Охотники: Фантом

Глава 32

Мэтт в ужасе смотрел как фантом тряс Дэймон как тряпичную куклу.

Елена обернулась, чтобы встретиться взглядом с Мэттом и Бонни. "Мы должны спасти его," шептала она, с неистовой решимостью на лице, и немедленно рванула с места, пробираясь сквозь груду пепла.

Мэтт представил, что если Дэймон, со всей своей силой вампира и бойцовыми навыками, заточенными в течение столетий, был полностью беспомощен в руках фантома - и черт побери, то как он трясет его туда и обратно, голова Дэймона вполне может оторваться - тогда у Мэтта, Бонни и Елены шансов помочь ему и привнести какие то изменения в эту борьбу не больше чем закидать снежками в аду. Единственно реальный вопрос, убьет ли фантом и их тоже.

И правда была в том, что Мэтту даже не нравился Дэймон, нисколечко. Конечно, Дэймон помог спасти Феллс Черч от Катерины и Клауса, и от демонов китсуне, но он все еще был убийственным, саркастичным, нераскаявшимся, дерзким, высокомерным, противным, как правило неприятным вампиром. Несомненно Дэймон навредил людям больше, чем помог за свою долгую жизнь, если даже великодушно приписать ему спасение каждого жителя Феллс Черч. И всегда называет Мэтта "Муттом", притворяясь, что он не может вспомнить его настоящее имя, что совершенно приводило в бешенство. Чего и добивался Дэймон.

Все же, Елена любила Дэймона. По каким-то причинам. Возможно по той же необъяснимой причине, по которой обычные девушки влюбляются в обычных плохих мальчиков, предположил Мэтт. Как закоренелый хороший парень, он никогда не видел преимущества в этом.

Но Елена видела. И Дэймон был членом команды, вроде бы, а ты никогда не оставишь товарища, чтоб его обезглавила демоническая ледяная женщина на лунах, покрытых пеплом в другом измерении, пока как минимум не сделаешь все возможное, чтоб устроить драку. Даже если они тебе совсем не нравятся.

Мэтт побежал за Еленой, и Бонни последовала за ними. Когда она достигли фантома, Елена уже царапала ледяную руку, сжимающую горло Дэймона, пытаясь оторвать ее пальцы на столько, чтоб просунуть свои под ее. Фантом едва взглянула на нее. Мэтт про себя вздохнул от безнадежности всего этого и нанес мощный крученый удар по животу фантома.

Прежде чем его кулак смог прикоснуться, его цель превратилась изо льда в неосязаемый туман, и его удар прошел прямо сквозь фантома. Потеряв равновесие, Мэтт пошатнулся и упал в теперь уже парообразное туловище фантома.

Это было похоже на падение в замерзшую холодную канализацию. Онемение и холод ужасный, тошнотворный запах захлестнули Мэтта. Он выбрался обратно из тумана, его тошнило и знобило, но все-таки он выпрямился. Он заморгал, изумленно осматриваясь вокруг.

Елена боролась с пальцами фантома, царапала и дергала, а призрак смотрел на нее с каким-то сдержанным удовольствием, нисколько не встревоженный или обеспокоенный усилиями девушки. Тогда это переместилось так быстро, что Мэтт увидел лишь пятно голубовато-зеленого цвета, которое отправило Елену, размахивающую руками и ногами, в груду пепла. Она вскочила сразу на ноги, кровь струйкой стекала с кончиков волос, оставляя красные следы на пепле, который сейчас покрывал ее кожу.

Бонни пыталась тоже: она пыталась обойти фантома сзади и била руками и ногами в него. В основном, ее ноги и кулаки без вреда проходили сквозь туман фантома, но иногда удар приходился на более прочный лед. И все же, эти удары, казалось, были абсолютно неэффективными: Мэтт не мог сказать, заметил ли вообще фантом, что Бонни атаковала его.

Вены выпирали на лице и шее Дэймона, и он повис в руках фантома. Плоть его шеи была белой около натянутых сухожилий. Обладающий сверхвластью, сильный древний вампир или нет, Дэймону было больно. Мэтт впустую бросался молитвами в направлении какого бы то ни было святого, который присматривал за людьми, безнадежно преследуя цель, обреченную на провал, и бросился обратно в бой.

Темнота. А затем боль, и темнота окрасилась в красный цвет, а потом прояснилось и Дэймон смог увидеть еще раз.

Фантом - это стерва - держала его за шею, а ее кожа была такой холодной, такой холодной, что обжигало везде, где она прикасалась к нему. Он не мог двигаться.

Но он мог вдеть Елену стоящею под ним. Красивая Елена, покрытая пеплом с прожилками крови, ее зубы обнажены, а глаза сверкают как у богини-воительницы. Любовь и страх переполнили его сердце. Храбрая маленькая красная птичка и парень Мутт сражались вместе с ней.

