Оливия Джоулз, или Пылкое воображение

51

Утром, в девять с хвостиком, солнце еще не слишком пекло. Красное море было гладким как зеркало, в синей воде отражались прибрежные красноватые скалы. Над «Ардэшем», катером ЦРУ для заброски диверсантов-подводников, витал аромат жареного бекона, который просачивался в рубку. Скрючившись в три погибели, Скотт Рич сидел за пультом – Хэкфорд Литвак, командующий американской военной операцией, шепелявил из динамиков:

– За последние четыре часа не зафиксировано ни одного движения. Вероятность, что она жива, стремительно падает. Каково ваше мнение, Рич?

– Согласен. Вероятнее всего, она мертва, – Рич даже не шелохнулся.

– Что за кровожадность такая! – из нижнего динамика вдруг раздался блеющий голос профессора Уиджетта. – Сейчас всего-навсего девять утра. Она у нас сова. Небось, дрыхнет без задних ног с каким-нибудь беджа.

Скотт Рич напрягся, в глазах его вспыхнула жизненная искра.

– Эта модель GPS-маячка необычайно чувствительна. Реагирует, когда человек шевелится во сне, улавливает дыхание – даже на некотором расстоянии.

– С ума сойти. А что, если она поломалась?

– Профессор Уиджетт, – проурчал Хэкфорд Литвак вкрадчиво, – в ноябре 2001 года ваши британские спецслужбы устроили нам разнос: мол, когда поступило донесение о том, что бен Ладен скрывается в горах, на юге Афганистана, мы не сразу приняли меры.

– Совершенно верно. Сборище идиотов. Наша группа была в полной боевой готовности, но – увы – это ваша прерогатива. Пока мы с вами будем выяснять, кому ловить бен Ладена, он улизнет.

– Именно поэтому сейчас мы хотим действовать без проволочки.

– Знаете такое выражение, – Скотт говорил спокойным тоном, обращаясь к Уиджетту по личному каналу связи, – самому себе вырыть яму?

– Не порите чушь, – отрезал Уиджетт.

– Профессор Уиджетт? – подал голос Хэкфорд Литвак.

– Да. Слушаю. Это абсолютно другой сценарий. У нас имеется агент, пользующийся доверием объекта, у них назначена встреча. При благоприятном стечении обстоятельств мы не только его накроем, но и выясним всю подноготную. А от высадки во всем блеске оружия, боюсь, будет мало толку. Бросьте вы это дело. Дайте вашему агенту возможность проявить себя.

– Кому? Мертвецу?

– Бог с вами, Литвак, вы прямо как автомат.

– Какие у вас предложения, Рич? – спросил Литвак.

Скотт Рич моргнул. Ему давно уже было все безразлично. Подавшись вперед, рука на кнопке микрофона, он долю секунды помедлил, собираясь с мыслями:

– Сэр, по моему мнению, вам следует высадить десант в зоне Суакинских пещер. А кроме того – немедленно послать тайных агентов на розыски GPS и, – он чуть запнулся, – тела.

– О, Боже! – воскликнула Оливия. – Моя сережка!

Она схватилась за мочку уха и резко натянула вожжи – жеребец встал, растерянная девушка стала шарить глазами по песку.

Араб-рашайда, который ехал следом за ней, тоже осадил лошадь и крикнул своему товарищу, чтобы тот остановился.

– Что случилось? – спросил он, пристраивая свою лошадь рядом с жеребцом.

– Сережка потерялась, – для большей наглядности Оливия показала сначала на одно ухо, затем на второе.

Кочевник вздохнул, на лице его отразилось искреннее сочувствие:

– Поискать?

Пока второй кочевник, который скакал впереди них, разворачивал лошадь и галопом возвращался назад, Оливия и первый рашайда созерцали пустыню, поросшую чахлой растительностью, по которой они ехали вот уже пять часов.

– Как ее здесь найдешь, – вздохнула Оливия.

– Никак, – протянул кочевник, не отводя глаз от пустыни. – Дорогая, небось, штуковина?

– Ага, – Оливия тряхнула головой и нахмурилась. Кошмар. GPS-маячок стоит астрономическую сумму. В МИ-6 явно не обрадуются, что она его посеяла. А искать серьгу в пустыне все равно, что иголку в стоге сена.

На миг она задумалась. Может, попробовать установить связь через передатчик в коротковолновом приемнике? Сказать, что для экономии батарейки будет передавать только важные сообщения – последнее точно из разряда важных.

Сумка была у второго рашайда. Того, который пострашнее, в красной одежде и белом тюрбане. Плохого рашайда-полицейского. Хороший рашайда-полицейский, несмотря на зверскую внешность, оказался настоящим лапочкой.

– Мухаммад! – на крик оба кочевника задрали голову. Как назло, так звали обоих. – Можно получить мою сумку? – пальцем она указала на круп лошади, на которой восседал Плохой рашайда-полицейский. – Мне надо кое-что взять.

Кочевник скользнул по ней взглядом, ноздри его затрепетали.

– Нет! – отрезал он, разворачивая лошадь, чтобы продолжать путь. – Поехали.

Он уселся поудобнее и щелкнул бичом – две остальные лошади возбужденно заржали и понеслись вперед.

