День восьмой

Но утром она проснулась одна. В пустой постели, в пустой квартире. И от этого хотелось выть. И ведь прошло всего-то… Да всего неделя прошла. Она попала к нему в пятницу — испуганная, дрожащая, готовая отдать все на свете, лишь бы не пришлось входить в его дом. А теперь снова пятница, и она сходит с ума от отчаянья, что еще один день ей придется как-то прожить без него.

Завтракать не хотелось. Одна мысль о еде едва ли не тошноту вызывала. Да даже из постели вылезать… За окном зарядил дождь, в квартире стало зябко и сумрачно. А тут еще и месячные начались. Обычно они ее не доставали, ну пошли и пошли. Такого, чтоб за живот хвататься да физкультуру прогуливать, за ней отродясь не водилось. Так что плохо ей было явно не из-за них.

Просто сердце щемило, словно там внутри образовался вакуум, и каждый нерв, казалось, дрожал, словно натянутая струна, еще миг — и порвется.

Она предприняла еще одну попытку развлечь себя чтением. Правда, покинуть его спальню, где так явственно чувствовался его запах, для нее оказалось просто немыслимым. Поэтому книги, а заодно и одеяло, которого у Ара почему-то не нашлось, она приволокла прямо к нему в кровать. Свила себе там «гнездо»… И не важно, как это выглядит, его нет, а потом она все уберет, и он не узнает… Как же плохо, когда его нет. Прежде, казалось, даже стены хранили частички его тепла, а с каждой минутой его отсутствия эти частички выветриваются, выветриваются…

Читать не смогла. Начиналось все какой-то высокопарной дурью. «В день, когда Великие Учителя человечества…», «Как повелели Мудрейшие Создатели и Защитники наши…» Сразу вспоминался до смерти фальшивый Аршез, облагодетельствовавший своим визитом металлургический комбинат, его отмороженно-вежливые улыбки… Сначала хотела вообще забросить, но потом рассудила, что надо посмотреть хоть картинки, стала листать.

Столица тут именовалась Новоградом. Сначала показалось, что Новгородом, даже улыбнулась такому совпадению. Потом вчиталась. Почти, да не совсем. Как и все здесь, наверное. Почти похоже. Но неуловимо иначе.

Главная площадь, очень зеленая и с фонтаном. Президентский дворец, музей Человечества, Драматический театр. Широкие зеленые улицы. Забавные старинные дома, оказывающиеся то институтами, то магазинами. Какой-то парк… Вчиталась, не поверив своим глазам. «Вампирские сады». Эээ… Это как? На месте старого кладбища, что ль, разбили? Или там растения из посетителей все соки вытягивают?

Странные тут все же топонимы. То улица у них Вампирской Щедрости, то сады. Надо б «Достопримечательности» полистать, наверняка и памятник графу Дракуле где-нибудь, да найдется.

Но листать не стала. Наоборот, отодвинула прочь все книжки, обхватила руками его подушку и даже глаза зажмурила. Нет, не будет она об этом думать, этак невесть до чего вообще додуматься можно. Вот Аршез прилетит, с ним вместе и почитаем… Аршез… Ну когда же уже?..

Он чувствовал ее тоску. За сотни километров — чувствовал. Старался разобраться с делами как можно быстрее. Сорвался и наорал на отца, когда тот разразился очередной прочувствованной тирадой на тему «никто не понимает его мятущуюся творческую душу, злая родня печется исключительно о деньгах». Обычно он старался все же мягче, папа не в себе, он давно уже не понимает некоторых реалий. Но злобная отповедь, как ни странно, подействовала, отец стушевался и покорно позволил отвезти себя в клинику.

А с врачами мама могла уже и сама. Ар торопливо чмокнул ее в щечку и умчался, сославшись на срочные дела на работе. Но на работу, конечно, не полетел. Поспешил к ней — к деве, которую перед расставанием назвал своей. Не согласно контракту, не по букве закона, а именно своей девой — той, что одна живет в его сердце.

Сбежал по ступенькам в дом и чуть не споткнулся от ударившего в нос аромата крови. Ее крови. Нервно сглотнул, пытаясь справиться с нахлынувшими мгновенно эмоциями. Но все эмоции тут же смыл страх: она ранена. Ранена и… в его спальне? Рванул на себя дверь, напуганный этим обстоятельством еще больше, чем запахом крови. Его Аня в жизни бы сюда не пришла, не случись чего-то…

Она спала, обвившись вокруг его подушки, ее дорогие книги, за которые она так переживала, слетели на пол и даже помяли страницы. Поднимать не стал. Осторожно присел на краешек кровати, положил руку ей на плечо. Она улыбнулась во сне: «Ар…»

— Что случилось, Анют? — негромко спросил он, тщательно маскируя тревогу.

Она вздрогнула и распахнула глаза.

— Аршез! Ты вернулся! — радостно потянулась было к нему, но тут осознала, где именно он ее застукал, смутилась, вновь откидываясь назад и съеживаясь под одеялом. — Ты прости, я все уберу… Я не думала, что ты так рано…

— Что здесь произошло?

— Н-ничего, — она недоуменно смотрела в его сосредоточенное лицо. Ни следа радости от встречи. Он даже не скучал.

