Он, Ясон

Глава 4. Неопытное совращение (171... год, Англия)

— Его сутками не бывает дома. И даже когда появляется... лучше бы оставался там, где был! — Аннет сделала неопределенный жест рукой и подавила вздох.

Она обедала у своей старшей кузины Генриетты, женщины возрастом под тридцать, которая вот уже 5 лет была благополучно замужем за маркизом де Корти. Только с ней (и еще, эпистолярно, — с Лилиан, по-прежнему томившейся в монастырском пансионе) девушка могла быть откровенной, только с ней могла делиться наболевшим... так ей казалось.

— Твой муж — командир полка, — заговорила Генриетта после паузы. — Надо думать, его деятельность требует внимания... и времени!

Они уже пообедали и теперь пили чай в нежно-голубой гостиной двоюродной сестры Аннет. Трапезу с ними разделила старшая дочка Генриетты Эльвира, миловидная светловолосая девочка-подросток, послушная и вежливая. Ее младший брат был еще очень мал и находился на попечении нянек... Что касается маркиза, то он, подобно Мариусу, редко появлялся дома в дневные часы.

"Скоро можно отослать в пансион!" — покровительственным шепотом, с гордостью, сообщила маркиза по завершении обеда, проводив взглядом Эльвиру и напомнив Аннет собственные одинокие годы в монастыре... но спорить с сестрой девушка не стала, хотя двоюродную племянницу ей было искренне жаль.

— Я понимаю, что мой супруг человек занятой, — угрюмо согласилась Аннет, понурив голову. — Но... даже когда он приходит домой, он чужой!

Она сказала это с надрывом, с какой-то затаенной болью, и тотчас закусила губу, пытаясь успокоиться. Излишние эмоции были у англичан не в чести... сдержанность — вот главное достоинство их нации!

Генриетта подняла брови, выражая то ли удивление, то ли неодобрение.

— Ты замужем всего-ничего, — холодновато напомнила она. — Рано судить!

— Я понимаю, понимаю... - со вздохом сказала Аннет, вдруг осознав, что кузина не будет ее союзником в этом вопросе... оставалось рассчитывать на Лилиан, может, хоть монастырская подруга ее не подведет?

А Генриетта, не подозревая о крамольных мыслях сестры, напыщенно продолжала:

— Думаешь, я сразу нашла общий язык с Робертом? О нет! Потребовались месяцы, даже годы... брак — это работа, работа сложная. Наберись терпения и исполняй свой долг перед мужем.

Аннет поджала губы, с трудом сдержав возмущенную реплику, и искоса взглянула на кузину, по-новому оценивая ее. В простом платье цвета слоновой кости, с изящно уложенными светлыми волосами, с жемчужной нитью, несколько раз обмотанной вокруг полной шеи, и серьгами-подвесками в том же стиле, Генриетта выглядела старше своих лет. Счастливый брак и сытая жизнь придали ее фигуре излишнюю дородность, в поведении молодой, по сути, женщины появилось что-то от неторопливых степенных матрон, коими обычно становятся только после 40...

— Ты права, Генриетта, — устало сказала Аннет, поняв, что все ее усилия добиться поддержки сестры тщетны. — Расскажи лучше о своем сынишке. Сколько ему, годик?

Генриетта буквально расцвела, лицо ее прояснилось, разгладилось. Она зримо помолодела...

— Чуть больше годика! — с удовольствием ответила она на вопрос Аннет. — Мы назвали его в честь отца, Робертом... какой смышленый малыш, ты не поверишь...

Она с упоением рассказывала о своем сыне, сияя, словно именинница. Аннет рассеянно наблюдала за оживлением сестры, толком не вслушиваясь в ее энергичную речь, и не без удивления думала: неужели дети и правда дарят женщине столько радости? Генриетта изумительно похорошела, заговорив о малыше!

"Будь у меня маленький, я бы тоже была счастлива" — с грустью подумала Аннет, ярко представив крохотного человечка, ее безраздельную собственность. Девочка или мальчик — не так важно! Главное, это будет живое существо, способное дарить и принимать любовь и нежность...

"Но чтобы заполучить ребенка, надо перетерпеть этот кошмар хотя бы еще несколько раз!" — содрогнулась Аннет, вспоминая две ночи с Мариусом... готова ли она к подобному самопожертвованию? Нужно поразмыслить...

