Ожившая статуя

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Рийс распахнул дверь. Секунд пять Лорен безмолвно смотрела на него, напрочь забыв все отрепетированные заранее приветствия. Из одежды на нем были только джинсы. Мокрые волосы топорщились на затылке. Она детально изучала его тело: темные завитки волос на мускулистой груди, подтянутый рельефный живот, красивый изгиб широких плеч.

— Вы рано, — немногословно заметил Рийс.

— Боялась, что будут пробки.

— Ладно, входите. Я только что из душа.

А он похож на нормального человека, мелькнуло у нее в голове. Более того, он невероятно, непреодолимо сексуален. Опасный тип.

— Давайте ваш чемодан.

Девушка безропотно отдала чемодан, завороженная тем, как натягиваются мышцы его торса при движении, словно никогда раньше не видела полуодетого мужчины. Когда Рийс повернулся к ней спиной, чтобы поставить чемодан, у нее подкосились ноги. Все потому, что я скульптор и рассматриваю его как прекрасную модель, успокоила себя Лорен. Разумеется, его прекрасное тело не интересует меня как женщину.

— А что в сумке? — спросил Рийс.

В левой руке девушка сжимала потертый кожаный портфель.

— Мои инструменты… Я без них никуда не езжу.

— Давайте сюда.

— Я сама понесу. — Лорен вымученно улыбнулась. — Они мне очень дороги. Некоторые служат уже не первый год.

— Вы что, мне не доверяете? — разозлился Рийс. — Даже такую мелочь, как сумка с инструментами?

— Рийс, мы с вами договорились изображать любовь, хоть и на публике, а не ссориться как кошка с собакой.

Он окинул ее оценивающим взглядом снизу вверх: от высоких кожаных ботинок и узких темно-коричневых брюк до короткой меховой куртки из искусственного меха с леопардовым рисунком.

— Вы, без сомнения, кошка. Следовательно, я — собака?

— Уж точно не пудель.

— Может быть, такса?

Девушка усмехнулась, соглашаясь поиграть.

— У вас очень милые уши. Но ноги слишком длинны для таксы. Нет, какая из вас такса?

— Вы заметили, мы впервые разговариваем спокойно?

— Да. Но я до сих пор стою в дверях, — скромно напомнила она, недоумевая, как у нее могла вырваться эта нелепая фраза про уши.

— Позвольте, я помогу вам раздеться.

Лорен поставила портфель и скинула куртку.

— Я думал, вы откажетесь в последний момент.

Улыбка мгновенно исчезла с ее губ.

— Не терпится ославить Уоллиса на всю страну? Нет уж. Я пришла, и наш договор в силе. Где моя комната?

— В конце коридора.

Впервые с момента появления в квартире Лорен осмотрелась. Первым, что ее поразило, был простор. Потом она заметила прекрасную мебель из кожи и дуба, сделанную талантливым финским дизайнером, с которым она познакомилась на выставке в Манхэттене. Ее взгляд остановился на коллекции произведений, наполнявших пространство цветом, динамикой и чувством. Лорен только произносила знаменитые фамилии, как завороженная:

— Это же Кандинский. Пикассо. Шагал. А коллаж, по-моему, Джеймса Ардмора? Замечательная картина. Он не очень популярен, но я считаю его настоящим творцом. Боже мой, Пиро! Вам нравится, как его скульптуры отражают свет, из какой точки на них ни смотри?

С горящими от восторга глазами она подошла к блестящим медным завиткам и осторожно дотронулась до каждого кончиками пальцев. Подняв глаза, столкнулась взглядом с Рийсом, который смотрел на нее как-то странно.

— У меня есть еще несколько его скульптур. Они в спальне.

— Можно их увидеть? — ни на секунду не задумавшись, поинтересовалась она.

