Объятия дьявола

Глава 29

Теперь Касси с безграничным доверием говорила с Энтони обо всем. В душе у нее больше не осталось ни сокровенных уголков, ни секретов. Она ничего не утаила от мужа. Кроме известия о будущем ребенке.

Единственный приступ тошноты случился, когда она была одна. Касси, крадучись, шла по проходу после того, как вылила за борт содержимое тазика, когда перед ней неожиданно вырос Скарджилл. Окинув взглядом ее бледное лицо и тазик в руках, шотландец покачал головой.

— Вы должны сказать ему, мадонна. Он протянул руку, и Касси безмолвно вручила ему тазик.

— Просто глупо.., вы же понимаете, это доставит ему огромную радость.

— Знаю, — вздохнула Касси, — по крайней мере я тоже так думаю. От вас.., и Жозефа никогда ничего нельзя было утаить.

Губы у нее задрожали. Судорожно сглотнув, она распрямила плечи. Касси все еще не оправилась от жесточайшей рвоты и поэтому никак не могла собраться с мыслями.

— Не представляю, девочка, как можно считать иначе. Ложитесь лучше, пока силы не вернутся. Вы слишком много натерпелись. Мужчины наверняка будут винить капитана, если увидят, какая вы несчастная и измученная.

— Знаете, Скарджилл, он еще не побил меня, как обещал.

Камердинер заметил легкую улыбку в глазах хозяйки, хотя не понял ее смысла.

— Его милость сейчас придет. Он никогда не оставляет вас надолго.

Шотландец ободряюще кивнул и ушел, унося тазик. Касси ждала графа, наблюдая за волнами, увенчанными белоснежной пеной, и парусами, наполненными мартовским бризом. Устав от ожидания, она заслонила рукой глаза от яркого утреннего солнышка и направилась к синьору Доннетти, стоявшему за штурвалом.

— Где его милость, синьор Доннетти? — робко спросила Касси, поскольку не знала Франческо так же хорошо, как Скарджилла.

— Капитан улаживает небольшое недоразумение, — вежливо объяснил помощник.

— Какое именно? Он ничего мне не говорил. Что произошло, синьор Доннетти?

— Ничего особенного, мадонна, — равнодушно пожал плечами помощник. Последние дни выдались особенно тяжелыми для хозяина с хозяйкой, и теперь Франческо жалел, что не вовремя распустил язык. Но от Касси невозможно было так легко отделаться.

— Повторяю, синьор Доннетти, в чем причина недоразумения?

Он нахмурился и склонился над штурвалом.

— Это один из матросов.., новенький, нанятый перед самым отплытием из Генуи. Достаточно опытный, и все шло неплохо до прошлой ночи. Парень вел себя тихо и даже сторонился остальных членов команды. Но, к сожалению, добрался до джина. Он мгновенно озверел и набросился с ножом, на кого бы вы подумали? Артуро! Стал кричать, что Артуро скармливает команде помои, годные лишь для свиней. — Доннетти философски покачал головой. — Я, конечно, обезоружил его, но нужно было сообщить капитану.

— И что велел капитан?

— Двадцать плетей. Лично я швырнул бы негодяя за борт.

Касси невольно повернулась к грот-мачте.

— В кубрике, мадам, — подсказал Франческо, проследив за ее взглядом. — Капитан не хотел, чтобы вы увидели порку.

Касси охнула, вспомнив о синяках, которые оставил у нее на спине ремень Энтони.

— Как зовут этого человека, синьор Доннетти?

— Луиджи. Я бы ни за что не нанял его, если бы не рекомендации знакомого капитана торгового судна. Он неплохо справляется с работой и обычно никого не трогает.

Когда Касси за обедом стала расспрашивать мужа о случившемся, тот, как и синьор Доннетти, просто пожал плечами.

— Ничего из ряда вон выходящего. Этому парню вредно спиртное, я полагаю. Он скоро оправится.

— Ты сам порол его?

— Да.

Вспомнив что-то, Энтони нахмурился.

— Странный он какой-то. Хныкал, как трус, но отказался снимать рубашку. Я оставил его с кровавыми лохмотьями на спине.

— Но откуда Луиджи достал джин?

— Как ни странно, у Артуро Тот прятал бутылку в кубрике, и негодяй обнаружил его тайник.

— Интересно, — усмехнулась Касси, — подливал ли Артуро это мерзкое зелье в йоркширский пудинг?

— Я бы не возражал, если бы это заставило тебя побольше есть.

