Охотничьи угодья

Глава 1

Она наблюдала за ним из засады, как делала уже дважды до этого.

Первые два раза он колол дрова, но сегодня, после сильного снегопада в середине декабря, откидывал лопатой снег с тротуара. Сегодня день, когда она победит его.

С замиранием сердца она смотрела, как он расчищал снег с тщательно контролируемой яростью. Каждое движение отточено. Каждое скольжение лопаты строго параллельно предыдущим линиям в снегу. И в этом строгом контроле она увидела его ярость, подавляемую одной лишь силой воли и которая могла взорваться в любой момент.

Распластавшись на земле и едва слышно дыша, она обдумывала, как бы ей совершить задуманное. Она могла напасть сзади, чтобы у него не осталось времени среагировать. Одно быстрое движение — и все было бы кончено, главное не растерять мужество, как в первые два раза.

Что-то подсказывало ей, что это должно произойти сегодня, что четвертой возможности у нее не будет. Он осторожен и дисциплинирован, и если бы не был так зол, то его обостренные чувства оборотня подсказали бы ему, что она прячется под елями, окружающими передний двор.

Ее трясло от адреналина из-за того, что она планировала сделать. Она лежала в засаде, слабая и трусливая, но это единственный способ, которым могла его одолеть. И это нужно сделать, потому что только вопрос времени, когда он потеряет контроль, благодаря которому работал лопатой в постоянном ритме, в то время как внутри него бушевал волк. И когда его контроль ослабнет, люди умрут.

Он опасен. И мог быть таким быстрым. Если она не справится, он может ее убить. Ей нужно верить, что ее собственные рефлексы оборотня помогут ей. Это необходимо сделать.

Решимость придала ей сил. Это произойдет сегодня.

Чарльз услышал рев двигателя внедорожника, но не поднял головы.

Он выключил свой мобильный и продолжал игнорировать холодный голос отца в своей голове, пока тот не затих. Рядом с его домом на заснеженной горной дороге никто не жил, а значит приехал его отец, решив поговорить лично.

— Привет, босс.

Этого нового волка отправил в стаю Аспен Крик его старый альфа из-за того, что Роберт не мог сдерживаться. Иногда маррок мог помочь, а иногда ему просто приходилось наводить порядок. Если Роберт не сможет научиться дисциплине, то Чарльзу придется избавиться от него. Если Роберт не научится хорошим манерам, то его убийство не будет беспокоить Чарльза так сильно, как должно.

То, что Бран послал Роберта передать сообщение, сказало Чарльзу, насколько его отец взбешен.

— Босс!

Мужчина даже не потрудился выйти из машины. Было не так уж много людей, которым Чарльз разрешал называть его как-то иначе, а не по имени, и этот щенок не входит в этот короткий список.

Чарльз перестал махать лопатой и посмотрел на другого волка, давая ему понять, что не стоит его злить. Роберт перестал ухмыляться, побледнел и мгновенно опустил глаза, от страха у него ускорился пульс.

Чарльз чувствовал себя мелочным. И его возмущало это, возмущала его мелочность и бурлящий гнев, который ее вызывал. Внутри него братец волк учуял слабость Роберта, и ему это нравилось. Стресс от неповиновения марроку, его альфе, заставил братца волка жаждать крови. Кровь Роберта подойдет.

— Я…

Чарльз ничего не сказал. Пусть дурак сам разбирается со своим страхом. Роберт снова заерзал. Запах его страха радовал братца волка, и в то же время из-за этого Чарльз ощущал тошноту. Обычно они с братцем волком были в большей гармонии, или, может, настоящая проблема заключалась в том, что он тоже желал кого-нибудь убить.

— Маррок хочет тебя видеть.

Чарльз подождал целую минуту, зная, каким долгим покажется это время посыльному его отца.

— И это все?

— Да, сэр.

Это «сэр» было уже не таким бодрым как «Привет, босс».

— Скажи ему, что я приеду после того, как расчищу дорожку. — И Чарльз вернулся к работе.

После нескольких взмахов лопатой он услышал, как Роберт развернул внедорожник на узкой дороге и, подгоняемый желанием убраться восвояси, надавил на газ. Братец волк был удовлетворен, Чарльз старался не поддаваться его самодовольству.

Чарльз знал, что не должен провоцировать своего отца, игнорируя его приказы, особенно перед Робертом, который нуждался в дисциплине.

Но Чарльзу нужно время.

Чтобы лучше контролировать себя, прежде чем он снова столкнется с марроком. Ему необходим реальный контроль, который позволил бы ему логически изложить свои аргументы и объяснить, почему маррок не прав. А не просто рычать, как происходило в последние четыре раза, когда Чарльз разговаривал с отцом. Не в первый раз он пожалел, что не умеет говорить гладко. Сэмюэль иногда мог переубедить маррока, но Чарльзу это никогда не удавалось. На этот раз он знал, что его отец ошибался.

