Огненный вихрь любви

Глава 11

С диким криком Макс обхватил Эмму с таким неистовством, будто от этого зависела его жизнь. Внезапно испепеляющий огонь охватил все тело. Страхи, сомнения остались где-то далеко, лишь одно желание овладело его существом — взять ее, утонуть в страстных ласках любимой женщины, потеряться в ней!

Вдохнув волнующий аромат Эммы, он поднял ее, не обращая внимания на крики протеста или удивления. Руки исчезли под шелком блузки.

— Боже, как я хочу тебя, — пробормотал он, рванул застежку бюстгальтера и сжал упругие груди, — Я хочу тебя.

Эмма задыхалась от вспыхнувшего страстного желания, забыв обо всем, что произошло до этого. Только сейчас начиналась жизнь. Жизнь с мужчиной, которого она не знала прежде, мужчины, одержимого страстью.

Кровь бешено стучала в висках. Она нужна ему! Эмма все больше погружалась в сознание того, что ее берут, готовая отдаться на волю своего обладателя, стать его безвольной игрушкой, быть слабой, покорной, открывающейся навстречу любым желаниям.

— Возьми меня!

Она любит его! Она нужна ему! Только это имеет значение. Эмма запустила пальцы в золотистые волосы и приподнялась навстречу жадным губам.

Дрожащими руками Макс быстро расстегивает пуговицы на блузке, стаскивает, отбрасывает в сторону ее одежду. Первобытное рычание вырывается из груди, он припадает к твердому соску, втягивает этот бутон, ласкает языком, чувствуя, как он вырастает.

Волна предчувствия накатывает на Эмму, и она тихо стонет. Потом все громче и громче, и вот уже крик, крик наслаждения разносится по дому. Нет больше хрупкой куколки!

Плоть его твердеет и наливается кровью. Хриплые стоны Эммы обещают упоительный восторг. Впервые Макс испытывал такое возбуждение. Он дразнил ее грудь языком и пальцами, другая рука скользит по бедрам под юбку. Тонкий нейлон разорвался от нетерпеливого движения, и трусики летят на пол.

Подняв юбку, Макс опрокинул Эмму на диван и нащупал молнию на джинсах. Вырвавшаяся на волю нежная и твердая плоть радостно затрепетала. Раздвинув колени Эммы, он придвинулся ближе.

Какая-то часть его внутреннего «я» протестовала. Не Эмма! Не так! Не как животное!

Но Макс ничего не слышал: разум, тело, душу — все поглотил пламень страсти.

Вцепившись пальцами в ягодицы, он медленно погружался в горячую расщелину. И вот он вонзился, не думая ни о чем, в тело, созданное для него. И вышел и снова погрузился, вышел и снова…

Крик освобождения, крик наслаждения слился с громкими стонами Эммы, и сильные судороги потрясли его тело.

Очнувшись, Макс услышал шумное дыхание, звучавшее неестественно в наступившей тишине. Грудь под его головой была влажной от пота, аромат духов смешался с пряным запахом напитка любви.

Тело заныло от усталости и отвращения. Внезапно вспыхнула реальная картина: образ Эммы, лежащей под ним среди одежды.

Боже праведный, что он наделал?

Макс приподнялся, но Эмма прижала его к себе.

— Не надо, — прошептала она.

Нет, он не будет слушать ее. Может, страсть и оправдывала его действия, но то, что он бесстыдно использовал ее, не могло примирить Макса со своей совестью. С трудом оторвавшись, он принялся натягивать джинсы. Скрежет молнии был подобен скрипу захлопывающейся двери могильного склепа.

— С тобой все в порядке?

Макс едва не разразился истерическим хохотом. «Только что я ее изнасиловал, а она спешит узнать, как я себя чувствую», — с раздражением подумал Макс.

— Макс?

Судорожно обхватив голову руками, он уперся лбом в колени. Эмма привстала, потянулась к Максу. Он поспешно отодвинулся. Нет, нельзя ей позволить прикасаться к себе! Иначе он опять потеряет самообладание.

— Прости меня.

— Все хорошо. Ты не обидел меня.

«Но обижу», — подумал Макс, и ужасная догадка потрясла его.

— Мне не нужно твое сочувствие, — холодно произнес он.

— Ты думаешь, я тебя жалею? — она грустно рассмеялась. — По-моему, ты, действительно, ничего не видишь.