Она и поразмыслила этим же вечером, пока писала письмо-откровение Лилиан, больше напоминавшее исповедь или дневниковые записи... Местами послание было весьма пикантным... казалось, Аннет не советуется с подругой, а просто размышляет в письменной форме.

"...но ты понимаешь, милая Лилиан, что выбора-то у меня, по сути, нет! Зачем нужен брак, если не для продолжения рода? Мариус наверняка хочет наследника... так что мой вопрос, пожалуй, и не вопрос вовсе. Надо смириться. Набраться смелости!"

Завершив таким образом свои рассуждения, девушка со вздохом отложила письмо и нахмурилась. Между ее бровями обозначилась морщинка, зубы впились в нижнюю губу... сердце колотилось, как безумное, словно Аннет только что приняла решение подвергнуть себя пыткам... конечно, в определенном смысле так оно и было, однако эти пытки — ее супружеский долг.

Долг! Какое отвратительное слово...

Соблазнить собственного мужа... забавная задачка! Но, увы, забавность не делала ее проще. Это Аннет понимала слишком хорошо.

Какая, однако, ирония судьбы! Еще вчера она, Аннет, отдала бы очень многое, чтобы никогда (никогда!) не подпускать мужа к своей спальне. Любой ценой! А вот теперь сидит и ломает голову, как заманить его к себе... ведь, судя по всему, он тоже не получил удовольствия от компании жены в постели. И даже не потрудился скрыть досаду!

Аннет вздохнула и подсела к зеркалу. Она не знала, придет ли ее муж сегодня ужинать, но если придет... если придет — надо быть во всеоружии!

Девушка мрачно усмехнулась в лицо собственному отражению. Во всеоружии, ха! Как будто она умеет соблазнять... у нее нет таланта куртизанки — да и откуда ему взяться?

Аннет дернула за шнур звонка, вызывая камеристку. Пару минут спустя Марта, светловолосая и миловидная (слишком миловидная, пожалуй!), стояла перед госпожой. Вся ее поза выражала почтительность, однако супруге Мариуса почудилась тень насмешки в глазах служанки... казалось, бывшая горничная догадывается о нелепых планах своей хозяйки и посмеивается над их тщетностью!

"Я схожу с ума!" — резюмировала Аннет не без горечи и, откашлявшись, излишне резко сказала, глядя на зеркального двойника Марты:

— Я собираюсь переодеваться к ужину... помоги мне, будь добра.

— Конечно, миледи, — невозмутимо откликнулась Марта. — Какой наряд вы предпочитаете сегодня?

Последние дни Аннет не утруждала себя излишествами и дома отказывалась от мучительного корсета (кого ради стараться?), но сегодня изменила этому правилу.

— Пожалуй, я выберу голубое платье с белым подолом. И к нему нижнюю юбку с фижмами и корсет, — торопливо, словно боясь передумать, сказала Аннет деланно безразличным тоном. — И какие-нибудь аксессуары....

Если Марта и удивилась стремлению госпожи прихорошиться нынче вечером, то виду не подала. Наоборот, кивнула и совершенно спокойно спросила:

— Могу я предложить вам жемчужный комплект? Жемчуг прекрасно гармонирует с тем платьем!

— Пожалуй... - задумчиво протянула Аннет, вспоминая упомянутый комплект — нить жемчуга и жемчужные же сережки, украшения не слишком торжественные и вполне подходящие для семейного ужина... тем более — столь значимого ужина! Девушку невольно взяла досада, что Марта так легко нашла решение для образа госпожи и тем самым подчеркнула свой утонченный для простолюдинки вкус.

"Нет, я определенно схожу с ума!" — мысленно повторила Аннет, разозлившись на себя. Что ей за дело до этой девицы, всего лишь камеристки? Она никто и останется никем... даже если побывает в постели своего хозяина!..

"Неужели меня именно это расстраивает? — удивилась Аннет, вглядываясь в собственное насупленное отражение. — Неужели я ревную?"

Аннет не хотелось в это верить, не хотелось признавать, что Мариус не совсем уж безразличен ей...

Мариус действительно в этот вечер пришел ужинать домой. Можно было, конечно, провести время в компании друзей, они звали его отдохнуть от "трудов тяжких", но молодой командир полка не без сожаления отказался. Он не видел Аннет несколько дней и хотя нисколько не соскучился, полностью игнорировать молодую жену считал невежливым.

Мариус пришел мрачный, как грозовая туча, обозлённый собственным же решением. Ему очень хотелось сорвать на ком-нибудь дурное настроение, и он заранее предвкушал, как набросится с упреками на супругу... наверняка найдётся за что!

