Объятия дьявола

Глава 17

Графиня Джованна Джиусти, теряя голову от бешенства, швырнула бесценной древней китайской вазой эпохи Мин, гордостью покойного мужа, в каминную полку и не повела бровью, видя, как тонкий фарфор разлетается на сотни крошечных осколков.

— Не стой, как столб, дура! — завопила она на съежившуюся от страха служанку. — Немедленно подмети пол!

Теперь, когда она немного успокоилась, можно приготовиться к встрече с Чезаре.

Она лежала под ним, изнемогая от боли. Он взял ее грубо, почти силой, заботясь лишь о собственном наслаждении. Презрительная улыбка искривила губы Джованны. Недаром до нее доходили слухи, что Чезаре не всегда бывал галантным аристократом с безупречными манерами и не одна женщина стала жертвой насилия в его руках.

Джованна осторожно отодвинулась.

— Дорогой, — мягко упрекнула она, — ты совсем меня не жалеешь. Разве я чем-то тебя рассердила?

— Будь он проклят, — прорычал Чезаре, но тут же опомнился и медленно обернулся к любовнице. — Прости, — наконец бросил он.

— Вижу, до тебя уже дошли новости, — сочувственно вздохнула Джованна.

— Вот именно, — кивнул он, не интересуясь, откуда она знает о беременности Касси. — Вчера за ужином граф радостно поведал мне чудесное известие. Позже он объяснил, почему необходимо поспешить со свадьбой. Черт побери, по милости этой английской девки со мной покончено! Теперь я ничего не значу для его светлости, поскольку у него появится другой наследник!!!

Мысли Джованны лихорадочно заметались. Нужно срочно что-то придумать!

— Что, если, — задумчиво начала она, — предложить ей денег.., откупиться…

— Ты несешь чушь, Джованна! Забыла, как богат мой брат? Что ты ей можешь предложить?! Джованна виновато потупилась.

— Прости, Чезаре. Мне так за тебя обидно! Но ты ведь знал, что граф когда-нибудь женится и передаст сыновьям свои деньги и титул.

— Но я пока все еще его наследник, Джованна.

— Да, хотя и ненадолго.

Чезаре разъяренно уставился на нее, но здравый смысл взял верх, и он пожал плечами:

— Ничего не поделаешь.

"Боже, какое безвольное ничтожество”, — презрительно подумала Джованна, но вслух мягко произнесла:

— Дорогой Чезаре, мне совсем не хочется, чтобы какая-то глупая чужеземная шлюха лишила тебя твоего неотъемлемого права на богатство. Несправедливо, что земли и наследство Парезе перейдут ее детям-англичанам. Но, несмотря на все старания графа скрыть истину, я чувствую, что девка обманом заставила его жениться. Хочет заполучить деньги для себя и своего отродья. Мне кажется, Чезаре, что эта коварная сучка задумала уничтожить все связи между тобой и братом.

— Странно, что перед тем, как вернуться в Англию, он ничего не говорил о своих намерениях привезти девушку, — медленно выговорил Чезаре.

— Все это потому, что он даже не подозревал о ее существовании. Неужели ты не видишь, Чезаре, она попросту водит его за нос! Знала, что не сможет уговорить его жениться, пока не забеременела! Кстати, еще неизвестно, действительно ли граф — отец ублюдка.

— Мой братец не дурак.

— Возможно, но он, несомненно, относится к тебе не с должным уважением. Полностью доверяет этому старому идиоту Монтальто, тогда как тебе…

Она выразительно пожала плечами.

— Продолжай, — выдавил он.

— Я не собираюсь утверждать, что граф плохо относится к тебе. Но разве он когда-нибудь посвящал тебя в свои дела?

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Он обращается со мной, как с забавной безделушкой.

— Останься он снова один, я уверена, ты, его сводный брат, вновь обрел бы его доверие и прежнее положение.

Чезаре откатился от Джованны и, приподнявшись на локте, недоуменно уставился на нее.

— О чем это ты толкуешь?

— Повторяю, любовь моя, ты не должен позволять лишать себя того, что принадлежит тебе по праву.

Чезаре пристально глянул в огромные карие глаза и безмолвно поднял брови, поражаясь ее дерзости. Кажется, она сгорает от ревности, но это обстоятельство почему-то его не расстраивало. Немного подумав, Чезаре нахмурился:

— Даже если все то, что ты говоришь, правда, что можно сделать?

— Граф не должен жениться на этой потаскушке. Кстати, Чезаре, не хочешь ли ты попробовать ее? Хотя бы раз. Для того, чтобы держать графа на привязи, она должна обладать немалым искусством обольщения.., в постели.

Чезаре вспомнил желание, пламенем охватывающее чресла каждый раз при виде Касси, но, покачав головой, резко бросил:

— Ты предлагаешь мне соблазнить любовницу сводного брата? Вряд ли такое удастся.

— Ты прав, Чезаре.

— Боюсь, что обычаи Борджа давно уже устарели.

— Но есть и другие способы, верно? Такие, что не позволят графу заподозрить своего преданного и любимого младшего брата.

Чезаре неожиданно почувствовал знакомое нервное возбуждение — предвестник начала головокружительной авантюры, но на смену ему немедленно пришел отрезвляющий страх.

— Да, — кивнул он, — есть и другие способы. Но Антонио опасен, Джованна, очень опасен.

— Согласна, зато ты так предусмотрителен и осторожен, любовь моя.

Мужчина отвернулся и принялся поспешно натягивать сброшенную одежду.

— Это должно оставаться нашей тайной, — предупредил он любовницу.

— Конечно, дорогой. Как ты можешь сомневаться? Чезаре наклонился и поцеловал ее мягкие губы.