И теперь настроение Чарльза улучшилось.

Он сосредоточился на снеге и глубоко вдохнул холодный воздух. И тут что-то тяжелое толкнуло его в плечи, отчего он свалился лицом в сугроб. Острые зубы и теплый язык коснулись его шеи и исчезли так же быстро, как и тяжелый вес.

Не двигаясь, Чарльз приоткрыл глаза и покосился на черную волчицу с небесно-голубыми глазами, которая настороженно смотрела на него. Она неуверенно помахивала хвостом, пританцовывая на снегу, вытягивая и втягивая когти, как кошка.

И тут как будто что-то щелкнуло внутри братца волка, выключая свирепый гнев, который бурлил в душе Чарльза последние пару недель. От облегчения он снова опустил голову в снег. Только рядом с Анной братец волк полностью успокоился. Прошло уже несколько недель, а он до сих не мог привыкнуть к этому чуду и был слишком глупым, чтобы просить ее о помощи.

И именно поэтому Анна спланировала эту засаду.

Чарльз объяснял ей, как опасно нападать на него без предупреждения. Хотя братец волк точно знал, кто напал и поэтому позволил Анне завалить их в снег.

Было приятно остудить лицо в холодном снегу.

Снег заскрипел под лапами Анны, и она заскулила, не заметив, как он посмотрел на нее. Она коснулась холодным влажным носом его уха, и Чарльз заставил себя не реагировать на ее прикосновение.

Притворяясь мертвым, зарывшись лицом в снег, он хитро улыбнулся.

Холодный нос исчез, и Чарльз ждал, когда он снова окажется в пределах досягаемости. Анна ткнула в него лапой, и он безжизненно покачнулся, но когда она укусила его за задницу, то не смог удержаться и с визгом дернулся.

После этого притворяться мертвым было бесполезно, поэтому он быстро перекатился на спину и встал на корточки.

Анна быстро отошла и посмотрела на него. Чарльз знал, что она ничего не могла прочесть по его лицу. Он слишком хорошо умел скрывать эмоции.

Но все же она увидела что-то и пригнулась к земле, и по-волчьи ухмыльнулась, словно приглашала поиграть. Чарльз рванул вперед, и она вскочила, взвизгнув от возбуждения.

Они боролись по всему переднему двору, испортив его тщательно ухоженную дорожку и превратив нетронутый снег в поле битвы с отпечатками ног и тел. Чарльз оставался человеком, чтобы уравнять шансы, потому что братец волк весил больше Анны на шестьдесят или восемьдесят фунтов. А Анна не использовала свои когти или зубы против его уязвимой кожи.

Чарльз расхохотался над ее притворным рычанием, когда она повалила его и потянулась к его животу, затем снова рассмеялся, когда она сунула холодный нос ему под куртку и рубашку, щекоча его бок.

Он был осторожен, чтобы не прижимать ее к земле и не ранить, даже случайно. Анна рискнула напасть, выказывая ему доверие, и это грело его душу. Поэтому Чарльз не позволял братцу волку забывать, что она плохо их знала и могла испугаться его как мужчину и доминирующего волка.

Чарльз услышал, как подъехала машина. Он мог бы остановить их игру, но у братца волка пока не было желания ввязываться в настоящую битву. Поэтому он схватил Анну за заднюю лапу и потянул, откатываясь подальше от ее клыков.

Чарльз проигнорировал насыщенный гневом запах своего отца, но он внезапно исчез.

Анна не обращала внимания на Брана, словно он обычный человек, а не маррок.

Все ее внимание было приковано к Чарльзу, и братец волк этому радовался, ведь для нее они важнее маррока. Но Чарльза это немного беспокоило, потому что не обученная использовать свои волчьи чувства, Анна могла однажды не заметить какую-нибудь опасность, из-за которой ее могли убить. Братец волк не сомневался, что они смогут защитить ее, и отмахнулся от беспокойства Чарльза, вернув его к радости игры.

Бран вздохнул и разделся, когда Анна побежала, а Чарльз преследовал ее по всему двору. Она использовала деревья позади дома в качестве барьера, чтобы держать его на расстоянии, когда он подходил слишком близко. С ее четырьмя лапами с когтями у нее больше преимущества, чем у него в ботинках, и Анна могла быстрее обходить деревья.

Наконец Чарльз выгнал ее из-за деревьев, и она бросилась обратно за дом, пока он преследовал ее по пятам. Анна завернула за угол на передний двор и замерла при виде Брана в волчьем обличье, ожидающего их.

Чарльз не успел затормозить и сбил ее с ног, заскользив по снегу.

