Окровавленная красота

Солнце скрылось за пушистыми верхушками деревьев.

Казалось, мои легкие вот-вот лопнут от натуги, а Майлз все продолжал идти вперед, держа в руках большую палку, которой бил по густому кустарнику и зарослям травы. Выглядел он так, будто шел всего пару минут, а не почти полчаса.

— Серьезно, зачем мы это делаем? — прохрипела я, когда мы добрались до вершины небольшого гребня. Сбоку кучкой лежали камни, я плюхнулась на них и полезла за бутылкой с водой.

Майлз разбудил меня на рассвете и сказал, что мы идем на пешую прогулку. Он их любил, а я, однажды сходив с ним, поняла, что такие походы не для меня. Сегодня я согласилась пойти только потому, что это означало — мы будем завтракать с моим отцом. Но после того как папа, выставляя на стол яичницу и тосты, с таким презрением и недоверием смотрел на Майлза, я была рада уйти из его дома и окунуться в лес.

Вот именно, что была.

Майлз, не заметив, что я остановилась, продолжал идти, но затем вернулся ко мне. Ухмыляясь, он дернул за прядку волос на лбу, которая завилась, несомненно, из-за тепла, которое излучал каждый дюйм моего неподготовленного к таким нагрузкам тела.

— Ты говорила, что в детстве часто здесь гуляла.

Я сделала глоток и закрыла бутылку, хотя пересохшие язык и горло молили о большем. Нужно было сохранить воду, учитывая, что мы определенно еще не закончили.

— Поправка, — сказала я, подняв палец; мой пульс, наконец-то пришел в норму. — Мне не позволялось ходить так далеко. И каждый раз я получала нагоняй, если все же решалась это сделать.

Майлз жестом показал, что нам нужно двигаться дальше, а когда я закатила глаза, засмеялся и, схватив за руку, поднял с камней. Я с тоской смотрела на него, когда он потащил меня вниз по склону глубже в лес, который граничил с фермой моего отца.

— Знаешь, у пары могут быть здоровые отношения и без участия в хобби друг друга.

— Мы уже несколько месяцев не гуляли вместе. — Майлз остановился, посмотрел на запад и продолжил идти на север. — Я подумал, тебе понравится, когда услышал, что ты играла тут ребенком.

Зная, что мои ладони вскоре снова вспотеют, и не желая, чтобы Майлз это почувствовал, я убрала свою руку из его.

— Мои легкие и ноги начинают меня ненавидеть.

Майлз фыркнул и придержал ветку, чтобы та не ударила меня по лицу. Должна сказать, было более чем приятно видеть, как работают его мышцы. Он был похож на льва, каждое движение плавное и мощное, а я в сравнении с ним походила на тощую птицу.

Когда мы подошли к знакомой поляне, я вздохнула и потуже затянула хвостик на затылке. Ноги остановились, сердце ухнуло куда-то в живот, когда на меня нахлынули воспоминания.

— С тобой все в порядке? — Майлз остановился чуть дальше от меня, чтобы разглядеть кремовые очертания замка сквозь деревья. — Ты словно увидела призрака.

— Я в порядке, но мы должны вернуться. Это частная собственность.

Он сузил глаза, глядя на землю под ногами, а затем подошел ко мне.

— Мы уже нарушили границы, так давай просто немного посмотрим?

— Подглядывание ведет к неприятностям, — сказала я и простонала: — Тьфу, черт, я говорю, как мой отец.

Майлз нежно схватил меня за подбородок, разглядывая лицо.

— Похоже, с тобой это уже случалось, ведь так? — Он улыбнулся, как если бы я была ненормальной, и это его взволновало.

Я отступила, и его рука опустилась.

— Один или два раза.

Он задумчиво хмыкнул, а я потянулась к бутылке с водой — в горле опять пересохло.

К черту экономию! Если моя вода закончится, выпью воду Майлза в отместку за то, что заставил в воскресенье бродить по лесу, когда я могла смотреть сериал «Семейство Кардашьян» или еще лучше — почитать.

— Расскажи мне. Самое время для истории, — сказал Майлз, потирая руки.

Вдоволь напившись воды, я села на траву.

— Особо нечего рассказывать, если честно.

Майлз присел рядом, обхватил руками согнутые колени и уставился сквозь деревья.

— Все равно расскажи.

Майское солнце, то и дело освещавшее поляну, невыносимо припекало головы. Где-то в вышине чирикали птицы. После утреннего дождя пахло влажной землей. Я закрыла глаза, освободила разум, затем снова открыла их и так же, как Майлз, посмотрела на замок.