— Не покидай меня надолго! — крикнула ему вслед Джованна.

Касси, заслонив глаза рукой, поднялась на верхнюю террасу сада и посмотрела туда, где расстилались Генуя и Средиземное море. Последние дни она двигалась словно во сне, все вокруг казалось нереальным, хотя в голову приходили самые невероятные мысли. Наверное, во всем виновато ее обычное недомогание — сегодня утром ей опять было плохо. За всю свою жизнь Касси ни разу серьезно не болела, если не считать случая, когда в семилетнем возрасте объелась рождественскими сладостями.

Девушка, встав на колени, зарылась лицом в великолепную красную розу. Восхитительные ароматы, витавшие над садом, словно душистый туман, вскоре исчезнут, как только лето сменится осенью. Касси будет так не хватать цветов, которые Розина каждое утро приносит в ее комнату!

Девушка медленно выпрямилась и встретилась глазами с Жозефом, о чем-то толковавшим с Паоло в нижнем саду. Она любила подсматривать за корсиканцем в такие минуты: по выразительной жестикуляции, хотя его лицо обычно оставалось невозмутимым, Касси могла легко догадаться, о чем идет речь.

Но сегодня даже Жозеф ничуть ее не заинтересовал. Казалось, ей ни до чего нет дела. Может быть, она просто превращается в истеричку, как печально известная леди Камберленд, рожавшая каждый год по ребенку и все время проводившая в постели с флакончиком нюхательной соли в руке.

Касси поспешно направилась к виноградникам, но тут же остановилась, заслышав позади шаги Жозефа, и, гневно сжав губы, обернулась:

— Черт побери, Жозеф, оставишь ты меня наконец в покое!

Жозеф, напуганный столь неожиданным взрывом, остановился в нескольких шагах от девушки.

— Но, мадонна, — осторожно начал он, — вы не должны так волноваться. Не хотите же вы навредить себе и будущему младенцу!

Однако его умиротворяющий тон возымел обратное действие.

— Кажется, граф уже сделал все, что мог! — задыхаясь, вскричала Касси, дав волю ярости. — Неужели ему все еще мало, и он приставил вас ко мне в качестве сторожевого пса докладывать о каждом моем шаге?! Он должен быть удовлетворен своей победой.., разве я не ношу его ненавистного младенца?! Будьте вы все прокляты!

Она подобрала юбки, повернулась и побежала к озеру. Жозеф долго смотрел вслед девушке, встревоженный ее пронзительными воплями. Наконец, решив что-то для себя, он торопливо направился к вилле.

Касси поняла, что он ушел, и немедленно остановилась. Как она хотела бы выбросить из головы ужасные неотступные мысли! Победа графа была полной, это несомненно. Всего через три месяца она покорилась ему, она, та, которая снова и снова клялась, что никогда не станет его женой, что бы он ни делал. Да, она носит проклятое дитя, зачатое в страсти и ненависти, и проявила непростительную слабость, склонившись перед злой волей графа, вручив ему себя и свое будущее.

Касси рассеянно провела рукой по лбу, безуспешно стараясь избыть затопившую душу горечь, подавить нарастающее отчаяние.

— Кассандра!

Обернувшись, она увидела быстро шагавшего к ней графа. При виде этого человека, принесшего Касси столько несчастий, что-то словно рухнуло в душе, и она бросилась прочь, подальше от него, к озеру. В ушах у нее звенел собственный пронзительный безумный смех.

Граф тоже услышал его, и ледяной страх стиснул сердце. На какой-то мучительный миг она исчезла в густых зарослях олеандров. Энтони метнулся следом, не замечая, что низко нависшая ветка разорвала рукав рубашки и оцарапала руку. Наконец, Энтони увидел, что девушка уже мчится по берегу озера, — длинные волосы разметались по плечам. Господи Боже, что же произошло?!

— Кассандра! — снова позвал он. Девушка на секунду замерла, настороженная, как испуганный зверек, но тут же встрепенулась и вновь помчалась, не разбирая дороги. Она была уже почти у кромки воды, но он в последнюю минуту успел схватить ее за талию и оттащить прочь. Касси билась у него руках, пытаясь ударить. Энтони с трудом обнял ее и прижал к себе:

— Прекрати, Кассандра! Немедленно прекрати! Он схватил ее за плечи и стал трясти. Девушка безмолвно уставилась на него широко раскрытыми невидящими глазами. Она словно окончательно обезумела и разразилась грубой бранью, готовая снова наброситься на Энтони.

— Оставь меня! Я не твоя собственность! Тебе меня не сломить! Я не сдамся.., дьявол возьми тебя и твоего проклятого ребенка! Неужели ты не понимаешь?! В Англии нет пальм, нет виноградников, нет оливковых рощ! И тюремщиков тоже нет!

Граф стиснул зубы, размахнулся и ударил ее по щеке с такой силой, что голова Касси запрокинулась. Она пошатнулась и упала бы, если бы Энтони не удержал ее.

— В Англии нет оливковых рощ, — прерывисто пробормотала она.

На мгновение Энтони ощутил силу ее ужаса, ядовитой змеей обвившего душу девушки. Она сама казалась ребенком, насильственно оторванным от всего знакомого, родного.., и это дитя носит младенца. Его младенца.

Касси бессильно прислонилась к нему, прижалась лбом к его груди. Руки повисли, как плети.

— Нет, Касси, — мягко согласился Энтони, гладя ее по голове. — В Англии не растут оливки. Он прижал ее к себе, боясь отпустить. Девушка бесконечно долго молчала и наконец, выпрямившись, взглянула на него прояснившимися, чистыми глазами.

