Он, Ясон

Глава 10. Да будет мальчик! (171... год, Англия)

Аннет подспудно питала надежды, что история с камеристкой изменит их с Мариусом отношения к лучшему, и раскаяние немного смягчит ее упрямого мужа... однако этого не произошло. Поначалу молодой граф изображал муки совести и вел себя очень корректно, но уже пару дней спустя стал холодным, отчужденным, равнодушным. Он редко появлялся дома и еще реже заглядывал к супруге, да и то — на пару минут, просто узнать о ее самочувствии.

— Надеюсь, ты подаришь мне сына, — заметил однажды Мариус, словно напоминая оговоренные некогда условия: либо "наследник и жили долго и счастливо", либо... дальше Аннет боялась загадывать. В конце концов, может, им повезет, и родится мальчик?

Дни текли унылой монотонной чередой, невыносимо похожие друг на друга. Аннет отчаянно скучала, не зная, чем занять долгие часы. Ей ничего не хотелось: ни читать, ни рукодельничать, ни музицировать... Сильно подводило самочувствие: беднягу часто тошнило, а тело стало неповоротливым, грузным... и раньше не особенно хорошенькая, теперь девушка казалась самой себе просто толстухой и, страшась собственного отражения, старалась избегать зеркал. Но куда деться от отекших ног и рук, от пальцев, на которые не налазят любимые кольца?!

Возможно, пылкая мечта о малыше дала бы ей силы пережить неприятные моменты, однако Мариус испортил все удовольствие предвкушения, и рождение ребенка представлялось Аннет неким безнадежным экзаменом, от результатов которого зависела вся дальнейшая судьба. Девушка ощущала себя бесконечно старой, и, вспоминая, что ее возраст не достиг даже 20-летнего рубежа, искренне удивлялась.

Вскоре после ухода Марты особняк супругов де Либон посетила графиня де Монси́, как всегда роскошная и благоухающая. Ее дочь впервые позавидовала умению родительницы со вкусом бездельничать и красиво, с наслаждением скучать. Мелькнула мысль выяснить, как ей это удается... может, поделится с дочерью рецептом бессмысленного счастья?

— У тебя утомленный вид! — встревоженно заметила моложавая графиня, присаживаясь на стул возле кровати Аннет. Девушка была так слаба в это утро, что осталась в постели.

— Да, мне плохо, — хмуро признала Аннет и подняла безвольную руку. — Гляди, какие пальцы! Мне не верится, что я была когда-то худой...

Мать мягко улыбнулась и отвела со лба дочки спутанную прядь.

— Все вернется. Со мной тоже так было...

— Правда? — недоверчиво откликнулась Аннет, плохо представляя свою изысканную и холеную мать опухшей и расплывшейся, словно бочка.

— Конечно... - кивнула графиня и, окинув тело дочери критичным взглядом, честно добавила: — Но я выглядела получше. Такое впечатление, что ты толком не умываешься и не причесываешься!

— У меня нет камеристки, — со вздохом пояснила Аннет, устало прикрывая глаза. В висках пульсировала боль. — А самой в таком состоянии трудно... лежу целыми днями...

— Как нет камеристки?! — ужаснулась мать. В ее голосе прозвучало такое возмущение, будто девушка призналась в совершении преступления. — А куда подевалась Марта, наша бывшая горничная?

Аннет не хотелось говорить правду, но сил придумывать изящную легенду тем более не было.

— Оказалось, Марта действительно одаренная особа... во всех смыслах. Мой муж ее тоже высоко оценил.

Графиня была достаточно умной и проницательной, чтобы понять, к чему клонит Аннет.

— Да, так бывает... - после неловкой паузы признала она, сводя брови. — Мужчинам свойственна некоторая... хм... легкомысленность!

Аннет от обиды распахнула глаза и с гневом воззрилась на мать.

— Как ты можешь так спокойно говорить?! — возмущенно вопросила она и осеклась, поймав печальный взгляд родительницы. Только теперь девушка припомнила, что мать в молодости пережила похожую историю... только не с камеристкой, а с гувернанткой.

— А что мне остается? — резонно возразила собеседница, не подозревая о крамольных мыслях чересчур догадливой дочери. — Он твой муж, характер его не изменишь. Его отец в молодые годы славился многочисленными романами. Собственно, потому Мариус и появился на свет! Он-то бастард.

— Помню, — сухо сказала Аннет, которая на самом деле благополучно забыла злосчастное происхождение собственного супруга. Напоминание матери неприятно кольнуло ее. — Но мне-то что делать? Терпеть?