Замок виднелся впереди через просветы в деревьях. Нежно-кремовый, с одной молочного цвета башней — точно, как в моей книге.

Я захлопнула книгу и убрала.

Волнение несло мои ноги быстрее по упавшим бревнам. Я перепрыгивала дыры, рвы и скользила по сучкам деревьев, цепляющих платье.

Я еще никогда не заходила так далеко в лес рядом с нашей маленькой фермой. Папа всегда говорил, что я должна играть только на опушке, потому что в лесу могли быть змеи и другие ужасные вещи. Не говоря уже то том, что я могла потеряться.

Но сегодня отец работал сдвоенную смену в участке, а к моей сестре Хоуп пришли друзья. Никто даже и не узнает, что я пошла в лес. К тому же, я бы и не потерялась. Я видела вершину башни замка из моей спальни каждую ночь, когда считала звезды, что быстрее заснуть.

Я знала дорогу.

Считать звезды меня научила мама. Не то чтобы это было тяжело или что-то еще, просто это помогало успокоить мое воображение и легче уснуть.

Мама умерла год назад вскоре после моего седьмого дня рождения. Я плакала. Много. Но через некоторое время пришлось престать плакать, потому что папе это не нравилось. Хоуп сказала — это из-за того, что он сам не мог плакать. Он не мог грустить так, как мы, поэтому и нам нужно быть сильными и помогать ему: не плакать, сдерживать слезы.

Я научилась этому, но не сразу.

Мамулечка до аварии — до того, как кто-то врезался в ее машину — всегда рассказывала мне сказки о замке по соседству. О принце, который жил там со своими родителями, о добром короле и злой королеве.

И наконец-то я увижу это сама.

Остановившись на небольшой поляне, я вытерла капли пота со лба рукавом толстовки и достала бутылку из рюкзака. Я сделала большой глоток и чуть не подавилась, когда увидела мальчика, появившегося из-за гигантской скалы, покрытой мхом.

— Возвращайся обратно, маленькая девочка.

— Кого это ты назвал маленькой девочкой? — Я посмотрела на мальчика, которому было не больше тринадцати или четырнадцати лет. Однако он был довольно высоким и худым, и поэтому для него я, должно быть, казалась маленькой.

Он ухмыльнулся, когда я убрала бутылку.

— Кроме меня здесь только ты. И ты — женского пола.

Его голос был хриплым, но не глубоким. Хоуп сказала, что мальчик становится мужчиной, когда голос становится глубоким. Значит он такой же ребенок, как и я. И все же из-за его слов мою грудь пронзил страх. Сердце заколотилось, в горле пересохло.

Глаза мальчика были такими яркими, и сам он стоял так неподвижно, что волосы слегка шевелились, будто ветерок обтекал его.

— Кто ты?

Мальчик чуть наклонил голову и моргнул.

— Не важно, кто я. Важно, что ты вторглась сюда.

Я опустила руки на бедра и одной рукой уперлась в бок — раздражение растопило мой страх. Он был всего лишь мальчишкой. Странным, статным, властным, но мальчишкой.

— Это земля и моего папы тоже!

Он издал неодобрительный звук, который принес мне давно забытые воспоминания о маме. Она делала такой же звук всякий раз, когда я делала что-то, что ей не нравилось. Например, ходила по дому в грязных ботинках.

— Земли твоего отца закончились милю назад. Ты зашла слишком далеко. Возвращайся обратно.

Нет. Ни за что! У меня глаза опухли, ноги болят. Я шла два часа, чтобы увидеть замок.

Я сдерживалась, чтобы не заплакать.

— Я всего лишь хочу посмотреть на замок, а потом уйду, — попыталась найти компромисс я.

— Замок? — Он снова чуть скривил губы, а затем скрестил руки на груди, которая была покрыта черной рубашкой поло. — Я — владелец этого замка.

Мои глаза чуть не выпали от удивления. Сбросив рюкзак, я порылась, достала книгу и, не раздумывая, шагнула к мальчику. Открыв страницу с моими закладками, я ткнула пальцем в иллюстрацию.

— Замок, он такой же, как на картинке? Мне всегда было интересно.

Мальчик отступил, морщась, будто понюхал что-то неприятное.

Я подняла руку, проверяя подмышку — вдруг это пахло от меня.

«Не от меня», — подумала я, учуяв аромат цветочного дезодоранта сестры.

Хоуп говорила, что мне еще рано им пользоваться — неприятный запах появится, когда стану постарше, — но я не хотела вонять, и мне нравился цветочный аромат.

