— Прошу вас.
Адам держал пальто Бренди, пока она просовывала руки в рукава.
— В этом нет необходимости.
Его руки на секунду задержались на ее плечах, потом медленно скользнули вдоль ее рук. Спиной она чувствовала его тепло, и ей стало горячо от пронзившего ее желания.
— Нам по пути, — сказал Адам, вставая перед ней. В его изумрудных глазах Бренди, как в зеркале, увидела отражение своего собственного желания. — Сегодня я останусь у себя в хижине.
Восхитительный трепет страсти охватил ее. Впервые в жизни она желала мужчину. Не просто мужчину — только Адама. Их взгляды встретились, и сердце девушки встрепенулось.
— Тогда это было бы очень приятно.
— Дэйни уже в постели, — сказала Кармел, вкатываясь на своей каталке в холл.
— Она еще плачет?
— Немного грустна: ей жаль, что Даррел и Дэви потеряли отца. Но я объяснила ей, что они по-настоящему и не знали его. Сейчас она спит.
— Тогда я пойду.
— Я провожу Бренди. — Адам наклонился и поцеловал Кармел в щеку. — Увидимся завтра. С тобой будет все в порядке?
Кармел кивнула, провожая их до двери.
— Со мной Джин, так что все будет в порядке. Идите, пока совсем не стемнело или не похолодало.
Морозный воздух закружился вокруг лодыжек Бренди. Юбку прижало к ногам, потрепало и резко отпустило. Бренди застегнула большие деревянные пуговицы на пальто и подняла воротник.
— С каждой минутой становится все холоднее, — сказала она, потирая руки, чтобы согреться.
Адам пожал плечами и застегнул свою кожаную куртку.
— Я считал, что это похолодание пройдет. Но, наверное, в этом году будет ранняя зима. Подождите здесь. Я быстро.
Он побежал за дом, и Бренди смотрела, как мягкая кожа натягивалась на его плечах при движении. Поношенные штаны шуршали при каждом шаге мускулистых ног. Несмотря на холод, Бренди чувствовала, словно выпила сладкого вина. В животе что-то сжалось, и кровь заструилась горячей патокой.
Адам скоро вернулся, ведя серую лошадь.
— Не хотите прокатиться? — спросил он. Бренди почувствовала, как пламя страсти поглотило ее здравый смысл. Сейчас ей больше всего хотелось устроиться позади него на спине массивного животного, чтобы их тесно прижатые тела раскачивались при движении лошади. Бренди откашлялась, чувствуя, как на лбу выступил ледяной пот.
— Нет, спасибо, — неуверенно прошептала она. — Я лучше пойду.
Адам взял повод, и они пешком направились в конец улицы.
Следя за маленькими облачками пара, образующимися в холодном воздухе от ее частого дыхания, Бренди говорила себе, что должна сдерживать свои неистовые чувства. Каждый раз, когда Адам бросал на нее взгляд, в ней вспыхивало желание. Тело отяжелело, ноги налились свинцом. Чувства ее кипели от сознания своих желаний.
Лошадь фыркнула и шагнула в сторону, задев Адама и толкнув его к Бренди. Адам протянул руки, чтобы помочь ей устоять, но Бренди нервно отскочила, боясь, что его прикосновение в этот миг будет больше того, что она могла бы вынести.
Адам прочистил горло.
— Извините, — пробормотал он, отталкивая лошадь плечом и смущенно хмурясь.
Когда они добрались до раскидистого дуба, Бренди поняла, что не хочет, чтобы Адам уходил. Они остановились под деревом, и она стала разглядывать его лицо, освещенное лунным светом.
— Надеюсь, что у Мэгги все будет хорошо, — сказала Бренди, пытаясь задержать его разговором.
— Уверен в этом. Эрл любит ее. Мне кажется, что он любит ее еще с тех пор, когда они вместе ходили в школу.
Налетел холодный ветер, и Бренди задрожала. Адам подошел ближе, и мгновенно все мысли о холоде вылетели у нее из головы.
— Вам следовало бы войти в фургон. Холодает.
Кивнув, Бренди подняла лицо, чтобы взглянуть в его глаза. Стало тяжело дышать, и она вздохнула. Неожиданно ее поразило осознание очевидного факта, потрясшего ее глубиной испытываемого ею чувства. Господи, да ведь она влюбилась в Адама!
Он был красив, и ее как магнитом притягивало к нему. Все это могло вызвать то непреодолимое влечение, которое она ощущала. Но девушка понимала, что именно его душа, добрая и щедрая, заставляет сильнее биться ее сердце.