И, пожалуй, он бы так и поступил, однако Аннет с первых мгновений обескуражила его, буквально ввела в ступор.

Она уже ждала в столовой, а при его появлении тотчас вскочила, раскрасневшись и как будто обрадовавшись, — что само по себе было подозрительно. И все-таки не это удивило Мариуса, вернее, — не только это. Куда больше его поразило преображение супруги. Нельзя сказать, что она вдруг стала красавицей, но похорошела — однозначно. В светло-голубом платье с подчеркнутой талией, с изящно уложенными волосами, порозовевшая от смущения, девушка была весьма мила... неужели всё это проделано ради него? Подобная мысль Мариусу польстила...

— Рада видеть вас, милорд... - пробормотала Аннет, пока Мариус ошеломлённо и не без восхищения рассматривал её. Нескрываемое одобрение в его взгляде воодушевило девушку, она распрямила плечи и немного расслабилась.

— Мариус, — отрывисто напомнил он. — Меня зовут Мариус.

— Мариус... - с усилием повторила она, встречая его взгляд.

Они несколько секунд смотрели друг на друга с каким-то особенным чувством, а потом одновременно отвели глаза. На пару минут повисла неловкая пауза...

— Выглядит вкусно, — кашлянув, заговорил Мариус, причем сказал первое, что пришло в голову, просто, чтобы нарушить затянувшееся молчание, и оглядел безукоризненно сервированный стол.

Аннет неуверенно улыбнулась в ответ.

— У нас хороший повар...

Они снова замолчали. Мариус принялся за еду, то и дело с любопытством поглядывая на жену и гадая, к чему бы все это... а она, вяло ковыряясь в тарелке, не смела поднять взгляд и покусывала губу, проклиная собственную не красноречивость. Вот и опять ужин завершается в тяжелом молчании, и все старания насмарку!

В каком-то отчаянии Аннет отложила вилку и нервно сказала:

— Сегодня душновато, правда?

— Тебе жарко? — немного удивленно спросил Мариус, подняв брови. Вечер был осенний и зябкий.

Аннет покраснела, поняв, что ляпнула глупость. Поспешно добавила:

— Не то чтобы жарко... я просто волнуюсь.

— Волнуешься? — прищурился парень. По его губам скользнула улыбка, он начал понимать куда клонит молодая супруга. Судя по всему, ее старания — неумелые попытки как-то очаровать его... или даже соблазнить...

Граф выпрямился, весьма удовлетворенный. Приятно было сознавать, что его чары, его мужской шарм наконец-то подействовали. Вот и эта не устояла — несмотря на свою скованность и природную холодность!

Решив подыграть Аннет, Мариус подался к ней, сказал приглушенно, интимно:

— Я согласен с вами... миледи. Вечер душный... мне тоже жарко...

Его рука скользнула по столу к ладони Аннет, сжала ее тонкие пальцы. Девушка вздрогнула, однако кисть не отняла, только задышала чаще. Мариусу хотелось верить, что на сей раз это признак возбуждения...

— Пожалуй, я наелся... - сказал Мариус, пристально глядя на раскрасневшуюся супругу — донельзя хорошенькую в своем волнении.

— Я... тоже... я совсем не голодна... - пролепетала Аннет, нервно сглотнув. Она и правда за ужином толком ничего не съела, просто не смогла проглотить ни кусочка.

— У меня есть пара дел перед сном... а потом... потом?.. — в голосе его прозвучал вопрос.

— Да... - выдохнула Аннет, и глаза ее вспыхнули ярким огнем. — Да...

Мариус торжествующе улыбнулся. Кажется, он победил! Чего и стоило ожидать, собственно говоря...

Аннет никогда в жизни так сильно не волновалась, даже накануне венчания. Ее буквально трясло от страха, и все, к чему она прикасалась, падало, разбивалось... Дрожащими руками девушка пыталась припудрить лицо и нанесли на щеки румяна, но даже эта задача оказалась ей не под силу.

— О, все тщетно! — простонала она, отшвырнув пудреницу и зажмурившись. — Он сбежит при виде меня!

Аннет совсем забыла, что будет темно, да и вряд ли Мариуса заинтересует грим в такой момент... покусывая нижнюю губу, девушка сдерживалась, чтобы не позвать на помощь Марту — ей претила мысль, что потенциальная любовница мужа будет приводить официальную супругу в соблазнительный вид.