— Нет, он не похож.

Мое сердце рухнуло до подошвы моих изношенных кроссовок.

— Ох.

Я сунула книгу в рюкзак и надела его на плечи.

Мальчик вздохнул.

— Однако раз уж ты прошла весь этот путь, то можешь сама посмотреть на замок.

Я улыбнулась так широко, что заболели щеки.

— Правда?

Он нахмурился.

— Я не говорю, если не имею это в виду.

Такие серьезные слова для такого юного мальчика, но я проигнорировала их.

Я прошла мимо него по поляне, пробралась сквозь заросли и кромки листьев и, наконец, достигла линии деревьев.

Я ахнула.

Мальчик рассмеялся странным музыкальным смехом, пока я любовалась красотой передо мной.

Это было гигантским.

Идеальное чудовище.

Кремовые стены замка сияли под лучами солнца. Их покрывал плющ и другой вьюнок с крошечными цветами. Окна были продолговатыми, изогнутыми кверху, двери — огромными, деревянными, отполированными до блеска, а рядом большие растения в горшках.

Вода журчала в фонтане во дворе, и когда я осмелилась подойти ближе, увидела что-то оранжевое и красное в воде. Рыбы. Возможно, карпы.

— Волшебно, — вздохнула я. — Не хватает только рва. Но все равно… волшебно. Ты здесь живешь? Ты правда здесь живешь?

Мальчик пнул несколько камней с галечной тропинки у розария, где мы стояли.

— Я не говорю, если…

— Не имеешь это в виду, — закончила я за него и улыбнулась, показывая, что просто шучу.

Мальчик не улыбнулся в ответ. На его лице вдруг отразилась паника, когда он услышал взрослый мужской голос.

Голос моего отца.

— Вот черт! — Я повернулась к лесу. — Мне надо идти.

Не дождалась, чтобы увидеть, помахал ли мне мальчик, я побежала на голос отца, пока не встретилась с ним в гуще леса.

Он был одет в рабочую форму, его лицо было красным, на лбу проступили морщины.

— Черт возьми, Джемайма, что ты делала на этой богом забытой земле?!

Я задыхалась из-за бега, и потребовалось время, чтобы ответить.

— Я лишь изучала. Я не собиралась заходить так далеко.

Он посмотрел позади меня на деревья, нахмурился и сморщил лицо.

— Ты знаешь, что тебе запрещено. Твоя сестра позвонила в участок в слезах и сказала, что ты пропала. Я чуть не разбил грузовик, пока несся домой.

— Прости. — Я сглотнула и понурилась. — Мне стало скучно, и я только хотела посмотреть.

— Это могло привести к беде, Джемайма.

— Все хорошо. Я в порядке. И я встретила мальчика в лесу.

Папа помолчал с минуту, а затем сказал:

— Эта семья — богачи и снобы. Они бы не хотели, чтобы ты приходила на их территорию, понимаешь? Если я говорю не делать этого, то говорю это по определенной причине, черт возьми!

— Хорошо, папа.

— Неделю никакого телевизора, и ты сегодня готовишь ужин.

Я вздохнула с облегчением — не самое худшее наказание. Он мог бы забрать мои книги.

Той ночью я сидела на подоконнике в моей комнате, вытирая руки о ночную сорочку, чтобы избавиться от запаха сырого картофеля и лука, но луна была такая слабая, что я не могла разглядеть замок сквозь деревья.

На следующее лето я решилась нарушить обещание, данное отцу, и снова пошла к замку, но мальчика не видела.

Я осмелилась на еще одну вылазку пару лет спустя, и догадалась, что семья, мальчика должно, быть переехала.

Ничего не осталось.

Только пустая красота.

— Сейчас все выглядит еще хуже, — сказал Майлз. Он подошел ближе и посмотрел в бинокль, который принес с собой. Бинокль был предназначен для наблюдения за птицами, но так и лежал без дела.

— Замок был заброшен много лет. — По рукам побежали мурашки. Меня затрясло от озноба. — Давай вернемся.

Майлз еще с минуту понаблюдал за замком и глубоко вздохнул. Его плечи поникли. Затем он повернулся и взял меня за руку.

Обратно мы шли гораздо медленнее, чем когда шли туда. Вот только мне хотелось ускориться, и я прибавила шаг. Забыв о жажде и усталости, я очень старалась не бежать, но не сбавляла темп, пока ощущение, будто что-то ползает по моей коже, не осталось в тени мрака позади.