Макс плотно сжал губы, пытаясь заглушить свои чувства. Это единственный способ защитить себя и… Эмму.

— Приведи себя в порядок, — тихо сказал он.

В гнетущей тишине были слышны только шорохи — Эмма не произнесла ни слова. «Уж лучше бы она кричала или даже ругалась», — тоскливо думал Макс, его колотило от отвращения к самому себе.

— Прости, — неуверенно пробормотал он.

— За что?

— За… то, что только что случилось…

— Нет.

Макс не смог даже удивиться. Внутри него была только пустота, вакуум. Ничего подобного Морган не испытывал в своей жизни.

— Макс, — тихо позвала она. — Не покидай меня, — молила она. Но он не мог. Макс сидел неподвижно, холодный комок застрял у него в горле. Он ничего не видел, ничего не слышал, даже собственного голоса.

— Я потерял контроль, Эмма, — звуки возникали из небытия и терялись. — Полностью. Не мог справиться со своими чувствами, со своим страхом. Я не мог остановить себя.

— Мы живые люди, Макс. Это может случиться с каждым, — голос обволакивал его пустое тело, руки обвивали его пустое тело. Максу казалось, что весь этот кошмар происходит не с ним.

— Так поступают животные, но не человек. Я использовал тебя, я мог использовать любое тело, которое попалось бы мне под руку! — лгал он самому себе. — Все, что сейчас произошло, было… было…

— Важным?

— Нет, — устало ответил Макс. — Ничем, — он провел рукой по обивке дивана. Это была парта. Как они попали в гостиную?

— Макс…

— Нужно приготовить обед, — перебил он, — я голоден.

Макс медленно встал, чувствуя себя дряхлым стариком, интуитивно сориентировался в окружающем пространстве и побрел на кухню, помогая руками прокладывать дорогу. Эмма разрушила его надежную крепость. Что-то внутри него умерло, и он решил: Эмма должна уйти, уйти навсегда. Нужно сделать все возможное, чтобы она ушла.

Что же делать? Эмма беспомощно огляделась вокруг. Ей хотелось плакать, но не от обидных слов. Слова были только словами. Страдания заставили его наброситься на нее. Эмма понимала это. Но что же делать теперь, когда он снова замкнулся и до Луны было ближе, чем до него?

Дикси уселась перед ней. «Где же была собака, когда мы занимались любовью?» — удивлялась Эмма, тупо уставившись на нее. Впрочем, какое это имело значение? Она оглядела свою мятую одежду со следами поспешной энергичной близости. «Неужели Макс не понимает, что я тоже упивалась его взрывной страстью. Первый раз он не был со мной мучительно осторожен, обращаясь так, будто я сделана из стекла. Я была женщиной, а не фарфоровой статуэткой! Впервые… Макс же должен понимать…» — с болью думала Эмма.

«Каждый раз, стоит мне продвинуться на один шаг вперед, тут же меня отбрасывает на три шага назад. Я люблю его, Дикси, — шептала Эмма, слезы катились по щекам. Большие карие глаза смотрели на молодую женщину в молчаливом согласии. Эмма погладила собаку, Дикси лизнула ее соленую щеку. — Я не знаю, что мне делать».

Необходимо что-то предпринять — она не позволит Максу уйти от нее так просто!

Дикси последовала за Эммой на кухню. Макс, согнувшись, стоял возле раковины.

— Макс.

Морган вздрогнул, но не повернулся.

— Пожалуйста не подкрадывайся ко мне.

— Я не подкрадываюсь, я… — Эмма попыталась улыбнуться. — Мы будем обедать за стойкой?

— Я не знаю, где мы будем обедать. Я хочу только, чтобы ты оставила меня одного.

— Несколько минут назад ты просил, чтобы я не оставляла тебя.

— Несколько минут назад ты говорила, что любишь меня.

— Да. И могу повторить это, — в ожидании Эмма нервно покусывала нижнюю губу, но Макс молчал, только еще ниже наклонился над раковиной. — А ты?

— А я не могу, — он пожал плечами. — Я ошибался.

— Почему?

— Потому что я не хочу, чтобы это еще раз повторилось.

— Почему?

— Что ты заладила, как трехлетний ребенок: «Почему? Почему?» — раздраженно ответил Макс. В отчаянии Эмма нырнула под его крепкими руками и очутилась между Морганом и стойкой. Макс с трудом дышал, но не отвернулся.