Прошу, хотел он сказать. Не пытайся спасти меня. Беги. Елена, ты должна бежать.

Но он не мог двигаться, не мог говорить.

Затем фантом поменяла свою позицию, как мог видеть Дэймон, Елена перестала атаковать и схватилась за свой живот, морщась от боли. Мэтт и Бонни также схватились за свои животы, с бледными и напряженными лицами, открытыми ртами в крике. С диким воплем, Бонни упала в обморок.

О нет, подумал с ужасом Дэймон. Не Елена. Не красная пташка. Не за меня.

И вдруг неожиданно, порывы ветра закрутились вокруг него, и его отбросило из руки фантома.

В его ушах был дикий рев, а в глазах острая боль. Оглядываясь по сторонам, он увидел Бонни и Елену, их длинные волосы дико развивающиеся вокруг; Мэтт, с руками сплетенными в замок, и фантом с лицом из зеленого стекла на этот раз вздрогнувшим от непонимания.

Торнадо, неопределенно подумал Дэймон, а затем, Врата, и он осознал, что его подбросило вверх, обратно в темноту еще раз.

Ветер теперь уже оглушительно завывал, и Стэфану пришлось повысить голос до крика, чтоб слышать хотя бы себя. Ему пришлось держать книгу, прижимая обеими руками - ее вырывало из его рук, будто что-то живое и очень сильное сознательно пыталось выдернуть ее.

"Mihi adi. Te voco. Necesse est tibi parere (лат.)", сказал Стэфан. "Приди ко мне. Я призываю тебя. Ты должен повиноваться."

Это был конец заклинания вызова на латинском. Следующая часть была заклинанием изгнания, которое должно было быть на английском. Конечно же, фантому необходимо было фактически быть здесь, чтоб эта часть заклинания сработала.

Ветер, бушующий в гараже, стал еще сильнее. Снаружи гремел гром. Стэфан смотрел в узкий круг, глубоко в тени подвала, но там ничего не было.

Сверхъестественный ветер начал стихать. В его груди начала расти паника. Неужели план провалился? Он взглянул с тревогой на Аларика и Мередит, затем на Миссис Флауэрс, но никто из них не смотрел на него, замерев и пристально глядя лишь на круг.

Стэфан посмотрел опять на него, надеясь на чудо. Но там ничего не было.

Подожди.

Было какое то слабое движение, прямо в центре круга, крошечная вспышка зелено-голубого цвета, и вместе с этим наступил холод. Похожий не на холодный ветер, который прошелся по гаражу, а больше на ледяное дыхание - вдох и выдох, вдох и выдох - медленное и равномерное, и леденяще холодное, прямо из той точки.

Мерцание расширилось, углубилось, потемнело и, неожиданно, то, на что смотрел Стэфан изменилось и превратилось из аморфного мерцания в женщину. Ледяная, туманная, гигантская женщина, окрашенная в оттенки голубого и зеленого. В ее груди находилась роза темно-красного цвета, и ее стебель был с массой твердых шипов.

Мередит и Селия громко ахнули. Мисссис Флауэрс спокойно смотрела, в то время как у Аларика отвисла челюсть. Это должно быть фантом ревности. Стэфан всегда представлял ревность как нечто раскаленное. Пламенные поцелуи, огненная ярость. Но злость, страсть, зависть, все чувства, которые вызывают ревность, могут быть также и холодными, и он не сомневался, что перед ними был тот самый фантом.

Стэфан заметил все эти вещи о фантоме и забыл о них в ту же секунду, потому что в центре круга материализовалась не только ледяная женщина.

Смущенные, плачущие, пошатывающиеся, покрытые пылью и грязью, три человека появились там же.

Его прекрасная, изящная Елена, с запекшейся грязью, ее золотые волосы спутались, а по лицу стекали струйки крови. Хрупкая маленькая Бонни, заплаканная и бледная, как молоко, но с выражением ярости на лице, в то время как она пинала и хватала фантома. И настоящий Американец, всегда надежный Мэтт, пыльный и растрепанный, обративший взгляд на них с особым озадаченным выражением лица, будто просто интересуясь, в каком новом аду, он оказался теперь.

И затем еще один человек, четвертая фигура, борющаяся и задыхающаяся, последний, кто появился в поле зрения. На какую то секунду, Стэфан не узнал его - не смогу узнать его, потому что этот человек не должен был больше существовать.

Вместо этого, он казался навязчиво знакомым незнакомцем. Незнакомец схватился за свое горло защищаясь, и взглянул из круга, прямо на Стэфана. На кровавых, опухших губах и в ушибленных глазах, появилась призрачная блестящая улыбка, и шестеренки ума Стэфана встали на свои места и вновь наконец начали вращаться.

Дэймон.