Уверенная, что он может прочесть ее чувства на покрасневшем лице, Бренди отвернулась.
— Не хотели бы зайти на чашку горячего чая?
Его глаза метнулись к ее лицу. Казалось, он был удивлен. Две тонкие линии появились у губ и между бровями.
— Я лучше пойду.
Бренди кивнула, готовая удалиться в фургон, потом остановилась. Нет, ей не хотелось, чтобы он уходил.
— К тому времени, когда вы доберетесь до хижины, будет очень холодно. Вы уверены, что не хотели бы зайти на минутку, чтобы сначала согреться?
Адам заколебался, изучая ее лицо в неясном свете. Бренди затаила дыхание, ожидая его решение, потом расслабилась, почувствовав боль в груди. От легкого выдоха в морозном воздухе возникло облачко, и Адам усмехнулся:
— Да, думаю, что зайду.
На дрожащих ногах Бренди прошла к двери. Толкнув ее, жестом пригласила Адама войти.
Адам наклонил голову, входя в низкую дверь и пытаясь разглядеть что-нибудь в кромешной темноте. Он почувствовал, как протиснулась Бренди, услышал чирканье спички и почувствовал запах серы, жмурясь от яркого света лампы, которую зажгла девушка.
— Это займет всего минуту, — сказала она, снимая пальто и открывая крошечную дверцу дровяной плиты. Она бросила несколько полешек в черное чрево плиты и разворошила горячую золу. Адам разглядывал ее зад, который четко обрисовывался под тонкой тканью юбки, потом отвернулся. Он громко вздохнул, глядя на появившееся от его дыхания белое облачко.
— Черт побери, — произнес он, потирая руки, — да здесь холодно!
Бренди закрыла дверцу плиты и выпрямилась, вытирая руки о юбку.
— Сейчас будет тепло, — сказала она, наполняя чайник водой из маленького ведра, стоявшего у плиты.
Глаза Адама, привыкшие к свету, осматривали тесный фургон. Стол, хоть и добротно сработанный, был старый и маленький. У дубовой столешницы стояло всего два грубо сколоченных стула. Он стал снимать шляпу и тут впервые заметил, что потолок нависает прямо над его склоненной головой. Койки были короткие и узкие. Он вспомнил о своей вспышке, когда узнал, что Дейни живет с Кармел, и ему стало стыдно. Неудивительно, что Бренди разрешила сестре остаться с его тетей.
Как бы подтверждая слова Бренди, в маленьком помещении скоро стало тепло, но обеспокоенность Адама только усилилась. Он снял куртку. Если фургон так быстро нагревается зимой, то что в нем творится в безжалостную летнюю жару? Здесь, должно быть, как в печке.
— Почему вы тоже не переехали к Кармел? — спросил он. — У нее много места.
Бренди засмеялась и снова потерла руки, начиная, наконец, согреваться.
— Я могу только представить, какой была бы ваша реакция.
Вспыхнув от досады, Адам неловко шагнул к ней и стукнулся головой о потолочную балку.
Когда он чертыхнулся, Бренди улыбнулась. Проклятье, но как она прекрасна! Ее потребности так просты, что она может быть счастливой, называя это место домом. Поняв, что ему хотелось бы для нее намного большего, Адаму, в конце концов, пришлось признать правду. В какой-то момент, несмотря на свои возражения и заявления, он попал под очарование Бренди Эштон. Насколько он помнил, он думал о ней больше, чем о какой-либо женщине, кроме членов своей семьи.
И он желал ее. Никогда еще не желал он женщину так долго или так сильно. Просто ее смех или улыбка могли пустить горячие ростки страсти в его чреслах. И сейчас он чувствовал, как отзывается его тело на ее близость. Ее губы манили, и на этот раз Адам не стал спорить со своей совестью.
— Над чем вы смеетесь? — спросил он, притворно хмурясь и потирая лоб.
— Простите, — сквозь смех проговорила Бренди. — Я никогда не считала своего отца маленьким мужчиной. На самом деле он казался исполином. Но он определенно не заполнял собой все пространство, как вы.
— Ну, он, должно быть, был карликом. Бренди взорвалась смехом и прикрыла рот ладошкой. Повернувшись, она взяла чашки, укутала чайник лучшей грелкой и накрыла стол.
Адам прошел вперед и выдвинул стул, но, когда попытался сесть, уперся коленями в стол. Чашки загремели и опасно зашатались. Он выскользнул из-за стола и встал.
