно расстроенная. — Это отнюдь не настоящее сражение! Но я по крайней мере увидела испанский фрегат. Скажите, они всегда так трусливы?

Граф схватил ее за руку и, не говоря ни слова, потащил по палубе вниз, втолкнул в каюту и захлопнул дверь. Касси потерла красные пятна, оставленные его пальцами, и удивленно нахмурилась:

— Как вы грубы, милорд. Похоже, вы тоже разочарованы исходом стычки?

— Вы ослушались меня, мадам, — с такой холодной яростью процедил он, что Касси испуганно моргнула.

— По-моему, милорд, — ответила она спокойно, — вы делаете из мухи слона. Никакой опасности не было.

Граф резко выпрямился. Нелепость происходящего еще больше разозлила его.

— Повторяю, мадам, вы не подчинились приказу капитана. И теперь объясните, по какой причине.

Но девушка, ничуть не смущаясь, гордо вскинула голову:

— Ваш приказ показался мне неразумным, милорд. Когда мы открыли огонь, фрегат находился в доброй миле отсюда, а если учесть, что к тому же он был тяжело гружен и с него вряд ли могли ответить на наш залп, мы легко сумели бы обогнать его, вздумай даже испанцы напасть. Этому судну нипочем не догнать нашу быстроходную яхту.

— Откуда вы все это знаете, черт возьми! — потрясение воскликнул граф. Она совершенно точно оценила ситуацию, но настроение от этого у него не улучшилось.

— Не понимаю, почему мужчины так упорствуют в заблуждении, будто женщины — глупые, ни на что не пригодные создания, у которых вместо мозгов вата! Вы знаете, что я всю жизнь ходила под парусом, и неужели считаете меня настолько тупой и невежественной, чтобы не понять сути происходящего?!

— Прекрасно, Кассандра, я воздаю должное вашему образованию. Но факт остается фактом. Призовите на помощь свои знания, и вы увидите, что без повиновения и строжайшей дисциплины капитан просто не сможет командовать людьми. Как, по-вашему, что произошло бы, если бы все мои люди делали лишь то, что им нравится? Это, Кассандра, неповиновение, а неповиновение заслуживает наказания.

Касси задумчиво свела брови и, опустив голову, тяжело вздохнула.

— Хотя я не матрос, все, сказанное вами, справедливо. Приказы капитана нельзя игнорировать. Я приму любое наказание, которому вы меня подвергнете.

— Но самое легкое наказание за проступок, мадам, — порка, после которой зачастую на спине попросту не остается кожи.

Касси смертельно побледнела, но граф неумолимо продолжал, желая убедиться, что больше она не осмелится выкинуть нечто столь же глупое и опасное.

— Если матрос не подчинился приказу накануне неминуемой битвы, я, вероятно, не задумался бы повесить его.

В каюте воцарилось молчание. Наконец девушка тихо произнесла:

— Думаю, что с вашей стороны будет неразумно меня повесить.

Легкая улыбка заиграла на губах графа, но он немедленно погасил ее и сурово насупился:

— Кажется, ты права. Я не люблю бессмысленные казни. Однако никому не спускаю подобную провинность.

Неожиданно Энтони обнаружил, что гнев его быстро испарился. Он достаточно убедительно объяснил ей все, и она согласилась с ним. Граф уже собирался успокоить ее страхи, когда девушка гордо расправила плечи и спокойно объявила:

— Прошу лишь об одном, не унижайте меня публичной поркой. И связывать меня не стоит, я все вынесу и не стану сопротивляться.

Граф в растерянности уставился на нее. Безмерно восхищаясь мужеством Касси, он хотел одного: сжать ее в объятиях и шептать нежные слова, пока у нее в глазах не исчезнет ужас. Но она посчитает это оскорблением, снисходительным презрением к слабой женщине. Можно представить, как она рассердится, и окажется права, ибо все его доводы будут звучать вяло и неубедительно.

Он пытался найти выход из этой смехотворной ситуации, когда Касси по-прежнему спокойно спросила:

— Какую плеть вы возьмете, милорд? Насколько я поняла, вы все-таки решили высечь меня перед матросами? И привязать к мачте?

— Нет, — с трудом выговорил он наконец, — я не стану позорить тебя перед всеми.

— Спасибо, — шепнула она пересохшими от страха губами и закрыла глаза, молясь, чтобы Бог дал ей силы не кричать и не потерять сознания Она хотела извиниться, умолять не наказывать ее, но язык не поворачивался произнести это вслух.

— Вы сделаете это сейчас, милорд?