Рийс повел ее через широкий холл, на стенах которого красовались не менее прекрасные картины. Окна его спальни выходили на тенистые аллеи парка Стенли. Но девушка даже не обратила на это внимания, едва увидев бронзовую скульптуру полуобнаженного мужчины, стоявшую на подставке у балконной двери. Прикрыв глаза, она провела руками по его плечам, по натянутым мышцам рук.

— Удивительно. Словно Пиро помогает бронзе принять самую естественную для нее форму, — прошептала Лорен, размышляя вслух. — Как будто видит ее душу.

— Вы именно такая, когда занимаетесь любовью? — резко спросил Рийс.

Она вздрогнула и оглянулась, сунув руки в карманы.

— Что вы имеете в виду?

— Вы такая, как сейчас? Чувственная, сосредоточенная, полностью поглощенная происходящим.

Лорен уже и сама не помнила, какая она в минуты страсти. Когда ее отношения с Сэндором подходили к концу, один вид его постели вызывал у нее омерзение. Но Рийсу это знать не обязательно.

— Какая я, когда занимаюсь любовью, — не ваше дело.

— Тогда зачем вы пришли в мою спальню?

Ночная лампа у кровати отбрасывала неяркий луч света на голую грудь Рийса, подчеркивая рельефность мышц. Девушка вдруг поняла, что находится наедине с мужчиной в метре от его огромной кровати.

— Вы считаете, что, отправившись в вашу спальню, я пыталась показать свою доступность? — возмутилась Лорен. — Ну почему вам нужно все опошлить?

— Я купил квартиру десять месяцев назад, — начал он так, словно слова вытягивали из него силой. — Вы первая женщина, посетившая эту комнату.

Она сразу же поняла, что он говорит правду, хотя и не смогла бы объяснить, отчего так уверена в этом.

— Мне безразлично, даже если в вашей спальне побывало пятьдесят женщин, — сдавленным голосом произнесла она. — Я не спала ни с кем после Сэндора. И уж с вами точно не собираюсь.

— И вы думаете, я вам поверю?

— Мне плевать, поверите вы или нет!

— Но вы ведь расстались года четыре назад и…

— Три года и десять месяцев, — грубо перебила Лорен. — И с какой стати вас это интересует?

— Да так просто. Пойдемте, я провожу вас в вашу комнату.

Если глаза действительно окна души, мелькнуло у нее в голове, то Рийс свои закрыл ставнями. Есть ли у него вообще душа? Чувства точно есть — это выяснилось за последние несколько минут.

Лорен поспешила за ним, заметив на ходу набросок Пикассо и прелестных танцовщиц Дега. Рийс быстро шагал по коридору, будто за ним гнался голодный белый медведь. Уже почти догнав его, девушка внезапно остановилась как вкопанная. В освещенной нише в стене стояла небольшая деревянная скульптура Мадонны с Младенцем, местами почерневшая от времени. Фигуры были вырезаны просто, без изящества, но в них сквозила такая трогательная нежность, что у Лорен перехватило дыхание. Она даже не заметила, как Рийс подошел к ней.

— Ну, в чем дело? — недовольно спросил он.

— Как красиво, — прошептала девушка, не в силах прийти в себя от удивления.

— Неизвестный мастер. Конец четырнадцатого века. Можете взять в руки, если хотите.

— Но…

— Возьмите, не бойтесь.

Осторожно, словно хрупкое сокровище, она подняла статую.

— Смотрите, как плавно плечо переходит в руку, а потом в тело ребенка. Человек, сотворившей такое, наверное, очень любил детей. Как вы считаете?

Лорен посмотрела на него. На мгновенье он утратил контроль над своей мимикой: его лицо стало открытым и грустным.

Рийс коснулся ее щеки кончиками пальцев.

— Вы могли бы быть моделью для этой скульптуры. Для Мадонны, я имею в виду.

Тепло его прикосновения побежало по ее венам. Они стояли совсем близко друг к другу. И она еще думала, что в нем нет ничего человеческого? Нет души?

