Он вёл двойную игру

18

Лютый вел меня за собой, мы проходили милую Карину, которая, увидев меня, почему-то провожала таким взглядом, как будто меня ждал полный трындец, не забывая при этом улыбаться. Какие-то парни смотрели на нас: раздраженного парня, ведущего за собой девочку, на две головы ниже него, да к тому же ещё тощую, в детской пижаме и точно таких же тапочках, и к груди прижимающую шлем. Парень был невероятно серьёзным, его глаза даже не моргали, все мышцы на лице напряжены. Это выглядело даже не круто, а забавно, как будто хотел в туалет, и я не смогла удержаться, хохотнула, чем и обратила на себя его внимание. Не чувствовала я от него опасность. Пускай он и был самым классным и опасным парнем. Да пускай хоть Джеймс Бонд. Не походил на мерзавца. Вообще ни капли не напоминал того, кто мог причинить боль. Не такой, как он. В этом я убеждаюсь только сейчас, когда он до боли сжимает мою руку. Но ничего не болит. Мы оказываемся в раздевалке, и тот отпускает наконец-то меня, и прогоняет каких-то парней, закрывая за ними дверь.

— Ты что здесь забыла? — спрашивает он, переводя взгляд на шлем, который я до сих пор ему так и не отдала.

— Пришла вернуть шлем и посмотреть на твой бой с Бугаем, — проговариваю я, не выпуская из своих рук шлем. Лютый с интересом изучает меня с ног до головы. И его взгляд падает на тапки-зайцы, а потом смотрит на пижаму. Уголки губ вздрагивают в полуулыбке.

— Понятно, а что с твои внешним видом? — интересуется брюнет, складывая перед собой руки. — От бомжей отбивалась, — шутит тот, ещё не подозревая, какой экшен переживала в своей жизни.

— Нет, я сбежала из дому, — признаюсь ему, и улыбка исчезает с его лица, теперь он смотрит на меня. — Чтоб увидеть тебя, — добиваю этими словами его, и он нервно сглатывает. — Хотела посмотреть на твой бой. Я же успела или уже поздно…

— У меня недавно пятый раунд закончился, — выдает он, открывая шкафчик.

— Я так хотела посмотреть бой, — расстроенно проговариваю, когда же тот вытаскивает толстовку и швыряет ею в меня. Шлем в который раз за этот вечер падает на пол. — Ты чего? — возмущаюсь я.

— На улице холодно, накинь на себя, — поясняет Лютый, чем и изумляет. Что это за жест «доброго мальчика»? — Поверь, в этом бою нечего смотреть, — хмыкает тот, когда же я надеваю на себя его толстовку.

— Проиграл что ли? — злорадствую я, но тот усмехается.

— Крошка, у меня ни одного поражения за эту жизнь, — выдает самовлюблённо парень. Если честно, я была не удивлена. — Зачем же ты, раз у тебя строгие родители, сбежала из дома?

— Я же говорила: чтобы увидеть тебя, — ткнула на него пальцем. — Правда, мне было интересно, как ты дерешься, — призналась ему в этом, сдувая чёлку, которая лезла мне в глаза. Толстовка Лютого была на три размера больше.

— Желаешь увидеть? Могу догнать сегодняшних додиков и надрать им зад. Хочешь? — спрашивает у меня, вытаскивая термос.

— Не нужно, — качаю я головой, закатывая рукава и опускаюсь на колени, чтобы поднять шлем. — Знаешь, я же пришла не за этим, — поглядываю на парня, а тот с такой победной улыбкой смотрит на меня, как будто выиграл не бой, а целый мир.

— Я уже понял, — выдает он, подходя ко мне, и протягивает чашечку с чаем. — Согрейся, — просит меня Лютый, я не отказываюсь, делаю глоток, а после отдаю шлем. — Так зачем пришла?

— Тогда, на аэродроме… — начинаю я, боясь его гнева, но он спокоен. — Из-за меня тебя отстранили. Знаешь, я часто думала об этом.

— Тебе незачем париться, — выдает парень, но я качаю головой.

— Прости меня, если бы я не затеяла всё это…

— Я ведь чуть не сбил тебя, ты чего, глупая что ли? — спрашивает парень, когда же я неожиданно хватаю его за руку.

— У нас с тобой договор. Помнишь? Я пришла сказать, что буду расплачиваться. Помнишь ты хотел, чтобы я была девочкой на побегушках?

— Остановись, ты чего несешь? — испуганно поинтересовался Лютый.

— Мой брат не в состоянии отдать долг. Позволь мне отработать за него, — указываю на себя, а он смотрит на меня и даже не моргает.

— Ты сумасшедшая девчонка, — комментирует он, ещё раз изучая меня. — Напомни своё имя, малыш, — обращается ко мне, как кажется ласково. Надеюсь, интонация мне послышалась.

