Он вёл двойную игру

10

Я сидела под палатой, нервно вздыхая, а рядом со мной Стас, который от ошеломлённой истории, которую я затеяла, пребывал в шоке. Он никак не прокомментировал мой поступок. Просто было уму непостижимо. Я чуть не загасила собственного учителя чужими руками. Какой же я всё-таки была дрянью. Кажется, этим я пошла в отца.

Из палаты вышел доктор, и я, подорвавшись с места, перегородила проход.

— Что с Никитой Владимировичем? — нервно спросила у врача, человек в белом халате тяжело вздохнул.

— Небольшие ушибы, пару синяков. До свадьбы заживет, — говорил монотонно мужчина с усами. — Шли бы вы уже домой. Поздно.

— В каком он сейчас состоянии? — всё никак не унималась я. — Можно его увидеть?

— Он недавно уснул. Прошу вас сегодня не беспокоить его, приходите завтра после обеда, — проговорил тот, положив на мои плечи свои руки. — Не волнуйтесь так. Может, вам успокоительного?

— Спасибо, не нужно, — опустила виновато голову. Чёрт подери, откуда взялась эта проклятая совесть? Где ты была раньше?

— Пойдем, Тоня, — подхватил меня за руку брат, уводя за собой. Пока мы брели по коридору, в мире как будто отключили звук, я ничего не слышала. И от этого мне становилось чертовски страшно. Меня как будто отстранили от этого мира, только Стас иногда дергал за руку, немного отвлекая и приводя в чувства.

На крыльце нас ждал Серый, который увлеченно проводил пальцем по своему дорогому телефону.

— Что там? — спрашивал букмекер. Стас усадил меня на заднее сиденье, доставая из кармана пачку сигарет.

— Всё в порядке, жить будет, — только и ответил брат, не закрывая за мной дверь. — Что же нашло на Лютого? — словно сам у себя спрашивал брат.

— У Лютого с Самураем всегда были тёрки, сколько их помню. Однажды чуть не убили друг друга, — проговорил мужчина, после чего мне тут же стало интересно. Я начала прислушиваться к их разговору. — Говорят, не поделили чёт, — пожимал плечами Сергей. Значит, Лютый давно знаком с Никитой Владимировичем? Но почему притворился, будто не знал его. Он вёл себя так, словно не знал учителя, однако, какие скелеты в его шкафу?

— Неужто бабу? — предположил Станислав.

— Возможно, обычно из-за них происходят всякие беды, — покосился на меня тот. Я нахмурилась. Надеюсь, он сейчас не намекал на меня? — А ты зачем выбежала на трассу? — спрашивал теперь у меня.

— Захотела и выбежала, — отвернулась от него. Ещё чего. Если скажу правду, то Лютого вообще никогда не допустят до автодрома. К тому же, его дисквалифицировали из-за меня.

— Странная она у тебя, — говорил теперь уже Стасу.

— Это точно, — вздохнул расстроено брат. — Ладно, погнали наших городских. Тоня, куда едем?

— Сегодня я у тебя останусь, — выдала я, после чего все расселись по местам. Из магнитолы играли чисто пацанские песни, а я не прислушивалась к строчкам песен, и пыталась отследить Зайцева в Онлайне. Но его не было. Наверное, отсыпался. Завтра обязательно ему об этом расскажу.

По прибытию домой, Стас не стал что-то говорить мне, и молча отправился в свою комнату. Всю ночь я просидела с Мусей, что не отходила от меня, будто жалела. Она терлась об меня и уснула в моих ногах. Глубокой ночью мне приснилось, будто Лютый в том шлеме, который я, кстати говоря, прихватила с собой, намеренно ехал на меня, собираясь сбить, я вздрогнула и отпугнула свою любимицу, она приземлилась на лапки и убежала на кухню. Меня просто бросило в жар. Это было невозможно. Из-за меня его теперь будут считать козлом. Мне нужно извиниться перед ним. Это я подтолкнула его. Из-за меня он чуть не убил Никиту Владимировича. Это всё я!

— Кофе будешь? — Стас вышел из своей комнаты и остановился, заметив моё состояние.

— Да, — ответила ему, кивнув головой. — Стас, я хотела, как лучше… Не думала о последствиях.

— Самое главное, что все живы, — усмехнулся через силу тот. — Пойдем на кухню, у меня в доме нет услуги «кофе в постель», — после этих слов у меня ушло напряжение. Он не обижался на меня. Ещё бы, всё это было подстроено, чтобы отомстить за его падение.

На кухне запахло натуральным кофе. Стас не любил растворимое, а из холодильника вытащил пирожное.

— Завтра пойдешь в больницу? — чуть подул на чашку, чтобы остудить горячий напиток.

— Да, расскажу всю правду. Если он возненавидит меня после всего этого, ничего страшного, я заслужила, — говоря об этом, чувствовала, как меня душила со спины совесть. Я просто никчёмная девица.