Прежде чем Чарльз смог проверить, все ли с ней в порядке, на него налетел серебристый волк, и динамика борьбы резко изменилась. Когда были только Чарльз и Анна, он мог контролировать ход событий, но с появлением отца пришлось серьезно напрячь мускулы, скорость и ум, чтобы удержать двух волков подальше, иначе они заставили бы его есть снег.

Наконец Чарльз лег плашмя на спину, Анна сидела у него на ногах, а клыки Брана коснулись его горла в притворной угрозе.

— Хорошо, — сказал он, расслабляя свое тело в знак капитуляции. — Хорошо. Я сдаюсь.

Эти слова означали не просто конец игры. Он пытался. Но, в конце концов, слово альфы — закон. Что бы ему ни приказали, он выполнит приказ. Поэтому подчинился доминированию своего отца так же легко, как любой щенок в стае.

Маррок поднял голову и встал с груди Чарльза.

Затем чихнул и стряхнул снег, когда Чарльз сел и вытащил ноги из-под Анны.

— Спасибо, — сказал он ей, и она одарила его счастливой улыбкой. Чарльз собрал одежду с капота отцовской машины и открыл дверь в дом. Анна влетела в гостиную и побежала по коридору в спальню. Чарльз бросил одежду отца в ванную, и когда Бран прошел в дом, махнув хвостом с белым кончиком, закрыл дверь.

Когда Бран вышел из ванной, Чарльз успел приготовить горячий шоколад и суп. Лицо его отца раскраснелось, глаза снова карие и человеческие.

Чарльз и Бран не сильно походили друг на друга. Чарльз пошел в свою мать-индианку, а Бран был валлийцем до мозга костей, с волосами песочного цвета и высокими скулами, по его лицу обычно ничего нельзя прочитать. Несмотря на игру, Бран не выглядел особенно счастливым.

Чарльз не собирался первым заводить разговор. Ему все равно нечего было сказать.

Дед часто говорил ему, что он слишком старается идти напролом через деревья, когда более мудрый человек обошел бы их стороной. Его дед был знахарем и любил говорить метафорами. Обычно он оказывался прав.

Чарльз протянул отцу чашку горячего шоколада.

— Твоя жена звонила мне прошлой ночью, — резким тоном начал Бран.

— Ясно. — Чарльз этого не знал. Анна, видимо, сделала это, пока он гулял, пытаясь успокоиться.

— Она сказала мне, что я не слушаю тебя, — продолжил Бран. — Я ответил ей, что слышал, как и остальная часть стаи, что ты совершенно ясно заявил мне, что я идиот, если собираюсь отправиться в Сиэтл на встречу с европейской делегацией.

Какой я тактичный, подумал Чарльз, решив, что лучше молча пить какао.

— И я спросила его, есть ли у тебя привычка спорить с ним без веской причины, — беззаботно произнесла Анна, проскользнув мимо Брана и плечом задев Чарльза.

На ней был его любимый коричневый свитер, доходивший ей до середины бедер и скрывавший ее фигуру. Братцу волку нравилось, когда она носила его одежду.

В этом свитере Анна должна бы выглядеть как беженка, но почему-то произошло наоборот. Коричневый цвет придавал ее коже фарфоровый оттенок и выделял яркие пряди в светло-каштановых волосах. Он также подчеркивал ее веснушки, которые Чарльз обожал.

Она запрыгнула на стойку и, счастливо замычав, взяла какао, которое приготовил для нее Чарльз.

— А потом она повесила трубку, — закончил Бран недовольным тоном.

Анна что-то промычала, и Чарльз не понял, отреагировала она на горячий шоколад или на его отца.

— И отказалась брать трубку, когда я перезвонил, — проворчал его отец.

«Не очень радует, когда кто-то не подчиняется тебе мгновенно, да, старик?» — подумал Чарльз как раз в тот момент, когда отец встретился с ним взглядом.

Внезапный смех Брана сказал, что на самом деле он не расстроен.

— Ты разочарован, — рискнул произнести Чарльз.

— Он накричал на меня, — безмятежно сказала Анна, стукнув себя по лбу.

Маррок мог говорить с любым из своих волков мысленно, хотя не мог читать их мысли. Но ему и не нужно это делать, он и так чертовски хорошо разбирался в людях.

— Я проигнорировала его, и в конце концов он ушел.

— Неинтересно спорить с тем, кто не сопротивляется, — заметил Чарльз.

— Ему не с кем было спорить, поэтому решила, что ему придется подумать над моими словами, — самодовольно произнесла Анна. — Хотя бы для того, чтобы придумать правильные слова и победить меня в следующий раз, когда он заговорит со мной.

Ей еще не исполнилось и четверти века, они спарились всего месяц назад, а она уже строила всех, как хотела. Братец волк остался доволен супругой, которую нашел для них.