Он оценивающе оглядел ее груди, выпиравшие над кружевной отделкой лифа.

— По-моему, ты немного поправилась, любовь моя. Касси опустила глаза. Последнее время ее платья стали несколько тесны.

Граф допил вино и отодвинул стул. Скрестив руки на груди, он небрежно вытянул длинные ноги.

— Я только сейчас вспомнил, дорогая, что ты не держишь слова — Слова, милорд?

Подняв глаза, Касси увидела у него на лице широкую насмешливую улыбку.

— Прежде чем начать, однако, я должен осмотреть твое плечо.

— Я плесну вином в твою самодовольную физиономию, если ты не прекратишь молоть вздор.

Девушка подняла бокал, словно готовясь исполнить угрозу.

— Как в ту первую ночь, Кассандра? — хрипло спросил он.

Касси медленно кивнула, живо припомнив ту взбешенную перепуганную девочку, вооруженную только глупой бравадой.

— Предпочитаю вспоминать нашу вторую — совместную ночь.

— Не сомневаюсь, милорд. Может, признаетесь теперь, действительно ли ваша бесценная графиня Джиусти.., уж она-то наверняка с готовностью расставляла перед вами ноги — так восхищалась вашими блистательными талантами в постели?

— Вряд ли тебе понравится мой рассказ. Однако, Кассандра, я попрошу тебя воздерживаться от вульгарностей.

— Не понимаю, милорд, почему мужчинам можно все, а женщинам нельзя? Вечно им приходится, если можно так выразиться, балансировать на одной ножке и следить за своими выражениями, чтобы не показаться чересчур откровенными!

— Что ж, сага, следуя твоей метафоре, ты вечно скачешь на одной ножке, и я неизменно взываю к своей снисходительности, чтобы ты окончательно не потеряла равновесия.

Касси окинула мужа негодующим взглядом и гордо выпрямилась:

— Позвольте заметить, милорд, я буду говорить и делать все, что мне угодно, и не потерплю никаких нотаций.

— Но разве не я всегда позволял тебе поступать именно так?

— Позволял?! Я никому не разрешаю диктовать мне, и хватит об этом!

— Вот как? Леди изволит приказывать? Прекрасно, мадам, все будет, как вы пожелаете.

Касси так растерялась, что Энтони не сдержал хохота.

— Но как ты смеешь насмехаться надо мной?

— Опять ты прыгаешь на одной ножке, дорогая. Я смеюсь, потому что нахожу тебя и твои капризы восхитительными.

— Я не какой-нибудь домашний котенок, которого можно гладить или прогонять, по настроению, и была бы благодарна, если бы ты не считал мои чувства глупыми капризами.

— Большинство женщин, — неожиданно серьезно заметил Энтони, — предпочитают, чтобы ими управляла твердая мужская рука. По своему опыту, Кассандра, ты должна знать, что зачастую жены с тошнотворной готовностью повторяют мнения мужей. Даже если муж при этом — полнейший осел.

— Да, понимаю, что ты имеешь в виду. Но…

— Так я и знал, что не обойдется без “но”, — вздохнул Энтони.

— Но, — продолжала она, сознавая, что его разочарование притворно, — только мужчины имеют право выбора, а женщины, лишенные такового, вынуждены себя вести, как ты описываешь.

— Почему же ты совсем другая? Касси опустила глаза:

— Потому что я.., непорядочная, невоспитанная женщина…

Энтони с деланным отчаянием воздел руки к небу:

— В таком случае кто же ты, Кассандра? Ты не считаешь себя порядочной, воспитанной женщиной, — приговор, от которого лично меня бросает в дрожь, и одновременно отказываешься признавать себя беспомощным котенком. Возможно, ты предпочла бы стать мужчиной?

— По крайней мере мужчину нельзя взять силой.

— Верное, но не совсем уместное замечание.

— Нет, не хотела бы! Будь я мужчиной, вечно волновалась бы, как остальные воспримут мое поведение.

— Значит, ты готова хоть иногда мириться с моим мужским самомнением?

— Если обещаешь мириться с моим, мне было бы совестно придираться и спорить по пустякам.

— Превосходно! Наконец-то мы пришли к соглашению! Не помню, говорил ли я тебе, Кассандра, что временами ты бываешь крайне утомительной?

— Как и ты, Энтони.

— И думать не хочу, что все могло быть по-другому. — Улыбнувшись, граф поднялся. — Надеюсь, что хотя бы сегодня мир между нами сохранится.