— Тоня. Антонина, — поправляю себя тут же, а он улыбается.

— Послушай, Тоня, — обращается ко мне по имени, затем я нервно вздрагиваю, когда тот случайно касается моих рук, отбирая чашку. — Твоя смелость мне нравится, однозначно. Думаю, мы с тобой поладим. И так уж быть, прощу твоему старшему брату долг. Мне нужен человек, который будет убирать, готовить и кормить моего кота, пока я на работе. Три месяца будет достаточно для того, чтобы я простил деньги Песцу.

Три месяца… конечно, срок немаленький, но если он и впрямь не будет трогать Стаса, то я согласна хоть всю жизнь прислуживать этому человеку. Удивительно, как он хорош вблизи. И губы у него манящие, пухлые. Глаза пронзающие, такие красивые. Я не заметила, как залюбовалась им, приоткрыв рот.

— Муха залетит, — закрыл мне рот, я покраснела от его прикосновений. — Мы должны оставаться на связи, — выдает Лютый, отправляясь к двери, и пока открывает её, я изучаю его широкие плечи и крепкую спину, он немного ранен, небольшая царапина. — Ребят, у кого есть фломастер? — кричит в приоткрытой двери, после чего я подхожу ближе, и кончиками пальцев осторожно касаюсь ушибов. Его мышцы заметно напрягаются, и он поворачивается ко мне, со вселенским изумлением изучая меня.

— Больно было? — спрашиваю у парня, когда же кто-то передает ему в руки маркер. Парень хлопает дверью, мы снова остаемся вдвоем. Надеюсь, он не злится, что прикасаюсь к нему без спроса?

Лютый молча хватает кисть моей руки, задирая рукав повыше, и что-то начинает писать, я стою перед ним, и как заколдованная смотрю на парня.

— Напиши, как дойдешь домой, хорошо? — смотрит теперь в мои испуганные глаза. Я вырываю руку, и гляжу на номер телефона, который тот оставляет на моей руке.

— Блин, ты на листочке не мог написать, я же с трудом отмою? — возмущаюсь перед парнем, но этот сумасшедший рисует между носом усы. — Что за детский сад! — выхватываю из его рук маркер, и уже пишу на его рельефном животе «Балбес». Он усмехается.

— Ты такой ребёнок, — качает головой парень, заметно веселясь.

— Кто бы говорил. Ты первый начал! — уже и сама не заметила, как говорила с ним непринужденно и совсем не боясь.

— Тебя провести, мини Гитлер? — смеется тот, явно намекая на усы, что нарисовал мне. Козёл такой вообще. Сколько ему лет вообще? Как ребёнок дурачится.

— Лучше не нужно, я тебе напишу, — смотрю на его торс, чуть не срываясь на смех. Забавно выходит, я на крутом парне написала, что он «Балбес». Невероятно просто! Сама не верю своим глазам. — Пока, Балбес, — выдаю я, отправляясь к выходу, но тот быстренько натягивает на себя темную футболку, и следует за мной.

Присутствующие смотрят на меня, в огромном черном худи, и с нарисованными гитлеровскими усиками. Конечно все с меня начинают смеяться, но я не обращаю на них внимания, и чувствую себя самой счастливой на земле. Меня окрыляет встреча, которую я так сильно ждала. Мне так настроение ещё никто не поднимал.

На улице Лютый хватает меня за руку и протягивает к себе. Я нахожусь сейчас под шоком, осознавая лишь тот факт, что он пошел за мной. Только зачем?

— Тонь, я не спал с твоей сестрой, — вдруг выдает тот, и мне на секунду кажутся его слова правдой, но я вовремя прихожу в себя, и отмахиваю от себя мысли счастья. Что за ерунда?

Я убираю от себя руки Лютого и улыбаюсь.

— Ты что такое говоришь? Помиритесь ещё. Не первый раз же ругаетесь, — выдаю я, но парень тяжело вздыхает. Больше ему сказать мне нечего, и он улыбается. — Для меня это неважно.

— Напиши мне, пожалуйста, как окажешься дома, — просит Лютый, и я напоследок махаю ему рукой, и как можно скорее бегу домой. Не знаю, насколько я уложилась, однако по ощущениям, я пробыла там целую вечность.

Из окна свой комнаты вижу, как выглядывает Никита Владимирович, спуская мне мой «канат», и я поднимаюсь наверх. Мужчина, ничего не спрашивая, молча уходит.

— Борис Сергеевич не появлялся, — только и проронил тот, посмотрев на толстовку, в которой я сейчас находилась. — Ты запачкалась, — добавил он, когда же я поглядела на своё разрисованное лицо в зеркале, что висело за дверями.

Нужно срочно умыться, пока меня никто не увидел.

— Интересно, о чем, подумал Никита Владимирович? — спросила у самой себя, застыв у зеркала и трогая разрисованную часть лица. — Ну точно Балбес…