— Нет, позже. А пока оставляю тебя, Кассандра, хорошенько подумать обо всем, что ты натворила. И приготовься к моему возвращению.

Поскольку он не имел ни малейшего представления о том, что делать, то и решил уйти и попытаться отыскать выход из этого абсурдного положения. Посмотрев напоследок в ее бледное замкнутое лицо, Энтони вышел из каюты.

Он долго вышагивал по палубе, не обращая внимания на издевательские смешки матросов, которые махали вслед уплывающему испанскому фрегату.

— Кажется, вы чем-то расстроены, милорд, — заметил Скарджилл, возникая перед глубоко задумавшимся хозяином. — Люди действовали так слаженно, словно обучались на флоте Его Величества.

Граф тяжело вздохнул и страдальчески уставился на лакея.

— Дело совсем не в этом, Скарджилл. Я по собственной глупости попал в крайне неприятную историю и никак не могу сообразить, как, черт возьми, из нее выпутаться.

— Вы говорите загадками, милорд. Граф рассеянно запустил пальцы и в без того уже растрепанные волосы.

— Кассандра ослушалась меня, Скарджилл, а я.., я повел себя как последний глупец. — Коротко объяснив случившееся, он добавил:

— И сейчас она ждет, когда я вернусь, чтобы ее высечь. Единственное, о чем она просила, — не наказывать ее публично.

— Иисусе! — возмущенно охнул Скарджилл. Граф ударил по ладони кулаком:

— Проклятие, все это просто невероятно! А ты, Скарджилл, вместо того чтобы помочь советом, взываешь к Господу!

— Прошу прощения, милорд, я действительно просил помощи у Всевышнего, хотя, видимо, вряд ли ее дождусь. — И, внезапно встрепенувшись, предложил:

— Я займу ее место, милорд. Вы заставите ее наблюдать, и она никогда не забудет полученного урока.

— Касси только что назвала меня хвастливым ослом, но сейчас я должен передать тебе этот очаровательный титул. Ни при каких обстоятельствах я не решился бы на столь возмутительный поступок.

— Вы похитили леди, милорд, причем против ее воли.

— Если ты не станешь держать язык за зубами, я высеку тебя за дерзость! А если у тебя не хватает ума понять, что положение невероятно сложное, значит, я умываю руки.

— А мне кажется, что в вас говорит не английский лорд, а пылкий итальянец.

Граф наградил его таким взглядом, что Скарджилл торопливо пробормотал извинения и замолчал. Наконец граф твердо объявил:

— Если бы ты, Скарджилл, оказал неповиновение и при этом подверг опасности лишь себя и никак не яхту, можешь быть уверен, я, не задумываясь, велел бы тебя выпороть.

— Согласен, милорд, но ведь я — мужчина.

— Именно.

— Но что вы будете делать?

— Иди к дьяволу, — зло сказал Энтони, отворачиваясь.

За дверью каюты послышались шаги. Касси торопливо выпрямилась, ущипнула себя за щеки, чтобы вернуть румянец, и встала у стола, положив руку на спинку стула, — подкашивающиеся ноги отказывались ее держать.

Он, как всегда, словно заполнил собой каюту, и Касси что было сил стиснула резное дерево. Сейчас Энтони действительно выглядел как пират: взлохмаченные ветром волосы цвета воронова крыла, изогнутые брови, белая рубашка с широкими, собранными у запястий рукавами, свободная черная безрукавка. Черные брюки облегали мускулистые бедра.

Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней, заложив пальцы за широкий кожаный пояс. Лицо казалось непроницаемым, а губы были сжаты в тонкую линию.

— Вы.., вы собираетесь наказывать меня сейчас, милорд?

Спокойному голосу противоречили искорки страха в широко раскрытых глазах. Граф медленно выговорил, надеясь, что в последнее мгновение его посетит блестящая идея:

— Вряд ли порка необходима в этом случае. Возможно, и такое наказание будет бесполезным и совершенно никчемным.

— Бесполезным! — вскричала она, ослепленная ужасом. — Скорее уж ваша бессмысленная жестокость бесполезна! Будьте вы прокляты, зачем нужно так меня мучить? Приступайте поскорее, и покончим с этим!

Энтони понял, что надежды не осталось.

— Черт побери, — пробормотал он себе под нос, но вслух лишь сказал:

— Прекрасно. Будь по-твоему.

От девушки потребовалось немало мужества, чтобы не отвернуться, когда он не спеша отстегнул пряжку пояса, но тут же опустил руки и, быстро подойдя к комоду, извлек из нижнего ящика мягкий узкий кожаный ремешок.