— Вы никогда раньше не называли меня Касси. Он легонько коснулся ее щеки, словно хотел стереть красные пятна, оставленные его рукой.

— Ты права. Точно так же, как в Англии нет оливковых рощ, я был уверен, что в Италии не может быть Касси, только Кассандра.

Энтони вздохнул, устремив взор на спокойную гладь озера, и заговорил неторопливо, точно борясь с собой, хотя голос звучал невыразительно, почти отрешенно:

— Слишком многое выпало на твою долю в последнее время. Если ты хочешь отложить свадьбу на несколько месяцев, я не стану возражать.

Касси медленно отстранилась, и он не сделал попытки удержать ее.

— Но почему вы по-прежнему приказываете Жозефу охранять меня?

— Он вовсе не стережет тебя, сага. Считай Жозефа своим спутником, который заботится о тебе и старается уберечь от несчастий. Если его присутствие тебя расстраивает, я велю ему отправляться на яхту.

Касси нерешительно потерла ладонями все еще горевшие щеки.

— Нет, конечно, нет. Пусть остается.

— Я рад. Во всяком случае, он сумеет выловить тебя из воды, если ты станешь настолько неуклюжей, что свалишься с лодки в озеро.

Касси едва заметно улыбнулась, и граф немного расслабился.

— А наше венчание, Кассандра?

Касси, слегка покраснев, покачала головой:

— Кажется, я вела себя ужасно. — И, запнувшись на мгновение, твердо объявила:

— Я не хочу выглядеть толстой на собственной свадьбе, и вы сами знаете, милорд, ничего не изменится, даже если мы подождем.

Граф улыбнулся, представив ее огромный живот.

— Нет, ничего не изменится. Этот проклятый младенец будет в счастливом неведении расти в тебе.

— Он не проклятый!!!

Касси, будто защищаясь, прикрыла руками живот. На лице выступили багровые пятна. Она лишь сейчас сообразила, что он бросил ей ее же слова, произнесенные в гневе.

— Я не это хотела сказать!

— Но все остальное хотела!

— Да, — выдавила она, вздергивая подбородок. Граф насмешливо улыбнулся и предложил ей руку.

— Если малыш, еще не родившись, приводит мать в неистовство и заставляет ее рвать и метать от ярости, да к тому же насмерть пугает отца, придется с сегодняшнего же вечера быть с ним как можно строже.

— Уверена, милорд, что дитя уже считает своего отца настоящим чудовищем, исполненным самых твердых намерений разрушить его мирное существование.

— Я, пожалуй, сочту это комплиментом, дорогая. Ну а теперь, Кассандра, если ты вернешься на виллу, я позволю Марчелло сообщить тебе ответ агента голландских судовладельцев.

Касси вынудила себя с интересом воззриться на графа:

— А вы уже все знаете, милорд? Не мучьте меня.., скажите поскорее, что они решили?

Но граф упрямо покачал головой, обрадованный, что она наконец пришла в себя.

— Вы должны научиться терпению, мадам, хотя могу признаться, что через пару лет мы возместим убытки.

Касси улыбнулась, кивнула и ускорила шаг, чтобы не отставать от Энтони.

Граф насухо вытерся и быстро натянул рубашку и брюки, поданные Скарджиллом.

— Кажется, я вновь очутился в Шотландии, — пробормотал камердинер, уныло оглядывая нависшие над землей дождевые тучи и поеживаясь от холода.

— И нужно же вам, милорд, настаивать на утренних купаниях, да еще в такую погоду, когда порядочный шотландец на улицу носа не высунет!

Он представил, какая, должно быть, ледяная вода сегодня в озере, и, вздрогнув, покачал головой. Граф, как было заведено, нырнул с причала и быстро, уверенно проплыл до противоположного берега и обратно, наслаждаясь прохладой и свежестью.

— Что это ты бормочешь, старик? — осведомился Энтони. Он почти не слышал разглагольствований лакея, занятый мыслями о Кассандре. Свадьба должна была состояться через неделю, и хотя его приятели во всеуслышание сетовали на его решение покончить с холостяцкой жизнью, сам Энтони, однако, лишь отшучивался, крайне довольный собой. Потратив столько сил и времени на то, чтобы завоевать единственную женщину, достойную стать его женой, граф не представлял, что способен колебаться или испытывать трепет, на радость друзьям.

Только сегодня утром он приказал принести завтрак в спальню. Кассандра послушно прожевала кусочек подсушенного тоста и, внезапно побледнев, бросилась в гардеробную, забыв даже накинуть пеньюар. Прошло немало времени, прежде чем она вернулась, дрожа от холода, злобно уставилась на ломтики филея с кровью на тарелке графа и рассерженно пробормотала:

— Какая несправедливость! Вы объедаетесь, а мне все время плохо! И прекратите улыбаться, зануда несчастный!

Но улыбка графа стала еще шире. Слава Богу, ее истерики по каждому поводу прекратились, и он был вне себя от радости, зная, что его скорая на расправу, злоязычная ведьмочка вновь вернулась.

— Позволь несчастному зануде согреть тебя, сага, — попросил он, привлекая к себе трясущуюся в ознобе девушку.

— Вот-вот разразится дождь, и мне это совсем не нравится.

Граф с усилием заставил себя прислушаться к расстроенному Скарджиллу.

— И что же тебе не нравится, старина?

— Представить только, в такой день мадонне вздумалось отправиться с Жозефом на пикник в холмы! Упрямая девчонка! А вы, милорд, тоже хороши, не можете ее приструнить!

— Свежий воздух пойдет ей на пользу. Жозеф позаботится, чтобы она вернулась перед дождем, так что не тревожься.