Он подошел к жене, осторожно спустил с ее плеча платье и снял узкую повязку, прикрывающую рану, которая уже покрылась коричневой корочкой.

— Болит?

— Нет.

Рука Энтони медленно скользнула по ее груди.

— В таком случае пришло время расплаты, мадам. Я собираюсь выполнить свое обещание. Помните? Касси в ужасе закричала:

— Ни за что! Я не позволю себя бить! Но, увидев, как в глазах мужа зажглись ласковые искры, она лукаво улыбнулась:

— Если жестокость так присуща вашему характеру, милорд, с моей стороны будет несправедливо полностью сломить вашу волю.

Она безотчетно протянула руки, и граф позволил Касси раздеть себя. Пока она неловко возилась с застежкой брюк, Энтони, коварно усмехаясь, осведомился:

— Может, ты опустишься передо мной на колени и стянешь сапоги?

— Да.., но только потому, что хочу сама. К тому времени, как вся одежда оказалась на полу, Касси раскраснелась от усилий. Она по-прежнему стояла на коленях, медленно окидывая взглядом великолепное мужское тело, и краска никак не сходила со щек, но уже по иной причине.

— Если бы я выглядела, как ты, клянусь, не возражала бы против того, чтобы родиться мужчиной. Энтони осторожно обвел пальцем контуры ее лица.

— Благодарю Господа, что он оставил тебя в прежнем обличье.

— Но ты — само искушение, милый, — прошептала она.

Внезапно Энтони рывком поднял ее на ноги.

— Ну а теперь разделаемся с твоим нарядом, дорогая! Он раздел Касси, поднял на руки и быстро понес к кровати, и не успела она опомниться, как уже лежала у него на коленях лицом вниз.

— Я человек слова, сага, — сообщил он.

— Ты не посмеешь! Не нужно меня бить! Хочу, чтобы ты любил меня! — завопила Касси, но тут же прекратила сопротивляться, когда он нежно погладил ее округлые ягодицы. — Пожалуйста! — умоляюще охнула она.

— Твое желание — закон для меня, — согласился граф и перевернул ее на спину.

— По-моему, похоть и любовь идут рука об руку, — вздохнула она некоторое время спустя, насытившаяся и счастливая.

— Хорошо бы ты сказала то же самое, когда мы оба будем старыми и дряхлыми.

— Поскольку вы достигнете почтенного возраста гораздо раньше меня, милорд, надеюсь, что не окажетесь слишком немощны, когда я попрошу повторить сегодняшние подвиги в постели.

— Если такой день.., или ночь когда-нибудь настанут, — заявил он, легонько шлепнув ее по бедру, — обещаю, что сам перережу свою бесполезную глотку.

Несколько минут прошли в согласном молчании. Услышав его ровное дыхание, Касси решила, что муж заснул. Она подняла голову и увидела, что он, не мигая, смотрит на нее.

— Я думала, ты спишь.

— Посреди дня? О, мадам, неужели вы действительно считаете меня настолько слабым?

Он отодвинулся, и Касси, приподнявшись, села.

— Я должна кое-что сказать тебе. Граф молча вздернул брови и пригладил ее растрепавшиеся волосы.

— Я бы никогда не вышла замуж за Эдварда, даже если бы ты не приехал!

— Знаю, — только и сказал он.

— Ты не понимаешь.

Она почему-то опустила глаза и нервно кусала губы. Длинные пальцы чуть сжали ее грудь, и Энтони пристально всмотрелся в девушку. Нет, он не собирается облегчить ей признание. Слова, казалось, застревали у нее в горле. Касси услышала тихий неясный звук, похожий на рыдание, и с удивлением поняла, что он вырвался у нее. Пальцы Энтони на миг замерли.

— Мне так жаль, — прошептала она.

— Не понимаю, почему.

— О, я такая дурочка!

— Вот это верно.

Касси подняла голову и разъяренно уставилась на мужа.

— Я не спрашивала вашего мнения, милорд!

Но Энтони улыбнулся и поцеловал ее сомкнутые губы.

— Будь ты проклят! — взвизгнула она. — Я беременна!

Она затаила дыхание в ожидании его ответа. Но граф продолжал молчать. Его рука скользнула с ее груди на живот и осталась там.

— И это мне известно, Кассандра. Касси недоуменно приоткрыла рот и попыталась что-то сказать, но у нее с губ сорвался только лепет:

— Не понимаю.., как…

— Когда я привез тебя сюда после дуэли, тебе стало плохо от вина.