В конце концов, отчаявшись, Аннет распустила и растрепала волосы, переоделась в свою лучшую ночную рубашку, из тонкого батиста, с дорогим кружевом, и зажгла несколько свечей, создавая интимный полумрак. А потом забралась в постель... и стала ждать. Сердце ее колотилось так громко, что, казалось, этот безумный перестук слышен всем.

Мариус пришел ближе к полуночи, когда Аннет почти заснула, погрузившись в некое подобие транса. Однако звук открываемой двери разбудил ее, и девушка, задыхаясь от волнения, рывком села, прижала одеяло к груди... тотчас, опомнившись, отпустила, позволив ему упасть на колени.

— Добрый... добрый вечер... - хрипло сказала она, грудь ее вздымалась от тяжелого дыхания.

Мариус оперся о косяк двери, с одобрением глядя на молодую жену. Право, сегодня она была дивно хороша... может, из их брака и выйдет что-нибудь путное?

— Много... всего слишком много... - с усмешкой обронил он, довольно щурясь, как сытый кот.

— Много? Чего же? — непонимающе заморгала девушка.

Мариус с улыбкой двинулся к ней, шел мягкой поступью, неторопливо, как изготовившийся к последнему прыжку хищник.

— Сейчас расскажу... - пообещал он, сверкая глазами. — Или, вернее, покажу...

Она вжалась в подушку, нервно сглотнула. В висках пульсировала кровь.

— Хорошо... хорошо...

Он сел на край кровати, протянул руку — и коснулся ворота ее ночнушки.

— Вот этого... много, — вкрадчиво пояснил парень. — Одежды много, дорогая...

— А... - задыхаясь, пробормотала она. — Да... да, много...

— Я тебе помогу!

Мариус действительно помог, причем не столько раздевал, сколько разрывал, превращая прелестную ночную рубашку своей жены в не менее очаровательные кружевные лоскутки. Обнажившаяся нежная кожа девушки возбудила его, и он припал губами к сахарно-белой ключице... потом стал торопливо стягивать собственную одежду, раздражаясь вынужденным промедлением. Но вот они оба обнажены, их тела, молодые, горячие, жарко переплелись, и Мариус в сладкой истоме со стоном впился ногтями в белоснежную спину Аннет... Девушка сдавленно охнула, и Мариус, опьяненный вожделением, усилил атаку, уверенный, что молодая графиня наслаждается подобно ему.

А Аннет не наслаждалась, нет. Она терпела и очень старалась расслабиться, старалась стать одной из тех, кто то и дело делил постель с ее мужем. Как, как все те женщины могли получать удовольствие от ЭТОГО?! Они безусловно лгали!

Но Мариус, ослепленный собственным желанием, не замечал ее недовольства — да и Аннет была куда менее зажатой! Она жмурилась и силилась изобразить воодушевление, пытаясь выдать за страсть своё волнение и страх. Прикосновения супруга, его жадные ласки были по-прежнему неприятны ей, девушке хотелось оттолкнуть его руки, мявшие её тело, но она терпела и даже поощряла, неумело поглаживая локоть и спину мужа... И мечтая об одном — чтобы все это поскорее завершилось!

И все-таки на сей раз близость была почти терпима, достаточно терпима, чтобы решиться повторить действо снова — столько, сколько потребуется, чтобы зачать дитя!

Удовлетворив свою страсть, Мариус уснул, прижимая Аннет к себе — в отличие от последнего ночного свидания, когда он отодвинулся на другой край постели, словно боялся испачкаться. Девушке было душно в его объятиях, она предпочла бы вывернуться, но, опять-таки, не сделала этого. А потом задремала...

Мариус проснулся ближе к рассвету. Аннет сладко посапывала в его объятиях и была при этом столь мила, столь прелестна, что у парня невольно защемило сердце.

"Ночь была не так уж плоха!" — рассеянно подумал он, осторожно отстраняясь от юной супруги, чтобы ненароком не разбудить её. Приподнявшись на локте, он с нежностью посмотрел на девушку, любуясь ею.

Да, ночь была куда лучше предыдущих. Конечно, Аннет все равно оставалась слишком скованной, но в этот раз, кажется, получила удовольствие. Правда, как-то тихо вела себя... Мариус привык к громогласным женским стонам, любил, когда любовницы на пике наслаждения выкрикивали его имя... но что взять с эдакой молчуньи? Она вообще неразговорчива!

Успокоив себя подобным образом, он снова уснул и проспал почти до полудня... пропустив завтрак.