Чарльз поставил кружку и скрестил руки на груди. Он знал, что выглядит устрашающе, именно этого и хотел. Но когда Анна отодвинулась от него, совсем чуть-чуть, то опустил руки, засунул большие пальцы за пояс джинсов и заставил плечи расслабиться.

И его голос прозвучал мягче, чем он хотел, когда проговорил:

— Не стоит манипулировать Браном, это имеет неприятные последствия. Я бы не рекомендовал этого делать.

Но его отец провел рукой по лицу и громко вздохнул.

— Итак, почему ты думаешь, что мне не стоит ехать в Сиэтл?

Чарльз посмотрел на отца, позабыв свое решение прекратить борьбу с Браном из-за его решения уехать в Сиэтл.

— Зверь приближается, и ты еще спрашиваешь меня об этом?

— Кто? — спросила Анна.

— Жан Шастель, Жеводанский зверь, — ответил ей Чарльз. — Он любит есть свою добычу, и его добыча в основном человек.

— Он прекратил это делать, — холодно сказал Бран.

— Ой да ладно, — огрызнулся Чарльз. — Не говори мне то, во что ты сам не веришь. Это опасно смахивает на ложь. Зверь был вынужден прекратить убивать открыто, но тигр не меняет своих полос. Он все еще это делает. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. — Жан любил человеческую плоть, и чем моложе человек, тем лучше.

Но Анна по собственному опыту узнала, что происходит, когда волк превращается в чудовище. Он не хотел говорить ей, что на свете есть звери похуже, чем ее бывший альфа и его пара. Бран и так знал, кем был Жан Шастель.

— Да, — признал Бран. — Почти наверняка так и есть. Но я не беспомощный человек, он не убьет меня. — Он пристально посмотрел на сына. — И ты это знаешь. Так почему думаешь, что это будет опасно?

Он прав. Даже если убрать Зверя из общей картины, Чарльзу все равно было не по себе при мысли о том, что его отец уедет. Зверь был самой очевидной опасностью.

— Я просто знаю, — сказал Чарльз наконец. — Но это тебе решать.

У него все сжалось внутри при мысли о том, насколько все будет плохо.

— У тебя все еще нет логического объяснения.

— Нет. — Чарльз признал поражение и опустил глаза в пол.

Бран посмотрел в окно на горы, покрытые снегом.

— Так делала твоя мать, — произнес он. — Она делала заявление вообще без какой-либо реальной причины, и я должен был просто поверить ей на слово.

Анна выжидающе посмотрела на него.

Бран улыбнулся ей, затем поднял свою кружку в сторону гор.

— Я на собственном горьком опыте убедился, что она обычно была права. Как бы это ни разочаровывало. — Итак, — продолжил он, снова переключая свое внимание на Чарльза. — Волки уже в пути, и я не могу отменить встречу. Объявление реальному миру о том, что среди людей есть оборотни, повлияет на европейских волков так же сильно, если не больше, как и на нас. Они заслуживают быть услышанными и получить объяснение, почему мы это делаем. Это должно исходить от меня, но ты можешь меня заменить. Однако это вызовет некоторую обиду, и тебе придется с этим смириться.

Облегчение затопило Чарльза так внезапно, что он прислонился к столешнице от слабости. Всепоглощающее чувство абсолютной катастрофы исчезло, и он мог сделать вдох.

Чарльз посмотрел на свою пару.

— Мой дедушка был бы рад познакомиться с тобой, — сказал он ей хрипло. — Он назвал бы тебя «Она убирает деревья с его пути».

Анна растеряно посмотрела на него, и Бран рассмеялся. Он тоже хорошо знал старика.

— Он называл меня «Тот, кто натыкается на деревья», — объяснил Чарльз и, желая быть честным, чтобы его пара знала, кто он такой, продолжил: — Или иногда «Бегущий орел».

— Бегущий орел? — переспросила Анна, хмуро глядя на него. — Что в этом плохого?

— Слишком глуп, чтобы летать, — пробормотал Бран с легкой улыбкой. — У этого умного старика был острый язык, так что говорил до тех пор, пока не достанет человека. — Он склонил голову к Чарльзу. — Но ты тогда был намного моложе, а я не такой непробиваемый. Было бы лучше, если бы ты…

Анна многозначительно откашлялась, и Бран улыбнулся ей.

— Если вы с Анной поедете вместо меня?

— Да. — Чарльз сделал паузу, потому что духи хотели сказать кое-что еще, но в доме слишком много современных вещей, и духи не могли говорить с ним внятно. Обычно это было хорошо. Когда они становились слишком требовательными, он иногда уединялся в своем кабинете, где компьютеры и электроника полностью их заглушали. Но сейчас, когда его отец согласился не ездить на встречу, Чарльзу стало легче дышать. — Не безопасно, но лучше. Когда нам нужно быть в Сиэтле?