— Оголи спину, Кассандра.

Он стиснул зубы, наблюдая, как ее трясущиеся пальцы теребят крохотные пуговки на корсаже. Побелев, как простыня, она медленно спустила кружевные бретельки с плеч, и блестящий атлас соскользнул до самой талии. Девушка неловким жестом прикрыла груди ладонями.

— Подними волосы, они закрывают твою спину.

Втыкая, как попало, шпильки в волосы, она вспомнила утреннюю словесную перепалку из-за его запрета надевать мужской костюм. Как это смехотворно и глупо.., они всего-навсего перебрасывались словами, и ничего больше.

Девушка старалась подготовиться к боли, которую предстоит вынести. Ей не с чем было сравнивать, кроме того случая, когда она в десять лет сломала руку, упав с лошади. Странно, но у нее в памяти не запечатлелось ничего, кроме настоев и микстур, которыми пичкала ее Бекки. Должно быть, рука сильно ныла, но она действительно не могла ничего вспомнить.

Касси глубоко вздохнула и обернулась к графу, по-прежнему прикрываясь руками. При виде зажатого в кулаке ремня она пошатнулась.

— Можешь опереться о книжную полку. Касси, словно во сне, шагнула к встроенным в стену каюты полкам красного дерева и, мельком увидев роман, который вчера читала, отвела глаза. Потом подняла руки над головой, уперлась в край верхней полки, прислонилась лбом к нижней и стиснула зубы.

— Помоги мне не опозориться, — взмолилась она, обращаясь скорее к себе, чем к неведомому божеству, и напряглась в ожидании. Энтони, конечно, стоит сзади и вот-вот начнет казнь.

"Какая ты дура, девочка моя, — упрекала она себя, дрожа от страха. — Противишься ему изо всех сил, хотя потом будешь тонуть в непередаваемом наслаждении. Однако сейчас по собственной воле покорно подставляешь ему спину”.

Граф поднял пояс лишь затем, чтобы снова его опустить, но, взглянув на сверкающие белизной плечи, застыл. Единственный золотистый локон, ускользнувший от шпилек, спускался до самой талии. Граф осторожно взял его. Девушка затрепетала. Почувствовав, как дрогнула его рука, Энтони опустил орудие наказания.

— Будьте вы прокляты! — неожиданно вскрикнула она пронзительным от страха голосом. — Неужели вы так жестоки, что наслаждаетесь моими мучениями, заставляя ждать?

Граф снова поднял ремень и на этот раз хлестнул ее, едва прикасаясь к коже.

Касси застыла и крепче вцепилась в полку, скорее от неожиданности, чем от боли. Но после второго удара спину начало саднить.

Граф отсчитал шесть ударов, понимая, что меньше он дать не может, и хотя сдерживался, как мог, этого оказалось недостаточно — спина Касси наливалась жаром.

Глаза жгло от слез, но девушка не издала ни звука, только все сильнее стискивала край полки, твердя себе, что не смеет опозориться и упасть.

Неожиданно свист ремня смолк. Несколько мгновений девушка, сжавшись, простояла у стены и наконец медленно повернулась, почувствовав неприятную пульсацию крови в том месте, где дерево коснулось спины. Касси подняла глаза и невидящим взглядом уставилась в побледневшее лицо графа.

— Все кончено?

— Да.

— Я так рада. Боялась, что свалюсь без памяти. Она смахнула слезу и тонким прерывистым голоском спросила:

— Могу я теперь лечь?

— Да. Позволь мне помочь. Он обнял ее бедра, стараясь не касаться спины, и уложил на живот.

— Спасибо за помощь, милорд, — шепнула она, закрывая глаза. Граф безмолвно смотрел на неподвижную фигурку. Сколько раз он читал вину и ненависть в этих глазах, перед тем как она забывалась в безграничном экстазе! Однако теперь он причинил ей боль, и она стойко вынесла все, а в бездонных очах светится лишь неукротимая гордость.

Граф покачал головой и поспешил налить в вино несколько капель опийной настойки.

— Я никогда не падаю в обморок, — сообщила Касси, принимая у него бокал.

— Охотно верю, — кивнул граф, — но все-таки полежи спокойно, Кассандра. Выпей немного, сразу почувствуешь себя лучше.

— Что это? — поинтересовалась она, осушив бокал.

— Французское бургундское и немного опийной настойки.