— О Боже! — воскликнула Бренди, расплываясь в улыбке. — Вы на самом деле выше, чем я думала. — Ее взгляд обежал крошечную комнатку.
— Я просто сяду здесь, — сказал он, опуская свой обтянутый штанами зад на койку.
— На кровать? — воскликнула она.
Он выпрямился так быстро, что стукнулся головой о потолок, и наклонился, чтобы избежать еще одного сильного удара.
— Если хотите, я…
— Нет, конечно, нет, — успокоила она его. Бренди чуть не задохнулась, представив Адама на своей постели. Его тело касалось тех же одеял, которые касались ее, когда она грезила о нем прошлой ночью. Сон был очень реальный, очень яркий и очень волнующий. Бренди проглотила комок в горле и резко отвернулась к плите.
— Я был жутким дураком, — неожиданно воскликнул Адам без всякого предисловия.
Бренди, держа в руке кипящий чайник, медленно обернулась к нему:
— Что?
Адам встретил ее удивленный взгляд, и его глаза смягчились и стали словно теплый нефрит. Он покачал головой, запуская пальцы в волосы.
— Мои обвинения против вас были основаны на предубеждении. Я не терплю бродячих торговцев лекарствами, поэтому приписал вам все их неприятные качества.
— Вы поступали так, как должны были поступить. Я это понимаю.
— Я был дураком, — повторил Адам. — Пытаясь защитить свой город, я вел себя по отношению к вам и вашей сестре как осел. Вы ничего не сделали жителям Чарминга, чего бы они не захотели от вас. И насколько я могу судить, вы не принесли никому вреда. Я не хотел признавать, что был неправ по отношению к вам, что вы не похожи на других, кто проезжал через наш город раньше. Я боялся, что вы обидите Кармел, и из-за этого намеренно осложнял вашу жизнь.
— Вы говорите, что верите теперь в мои лекарства? — спросила она, отставляя чайник, и ее темные глаза недоверчиво прищурились.
У Адама вырвался тяжелый вздох, и он медленно покачал головой:
— Хотел бы я сказать так, Бренди. Это бы все решило, правда? Но я просто не могу. Я больше не считаю, что вы обманете мою тетю или намеренно обидите ее. Но боюсь, я не питаю большой надежды на вашу способность излечить ее.
Бренди подошла и присела рядом с ним на кровать. Он не мог доверять ей, но, по крайней мере, теперь она понимала, откуда у него такие чувства.
— Вы не можете приказать себе чувствовать по-другому.
— Нет, но я мог бы вести себя лучше. Я… Она прижала пальцы к его губам:
— Не надо. Вы сказали достаточно. Теперь это не имеет значения. Никакого. Я увидела, как сильно вы любите свою тетю, как беспокоитесь за Мэгги, и других жителей города. Я восхищаюсь, как вы, защищая, горой стоите за них.
Адам взял ее пальцы и прижался к ним губами в чувственном поцелуе. Огонь страсти охватил Бренди до самых кончиков пальцев.
— Если бы я закрыл рот и открыл глаза, я бы увидел правду. Мне не нужно никого защищать от тебя. — Он на миг закрыл глаза и прижал ее руку к груди, чтобы она могла почувствовать, как бешено бьется его сердце. — Может быть, только тебя.
Бренди глотнула воздух и прикусила губу. Хотел ли он сказать то, что ей показалось? Может ли это быть?
— Ты? — прошептала она. Он кивнул:
— Я привык, что ты рядом. И я боюсь, что не слишком хорошо скрывал свое влечение. Я говорил себе, что это безумие, но не мог ничего с этим поделать. Я так часто злился на тебя, и в то же время я обнаружил, что мне хочется смеяться вместе с тобой. — Он ласково коснулся ее щеки. — Я ожидал твою улыбку, как первые лучи утреннего солнца.
— Ох, Адам!
Он, наконец, улыбнулся, и эта непривычная улыбка согрела его обычно холодное лицо. Его изумрудные глаза сияли, полные губы приоткрылись, показывая ровные белые зубы. От этого перевоплощения у Бренди перехватило дыхание, и она нежно охватила ладонями его лицо.
— У тебя такая прекрасная улыбка! — сказала она.
Несколько минут они сидели, упиваясь видом друг друга. Голова Адама медленно наклонилась к Бренди, и она изогнулась, чтобы встретить его ищущие губы.
Их поцелуй, горячий и нетерпеливый, обжигал сильнее раскаленного железа. Он обнял ее, и она обвила руками его шею. А поцелуй все продолжался.