— Я остановлю тебя, следующего раза не будет, — проговорила Эмма, с мольбой глядя на Макса. Он усмехнулся.

— Ты настойчивая?

— Да. Когда это для меня важно, — она взяла его лицо в ладони. — Ты мне нужен.

— Эмма, я…

— Я люблю тебя, Макс. До этого, во время этого, после этого, я люблю тебя, — Эмма нежно улыбнулась, видя, что Макс постепенно смягчается. — Пожалуйста, не отталкивай меня. Пожалуйста, Макс.

Вот, закрыв глаза, он наклоняется. Сухие губы приоткрылись, Эмма тянется к ним. Но…

— Нет, — Макс отшатнулся и судорожно схватился за край стойки, от напряжения пальцы его побелели. — Не делай этого. Ты не должна пользоваться моей слабостью.

— Я и не пользуюсь, — Эмма крутила свои завитки, она устала от его внутренней борьбы. — Что с тобой случилось? Чего ты боишься, Макс? Я не понимаю!

— Ничего я не боюсь. Я только хочу, чтобы тебя здесь не было.

— Я не верю тебе.

— Это правда. Ты мешаешь мне жить.

— Разве не ты говорил, что принимаешь меня такой, какая я есть?

— Это было заблуждение.

— Может, тебе нужен человек, который бы мешал тебе жить. Ты думал когда-нибудь об этом?

— А кто ты такая, чтобы определять, что мне нужно, а что — нет?!

— Не одна я так думаю! Ты говорил… — Эмма замолчала. Похоже, Макс решил забрать все свои слова обратно. Она выпрямилась и подняла голову. — Что тебе нужно, Макс?

— Ничего.

— И никого?

— Никого.

— Итак, ты хочешь жить один, чтобы тебе никто «не мешал»?

— Да.

— Не будет ли тебе тоскливо?

— Нет.

Скрестив руки перед собой, Эмма оценивающе посмотрела на Макса. Его поза была напряженной и вызывающей.

— Ты неправ.

— Эмма, я прошу меня извинить. Очевидно, за последние несколько дней у тебя сложилось ошибочное представление обо мне. Мне нравилось проводить с тобой время, ты восхитительная любовница и занимательный собеседник, — говорил он ровным голосом. Но было видно, что эти слова даются ему нелегко, иначе бы Эмма дала Максу пощечину.

— Но у тебя есть дело, которым надо заниматься, и у меня тоже, — продолжал он. — Пойми, для тебя у меня времени нет. Нам было хорошо вместе… какое-то время, а сейчас пора расстаться.

— Я тоже думала об этом… раньше, — пробормотала Эмма, — но сейчас я так не думаю.

— Ничего не поделаешь — так устроен мир, — Макс пожал плечами. — Теперь я хочу, чтобы ты оставила меня.

— А если я скажу «нет»?

Макс сделал вид, что не слышит ее, поднял крышку кастрюли.

— Почти готово, — проговорил он, вдыхая аромат кушанья. — Извини, но я не приглашаю тебя на обед.

— Может, ты станешь утверждать, что меня нет и никогда не было?

— Эмма, мы сами во всем виноваты. Разве ты не поняла? — Макс взял ложечку и немножко попробовал. — Нужно добавить перца.

— Я заберусь в твой дом.

— Ты же знаешь, что у меня новая система охраны.

— Тогда… я остаюсь, — с упрямством проговорила Эмма.

— Даже если я этого не хочу?

— Я не верю тебе… После всего, что произошло между нами… Я не понимаю, почему ты так ведешь себя.

Макс достал перец и медленно высыпал его в кастрюлю. Эмма молча наблюдала за ним. Он поставил баночку на место, прислонился к плите.

— Ты, в самом деле, хочешь остаться? — заговорил Макс.

— Да, — прошептала Эмма, не понимая, куда он клонит.

— Прекрасно. Ты можешь оставаться сколько захочешь.

Эмма едва не закричала от счастья, но когда он повернулся… Перед ней стоял незнакомый мужчина — жалкая пародия Максвелла Моргана. Боль и отчаяние охватили душу Эммы.

— Но все будет по моим правилам, — холодно произнес Макс. Мороз пробежал по спине от его голоса.

— Каким правилам? — выдавила из себя Эмма. Что происходит? Кто этот мужчина?