Он принес мазь, чтобы втереть ей в спину, но не подошел к Касси, пока не убедился, что она спит. На нежной коже резко пунцовели шесть уродливых рубцов, правда, ни один не был слишком глубоким. Вскоре все заживет.

Граф стал осторожно наносить мазь. Выпрямившись, он раздел Касси, укрыл до пояса одеялом и уселся рядом на стул. Прошло несколько долгих минут, прежде чем он понял, что не может оторвать глаз от пленницы. Ее красота была неотразимой, несравненной, но сила характера притягивала его куда больше. И теперь он упивался сознанием того, что именно ему выпало счастье обладать ею. Нет, он не любил бы Касси меньше, если бы она накинулась на него или залилась слезами, пытаясь уберечься от наказания.

"Возможно, — с сожалением подумал Энтони, — знай Касси, что я еще больше захочу ее именно за эту несгибаемую честность и суровую справедливость, вела бы себя по-другому”. Но она ничего не узнает, и он, во всяком случае, пока не собирается ей объяснять. Да, он причинил этой девушке немало боли…

Энтони решительно стиснул зубы. Когда-нибудь, лежа в его объятиях, утомленная страстными ласками, Касси улыбнется ему, и в глазах у нее засияет только любовь. Черт побери, так должно быть и так будет!

Касси пошевелилась и прежде чем сообразила, где она и что с ней, глухо застонала. Открыв глаза, она увидела графа.

— Какой сегодня день? — прошептала девушка и заметила, как он сжался.

— Ты спала не больше часа.

— Как странно, — промямлила Касси и попыталась приподняться на локтях, но, сообразив, что совершенно обнажена, снова уткнулась лицом в подушку. — Испанский фрегат не появлялся?

— Нет.

— У меня останутся шрамы на спине? Граф улыбнулся столь запоздалому проявлению тщеславия.

— Нет. Немного будет саднить, вот и все.

— Вы никому не скажете, милорд?

— Не волнуйся, — сухо произнес он. Говоря по правде, команда, наверное, подняла бы мятеж, узнав, что он наделал!

Энтони неожиданно вздрогнул при виде одинокой слезы, катившейся у нее по щеке.

— Кассандра, — неуверенно начал он. Но девушка нетерпеливо смахнула прозрачную каплю.

— Простите, — выдавила она. — Это все из-за опия. Ничего не могу с собой поделать. Лучше бы вам уйти.

— Нет.

Глаза графа яростно полыхнули, и девушка невольно съежилась.

— Не сердитесь. Извините, что опозорила вас. Энтони шумно отодвинул стул и встал, поняв, что ей, должно быть, больно, но гордость мешает признаться.

— Лежи спокойно! Дело вовсе не в том, опозорила ты меня или нет! Не шевелись, я сейчас дам тебе еще опия.

Энтони трясущимися руками налил еще несколько капель в большой бокал с вином. Пожалуй, это гораздо больше, чем ей необходимо, но ему нужно как-то заглушить собственные угрызения совести и боль Касси. Он поднес бокал к ее губам:

— Выпей.

По подбородку девушки полилась струйка вина, и он вытер ее. Касси действительно находилась под влиянием наркотика. Энтони понял это, когда она неуклюже перевернулась на бок, не обращая внимания на обнажившуюся грудь. Веки, казалось, отяжелели, щеки раскраснелись.

— Ужасно неудобно лежать на животе, — сообщила она.

— Ты совершенно права.

— Я чувствую себя как-то странно, словно покинула свое тело.., а язык не хочет ворочаться. Граф снова уселся и скрестил руки на груди.

— Ты пьяна, Кассандра, — спокойно объяснил он.

— А знаете, такое со мной впервые, — размышляла она вслух, пытаясь удержать взгляд на его лице, и задумчиво добавила:

— И никто меня в жизни пальцем не тронул.

— Я не хотел наказывать тебя, просто ты не оставила мне выбора.

— Верно, — протянула девушка. — Вы поступили справедливо.

И, вздохнув, прошептала так неразборчиво, что граф едва расслышал:

— Но вы сделали со мной и другое.., вынудили испытать те ощущения, которых я вовсе не хотела. В этом случае выбор был, только вы не пожелали его заметить.

И прежде чем граф успел собраться с мыслями, Касси объявила:

— Похоже, ваш опий подействовал. Мне уже не больно.

— Я рад, — тихо отозвался граф.

Касси закрыла глаза и поудобнее улеглась на подушке. Энтони наклонился и пригладил ее растрепанные волосы. Дыхание девушки снова стало ровным. Она заснула.

Граф поднялся и, укрыв ее получше, снова устроился в кресле.