Никто из них не спешил. Они изучали друг друга медленно, пробуя, касаясь друг друга. Когда рука Адама скользнула по ее ребрам, чтобы провести по нежной округлости ее груди, она открыла глаза и посмотрела на него.
— Я хочу дотронуться до тебя.
Бренди взяла его ладонь и положила на твердый бугорок своего соска. Она не могла скрыть свою реакцию. Да ей и не хотелось этого делать.
— Да, — проговорила она прямо в его губы, когда он снова поцеловал ее.
Нежно гладя ее грудь, Адам проникал в глубину ее горячего рта. Позволяя своему языку погружаться в ее сладость, он доставлял Бренди удовольствие.
Его рука поискала и нашла пояс юбки, потом проникла под блузку.
Движением, которое поразило его до мозга костей и крайне возбудило, она просто сняла блузку через голову. От его ищущих глаз и рук ее защищала только украшенная лентами нижняя льняная сорочка.
В ответ он вытащил из брюк рубашку и взял ее руки, выказывая свою потребность в том, чтобы она касалась его так же, как он касался ее.
Трепеща, она позволила своим пальцам провести по стальным мускулам его груди. Дорожка мягких золотых волос начиналась между его сосками и шла вниз до пуговиц брюк. Ее взгляд упал на холмик под ними, и она быстро отвела глаза.
— Я хочу тебя, — признался он, видя, как она вспыхнула. — Я хочу тебя с того самого дня, когда стоял и наблюдал, как ты расхваливала на площади свои лекарства. Я никогда не видел никого более красивого, полного жизнью. Я страстно тосковал по тебе, словно твоя жизнерадостность была наркотиком.
Бренди не могла говорить. Никогда она не думала, что может так полюбить мужчину. Ничто не имело значения, кроме того, что они вместе. Различия между ними не могли повлиять на их страсть. Она тоже страстно хотела его.
Ищущими губами она показала ему это, и они оба пали жертвами яростных эмоций, которые сдерживали в течение долгих недель. Его страсть стала неудержимой, и он наклонился над ней, вжимая в одеяла. Он лег на нее, не отрывая губ от ее тела.
— Люби меня, — прошептала она между быстрыми поцелуями.
Адам слегка отпрянул и встретил ее взгляд из-под полуприкрытых век.
— Ты уверена?
— Да, о да! Я уверена.
Адам прижал ее к себе и вытянулся рядом. Его ноги в сапогах свисали с койки, локоть упирался в стену фургона. Но он не возражал против тесноты. Ничто не могло уменьшить сладости этого мига в ее объятиях. Он медленно расстегнул пуговицы на ее юбке, и она поднялась, чтобы он смог снять ее. Под юбкой была только нижняя сорочка и пара панталон с оборочками. Адам развязал ленты на панталонах и секунду помедлил на случай, если она переменит свое решение.
Когда Бренди не пошевелилась, чтобы остановить его, Адам снял с нее белье и спустил толстые черные чулки. Она лежала перед ним обнаженная, безмятежная и сияющая своей красотой.
— Господи, ты самое прекрасное, что я когда-либо видел, — сказал он хриплым от страсти голосом.
Щеки ее вспыхнули, но Бренди не отвела глаз от его пристального, страстного взгляда. Неторопливо лаская ее, он быстро снял с себя всю одежду. Бренди смотрела широко открытыми глазами, но молчала.
— Бренди?
— Ты великолепен, — прошептала она, протягивая к нему руки. Он лег на нее, и она позволила своим пальцам гладить его горячее тело. Его позвоночник покрылся испариной.
— Ты горячий.
Адам застонал и прижался к ней всем телом.
— О Господи, да!
Его рот прижался к ее губам, всем весом он давил на нее. Соприкосновение с его плотью было новым чудесным ощущением, которого она не могла даже вообразить.
Его рука скользила по ее животу, пока не достигла ее бедер. Делая маленькие круги своими ногтями, он возбуждал ее, приближаясь все ближе и ближе к средоточию ее женственности.
Бренди охнула, когда он добрался до цели и прикоснулся к той части ее тела, которой никто никогда не касался. Она вскрикнула, но ее крик был заглушён потрясшим ее поцелуем.
В животе у нее возникало непонятное чувство, которому она не могла сопротивляться. Пытаясь оторвать свои губы от его, Бренди страстно хотелось спросить Адама, что с ней происходит. Ласка его рук вызвала спазмы у нее в желудке.