Стэфан был так изумлен, что сначала не знал, что чувствовать. Потом, глубоко внутри, он ощутил, как медленно тепло разлилось по нему с осознанием того, что его брат вернулся. Последняя частица, оставленная от его странной истории, была здесь вновь. Стэфан снова был не один. Стэфан сделал шаг к краю диаграммы, задержав дыхание.

"Дэймон?" спросил он мягко, с любопытством.

Ревность резко повернула голову в его сторону, и ее стеклянный ледяной взгляд пригвоздил Стэфана к месту, где он стоял.

"Ты знаешь, он вернулся раньше," начала она разговорчиво, и ее голос охладил Стэфана, как если бы его лицо облили ледяной водой. "Он просто не хотел, чтобы ты знал, и тогда он мог полностью владеть Еленой. Он скрывался поблизости, притаившись, разыгрывая злые шутки, как он обычно делает."

Ревность была несомненно женщиной, и ее спокойный наблюдательной тон напомнил Стэфану о голоске, который иногда разговаривал с ним в его голове, выкрикивая его самые темные и постыдные мысли.

Могут ли вообще другие его слышать? Или она разговаривала с ним прямо в его голове?

Он рискнул оглядеться вокруг. Все они - Мередит, Селия, Аларик, Миссис Флауэрс - стояли, не двигаясь как статуи, уставившись на Ревность. Позади них, импровизированные кровати были пусты. Когда три астральной формы спящих оказались в круге с фантомом, их тела должно быть как-то присоединились к ним, сделав их осязаемыми в пределах внутреннего круга.

"Он пришел к Елене," насмехался фантом. "Он держал в секрете от тебя свое воскрешение, чтобы он мог преследовать ее. Дэймона не волновала ни на секунду, что ты чувствуешь из-за его смерти. И пока ты был занят оплакивая его, он был занят посещением спальни Елены."

Стэфан отшатнулся назад.

"Он всегда хочет то, что есть у тебя, и ты это знаешь," продолжила фантом, ее прозрачные губы скривились в улыбке. "Это было так еще с поры, когда вы были смертными. Помнишь, как он приехал домой из университета и украл Катерину у тебя? Он использовал все свои приемы обольщения на ней, лишь потому, что знал, что ты любишь ее. Даже в мелочах: Если у тебя была игрушка, он забирал ее. Если ты хотел лошадь, он катался на ней. Если на кусок мяса лежал на блюде между вами, он брал его, даже если не был голоден, лишь для того, чтобы оно не досталось тебе."

Стэфан медленно покачал головой из стороны в сторону, вновь чувствуя слишком медленно, как будто он в очередной раз упустил важный момент. Дэймон посещал Елену? Когда он оплакивал своего мертвого брата на ее плече, знала ли Елена, что Дэймон жив?

"Но ты думал, что можешь верить Елене, не так ли Стэфан?" Елена повернулась, чтобы посмотреть на него, ее щеки побледнели под слоем пепла, покрывающего их. Она выглядела больной и испытывающей тревогу.

"Нет, Стэфан - " начала Елена, но фантом продолжил стремительно, ее слова ласково проливали яд.

Стэфан знал, что делала фантом. Он не был дураком. И все же он чувствовал как кивает и соглашается, и медленно кровавая ярость заполоняла его, не смотря на то,что его более рациональная часть разума боролась с этим.

"Елена держала это в секрете от тебя, Стэфан. Она знала, что тебе больно, и что знание того, что Дэймон жив облегчит твои страдания, но все равно молчала, потому что Дэймон попросил ее, а то, чего хотел Дэймон намного важнее, чем помощь тебе. Елена всегда хотела обоих братьев Сальваторе. Это на самом деле, забавно, Стэфан, что тебя всегда недостаточно женщинам, которых ты любишь. Это не впервые, когда Елена предпочла Дэймона тебе, не так ли?"

Елена покачала головой, но Стэфан едва мог видеть ее, сквозь прилив ярости и отчаяния, которые росли в нем.

"Секреты и ложь," весело продолжила фантом, с ледяным звонким смехои, "и глупый Стэфан Сальваторе всегда на несколько шагов позади. Ты знал с самого начала, что между Еленой и Дэймоном что-то происходит, что-то частью которого ты не был, Стэфан, и все же ты никогда не предполагал, что она предаст тебя ради него."

Дэймон казалось вышел из оцепенения, как если бы впервые внезапно услышал фантома. Его брови хмуро сдвинулись и он медленно повернул голову, чтобы посмотреть на нее.

Он открыл рот, чтобы заговорить, но в этот момент, в Стэфане что-то сломалось, и прежде чем Дэймон смог издать какое бы то ни было опровержение или колкость, которые крутились на его языке, Стэфан бросился вперед с воплем ярости, бросаясь прямо через диаграмму, нарисованную мелом. Быстрее чем, может заметить человеческий глаз, Стэфан вытолкнул Дэймона назад из круга и швырнул его в дальнюю стену гаража.