— Хватит поездок на бейсбол, — продолжал Макс ледяным голосом. — Хватит поездок куда бы то ни было. Ты здесь для меня, когда бы я ни захотел тебя. Ты делишь со мной постель, когда я хочу, в остальное время ты находишься в своей комнате.

— Это все? — спокойно спросила Эмма, но сердце готово было разорваться от боли. Она понимала, что Макс делает это специально.

— Нет, — Макс вскинул голову. — На кухню ты тоже не заходишь. И никаких купаний, пока я не скажу.

— Мне записать ваши распоряжения, сэр? — резко бросила Эмма. Не было больше сил терпеть эту муку — она заплакала. Если он хотел хлопнуть перед ней дверью, то у него это получилось очень эффектно.

— Как хочешь, — равнодушно ответил Макс.

— Зачем ты говоришь мне все это? — губы Эммы дрожали, но она сдерживала рыдания. — Это не ты!

— Ты неправа. Это я. Ты просто не знаешь меня.

— Ты, в самом деле, хочешь, чтобы я ушла? — проговорила она спокойным голосом. Ей показалось, что лицо Макса потеплело. Но нет, только показалось.

— Нет, — протянул он. — Стабильность, постоянство — на этих понятиях строилась моя жизнь. Если ты хочешь остаться, то должна приспосабливаться к заведенному мною порядку. Если ты не можешь, тогда — «вон Бог, а вон порог».

— И этот вопрос не подлежит обсуждению?

— Нет, — сказал Макс.

— Понятно.

«Нет! Непонятно! — мучительно думала Эмма. — Где ты, Макс? Где мой любимый, который носил меня на руках? Который лихо ездит по перилам? Где мой Макс?»

— Ты подлец, — без злобы проговорила она. — Ты говорил, что никогда не сделаешь мне больно.

Сожаление промелькнуло в выражении его лица, но Макс не сделал ни шагу в сторону Эммы. «Несчастный себялюбец! — ярость бушевала в ее душе. — И он… как Дэнни».

— Ты хочешь, чтобы я стала твоей тенью, — обрушилась на Макса Эмма. — Твоей софой! Чтобы у меня не было собственных мыслей, желаний! Ты хочешь, чтобы полностью подчинилась тебе, и тогда ты будешь мной управлять! — уже кричала Эмма. — Хорошо. Позвольте мне сказать вам, мистер Морган, я — не предмет обстановки. Я — личность, человек. Вы тоже, — она стиснула зубы. — Людям нужны… люди. Из крови и плоти. Любому человеку ведомы страх, неуверенность в себе! Нельзя постоянно контролировать свои поступки! И в этом ничего страшного нет!

— Я…

— Ты думаешь, это стабильность?! Иди ты к черту, Макс! Это не стабильность, это — стоячее болото! — кричала Эмма. — Впервые я жалею о том, что встретилась с тобой. Та ложь, которую ты говоришь мне, — ничто по сравнению с той, что ты говоришь себе. Ты настолько слеп, что не видишь этого, — Эмма всхлипнула, вытерла слезы и продолжила. — Я устала бороться с тобой, Макс. Если случится что-нибудь опять — ты снова скажешь мне, чтобы я покинула твое убежище. Пойми, Макс, пока я буду находиться рядом, я всегда буду угрожать твоему маленькому спокойному мирку… Я бы боролась с тобой, если бы могла победить, но… Могу ли я победить когда-нибудь, Макс? Могу?

Макс ничего не ответил. «Мне нужно было все сказать ему, — устало подумала Эмма, — иначе я не могла. Теперь пора собирать вещи, оставаться нельзя. Я не хочу и не могу быть его рабой, пока… Впрочем, уже все равно».

— Ты получил то, что хотел. Я ухожу.

Тишину нарушило только мерное кипение изысканного кушанья.

— Я позвоню Бенно, — медленно проговорил Макс. — Он отвезет тебя, куда ты захочешь.

— Прекрасно, — бросила Эмма и быстро вышла из кухни. На пороге она оглянулась, смахнув горькие слезы. С гордо поднятой головой Макс одиноко стоял посреди кухни, недоступный, как арктическая пустыня.

Сердце жалобно заныло, но Эмма не могла даже подойти к нему. «Уходя я теряю только Макса, оставаясь, я теряю и Макса, и себя. Все, хватит, я достаточно подчинялась», — заключила Эмма и чуть слышно произнесла:

— Будь ты проклят!