Чувствуя потребность, которую она не могла бы объяснить, Бренди выгнулась под ним и почувствовала, как доказательство его желания прижалось к низу ее живота. Внезапно она поняла, что ей надо. Проведя рукой по его спине и по твердому мускулистому бедру, она направила в себя его естество.
Адам издал сдавленный звук и попытался отпрянуть, Бренди приподняла бедра, и он потерпел поражение. Адам погрузился в нее с криком осуществленного желания.
Как только утихла слабая боль, вернулось жгучее желание, и Бренди почувствовала, как снова поднимается к пропасти исполнения этого желания. Адам снова и снова входил в нее, пока она не воспарила на облаке чувственного наслаждения.
Охватив ее щеки ладонями, Адам всматривался в ее лицо, в то время как ее захлестывали все новые и новые ощущения. Видя, что она достигла пика, Адам рванулся и присоединился к ней в безудержной атаке их чувств.
Они лежали молча, только тяжелое дыхание и стук сердец нарушали тишину ночи.
Потрясенная глубиной чувств, о существовании которых она не знала, Бренди задрожала, Адам крепче обнял ее и потянулся за одеялом, которое они сбросили на пол во время любовной схватки. Он натянул на них одеяло и подвинулся к краю, снимая с нее часть своего веса, но, не отнимая свое тепло.
— У меня нет слов, — шепнул он ей, целуя в макушку.
Бренди обняла его за шею и положила его голову себе на плечо. Слова были не нужны. Их тела наговорили целые тома.
Резкий холод обжег ноги Бренди, и она глубже зарылась в одеяла. Но стук, который вырвал ее из дремоты, полностью разбудил ее.
Кто-то барабанил в дверь!
Она быстро села и ахнула, поворачиваясь к Адаму. Но ее взгляд встретила только пустая подушка. Адам ушел. Ночью он выскользнул, даже не попрощавшись с ней. Бренди почувствовала обиду, но и, принимая в расчет раннего гостя, облегчение.
— Минутку, — крикнула она, дрожа от утреннего холода.
Убрав спутанные волосы с лица, Бренди с треском открыла дверь.
— Сюзанна?
Бренди не смогла бы удивиться больше. Она оглянулась на измятую постель, еще хранящую тепло и запах их с Адамом любви. Не обращая внимания на порыв холодного ветра, который налетел на нее, она вышла за дверь.
— Чем могу служить?
Блондинка долго смотрела на нее изучающим взглядом, и Бренди не знала, подозревала ли Сюзанна, как она провела первые часы утра. «Конечно, это нелепо», — говорила она себе, плотнее закутываясь в халат из-за резкого ветра.
— Я хотела поговорить с тобой, перед тем как пойти к Адаму, — сказала Сюзанна, вытаскивая из кармана плаща лист бумаги и протягивая его Бренди.
— Что это?
— Это то доказательство, которое искал Адам. Улика, которая нужна ему, чтобы выслать тебя из города.
Бренди в оцепенении смотрела на Сюзанну.
— О чем ты говоришь?
— Мой отец узнал твой фургон, когда увидел его в первый раз. Пришлось немного поуговаривать, но, наконец, я заставила его вспомнить, где он видел этот фургон.
Дурное предчувствие изгнало мысли Бренди о холоде. По спине поползли мурашки, вызывая озноб.
— Не понимаю.
— И я не понимала сначала. Но я послала телеграмму в Сент-Луис после того, как папа, наконец, вспомнил кое-какие детали, а начальник тамошней полиции заполнил пробелы. Кажется, — сказала Сюзанна с ехидной ухмылкой злобного удовольствия, перекосившей ее лицо, — твой отец провел некоторое время в тюрьме.
— Тюрьме? — повторила Бренди, чувствуя себя тупицей, пытаясь уследить за нитью этого странного разговора.
— Да. Его арестовали и приговорили к четырнадцати месяцам за мошенничество и подкуп.
— Я не верю тебе. Мой отец никогда не был в тюрьме.
— Прочитай эту бумагу и увидишь, — издевательски предложила Сюзанна. — Там все. Давным-давно твой отец был якобы проповедником, который вытягивал деньги у людей своими фальшивыми заявлениями.
— Фальшивыми заявлениями? — прошептала Бренди. Руки ее так дрожали, что она не могла разобрать слов.
— Да. Заявлениями, что он мог исцелять людей, — язвительно фыркнула Сюзанна и покачала головой. Прижимая палец к губам, добавила: — Где это я слышала раньше?