ГЛАВА 19

Запрокинув голову, Сюзанна звонко рассмеялась, и этот смех эхом прокатился под голыми ветвями гигантского дуба.

Бренди пыталась сосредоточиться на словах, прыгающих и расплывающихся перед ее заплаканными глазами. Этого не могло быть! Сюзанна, должно быть, лжет!

— Начальник полиции был просто счастлив, отправить мне телеграфом это постановление, когда я объяснила, что ты и твоя сестра пытались здесь делать. Тут все написано. Арест Уэйда Эштона, последовавший за тем суд. Был большой скандал. Очень многие пожертвовали твоему отцу свои денежки. Все явились на суд, чтобы убедиться в торжестве правосудия. А теперь настала моя очередь.

— Ты не права. Этот начальник полиции, должно быть, ошибся или перепутал моего отца с кем-то другим.

— Непохоже, — фыркнула Сюзанна. — Имя твоего отца, его описание, а также описание этого дрянного фургона. Не представляю, чтобы таких фургонов было так уж много в округе.

Бренди торопливо прочитала первые строчки. Отца арестовали за два года до ее рождения.

— Зачем ты делаешь это? — спросила Бренди. — Зачем раскопала все это именно сейчас?

Она подозревала об истинных мотивах Сюзанны, но не могла понять ненависть к себе этой женщины.

— Зачем? Чтобы помочь Адаму, разумеется. Он хочет избавиться от тебя с тех пор, как только ты появилась в городе. А теперь у него есть повод сделать это. Никто не будет доверять тебе или защищать тебя после того, как увидит это.

Сюзанна выхватила бумагу из дрожащих пальцев Бренди и притворилась, что снова читает ее.

— Гм, гм, гм, — говорила она, качая головой. — Представить только, дочь преступника разбила стоянку совсем рядом с нашим городом. Шарлатанка, притворяющаяся целительницей. О, да это просто чудо, что нас не ограбили, пока мы спали.

Когда Сюзанна опять залилась визгливым смехом и собралась уходить, Бренди бросилась к ней.

— Сюзанна, подожди, — позвала она. — Не делай этого, пожалуйста.

Бренди было противно умолять, но она не могла остановиться. Ночью она испытала истинное блаженство, утром же заглянула в настоящий ад. Теперь она не могла потерять Адама. Только не это. Ей было все равно, даже если весь город отвернется от нее. Для нее имело значение только отношение к ней Адама. Но Бренди знала, что его честь никогда не позволит ему забыть о преступлении ее отца, если он узнает о нем. А она не сможет вынести осуждение, которое вновь, Бренди знала это, появится в его глазах. В отчаянии она схватила Сюзанну за руку.

Выхватывая плащ из рук Бренди, Сюзанна насмешливо ухмыльнулась.

— Прочь руки от меня, ты, маленькая бродяжка. Подумай только, стала бы я помогать тебе, даже если бы смогла? Я больше всех хочу, чтобы ты уехала. А теперь, — заявила Сюзанна, с торжеством размахивая бумагой, — я смогу, наконец, избавиться от тебя.

— Это из-за Адама, да? — бросилась вперед Бренди, утопая босыми ногами в замерзшей траве. Ледяной холод обжег голую кожу, и боль острыми иглами пронзила ноги, но она не обратила на это внимания. — Ты не должна делать этого. Я буду держаться от него в стороне. Клянусь, если ты пообещаешь мне не показывать эту бумагу никому, я буду держаться от него подальше.

Бренди было противно давать подобное обещание, но сейчас на кону стояло нечто большее, чем ее гордость и сердце. Ей надо считаться с чувствами Дейни. Что будет с сестрой, если слухи дойдут до нее? Дейни расцвела за время их пребывания в Чарминге. Что будет с ее обретенным чувством надежности и безопасности в результате этого скандала?

Сюзанна свернула лист в трубочку и легонько постукивала им по ладони.

— Я намерена получить огромное удовольствие, показывая это не только Адаму, но и всем жителям Чарминга. Начну этим же утром.

Сюзанна повернулась и зашагала прочь от дерева. Напевая веселую песенку, она с самодовольным видом шла к главной улице города.

Сердце Бренди упало, и она поплотнее запахнулась в халат, чтобы унять охватившую ее сильную дрожь. Слезы текли по холодным щекам, обжигая кожу. Она не могла пошевелиться, не могла дышать. Ноги стали словно ватными. Что делать? Как сможет она встретиться с Адамом после того, как он узнает?