Граф сам бы отправился вместе с ней, но “Кассандра” вчера бросила якорь в гавани, и синьор Доннетти хотел рассказать хозяину, как удачно шла торговля в Венеции. Кроме того, графу не терпелось подарить Касси отрез заказанного специально для нее венецианского шелка, словно созданного пробуждать в женщине тщеславие… Конечно, если она хоть в малейшей степени им обладала.

Энтони, не тратя времени на обед, приказал Паоло привести своего жеребца Цицерона и немедленно отправился в Геную.

Сорделло сам не знал, почему спрятался в густых кустах, росших на обочине пыльной дороги, стоило ему заметить приближающихся всадников. Правда, даже издали было видно, что они чужаки, а чужакам мальчик не доверял. Все были одеты в тяжелые пальто и прятали носы в воротниках, поэтому голоса звучали совсем тихо. Впрочем, Сорделло вовсе не хотел подслушивать и стремился лишь не попадаться им на глаза, но в этот момент один из всадников отчетливо произнес:

— Едем этой дорогой. Джакомо видел, как корсиканец вместе с англичанкой направились вон туда, почти час назад.

Второй, очевидно, тот самый Джакомо, что-то утвердительно проворчал.

— А синьор, — добавил он, — уехал в противоположном направлении.

Громкоголосый мужчина, заговоривший первым, которого Сорделло посчитал за предводителя, поскольку никогда еще не встречал такого гиганта, зычно объявил:

— Теперь, парни, нужно поторопиться, если мы хотим оказаться к ночи в лачуге Ванноне.

Незнакомец выругал назойливо моросящий дождик, но его проклятия немедленно заглушил топот копыт. Сорделло, крадучись, выбрался из укрытия и долго глядел вслед неизвестным, которые скакали по извилистой, ведущей в холмы тропинке. Мальчишку вдруг как ошпарило: они едут в том же направлении, что и Жозеф с мадонной!

Не зная, что делать, Сорделло машинально отряхнулся и прижал к себе удочку. Он так и не понял, что означают слова великана, но при мысли, что чужаки могут напасть на Жозефа, парнишка мгновенно перемахнул через каменную ограду виллы Парезе и помчался на поиски Скарджилла.

Задыхаясь, Сорделло пересказал камердинеру услышанное и с ужасом увидел, как от лица шотландца медленно отхлынула кровь.

— Ты больше ничего не слышал, парень?

— Нет, синьор. Но они показались мне ужасно злыми и страшными.

Скарджилл ни секунды не колебался:

— Беги, парень, предупреди Паоло и своего отца, чтобы были наготове. Я привезу его милость из города.

Скарджилл нещадно погонял лошадь, хотя сомнения в правильности принятых им мер не оставляли его. Входя в каюту капитана, он уже чувствовал себя круглым идиотом. Граф и синьор Доннетти сидели за столом. Перед графом лежал отрез изумительного шелка.

— Милорд!

— Скарджилл? Какого дьявола тебе здесь надо? — удивился граф, поднимаясь.

— Боюсь, как бы не было беды, милорд, — едва выговорил Скарджилл и заметил, как Доннетти сжал рукоятку тонкого стилета.

— Рассказывай скорее, что случилось, — не повышая голоса, но нетерпеливо бросил граф, и лакей на одном дыхании выпалил содержание подслушанного Сорделло разговора.

— Это все?

— По словам мальчика, их было четверо, на вид настоящие разбойники.

Камердинер выполнил свой долг и теперь с минуты на минуту ждал, что хозяин безразлично пожмет плечами и велит ему не быть таким впечатлительным ослом. Но его светлость обернулся к помощнику:

— Франческо, найми лошадей и вместе с самыми надежными людьми поезжайте на виллу. Я оставлю там кого-нибудь показать вам дорогу. Скарджилл, ты говорил, они упоминали о лачуге Ванноне?

— Да, милорд, мальчик хорошо запомнил это имя. Вы знаете место?

— Кажется, да. Это заброшенная хижина, в которой, по слухам, до сих пор обитает призрак разбойника Ванноне, повешенного давным-давно. Франческо, она находится милях в семи к западу от виллы, в холмах. Поспеши, друг мой.

Он повернулся и подошел к письменному столу. Скарджилл заметил, как граф несколько секунд смотрел на дуэльный пистолет, прежде чем сунуть его за пояс. Именно из этого пистолета мадонна стреляла в его светлость.

Касси, удобно устроившаяся под деревом, нехотя выпрямилась и уставилась в небо.

— Граф был прав. Мне на нос только что шлепнулась дождевая капля.

— Si, и из-за вашего упрямства мы оба промокнем до нитки.

Касси смешливо сморщилась:

— Попробуй только сказать, что ты не наслаждался прекрасно зажаренным цыпленком и сыром! Кроме того, отсюда открывается такой прекрасный вид. Не растаем же мы от какого-то дождичка, Жозеф!

Корсиканец неторопливо встал и втянул носом воздух:

— Нужно немедленно возвращаться, мадонна. Если вы не заботитесь о себе, значит, придется мне этим заняться.

— Прекрасно!

Касси размяла затекшие ноги и отряхнула бархатную амазонку.

— Пожалуй, становится холодно. Жозеф поежился, но проглотил резкую отповедь. Он давно уже понял, какое очарование кроется в противоречивом характере девушки, и, подобно своему хозяину, не мог перед ним устоять. Быстро сложив в корзину остатки еды, он подсадил Кассандру в седло.

— К тому времени, как мы вернемся, перо на вашей шляпе совсем обвиснет, — с легким злорадством проворчал он.

Касси притронулась к уже поникшему перу и засмеялась:

— Если это доставит тебе удовольствие, друг мой, я готова молиться, чтобы небеса разверзлись и затопили нас.