— Для начала — всегда выглядеть безупречно! А для этого нанять хорошую камеристку... и не очень красивую, — тут женщина не смогла сдержать легкий смешок.

Аннет не ответила на улыбку, но и спорить не стала. Ее мать, кажется, искренне полагала, будто внешний лоск решает большинство проблем! Какой смысл пытаться объяснить, что их с Мариусом отношения слишком запутанные, и одной ухоженностью ничего не изменишь? Пусть верит в лучшее...

Так в доме графа де Либон — младшего появилась камеристка по имени Надин. Опытная, немолодая... очень несимпатичная.

В этот же день Мариус тоже имел беседу с родителем — правда, с отцом, с которым условился поужинать.

— А где твоя очаровательная супруга? — весело спросила мачеха во время трапезы. — Почему ты пришел один?

— Аннет нездоровится, — вполне искренне ответил Мариус, не став добавлять, что является одной из причин ее недомогания.

После обильного застолья отец и сын скрылись в кабинете, и Адриан без лишних слов приступил к делу.

— Итак, хочу сразу подчеркнуть, что недоволен твоим безобразным поведением на том вечере.

Мариус, знавший, что ожидается головомойка, успел морально подготовиться и придумать систему защиты... и, в конце концов, пришел к справедливому выводу, что совершенно зря боится своего отца. Он давным-давно взрослый и самостоятельный, знает, как ему жить!

— Кто бы говорил! — с неприкрытым сарказмом воскликнул парень, вальяжно откинувшись в кресле. — Ты ведь и сам в молодости вел довольно бурную личную жизнь...

Адриан побледнел и выпрямился. В глазах его загорелся недобрый огонек.

— Ты забываешься, сын... - негромко заметил граф, не теряя самообладания.

— А разве я неправ? — нахально возразил Мариус, шокированный собственной дерзостью. Никогда еще он не позволял себе подобных вольностей в отношениях с отцом... но ведь надо когда-то начинать?

Адриан, кажется, придерживался иного мнения.

— Я всегда знал, когда можно вести себя легкомысленно, а когда — категорически нельзя! Это был вечер, посвященный вашей семье, а ты оказывал знаки внимания другой женщине! Это просто невежливо. Даже хуже — недостойно и мелочно!

Мариус насупился, в глубине души он признавал правоту отца и справедливость его упреков... но сдаваться не спешил.

— Ты не знаешь всей предыстории, отец! — горячо сказал парень. — У моего поступка есть объяснение.

— Так расскажи мне всё. Я слушаю.

Рассказать о пережитом унижении, о том, как невинная простушка обвела вокруг пальца мужа-ловеласа (каковым Мариус себя искренне считал)? Ну уж нет!

— Это слишком личное, — сказал парень вслух. — Есть вещи, которые нельзя говорить никому...

С этим его отец поспорить не мог.

— Что ж, дело твое, — произнес он, пожимая плечами. — Ты действительно взрослый человек. Жаль, я не сумел воспитать тебя, как следовало.

Адриан говорил устало, с тенью безнадежности в голосе, и в этот миг показался Мариусу почти стариком. Парень впервые увидел в своем могущественном отце человека преклонных лет... почему-то подобное открытие, пускай и очевидное, уязвило его, даже напугало. Адриан де Либон — стар? Такое на самом деле возможно?

— Когда у меня родится сын, все изменится, — уверенно заявил Мариус, отогнав неприятные мысли о старости родителя. — Наследник — это важно.

Адриан посмотрел на него с жалостью.

— Поверь, Мариус, сын ничего не изменит... теперь я понимаю это. Не знаю, что должно произойти, чтобы ты стал другим!

Мариус тоже не знал... и, в общем-то, не стремился узнать.

К тому моменту, когда ребенок должен был появиться на свет, Аннет так утомило собственное состояние, так надоели постоянные перепады настроения и показное равнодушие Мариуса, что она почти хотела умереть родами. Желание было безотчетным, девушка не вполне его сознавала — просто понимала, что устала, устала от всего на свете... устала жить! У нее не осталось никаких желаний, никаких надежд, и она не строила планов на будущее. И если поначалу ей становилось не по себе, когда кто-то упоминал о той или иной женщине, не пережившей роды, то теперь подобный исход представлялся в чем-то привлекательным. Если она умрет, Мариус пожалеет о своем безразличии, о жестокости, которую обратил на беременную жену! Да, да... так и будет... пусть так будет!