Вид покрасневших босых ног, выглядывавших из-под халата, напомнил ей о холоде. Бренди вернулась в фургон. Механически разведя огонь в плите, она бездумно подогрела чай, который они с Адамом так и не выпили накануне вечером. Охваченная мучительными терзаниями, Бренди присела на край неубранной постели. Горло жгло от отчаяния. Рыдания закипали, не давая ей дышать. Легкие горели, и она согнулась пополам от боли. Она знала, что ей делать. И она знала также, что это разобьет ее сердце.


— Бренди! Бренди, открой дверь! Бренди вышла из оцепенения, вызванного безысходностью, и подошла к двери.

У фургона стояла Мэгги, дрожа на холодном ветру, который яростно дул в поле.

— Я только что из города, — выпалила она, стараясь отдышаться, и вошла в фургон, не дожидаясь приглашения. — Сюзанна…

— Я знаю, — сказала Бренди, осознав, что на ней, кроме халата, ничего нет. После ухода Сюзанны она даже не смогла заставить себя одеться.

— Это правда — о твоем отце? Бренди пожала плечами:

— Не знаю. Полагаю, что, должно быть, правда. Постановление, которое есть у Сюзанны, выглядит официальным.

— Ты не знаешь?

Бренди заметила искру гнева, смешанную с жалостью, в глазах Мэгги, и покачала головой.

— Мне просто хочется выдрать Сюзанне волосы! — воскликнула Мэгги, суетясь над плитой и подогревая в очередной раз чай. Когда он закипел, Мэгги налила им по чашке. — Как она может быть такой злобной?

— Она хочет Адама. И желает избавиться от меня.

— Ну, так это оттого, что только слепой мог не заметить, что Адам увлечен тобой. Она ревнует… Адам никогда не смотрел на нее так, как смотрит на тебя, с нескрываемой страстью и желанием, — тоскливо вздохнула Мэгги и села за стол.

Бренди сжалась, уверенная, что выражение лица Адама будет совсем другим, когда она увидит его в следующий раз.

— Я сижу и думаю о своей жизни, — сказала она, грея руки о чашку. — Мне кажется, что я должна была заподозрить что-то вроде этого. Папа всегда был мечтателем. Он строил один план за другим, уверенный, что их исполнение тут же сделает его богатым. Все эти годы мама олицетворяла для него постоянство. Она занималась продажей лекарств и никогда не подавала виду, что сомневается в его планах. Но она всегда подчеркивала важность и цену честности. Я не знала, что она постоянно чувствовала необходимость напоминать об этом папе.

— Это вовсе не означает, что он был плохим человеком, Бренди. Многие люди страдают избытком фантазии.

Глаза Мэгги заблестели, и Бренди подумала, что ее подруга простила своего заблудшего мужа и, может быть, теперь даже сама мечтает. Она надеялась, что мечты Мэгги сбудутся. Эта женщина заслужила немного счастья.

— Я полагаю, что мама знала о его прошлом, и это объясняет, почему сама она была честной даже в мелочах. После того как они встретились и поженились, она старалась удерживать его в рамках закона. Когда мама умерла, отец убедил меня, что у меня есть дар целительницы. До смерти мамы я так не думала, но папа клялся, что видит это. Он давил на меня, пока я не согласилась занять мамино место. Теперь я просто не могу быть уверенной в этом.

— Не думай так, — укорила ее Мэгги. — У тебя есть дар целительницы. Только посмотри, сколько хорошего ты сделала.

— Что? Вылечила несколько подагрических шишек и очистила лицо Джин от прыщей? Любой мало-мальски сведущий в травах мог бы сделать то же самое.

— А Дэви?

Бренди вытерла слезы и заглянула в глаза Мэгги.

— Я ничем не помогла Дэви. Адам рассказал мне, что у него по-прежнему бывают припадки.

— Но они не такие сильные. Ему намного лучше.

— Это просто потому, что он лучше питается. Это сделали молоко, яйца и прочее, а не я.

— Ты не можешь так думать.

— Приходится. Адам поверит этому. — Бренди закрыла лицо руками. — В это он верил всегда и был прав.

— Должны же быть другие люди в других городах, которым ты помогла.

— Мы никогда не останавливались достаточно долго в одном месте, чтобы увидеть результаты моего лечения. Теперь я догадываюсь почему, — опуская голову, проговорила Бренди. — Папа никогда не останавливался больше чем на несколько дней. Мы с Дейни терпеть не могли переезжать зимой, но он настаивал. Обычно на юг, где мы могли не опасаться, что плохая погода остановит нас. Это наша первая зимовка на одном месте. Я хотела предоставить это Дейни, ведь она так много пережила.

Теперь слезы полились в два ручья, капая на запахнутый лиф халата. Бренди охватило такое страшное горе, какого она еще никогда не испытывала. Почему она не увидела, каким был ее отец на самом деле? Он использовал ее так же, как использовал людей в Сент-Луисе, чтобы заполучить легкие денежки.