Жозеф безуспешно попытался окинуть ее уничтожающим взглядом. Ну и плутовка! Корсиканец удивлялся сам себе — после двадцати пяти лет молчания рассказать девчонке о своей молодой жене Марии и об их короткой супружеской жизни, длившейся ровно один год! Это было так давно, целую вечность назад, однако теперь, когда он почти не разлучался с мадонной, счастливые воспоминания вновь озарили душу.

Дождь становился все сильнее, и Жозеф сделал знак Кассандре пришпорить лошадь. Граф, конечно, снимет с него голову, если мадонна промокнет!

Но Жозеф тут же одернул себя — его хозяин никогда не бывал несправедлив. Это своевольной хозяйке не уйти от наказания!

Корсиканец остановил лошадь на крутом повороте, боясь, что она поскользнется в грязи, и взглянул на небо. Тучи все ниже, а в воздухе сеется непрерывная морось, Лошадь фыркнула, прянула в сторону, и Жозеф, покрепче сжав поводья, осмотрел вьющуюся в холмах дорогу. Несколькими сотнями ярдов ниже показались четыре всадника в темных пальто, поднимавшихся в горы. Неприятно сосущее чувство тревоги охватило Жозефа — он, знавший всех в округе, никогда прежде не видел ни этих людей, ни коней. Неожиданно один из незнакомцев приподнялся в стременах и начал внимательно рассматривать окрестности. К ужасу Жозефа, мужчина указал на него и что-то прокричал остальным. Послышался частый топот копыт — всадники мчались прямо на них.

Рядом остановилась Касси.

— Что случилось, Жозеф?

— Слушайте внимательно, мадонна, — тихо, жестко велел он, — и делайте, как я говорю. Сюда поднимаются четверо, и я знаю, что они задумали недоброе.

Он вытащил из-за пояса пистолет и взвел курок.

— Боже, о чем это вы? Жозеф нетерпеливо отмахнулся:

— Вы знаете, как попасть на виллу, даже если свернете с дороги?

— Кажется, да, но…

— Я задержу их. Вы немедленно покинете эту тропу и начнете спускаться, только осторожнее: хотя склон не слишком крутой, скоро земля окончательно раскиснет. Продирайтесь сквозь деревья и пока не проедете с милю, не возвращайтесь на дорогу. А потом скачите так, словно за вами дьявол гонится. Я попытаюсь вас догнать.

— Жозеф, вы, конечно, ошибаетесь! Я вас не оставлю!

Жозеф громко выругался, и впервые Касси увидела, как лицо его превратилось в беспощадную маску. Его страх передался девушке, и она вздрогнула.

— Уезжайте, поскорее!

Он с силой хлопнул ее кобылу по крупу рукоятью пистолета.

Касси едва успела оглянуться. Жозеф спрятал пистолет под плащ, опасаясь, что промокнет порох, и оглядел местность прищуренными холодными глазами. Касси пришлось повиноваться и начать спуск. Ветви цеплялись за плащ и амазонку, но она ничего не замечала. Внезапность случившегося придавала нереальность происходящему — девушка словно уснула и видела кошмарный сон, от которого могла пробудиться в любую минуту.

Заросли становились все гуще, но арабская кобыла ловко проскальзывала в узкие проходы между деревьями, избегая колючего терновника. Касси пустила ее в галоп, но в ту же секунду кобылка испуганно прижала уши, заслышав громкий выстрел. За ним последовал другой, отдаваясь громким эхом в холмах.

— Жозеф! — прохрипела Касси, оборачиваясь. Но в этот миг снова раздался треск сучьев — по-видимому, лошади вломились в самую гущу. У Касси пересохло в горле, и она вновь пришпорила кобылу. Стук копыт приближался. И неожиданно лошадь вырвалась на открытое пространство. Касси вскрикнула от ужаса: чуть ниже на дороге ее поджидал всадник с лицом, закрытым черной маской. Они перехитрили ее!

Девушка смерила взглядом расстояние между ними, пригнулась к самой холке кобылы, вонзила ей в бока шпоры и поскакала по склону.

Джакомо с удивлением наблюдал за Касси. Но у него было немало опыта в подобных вещах, и теперь он весело ухмыльнулся в предвкушении погони. Наконец-то можно поразвлечься! А эти болваны думали, что поставили его в самое безнадежное место, на всякий случай. Девчонка, конечно, попытается столкнуть его лошадь с дороги!

Мужчина натянул поводья и уперся в стремена, а потом пришпорил своего коня и, когда кобыла Касск в последнюю минуту свернула в сторону, на ходу стащил девушку с седла. Касси слепо отбивалась, и Джакомо, ощутив, как острые ногти вонзились ему в шею, в бешенстве ударил ее кулаком по челюсти. Ослепительные искры вспыхнули перед глазами девушки, и Касси, погрузившись во тьму, бессильно обмякла.

— Хорошая работа, Джакомо, — похвалил Андреа, выезжая на тропу. — Надеюсь, ты ее не убил?

— Нет, но девчонка злющая. Он грубо запустил руки в гриву разметавшихся золотистых волос.

— Но и красавица, по правде сказать. Андреа громко расхохотался:

— Для этого у нас еще будет время, когда доберемся до лачуги Ванноне.

Он стегнул лошадь и сделал знак Джакомо. На обочине дороги осталась лежать промокшая, раздавленная копытами лошадей шляпа девушки.

В нос Касси ударил запах мокрой, пропитанной потом шерсти, и, задохнувшись, она попыталась отстраниться, но мощная рука прижала ее к седлу.

— Потерпи, девушка, — сказал кто-то. — Теперь уже недалеко.