— Где же вы нашли ее? — поинтересовалась Лорен, мечтая продлить это мгновенье, казавшееся таким важным.

— В маленькой деревушке. В Австрии. Вдали от нашего суетного мира.

— Разрешите мне сделать копию? Обещаю уничтожить ее, как только закончу. — С той же бережностью она поставила скульптуру на место.

— Днем я буду уезжать, — сказал Рийс. — В мое отсутствие можете делать все, что пожелаете.

Лорен подняла на него взгляд. Ставни снова захлопнулись, поняла она. Его лицо опять стало непроницаемым.

— Ваша мама любила вас? — вдруг выпалила Лорен, не успев даже понять, откуда взялся столь неожиданный интерес.

— У вас нет права задавать мне подобные вопросы, — с пугающим спокойствием ответил он. — А у меня нет желания на них отвечать. Ваша комната в конце коридора. Хотите перекусить перед сном?

— Послушайте, я вам не ребенок, которого можно отправить в кровать, потому что он плохо себя вел!

— Да, вы не ребенок. Вы чрезмерно любопытная и бестактная женщина.

— Если вам неприятно отвечать на мой вопрос, так и скажите. И признайте, что в нем нет ничего криминального.

— Еще раз напомню: у нас с вами деловое соглашение. И более ничего.

— Несколько лет назад я позволила Сэндору подавить и подчинить меня… и чуть не потеряла себя, — ровным голосом произнесла девушка. — А потом поклялась, что больше такого никогда не допущу. Так что не пытайтесь, все равно не получится.

— Ну вот, снова ссоримся как кошка с собакой. А этого нет в нашем договоре, не так ли?

— Есть в вас что-то такое… — Лорен не могла избавиться от охватившего ее напряжения. — Вы словно большой камень. Или кусок железа.

— В таком случае не надейтесь, что сможете придать мне нужную вам форму.

— Вы всех женщин ненавидите или только меня конкретно?

— А вы никогда не уступаете, — недовольно бросил Рийс.

Девушка побледнела, вспомнив статую мужчины у него в спальне.

— Так вы предпочитаете свой пол.

— Что за вздор! У меня нормальная ориентация. Все просто, Лорен. Я не выношу все эти притворные вздохи и никчемные глупости, которые в нашем обществе принято выдавать за романтические отношения.

— Но та статуя Мадонны с Младенцем не имеет отношения к притворству. Она вся — воплощенная любовь.

— Любовь! Да что вы знаете о любви? У вас есть муж? Дети?

Девушка от неожиданности моргнула, покраснела, потом снова побледнела.

— Вы же знаете, что нет, — холодно отозвалась она. — Я любила Сэндора. Но он не хотел на мне жениться. И дети ему были не нужны. Как и я сама. Настоящая я.

— Однако вы умеете разжалобить, — с отвращением в голосе заметил Рийс. — Можете сделать себе кофе или чаю. Я завтракаю в половине седьмого, ухожу в семь. Завтра вернусь в шесть вечера. Коктейль в семь. Потом ужин. Наденьте что-нибудь элегантное. Кстати, вы купили себе вечерние наряды?

— Разумеется, нет, — лаконично ответила Лорен.

— Вы должны выглядеть эффектно, соответственно вашей роли!

— У меня есть собственные деньги, — заражаясь его гневом, огрызнулась она. — Если мне понадобится одежда, я в состоянии ее купить без вашей помощи!

— Вы что же, намерены спорить по любому вопросу? — зарычал он.

— С вами — да.

— Нужно было навести справки и о вашем характере, прежде чем подписывать это проклятое соглашение.

— Хоть кто-то должен вам противоречить, чтобы вы не расслаблялись и были в тонусе, — фыркнула Лорен. — Я иду спать. Спокойной ночи.

— Будьте готовы завтра вечером в четверть седьмого.

— Не беспокойтесь. Буду.