— Как бы там ни было, я всегда буду на твоей стороне, Тоня. Несмотря ни на что, — успокаивающе говорил брат, кладя ладони на мои руки, что нервно сжимали чашку. — Спасибо, что ради меня готова на всё. Но больше не подвергай себя опасности из-за меня. Если тебя не станет…

— «Я уйду следом за тобой», — закончила нашу коронную фразочку синхронно с братом. Каждый раз, когда что-то происходило, мы говорили одно и тоже. До сих пор не понимаю, кто из нас это придумал, но это чертовски успокаивало. — Люблю тебя, — признавалась в любви брату.

— А я люблю сильнее, — хохотнул Стас. — С тобой завтра сходить?

— Не стоит, я сама. Не хочу, чтобы кто-то слышал мои жалкие признания…

— Тогда мне Серого попросить, чтобы отвез тебя и подождал?

— Стас, я завтра на метро доберусь, всё в порядке. Хочу побыть со своими мыслями наедине. Спасибо за попытки помочь. Купи завтра Муси лучше вкусняшек, — улыбнулась я, погладив по голове кошку, что сидела у моих ног. — После больницы сразу домой.

— Позвони мне, как всё пройдет, — опустошил свою чашку.

— Как скажешь, — хохотнула я. Съев парочку пирожных и допив свой кофе, отправилась спать. — Сладких снов, братик, — нежно произнесла я, как делала это в детстве. Стас, конечно же, удивился, но не стал зацикливаться и пожелал мне того же.

Утром я проснулась по привычке рано, молча просидела до обеда на кухне с приглушенным телевизором. Стас до сих пор спал, ближе к пику обеда покинула квартиру.

В метро было оживленно. В последний день выходных молодежь пыталась вырваться кто-куда. Когда же я ехала с букетом красных роз, держа их на своих коленях. В пакете лежали фрукты. С одними извинениями меня Никита Владимирович не впустит в палату. Жизнь кипела, кто-то шумно говорил в вагоне, кто-то дурачился, а кто-то, как я. сидели спокойно, наблюдая за людьми. Моя остановка была последней. По прибытию выходила из подземного перехода и брела за толпой.

Больница, в которой лежал Никита Владимирович, находилась через дорогу от выхода подземки.

В палату меня пустила добрая медсестра. Открыв дверь, заметила учителя, который листал учебник с историей. Вот же зануда — умудряется читать даже в такие моменты.

— Добрый день, я могу войти? — из-за открытой двери спросила у мужчины, тот перевел на меня взгляд и заметно удивился.

— Антонина? — узнал меня мужчина. Отлично, значит амнезии у него не было. — Входи, конечно! — оживился учитель, ещё не подозревая, что через несколько минут возненавидит меня на веки.

— Я не знала, какие цветы вам нравятся. Принесла красные розы, — смущенно положила на тумбочку. Ранее я даже маме не дарила цветы, а сейчас мужчине дарю. Кому скажу — не поверят.

— Цвет страсти, — хохотнул мужчина. — Выражаешь свою симпатию мне? — шутить, как я погляжу, у него силы есть.

— Да ну вас, — покраснела я. — Также витамины вам принесла.

— Заморочилась ты, Волкова. Меня уже во вторник выпишут.

— Правда? — воодушевилась, услышав об этом.

— Конечно, они мне сами сказали: зачем такого здорового лба держать в больнице.

— Рада, что вы не пострадали… Это ведь из-за меня… — опустила голову.

— Волкова, ты чего это? — не понимал, о чем шла речь.

— Это я попросила Лютого, чтобы он столкнул вас с мотоцикла. Но я же не думала, что он воспримет это не так. Я не просила его бить вас. Хотела, чтобы вас дисквалифицировали, — зажмурила от страха глаза. Было чертовски стыдно признаваться в таких вещах. Однако, он не стал на меня орать или же злиться.

— И зачем же тебе это нужно было? — совершенно спокойно спрашивал у меня учитель, и я, открыв глаза, заметила в его тёмных глазах интерес. Ему действительно не хотелось мне врезать или же наорать?

— В тот день, когда мы впервые встретились. Вы столкнули моего брата, и я думала, что вы чуть не сбили меня, но это были не вы, как оказалось… — тяжело вздохнула я, не поднимая глаз.

— Я тебя понял, — хмыкнул мужчина. — Знаешь, почему, я не злюсь на тебя?

— Почему? — удивилась его словам.

— Потому что в тебе я вижу себя в семнадцать лет. Мы остались рано без матерей, и ты пытаешься казаться сильной, как это делал я в школе. А ещё ты за свою семью готова грызть землю. Это мне в тебе нравится, — слабо улыбнулся Никита Владимирович.

— Подождите, вы точно не ударялись головой? — взволнованно кинулась к мужчине, чтобы измерить температуру своей ладонью, но он поймал мои руки.

— Тоня, ты хорошая девочка, — от этих слов в моем животе как будто начала проходить революция. Такое чувство, что внутри меня были насекомые, что щекотали живот и все органы начинали сужаться. Ко всему прочему, у меня чуть не выпрыгнуло из груди сердце. — Я не злюсь на тебя, — приобняв меня, прошептал мужчина. Кажется, нарушив между нами грань. Грань учителя и ученицы.