Однажды во время конной прогулки Оливия две минуты гарцевала на пони, этим, собственно, исчерпывалось ее знакомство с высшей школой верховой езды. Она до синяков натерла себе внутреннюю часть бедер, ноги болели нестерпимо, она вообще себе плохо представляла, как вынесет остаток пути. Девушка перепробовала все возможные позы: стоя, сидя, елозя взад-вперед по лошадиной спине, подскакивая вверх-вниз. Дело кончилось тем, что она набила себе синяки везде, где только можно, на ногах живого местечка не осталось. Мухаммады были точно верблюды, казалось, им не нужно ни есть, ни пить. С рассвета у нее во рту ничего не было, кроме трех батончиков мюсли. Но, как это ни странно, ей нравилось то, что происходит, это было похоже на приключение. Когда еще доведется мчаться по Сахаре галопом в компании двух кочевников – без назойливых гидов, без джипов, взятых напрокат в «Abercrombie&Kent», без толстопузых немцев и туземцев, рвущихся всучить вам бутыль из тыквы или сплясать за деньги?

Внезапно плохой рашайда скомандовал остановиться, сам проехал еще немного вперед и скрылся за каменной грядой. Вернувшись, приказал Оливии спешиться и завязал ей глаза грубой черной повязкой, от которой разило чем-то недобрым.

А тем временем на катере ЦРУ «Ардэш» Скотт Рич ориентировал поисковую группу, которая разыскивала GPS. Три агента на лошадях, переодетые беджа, приближались к заданной точке с трех разных сторон, намеренные осуществить захват в клещи. Вдруг раздался треск – ожила связь с Великобританией.

– Рич, – послышался голос Уиджетта.

– Что? – Рич прикрыл глаза, что не сулило ничего хорошего.

– Помнишь агента Сурайю Стил?

– Ну?

– Она работает на Феррамо.

– Источник?

– Спорщик в Тегусигальпе. Малый опять в кутузке. Когда его брали, этот придурок кричал, что он наш внештатный агент и требовал соблюдения дипломатической неприкосновенности. Якобы это мы его подучили подкинуть в номер Джоулз пакет с белым порошком, а потом позвонить в местное отделение полиции. Ребята из консульства пустили по горячим следам своих агентов на местах, и следы привели прямиком к Сурайе Стил.

– Где она сейчас?

– Под арестом. Дает показания. Такое впечатление, что вчера поздно вечером у нее был разговор с Феррамо. А, может, все к лучшему. Агента Джоулз устранили довольно-таки быстро. Феррамо вряд ли успел получить...

Скотт кулаком двинул по кнопке селектора и вырубил Уиджетта на пол фразе.

Остаток путешествия Оливия провела, цепляясь за хорошего полицейского Мухаммада, на лошадь которого ее пересадили. Они уже миновали пустыню, выстеленную гладким песчаным покровом, и свернули в холмы – на крутую тропу, усеянную камнями. Оливия, управляющая лошадью с завязанными глазами, стала опасна для себя и для окружающих. Хороший полицейский Мухаммад обращался с ней очень мило и вежливо: подбадривал, твердил, что мистер Феррамо ждет ее в гости, что все отлично и что сразу по приезде ее ждет угощение.

Позднее девушке припомнилось, что даже тогда, когда ей завязали глаза, она до идиотизма легкомысленно отнеслась к своему положению пленницы. Чем мечтать о приключениях, лучше попытала бы счастья с Добрым Мухаммедом: покрепче обняла бы его за талию, посильнее прижалась к спине, сыграла на слабости рашайда к дорогим безделушкам и посулила золотые монеты из пояса от «Дольче и Габбаны». Но от зноя и нарушения биоритма она как-то размякла и плохо соображала, а на душе было весело и радостно. В голове крутились картины будущего приема: Феррамо с бутылкой ледяного шампанского «Кристалл», бедуинские кушанья по случаю окончания путешествия – может, ужин при свете факелов с танцовщицами, ароматным рисом и тремя сортами французских вин – в огромном шатре, как на маракешских ультрамодных курортах, которые рекламируют в Condé Nast Traveller.

Она почувствовала, что с солнца ее уводят в тень, ей стало легче. А когда Хороший полицейский Мухаммад спрыгнул с лошади и помог ей сойти на землю, Оливия просияла от счастья – несмотря на то, что едва держалась на ногах, а внутренняя часть бедер была в черных кровоподтеках, Она услышала голоса: мужской и женский. Пахнуло мускусом, девушка почувствовала, как ее ладонь накрыла женская рука, ее куда-то повели. Оливия ощутила прикосновение шелковистой одежды. Затем незнакомка положила ей руку на шею и пригнула голову с тем, чтобы она не задела низкий свод. Кто-то подпихивал ее сзади. Она вошла в узкий туннель, выложенный неотесанными камнями. Пошатываясь, Оливия плелась вперед, коридор уходил вниз, несмотря на повязку, она чувствовала, что вокруг кромешная тьма. Было прохладно и сыро. В воздухе стоял запах плесени и затхлости. Наконец женщина убрала руки с ее шеи. Оливия разогнулась и услышала легкие удаляющиеся шаги. Только когда что-то тяжелое заскрежетало и лязгнуло, Оливия осознала, что случилось.

Первый раз в жизни от ее мантры – «Не психуй. Только без паники. Остановись, подыши, подумай» – не было никакого проку. Сумка – у Мухаммадов. С воплем она принялась сдирать с себя повязку, и тут кто-то злобно хлестнул ее по лицу, да так, что она отлетела на камни. Она была в подземной тюрьме – без питья и воды, в одном помещении с сумасшедшим.