Касси открыла было рот, собираясь возразить, но сильная боль в челюсти не давала вымолвить ни слова. Она обнаружила, что лежит поперек седла, как мешок с мукой, а лицо прижимается к мужскому бедру. Девушка снова попыталась освободиться, но похититель так безжалостно дернул ее за волосы, выдрав целую прядь, что она вскрикнула.

— Попробуй еще пошевелиться! — прорычал незнакомец. Грубая рука ощупала ее ягодицы через толстую ткань плаща. Касси оцепенела и конвульсивно сглотнула, чувствуя, как тошнота подступает к горлу.

Господи, где Жозеф?

Она вспомнила о выстрелах и закрыла глаза, прогоняя сжимавший сердце ужас. Приходилось бороться с приступами рвоты и терпеть боль в животе, все усиливающуюся из-за нестерпимой тряски. Дождь перестал, и землю прочертили серые тени, прежде чем послышался крик, и кони остановились.

— Неси ее в дом, я зажгу лампы, — велел главарь. Страх придал девушке сил, и она расслабилась. По-видимому, незнакомец был уверен, что она потеряла сознание, поскольку небрежно обхватил ее рукой за талию. Касси неожиданно извернулась и ударила его кулаком в лицо. Негодяй взвыл, и девушка, вырвавшись, помчалась сама не зная куда, в темноту, лишь бы поскорее скрыться. Но тут что-то ударило ее в спину, и она, задохнувшись, упала. Тяжелое мужское тело накрыло ее, вдавливая в землю. Она услышала низкий, гортанный смех.

— Джакомо прав, ты злющая девка, но тем больше удовольствие, моя прекрасная дама.

Касси подняли на ноги и завели руки за спину. Она прикусила губу, чтобы не закричать и не доставить бандитам удовольствия понять, как ей плохо. Ее потащили по ветхим деревянным ступенькам в маленькую хижину и втолкнули внутрь. Касси пошатнулась и упала на колени.

— Мадонна!

Полный ужаса голос Жозефа вернул ее к действительности, и она повернула голову. В дальнем углу комнаты двое держали корсиканца за руки. На груди у него расплывалось красное пятно.

— Господи, Жозеф, да ты ранен! — вскрикнула она, пытаясь встать, но огромный, мускулистый гигант повалил ее на пол.

— Оставьте ее, вонючие свиньи! — взорвался Жозеф.

Нужно помочь ему.., любым способом.., но как? Касси взглянула на великана, казавшегося безликим чудовищем, и вздрогнула, но тут же постаралась овладеть собой.

— Вы, кажется, не знаете, кто я, — холодно заявила она. — Я невеста лорда Энтони Уэллза, хозяина виллы Парезе. Если вам нужны деньги, вы их получите, но при условии, что не причините нам вреда. Я требую, чтобы вы немедленно нас отпустили.

Андреа немного задумался и, поглаживая подбородок, обратился к сообщникам:

— Ну, парни, что вы думаете о предложении дамы?

— Я скажу тебе, что думаю об этой сучонке! И не успела Касси увернуться от Джакомо, как он склонился над ней и ударил ее сапогом по ребрам. Девушка согнулась от боли и в тот же миг услыхала проклятие, сорвавшееся с уст Жозефа, и чей-то тихий плач. Она не сразу поняла, что этот плач вырвался у нее из горла.

— Это научит тебя покорности!

— Оставь ее, Джакомо! Ты ведь не хочешь, чтобы она потеряла сознание!

— Попробуй еще раз дотронуться до нее, грязный кабан!

— Посмотрим, мой храбрый корсиканец! Сквозь пелену боли Касси увидела, как великан снимает плащ и бережно расстилает его на гнилом полу.

— Можно, Андреа?! — радостно вскричал Джакомо.

— Хозяин ничего не сказал, — пожал плечами тот. — Приказан? держать их с корсиканцем здесь, пока он не приедет. Если ты не желаешь попробовать этот лакомый кусочек, я постараюсь за тебя!

— Ну уж нет, одному тебе она не достанется! — завопил Джакомо. Тут ему в голову, по-видимому, пришла блестящая идея:

— Мы заставим корсиканца наблюдать! Он, кажется, сам на нее облизывался.

Мужчины, которые удерживали отчаянно вырывавшегося Жозефа, яростно заспорили. Сердце Касси ушло в пятки. Они собираются изнасиловать ее.., все.., по очереди. Боже, они едва не подрались из-за того, кому быть первым!

Касси попыталась успокоиться, придумать, как спастись. Пистолет. Может, ей повезет, и она завладеет оружием одного из бандитов!

Она медленно поднялась, но боль в груди была еще так сильна, что девушка громко охнула.

— Смотрите, — обрадовался Андреа, — малышке не терпится начать. Вон она спешит подобраться поближе!

Его слова были встречены неестественно громким, возбужденным смехом. Андреа мгновенно набросился на нее, срывая плащ, раздирая в клочья амазонку.

— Нет, будь ты проклят, нет! — взвизгнула Касси, забыв о боли. Девушка начала бешено сопротивляться, отбиваться ногами, пытаясь выцарапать насильнику глаза, едва видневшиеся в прорезях черной маски.

— Держи эту дикую кошку, Джакомо, — пропыхтел Андреа, стаскивая с нее сорочку и, судя по всему, наслаждаясь каждым криком жертвы. Касси яростно вырывалась, хотя Джакомо с силой заломил ей руки за спину.

Андреа наконец отступил, сверкая темными глазами, сладострастно облизывая губы толстым языком.