Роды начались в срок и протекали мучительно. Аннет казалось, что она уже умерла и попала в ад, наказанная за свое вранье, за неумение быть хорошей женой. Окружающий мир потерял четкость, мелькавшие вокруг лица были неузнаваемы... а сама роженица молила лишь о прекращении пыток, иногда выражая эту просьбу отчаянным криком. Больно, больно, почему так больно?!

Девушка не знала, сколько прошло времени: час, день, неделя... по ощущениям — целая вечность. Но вот все прекратилось, и комнату огласил звонкий детский плач.

"Мой ребенок... - удивленно, безо всякой нежности подумала Аннет. — Это кричит мой ребенок..."

Она ускользала в темноту и страстно жаждала погрузиться в небытие без остатка. Но, силой воли удержавшись на грани сознания, тихо шепнула, задала тот роковой вопрос, который должен был решить ее судьбу:

— Кто?.. кто?..

Выслушав короткий ответ повитухи, Аннет наконец-то позволила себе забыться тяжелым сном.

Так уж получилось, что Мариус в этот день остался дома. Он никогда не отличался развитой интуицией, не предчувствовал ничего и сегодня... просто повезло.

Когда у Аннет начались схватки, парень очень испугался. Он тоже был наслышан о родовой горячке и прочих опасностях, сопровождающих появление на свет живого существа. В конце концов, его, Мариуса, мать умерла во время родов — подарив ему жизнь, она лишилась собственной.

А если и Аннет ждет подобная судьба? Парень не любил свою жену, даже симпатии особенной не испытывал и откровенно тяготился ее обществом, — но смерти, конечно, не желал. Более того, был убежден, что, умри она, и он не сможет жить с прежней беззаботностью. Смерть Аннет, да еще и косвенно по его вине (ребенком-то именно он "одарил" супругу!) навсегда поселит в душе горький осадок и лишит возможности наслаждаться жизнью с былым вкусом.

Мариус отыскал лекаря, который явился вместе с неопрятной толстухой, повитухой, вызвавшей у молодого графа немалые сомнения. И эта грузная хмурая особа поможет его сыну появиться на свет? Надежды на благополучный исход таяли с каждой секундой...

Аннет промучилась весь день. И годы спустя Мариус с содроганием вспоминал ее крики и красное, потное, искаженное болью лицо, по которому струился пот. Девушка стонала, хваталась за живот, запрокидывала голову — и выла, выла... она почти потеряла человеческий облик и окончательно утратила для Мариуса привлекательность как женщина. О нет, никогда в будущем не сможет он разделить с нею постель!

К счастью, Мариус недолго наблюдал за своей страдающей от родовых болей женой — очень скоро лекарь мягко, но властно выпроводил его из покоев супруги.

— Госпоже нужен покой, — пояснил он.

Мариус кивнул и молча вышел, плохо сознавая происходящее. В мыслях одна страшная догадка сменялась другой.

А что, если Аннет умрет и оставит его сына полусиротой? А если умрет и сын тоже? А если лекарь скажет, что спасти можно лишь одного из них, и попросит Мариуса выбрать? Какой дать ответ, кого отправить на смерть?

Если, если, если...

Вопросы, ответы на которые знал лишь Бог.

Спустя какое-то время Мариус засел в кабинете, где ничего не делал — просто ждал. И ждал так долго, что, в конце концов, задремал и не сразу услышал громкий стук в дверь.

— Господин граф, господин граф! — позвали его.

Мариус выпрямился, вскочил на ноги, невероятно взволнованный. Сердце билось громко и торопливо, воздух с трудом проникал в легкие...

— Да? — выдохнул парень, рывком распахивая дверь и не сознавая, как трагикомично выглядит со своей взлохмаченной шевелюрой и перекошенным страхом лицом.

За дверью стоял лекарь.

— Поздравляю, сэр! — с улыбкой сказал он, и Мариусу тотчас полегчало. Такая улыбка не могла сопровождать чью-то смерть! — Вы стали отцом.

— С матерью и ребенком все хорошо? — на всякий случай уточнил он, все еще не веря, что такое возможно.

— Полагаю, что да, оба выглядят вполне здоровым, — важно подтвердил лекарь.

— И мой сын, он тоже в порядке? — не отставал Мариус, абсолютно уверенный, что у него мог родиться только мальчик.

Лекарь удивленно посмотрел на молодого отца:

— Почему сын? У вас дочь! Очаровательная малышка...