Взяв Бренди за руку, Мэгги стала упрашивать ее поехать к Кармел. Бренди высвободила руку и вытерла лицо.

— Нет, не могу. Я не могу встретиться с ней. Господи, она ведь рассчитывала, что я помогу ей!

— Кармел поймет, Бренди. Ты не отвечаешь за то, что сделал твой отец более двадцати лет назад. Она действительно переживает за тебя. И любит Дейни, как свое собственное дитя.

Бренди медленно подняла голову. Мозг обожгла мысль, но она быстро отбросила ее. Нет, она не может. Только от одной этой мысли ей стало трудно дышать, и все тело мучительно заныло.

— Со мной все будет хорошо, — солгала она, уверенная, что никогда больше не будет счастлива. Весь ее мир рассыпался на миллионы крошечных осколков.

— Я оставила мальчиков с Дейни и Кармел. Мне надо возвращаться.

Бренди выдавила улыбку:

— Иди. И чтобы Дейни ничего не узнала раньше времени. Я думаю, что рассказать ей все должна я.

— Так ты придешь? Бренди кивнула:

— Да. Но чуть позже. Я не могу идти к Дейни в таком виде. Она испугается. Объяснишь все Кармел?

Мэгги сжала ее руку:

— И не беспокойся. Люди все поймут. Они полюбили тебя и Дейни.

Бренди смотрела, как Мэгги уходит, и снова ее охватило отчаяние. Ей было все равно, что будут думать люди. Имело значение только мнение Адама. Но она уже знала, что он подумает.


Проходил день, а Бренди все никак не могла собраться с силами, чтобы пойти к Кармел. Впервые в жизни она не могла преодолеть горе и подавленное состояние. Оно окутывало ее удушающим плащом, лишая желания победить. Весь день Бренди плакала и размышляла, что делать дальше. Выбор был ограничен. Более того, было мучительно даже делать его.

Бренди сумела кое-как одеться, но оставалась босой. Глаза ее покраснели от слез.

Свой чай она подогревала, наверное, в десятый раз, но не смогла выпить больше глотка. Каждый раз, когда она пыталась проглотить, в желудке начинались спазмы.

Она услышала звук приближающегося топота копыт и напряглась. Отбросив с лица волосы, Бренди подошла к двери и выглянула.

Вид Адама на сером скакуне, высокого и гордого, лишил ее остатков самообладания. В груди поднялась паника. Бренди была еще не готова столкнуться с его гневом.

Адам посмотрел на нее и ласково улыбнулся, слезая с коня. Бренди сощурила глаза. Он выглядел… счастливым. Адам привязал коня к нижней ветке дуба и подошел к двери.

— Привет, дорогая. Можно войти? Бренди молча посторонилась, не понимая, почему он не требует у нее ответов.

— Прости, что так долго не возвращался. Я был на ферме у Купера. — Он поцеловал ее в щеку и стал греть руки над плитой. — Их тыквы снова раскололи прошлой ночью. Только на этот раз старина Гарольд поджидал разбойников. Он запер их в сарае, когда я приехал туда. Пара ребят из соседнего округа. Я убедил его отпустить их и отвез мальчишек домой, пригрозив им так, что какое-то время они поостерегутся безобразничать.

Адам повернулся к ней, и улыбка исчезла с его лица, когда он взглянул на нее.

— В чем дело, милая? Ты больна? Облегчение обрушилось на Бренди с такой силой, что ей показалось, она взорвется. Он не знает! Он не имеет представления! Ведь его не было целый день!

— Эй, ты плакала? — спросил Адам, подходя к ней и беря ее за руки. Он пристально разглядывал ее, и лицо его исказилось от досады. — Ведь ты не подумала, что я сбежал от тебя, а?

— Нет, все хорошо, — прошептала Бренди. Глаза ее наполнились счастливыми слезами. В душе она возблагодарила Бога за его щедрость, что он дал ей это последнее мгновение с Адамом.

— Иди сюда, — позвал он. — Я весь день ждал, когда обниму тебя снова.

Бренди послушно прильнула к нему, ища его губы. Она целовала его со всей любовью, которую считала потерянной для себя. Он отодвинулся, широко улыбнулся и подхватил ее на руки. Прижимаясь к ее губам в поцелуе, Адам осторожно опустил ее на кровать.

— Я хочу забрать тебя в свою хижину, — сказал он, расстегивая пуговки на ее блузке. — Эта чертова кровать слишком коротка.

Бренди заставила себя рассмеяться, скрывая свое разбитое сердце. Им дана небольшая отсрочка. И она хотела, чтобы воспоминания в их сердцах сохранились на всю жизнь.