Касси стояла совершенно голая, дрожа от холода и страха; волосы плотной завесой закрывали плечи и спину. Грубая лапища сжала ее грудь. Касси, не раздумывая, быстро вцепилась зубами в руку. Андреа размахнулся и отвесил ей Такую пощечину, что девушка повалилась на Джакомо. Тот, пользуясь случаем, стал жадно шарить по ее телу. В ушах Касси громом отдавалось его тяжелое частое дыхание. Она выдернула руку и тотчас ударила локтем в живот бандита. Услышав его яростный крик, Касси от всей души понадеялась, что тот хоть на несколько минут потеряет сознание.

Но Андреа ударил ее кулаком в живот, и Касси рухнула, как подкошенная. Ее швырнули на плащ, подняли руки над головой, и Джакомо придавил их коленями. Чьи-то руки откинули волосы с ее лица; заскорузлые пальцы сомкнулись на ее грудях, слишком чувствительных из-за беременности, и стали выкручивать соски. Гримаса боли исказила лицо девушки.

— Ей не по вкусу твои нежности, Джакомо, — загоготал Андреа. — Посмотрим, может, она предпочитает мои.

Глаза Касси против воли широко распахнулись. Андреа спустил штаны и обнажил огромную фиолетово-красную плоть. Он был сложен, как бык, настоящее животное, охваченный похотью дикий зверь. Насильник, зарычав, бросился на нее, и до Касси смутно, словно издалека, донеслись крики Жозефа, изрыгавшего проклятия.

— Джулио, уложи-ка корсиканца, пусть отдохнет на полу! Мне нужны вы оба! Подержите ее за ноги.

— Ублюдок! — вскрикнула Касси и, извернувшись, увидела, как Жозеф медленно опускается на землю. Всхлипывая, девушка осыпала их итальянскими и английскими проклятиями, которых они не понимали. Чьи-то жадные руки скользили по ее телу, царапая кожу, оставляя синяки. Резким рывком Касси раздвинули ноги, и на мгновение в комнате воцарилась тишина. Слышалось только громкое сопение державших ее бандитов. И внезапно ее тело взорвалось от боли. Андреа вонзился в нее, разрывая нежную плоть, стискивая бедра, насаживая на себя.

Впервые в жизни Касси молилась о скором конце, о благословенном забытье, которое избавит ее от этого ужаса. Но пытка продолжалась, лишая ее разума. Она почти не заметила, как первого насильника сменил второй — он не отличался могучим сложением и не мог изуродовать ее сильнее, чем это сделал Андреа. Но тут настала очередь Джулио.

— Черт побери, — рявкнул он, — кровищи-то сколько! Девчонка слишком скользкая.

Ее перевернули на живот, развели ягодицы. И она кричала, кричала до тех пор, пока распухший язык не отказался повиноваться.

— Вы, грязные твари!

Это был новый голос, полный нескрываемой ярости.

Касси перекатили на спину, и безжалостные руки разжались.

— Вы не запрещали нам немного поразвлечься! — угрюмо запротестовал Андреа.

— Немедленно убирайтесь вон! Что, если кто-нибудь явится сюда, идиоты вы этакие, и застанет вас со спущенными штанами?! Ради Бога, все вон отсюда и сторожите хорошенько.

На несколько мгновений Касси превозмогла нестерпимую боль и попыталась рассмотреть незнакомца. Как и на остальных, на нем тоже была черная маска. Но в манерах и осанке чувствовалось нечто отличное от других бандитов, и дело было не в богатстве одежды, а в чем-то неуловимо знакомом, чего, однако, Касси не смогла определить.

— Жозеф, — прошептала она, едва шевеля распухшими губами. Ей не пришло в голову просить милости для себя. Касси в отчаянии поняла, что ее не пощадят.

— Pazza fragitara nigli inferno, — тихо и странно-неразборчиво прошипел мужчина.

Чезаре смотрел на окровавленную девушку, изнемогая от невольного отвращения и едва сдерживая тошноту. Его bravi [16] потрудились на славу! Он намеревался изнасиловать ее сам, но теперь жаждал лишь поскорее покинуть это место и забыть огромные невидящие глаза, полные ужаса; залитое кровью, покрытое синяками обнаженное тело.

Повернувшись, Чезаре устремился к двери.

— Андреа! — окликнул он. — Делай с ними, что хочешь. Только позаботься о том, чтобы их тела никогда не нашли. Если дорожишь жизнью, конечно.

— Нет, — прошептала Касси, пытаясь приподняться, но он уже исчез.

В дверях появился Андреа.

— Больше рядиться ни к чему, приятели, — провозгласил он, снимая маску. Касси уставилась в заросшее щетиной грубое лицо. Рот широко растянут в похотливой улыбке.

— Покажи нам, какой ты красавец, Джакомо! — воскликнул он, расстегивая штаны. Джакомо открыл худое лицо со впалыми щеками и резкими чертами. Глаза отливали неестественным золотистым блеском, как у лисицы. Он плотоядно провел языком по гнилым передним зубам.

— Придется подождать своей очереди, Андреа! Сначала я.

Джакомо злила пассивность девушки — он хотел, чтобы она сопротивлялась или хотя бы попыталась отбиваться. Но Касси лишь тихо обреченно застонала, вздрогнув от боли, когда он вторгся в нее.

— Шевелись же, черт тебя побери, — прорычал он, принимаясь бить ее по груди. Но у девушки уже не осталось сил — только безмерная пустота, прерываемая всплесками боли. Касси смутно припомнила слова предводителя: “Pazza fragitara nigli inferno” — “Пусть он вечно гниет в аду”. Ей предстоит умереть. Как и Жозефу. Но почему-то сознание неминуемой смерти ее не пугало. Касси подняла затянутые пеленой глаза на Андреа и увидела, что тот разделся. Она чуть слышно вскрикнула, и спасительная тьма наконец окутала ее.