И надену самый откровенный из своих нарядов, мстительно подумала она, развернулась и пошла уверенным шагом к своей комнате.

— Я донесу ваш чемодан. И портфель с инструментами — если вы, конечно, их мне доверите, — бросил Рийс ей вслед.

Эффектный уход со сцены, ничего не скажешь, подумала девушка, давясь от смеха. Про вещи-то она и забыла.

— Их — доверю, — кивнула Лорен.

Ее спальня была выкрашена в терракотовые тона. Покрывало на кровати и портьеры отливали небесной лазурью. Отделка комнаты оказалась неброской, но обещавшей уют. По сторонам мраморного камина висело два китайских свитка. На полочке поблескивала глазурью коллекция керамики эпохи Мин. Ощущая кожей каждый шаг Рийса у себя за спиной, девушка повернулась к нему.

— Эта дверь — в ванную, — спокойно объяснил он. — Та — на балкон. Увидимся завтра вечером между шестью и половиной седьмого.

Следовательно, утром он ее видеть не желает — таков, надо полагать, скрытый намек его слов. Лорен наклонилась, чтобы включить светильник у кровати, волосы мягкой волной упали ей на лицо.

— Хорошего вам дня, — пожелала она с долей сарказма.

Секунд пять Рийс смотрел на нее в полном молчании. Девушка вскинула голову, не желая отводить взгляд.

— Спокойной ночи, — ответил он и захлопнул за собой дверь.

Лорен плюхнулась на широкую кровать и подумала, печально вздохнув, что многим пожертвовала бы за то, чтобы сейчас оказаться в скромной спальне в квартире Чарли. Многим, но не репутацией Уоллиса.

Восемь дней не так уж и долго. Она справится. Даже несмотря на то, что Рийс Кэллахэн, кажется, отталкивает ее с той же силой, что и притягивает.

Лорен проснулась рано утром. Яркие солнечные лучи били сквозь стеклянную дверь, ведущую на балкон. Она точно знала, чем займет наступающий день. Но ей были нужны ключи от квартиры Рийса.

Девушка быстро натянула леггинсы и свитер. Так и не обувшись и не причесавшись, она побежала по коридору и остановилась в просторной гостиной.

— Рийс? Где вы?

— В кухне.

По его голосу стало ясно, что он не слишком рад ее видеть. Растянув губы в улыбке, Лорен вошла в суперсовременную кухню, наполненную всевозможным оборудованием и сверкающую нержавеющей сталью. На этот раз на Рийсе, благодарение Богу, была рубашка. Он жевал горячий бутерброд, читая утренние газеты, разложенные на стойке.

— А вы ранняя пташка, — решила снять напряжение она.

— Вы тоже, как я посмотрю. Что вам угодно?

— Мне нужен ключ. Я намереваюсь прогуляться.

— У консьержа есть запасной. Я распорядился, чтобы он отдал его вам. — Рийс отложил одну газету и сделал пометку карандашом, зажатым в свободной руке.

— Как вкусно пахнут ваши бутерброды, — протянула Лорен, желая поддразнить его. — Пожалуй, съем один.

— Вы не могли бы подождать, пока я уйду?

— Вы всегда по утрам такой сердитый?

— Не с теми, кто мне нравится.

— Ух, как страшно! — усмехнулась Лорен, обжигая его взглядом, и потянулась к кофеварке.

— Вы знаете, я даже начинаю симпатизировать этому вашему Сэндору, — огрызнулся он.

Она чуть не выронила чашку с дымящимся кофе, выплеснув немного себе на запястье. Вскрикнув от внезапной боли, бросилась к раковине. В мгновение ока Рийс оказался рядом.

— Дайте я посмотрю, — велел он.

— Ничего страшного!

Рийс взял ее за руку и заткнул раковину пробкой.

— Ожог поверхностный. Надо подержать в холодной воде.