— Но каждому может стать плохо в подобных обстоятельствах — Совершенно верно, — весело подтвердил граф. — Но ты забываешь, как хорошо я знаю твое тело, сага. Стоит тебе забеременеть, и твои груди мгновенно тяжелеют и набухают.

Касси почувствовала себя круглой дурой.

— Но почему ты ничего не сказал?

— Потому что, моя дорогая простушка, ждал этих слов от тебя. Теперь, когда ты знаешь, что детей не находят в капусте, я решил, что на этот раз твоя очередь сообщить мне новость.

Касси долго молча смотрела на него, прежде чем нерешительно спросить:

— И ты не усомнился во мне? Не посчитал нечестной, коварной, расчетливой? Не подумал, что я вернулась к тебе только из-за ребенка?

— Считал и думал.., но только до прошлой ночи Касси, резко выпрямившись, подозрительно покачала головой.

— Почему до прошлой ночи? Не понимаю, чем она отличается от предыдущих.

Граф мгновенно принял растерянный вид.

— Кажется, ты права. Возможно.., я имел в виду позавчерашний день.

Касси наградила его уничтожающим взглядом.

— Вам, конечно, нравится забавляться мной, милорд! Поверьте, это очень серьезно! Оставьте свои глупые шуточки!

— Прости, Кассандра! Если мои подсчеты верны, дитя родится в середине октября, и после лондонского сезона у меня на руках окажется толстая жена. Боже, что я буду делать, когда осенью друзья, как обычно, начнут наезжать с визитами в Клер-касл? — И, уныло вздохнув, Энтони добавил:

— Кажется, придется пригласить Эллиота и жену, которой он, несомненно, обзаведется к тому времени, поскольку ты станешь слишком неуклюжей, чтобы самой отправиться в ссылку, в Хемпхилл-Холл.

— Какая ужасная перспектива, милорд!

— Отчего же, дорогая. Но должен ли я дать обет целомудрия? Обычно, я приглашаю целую компанию прекрасных дам в Клер-касл, чтобы бедняжки насладились свежим осенним воздухом. Креннолан, мой дворецкий, весьма известен своим крепким пуншем, одним из крайне действенных средств убеждения самых упорных красавиц, поначалу отказывающихся разделить со мной постель.

Касси ударила его кулаком в живот, и Энтони послушно охнул.

— Ты, жалкий негодяй! Я! Я буду в твоей постели! И утоплю тебя в пунше, если ты хотя бы мельком взглянешь на другую! И сама приготовлю его и положу туда сонное зелье!

Энтони перекатился на спину и ответил ей хищной улыбкой:

— Ах, любовь моя, но не сможешь же ты справиться со всеми этими леди!

— В таком случае, — бесхитростно заявила Касси, опуская глаза, — мне, возможно, следует свести знакомство с мужьями этих красавиц, прежде чем испортится фигура.

— Это мысль, — протянул Энтони, видя, что жена с трудом сдерживается. — Но учти, сага, большинство джентльменов настойчиво продолжают носить парик, причем не снимая. И они бреют головы. Неужели тебе понравится лысый мужчина в постели! — И, понизив голос до насмешливого шепота, добавил:

— Кроме того, конечно, существует печальная проблема вшей.

— Вот как? Вы обладаете поистине великим талантом, милорд, превращать самые серьезные обсуждения в пустую болтовню.

— Будь у тебя что сказать, дорогая, я имею в виду действительно серьезное, — поверь, ты нашла бы меня самым внимательным собеседником.

— Получается, я несу чушь и так ничего и не добилась?

— Да. Кажется, я обременен глупенькой женой, которая не доверяет собственному мужу. Касси все еще нерешительно хмурилась.

— Я собиралась вернуться в Англию.., одна.

— Тогда я должен быть благодарен за быстроходность моей яхты. Еще два месяца поисков, и я превратился бы в куда более страшного злодея, чем был в Нью-Йорке.

— Но больше никаких секретов. — Касси удовлетворенно вздохнула и, прижавшись к мужу, закинула на него ногу. — И ты готов принести такую жертву?

— Какую именно?

— Пунш Креннолана.

— Кассандра, ты отняла у меня последние силы, а теперь говоришь загадками.

— Дамы, милорд, и ваше целомудрие. Энтони почувствовал, как губы, прижатые к его плечу, раздвинулись в улыбке.

— Видишь ли, у леди тоже бывают вши.

— Вот как! — только и вымолвила Касси.