Андреа сидел, скрестив ноги, на грязном полу, разглядывая сообщников.

— Ну, приятели, что будем делать? Прикончим их сейчас или подождем, пока девка очухается?

— Нет, что за непростительная расточительность — зарезать девчонку, когда мы можем еще позабавиться! Но вот корсиканец…

Джакомо с готовностью вытащил кинжал из-за пояса.

— Верно, — кивнул Андреа. — Можешь прирезать его, Джулио.

Джулио поднялся, вынул тонкий стилет из кожаных ножен и любовно провел пальцем по лезвию. Но в этот миг тишину разорвал выстрел, и Джулио завопил, хватаясь за живот В комнату ворвался граф так стремительно, что дверь слетела с петель.

— Бежим! — вскрикнул Андреа и сбросил со стола лампу. Хижина погрузилась во мрак. Граф услышал, как разлетелись тонкие доски двери черного хода под ударом сапога. Он разрядил другой пистолет, и один из насильников застонал. Энтони выбежал в ту секунду, когда трое бандитов вскочили на коней.

Он метнулся в хижину, все еще сжимая пистолеты, охваченный невыразимым страхом. До этой минуты он лишь мельком увидел обнаженную неподвижную Касси, распростертую на полу. Энтони стал шарить по полусгнившему полу, пытаясь нащупать упавшую лампу. Он сам не помнил, как ему удалось высечь огонь. Подбежав к девушке, Энтони опустился на колени.

— О, Касси, милая, — прошептал он. Лицо девушки было повернуто в другую сторону, и хотя глаза оставались широко раскрытыми, она ничего не видела, погруженная в пропасть ужаса, и почти не сознавала его присутствия. Чья-то большая теплая ладонь легонько погладила ее по щеке и по плечу.

— Нет.., пожалуйста.., нет… — пролепетала она, пытаясь отстраниться.

— Касси, не бойся, все кончено. Ты свободна. Энтони осторожно пригладил ее спутанные волосы. Девушка медленно повернула голову и, увидев отражение собственной боли в его глазах, судорожно провела языком по искусанным губам.

— Жозеф.., пожалуйста.., помоги Жозефу. Краешком глаза граф заметил какое-то движение и обернулся. В дверях стоял Скарджилл с пистолетом в руке.

— Милорд!

Камердинер медленно опустил пистолет, растерянно переводя взгляд с потерявшей сознание Касси на лежащего в углу Жозефа и плавающего в луже собственной крови бандита.

— Там еще Паоло и Марко, — потрясение пробормотал он. — Мы не смогли угнаться за вашим жеребцом.

— Знаю, Скарджилл, — кивнул граф смертельно побелевшему шотландцу. — Не обращай внимания на эту шваль. Посмотри, что с Жозефом.

Несколько секунд спустя Скарджилл поднял на графа глаза, сверкавшие бессильным гневом.

— Он плох, милорд.

Граф глубоко вздохнул, стараясь немного унять ярость. Резкий ледяной голос прозвенел в тишине комнаты:

— Пошли Паоло немедленно привезти на виллу хирурга. Вы с отцом Сорделло… — Он долго не мог припомнить имени старшего садовника:

— ., отвезете Жозефа. Я займусь Кассандрой. Что до него… — Энтони небрежно показал на мертвеца, — ..его мы увезем позже.

Вернувшись к Касси, граф увидел, что глаза девушки закрыты.

— Касси! — вскрикнул он. Густые ресницы слегка затрепетали. Девушка непонимающе уставилась на него.

— Сейчас я отвезу тебя домой.

Он бережно подложил руку ей под спину, и Касси жалобно застонала. Граф замер, увидев огромный синяк, расплывшийся под грудью, и осторожно убрал руку. И хотя в хижине стоял пронизывающий холод, на лбу Энтони выступили капли пота.

— Сага, — прохрипел он, — прости, но я должен сделать тебе больно.

Он вспомнил о долгой, вьющейся сквозь мрак дороге на виллу, и руки у него затряслись.

— Больнее мне уже не будет, — прошептала она, но ошиблась. Неожиданно мышцы живота напряглись, как тетива, и резко сократились. Обезумев от боли, девушка тонко, пронзительно закричала и схватилась за живот. Глаза, бездонные колодцы муки, остановились на окаменевшем лице графа. — Малыш, — охнула она и мгновенно забыла обо всем.

Энтони осторожно ощупал ее живот, отводя вцепившиеся в натянувшуюся кожу пальцы Касси, и ощутил силу преждевременных схваток. Вопли Касси жгли мозг раскаленным железом, и Энтони ужаснулся собственному бессилию. Он ничем не мог помочь ни ей, ни ребенку.

Касси едва сознавала, что ее накрывают и куда-то несут. Словно издалека донесся голос Энтони, но слова оставались бессмысленными звуками. Касси пыталась поднять ноги, избавиться от выворачивающей внутренности боли, но не смогла. Она стала колотить по державшим ее рукам, царапаться в напрасной попытке освободиться. В ушах стоял пронзительный вой, и Касси с трудом поняла, что кричит она сама.

«Странно, — подумала девушка, пораженная внезапным исчезновением боли, — я никогда в жизни так не кричала…»

Она почувствовала соленый вкус крови и слез на губах. И провалилась в беспамятство.

Сильная дрожь сотрясла тело девушки. Голова беспомощно поникла, и Энтони чуть крепче сжал объятия, и пришпорил жеребца, благословляя небо за то, что тонкий серп луны слабо освещает дорогу. Губы Энтони шевельнулись, и он потрясение осознал, что твердит короткую, знакомую с детства молитву.