— Отсюда мораль: нельзя мне начинать ссориться с вами, пока не взбодрюсь с помощью кофе, — закусив губу, попробовала пошутить Лорен.

— Вы до сих пор любите Сэндора?

Ее рука дернулась в его крепких пальцах, словно птичка в садке.

— Все было много лет назад.

Рийс придвинулся к ней ближе, скользя взглядом по ее лицу.

— Сегодня без макияжа. Вот вы какая на самом деле, Лорен Кортни.

— А вы сегодня небриты, — мгновенно парировала девушка. — Но показываете ли вы когда-нибудь настоящего Рийса Кэллахэна?

— А существует ли он, настоящий Рийс Кэллахэн? — с неожиданной горечью ответил молодой человек.

— Если вы спрашиваете об этом, значит, он существует, — прошептала она, не веря своим ушам.

— Ладно, хватит. — Рийс помрачнел, отодвинулся от нее и взял полотенце, чтобы вытереть руки. — Давайте закончим этот разговор. Вы, кажется, хотели тостов?

— Да, если можно, — кивнула Лорен и, чтобы разрядить обстановку, добавила: — Ваша кухня вселяет в меня благоговейный страх. Я, знаете ли, не сильна в кулинарии.

Он даже не улыбнулся ее слабой попытке пошутить.

— Сядьте на табурет. Я принесу вам кофе. Сливок? Сахару?

— Сливок не надо. Сахара — три ложки.

— Любите сладкое?

— Не то чтобы очень. Просто хочу взбодриться перед началом нового дня. Глюкоза усиливает творческий потенциал. По крайней мере согласно моей теории.

Рийс недовольно посмотрел на бумаги, разложенные на стойке рядом с газетами.

— С этими переговорами, которые ждут меня в ближайшие дни, может, и мне стоит попробовать на практике вашу теорию.

— Мед еще лучше, чем сахар. Но первое место в моем рейтинге сладостей занимает кленовый сироп.

— А вы, как видно, специалист творческого процесса. Почему бы вам не написать руководство для начинающих? — сухо спросил он, поставив перед ней чашку с кофе.

— Времени нет… Послушайте, у нас с вами только что получился нормальный разговор, мы и не заметили. Первый раз не поругались.

— Не искушайте судьбу, — бросил Рийс. — Не советую проверять на мне свои женские чары.

— Бесполезное занятие? — съехидничала девушка.

— Вот именно.

— А я не верю, что вы купили все эти картины и скульптуры только для того, чтобы вложить деньги. Мадонну с Младенцем вы приобрели не просто так. Нет, эта статуя затронула что-то в вашем сердце.

Рийс повернулся к ней спиной. Его тело едва заметно содрогнулось, словно она ударила его. Потом он снова повернулся, в два шага очутился рядом, нависая над ней, словно грозовая туча, и схватил ее за плечи своими стальными пальцами.

— Не лезьте в мою личную жизнь! Предупреждаю в последний раз!

В его голубых глазах полыхали молнии. Он оказался так близко, что Лорен разглядела маленький белый шрам на левом веке…

Нет, надо убираться отсюда, и лучше бегом, подумала она и вдруг ощутила странное желание коснуться щеки Рийса, успокоить его. Нельзя, остановила себя девушка. Он же меня испепелит за такое. Сделав глубокий вдох, Лорен попыталась объяснить:

— Я не хотела вас обидеть… Простите.

— Я уже опаздываю на работу. Будут проблемы с рукой — аптечка в моей ванной, в шкафчике. До вечера. — Собрав в кучу бумаги, он вышел из кухни.

В задумчивости Лорен принялась за горячий тост.

Как странно горели его до той минуты ледяные глаза. И статую Мадонны с Младенцем он точно купил по каким-то личным соображениям, рассказывать о которых не собирается. Странный, непонятный человек.

Лишь одно она знала наверняка. В предстоящие дни ей не придется скучать.