Торопясь, они сбросили одежду. Бренди испытывала такое болезненное желание, что едва сдерживалась. Адам старался успокоить ее, но его желание было столь же велико, как и ее, и вскоре они слились в экстазе. Быстро и сильно он вошел в нее. Она откликнулась, перевернув его на спину и оседлав его бедра. Адам тихо чертыхнулся, а она наслаждалась властью, которую почувствовала, взяв инициативу на себя.

— О, любимая, — простонал Адам, держа ее бедра. — Знаешь, что ты делаешь со мной?

Бренди знала. Впервые в жизни она любила мужчину так сильно, чтобы разделить с ним тело и душу. И у нее остался всего один шанс показать ему, как сильно она любит его, пока судьба не разлучила их.

Скоро все кончилось, и в изнеможении они упали на простыни.

— Господи, девочка, кажется, мне не надо спрашивать, скучала ли ты по мне, — пошутил Адам, все еще тяжело дыша.

Бренди положила голову ему на плечо и прижалась еще теснее.

— Я скучала по тебе, — сказала она, думая: «Господи, как я буду скучать по тебе!»

— Мы не так уж много говорили прошлой ночью, — улыбнулся Адам. — Думаю, сейчас самое время.

— Не сейчас, — прошептала она, покрывая поцелуями его шею и грудь. — Поговорим позже.

Она знала, что позже говорить они не будут. Нет смысла. А сейчас ей вдруг захотелось рассказать ему правду, но Бренди не могла заставить себя испортить эти последние минуты. Скоро он все узнает, а тогда тем более будет не о чем говорить.

Несколько минут они лежали, молча лаская друг друга. Ласки Адама становились все жарче, и Бренди почувствовала, как зашевелилась его пробуждающаяся страсть. Горькие слезы были готовы наполнить ее глаза, но она подавила их и заставила себя улыбнуться, когда он перевернул ее на спину.


Много позже он сел и стал надевать брюки. Бренди натянула на себя одеяло и коснулась его спины:

— Уходишь?

Адам повернулся и поцеловал ее.

— Мне надо съездить к Куперу, чтобы поставить его в известность насчет этих безобразников. Это займет пару часов, но я приеду сюда. — На его лице вновь появилось жесткое выражение, и он приложил ладонь к ее щеке. — Мы должны серьезно поговорить. О нас, об этом, — сказал он, кивнув на скомканную постель. Потом сунул руки в рукава рубашки и поспешно застегнулся.

Бренди улыбнулась и кивнула, пытаясь хоть на миг притвориться, что все можно разрешить несколькими словами. Напряженное выражение исчезло с лица Адама, и он наклонился, чтобы еще раз поцеловать ее долгим сладким поцелуем.

— Я хочу, чтобы ты пока переехала к Кармел. Я не понимал раньше, как неудобно в этом фургоне.

Бренди оглядела фургон, в котором прошла вся ее жизнь, и покачала головой:

— Здесь мой дом.

Адам разжег угасший огонь в плите и повернулся к постели:

— Во-первых, здесь чертовски холодно. Кроме того, у Кармел полно места. По крайней мере, ты подумаешь об этом?

— Я думала, — честно призналась Бренди. Последние двадцать четыре часа она мало думала о чем бы то ни было еще. Она бы все отдала, чтобы жить с Адамом. В доме ли Кармел, в его ли уютной хижине. Но этого никогда не будет.

Адам нахмурился:

— Просто согласись подумать об этом. Если все получится, как надо, у нас обоих будут большие изменения в жизни.

Бренди кивнула, не в состоянии даже говорить. Это не было ложью. Она, возможно, будет думать об Адаме и Чарминге всю оставшуюся жизнь.

— Хорошо. Мне нужно идти. — Он снова наклонился к ней. — Пока, — прошептал он ей прямо в губы.

— До свидания, — ответила она. Сердце ее разрывалось от горя. Она видела, как он нахмурился, и заставила себя улыбнуться. Адам все еще был озабочен, когда, надев сапоги и пальто, вышел из фургона.

Бренди прислушивалась, пока стук копыт совсем не затих. Адам не говорил о женитьбе, но она понимала, что именно об этом он заговорит, когда вернется. Адам был слишком честным человеком, чтобы заниматься с ней любовью без всяких обязательств со своей стороны, по крайней мере, данных мысленно.

Прошлой ночью она думала об их совместном будущем. Но теперь все изменилось. О будущем с Адамом не могло быть и речи. Она знала, что должна делать. Но, да поможет ей Бог, Бренди не знала, как она сможет это сделать.

Загрузка...