Оливия Джоулз, или Пылкое воображение

30

Обернувшись, Оливия увидела перед собой серые глаза, что совсем недавно казались ей прекрасными.

– Господи, так это ты, – пробормотала она из-под его ладони.

– Что ты тут делаешь? – поинтересовался Мортон Си, нимало не смущаясь тому, что его рука по-прежнему затыкала ей рот.

– Бусди бедя! – потребовала она, стараясь сохранять достоинство, насколько это вообще было возможно в данных обстоятельствах.

Мортон ослабил хватку и слегка надавил пальцем ей на горло.

– Тише. Так что ты тут делаешь?

– Гуляю.

– В нижнем белье?

– И еще загораю.

– Как ты здесь оказалась?

– Спрыгнула.

– Спрыгнула?

– Ну да, чуть не упала. Риф покрыт каким-то скользким илом – я вся из еозюкалась.

– И где же одежда?

Она махнула рукой. Он полез вниз по склону. Ей было слышно, как осыпаются мелкие камушки. Она попробовала было обернуться.

– Я же сказал: не двигаться! – лицо его вновь показалось над гребнем холма. – Твое? – спросил он, протягивая ей морковку.

Она сердито глянула на него.

– Ладно, не дуйся. Лезь сюда, только медленно. Садись вон на тот камень.

Выполнив его указания, она вдруг почувствовала, что дрожит всем телом. Мортон Си по-матросски стянул через голову рубашку и протянул ей.

– Надевай.

– Она же вся потная.

– Надевай! – он отступил на шаг, наблюдая, как она натягивает рубашку. – Ты ведь не журналистка, правда? Что ты тут делаешь?

– Я же сказала. Гуляла, поднялась на Тыквенный Холм. Хотела посмотреть на этот симпатичный отель»

– Ты что, ненормальная?

– Может, мне хочется тут пожить... А что в этом такого?

– Ну да, зайти в симпатичную деревушку, найти там симпатичное турбюро, снять симпатичную комнатку и попросить их покатать тебя на лодочке.

– А даже если так?

– Ну-ну, вперед.

– Кстати, а сам-то ты что тут делаешь?

– Ну ты и настырная!

– Ты ведь работаешь на Феррамо, сознавайся.

– Мой тебе совет: возвращайся скорее в деревню по-тихому, пока тебя никто не засек, и если у тебя есть хоть капля разума, никому ничего не рассказывай о том, куда ходила.

– А по-моему, последнее дело – крутиться вокруг дайверов, притворяясь своим в доску, а потом предательски доносить на них этому мрачному подручному.

– Не пойму, о чем ты. Ты что, сильно запачкалась?

– Руки только, но я их вытерла.

Он взял ее за руки и, держа в полуметре от носа, принюхался.

– Ничего, – сказал он. – Можешь идти. Увидимся после дайвинга.

«Еще чего захотел, гад двуличный, – сердито думала Оливия, сидя в зарослях мангровых деревьев и глядя в подзорную трубу, как Мортон, стоя на вершине холма рядом с охранником, раскуривает сигарету. – Вот нырну напоследок и – прямиком в Британское посольство. Я все расскажу им, что здесь творится. А потом – домой!»

Явившись на одиннадцатичасовой сеанс дайвинга, Оливия застала следующую картину: народ столпился в сарайчике Рика перед потрескивающим телевизором – смотрели новости.

«Они маленькие, зеленые, они встречаются повсеместно, но способны отравить весь мир. Это плоды клещевины!»

«Специалисты полагают, что эти произрастающие повсеместно плоды могли стать причиной массового отравления, случившегося в минувший вторник на кругосветном лайнере «Койоба» и унесшего на сегодняшний день жизнь двухсот шестидесяти трех пассажиров. Предполагается, что причиной отравления, подготовленного сетью «Аль-Каиды» и Усамы бен Ладена, послужил яд рицин, подсыпанный в солонки в корабельной столовой».

Вот на экране появился ученый в белом халате.

«Рицин – это, разумеется, то самое вещество, что было применено при так называемом «уколе зонтиком», имевшем место в Лондоне на мосту Ватерлоо в 1978 году. Болгарский диссидент, писатель Георгий Марков был убит пулькой, начиненной рицином и выпущенной из оружия в форме зонтика. Говоря о рицине, который обладает высокой токсичностью и для людей очень опасен, следует напомнить о том, что исходный материал для яда – семена плодов клещевины – выращивается во многих районах мира, и яд может производиться в разнообразных формах: в виде порошка, как в случае последней атаки террористов, а также в кристаллическом и жидком виде и даже в виде геля».

– Ага, О'Рейли говорит, что как раз эту штуку и выращивают за холмом, – сказал Рик. – Думает, его козы там отравились.

«Ч-е-е-ерт!», – подумала Оливия, обнюхивая свою кожу. А вслух сказала бодро:

– Айда купаться! А то жара!

И, подбежав к краю помоста, быстренько стянула шорты и нырнула. И, пока тело опускалось в синие глубины лагуны, воображение работало в полную мощь: «Рицин – крем для лица – может, Феррамо задумал примешать в «Devoree's С ru те de Phylgie» ядовитого геля? Майкл Монтерозо всучит его своим знаменитым клиентам – и так незаметно Феррамо перетравит пол-Голливуда!»

Оливия плыла к берегу, а Рик уже поджидал ее на краю пристани со всем снаряжением.

– Хотите в туннель? – спросил он, улыбнувшись белозубой улыбкой.

– Хм...

Оливия была категорически против подводных туннелей и затонувших кораблей. Она успела усвоить, что под водой главное – правильно дышать и не поддаваться панике, и тогда все будет хорошо. Но если окажешься там, где можно застрять, то выполнить эти два требования будет не так-то просто.

– Лучше я снова по стеночке.

– Ну что ж, а я – в туннель. Дуэйна что-то не видно. Так что если хотите сегодня понырять, придется соглашаться на туннель.

Что-то не понравилось девушке в этом приказном тоне.

– Отлично, – бодро произнесла она. – Тогда я просто поплаваю.

– Хорошо, хорошо. Никаких пещер, никаких туннелей. Правда, я могу показать вам старую расщелину...

Оливия попыталась отогнать малоприятную картину, нарисовавшуюся перед ее мысленным взором при этих словах.