— Анют. Тут весь воздух пропитан твоей кровью. Я дышу с трудом. Как ты поранилась, где?

— Я не поранилась, — она жутко покраснела. Это ж надо так чувствовать запахи. И как ей жить-то теперь рядом с ним?

— Кровь, — не поверил он. Или просто не удовлетворился ответом.

— Это… просто… ну… просто «дела». У женщин, знаешь, бывают.

— Месячные? — нахмурился он, не размениваясь на ее эвфемизмы. — Нет, там обычно другой запах, глуше. А у тебя явно наружу все выливается, причем…

Сообразил. И даже спина чуть согнулась от облегчения, а то сидел, натянутый, как струна. Вздохнул, качая головой над ее неразумностью… Совсем забыв на миг, что дышать нельзя. А дальше уже плохо понимал, что именно делает. Рука сама метнулась под одеяло — проверить, действительно ли она, в нарушение всех мыслимых правил, не воспользовалась тампонами, он же ей купил. Она попыталась дернуться, но второй рукой он придержал ее за плечи, чтоб не мешала. Его пальцы почти беспрепятственно проникли к ней в трусики. Так и есть, прокладки. И чем она только…

Сначала в него ударили ее эмоции. Хлестко, наотмашь. Шок, стыд, возмущение, омерзение, едва ли не тошнота. А потом сумел различить в застилавшем все мареве ее глаза. Огромные и всеми этими эмоциями переполненные. Понял, что облизывает свои окровавленные пальцы, неотрывно глядя в ее лицо. И, если бы не ее омерзение, он бы этого даже и не заметил. И уж точно на этом бы не остановился.

Вскочил и вылетел вон, чудом попав в дверной проем. Перед глазами все плыло, зубы болели от невыносимой жажды. Разум пытался выключиться вообще, соображать выходило урывками.

Она так и сидела на его кровати, поджав коленки и обхватив их руками поверх одеяла. Шокированная настолько, что просто не способная двинуться с места, возмутиться, закричать, сделать хоть что-то. Как он мог, билось в мозгу, как он мог?..

Послышался грохот. Кажется, в ванной. Что-то большое и тяжелое сорвалось и разбилось. Или разбило все вокруг? Звуки падения все дублировались, дублировались… Затем она поняла, что он уже в ее комнате, ломает ящики тумбочки, грубо перегребая лежащие там вещи.

Шаги. И вот он возникает на пороге — хмурый, злой. Швыряет в нее, едва не попав в лицо, упаковку тампонов, а когда она ловит, освобождает дверной проем и недвусмысленно указывает на выход. Перепуганная, оскорбленная, она вылетает прочь, едва не споткнувшись об упавшую книжку. Ей вслед летит ее одеяло, все его постельное белье, подушка, слышится грохот открываемого нервно окна.

Она прячется в ванной, едва не запнувшись о попавший под ногу пузырек. И в ужасе оглядывает следы разгрома. Он сорвал с петель шкафчик с банными принадлежностями, тот, падая, разбил зеркало, полочку под ним, все содержимое рассыпано по полу, среди осколков. Что-то пролилось, что-то тоже разбилось. Аня бессильно опускается на пол, сотрясаясь в уже несдерживаемых рыданиях. Что это? За что? Что вообще происходит?

Еще очень нескоро она поняла: его нет. Квартира пуста, он давно ушел. Она вновь одна. В квартире, которую он разгромил, озверев от того, что нашел ее в собственной кровати. И даже постель содрал. Аня проверила — нет, крови на простыне нет, ни капли. Видно, запах. Провоняла. Ему противен даже ее запах.

Конечно, все эти мерзкие выделения, вся эта кровь. Если ее так чувствовать… Кровь! Единственное, что его интересовало. И когда он… когда он… Ему не было мерзко, ничуть! Аж глаза в истоме закатывал, нелюдь!

Нелюдь. Не человек. Не человек, а кто? У вида должно быть название. Если два вида живут так тесно, то это должно отражаться в культуре, должно… А книжки тут про вампиров. И улицы. И сады. И про какую-либо другую нелюдь она за эту неделю нигде ничего не слышала…

Нет! Нет, это немыслимо, невозможно… Но кровь… Он же полквартиры разнес…

На подгибающихся от ужаса ногах она все же добралась до его спальни. Книги так и валялись на полу, она схватила ближайшую, дрожащими руками открыла предисловие, вчиталась. И, едва не завыв, откинула прочь. «Вампиры…», «Благодаря вампирам…», «Под мудрым руководством вампиров, благородных создателей наших…»

Мир пошатнулся и рухнул, безжалостно задавив ее осколками. Она не заметила. Просто перестала быть.

Пришла в себя уже в сумерках. Дом все так же был разгромлен и пуст, подтверждая, что ей ничего не приснилось. Но это был уже совсем другой дом. Еще утром казавшийся самым родным на свете, сейчас он был чужим и враждебным, открыв свое истинное лицо.

Вампиры. Он — вампир. Ее Аршез, ее Артемка, ее сказочно-прекрасный волшебный друг, целовавший ее, носивший ее на руках среди звездного неба, словно герой самых романтических фильмов… Утешавший ее, обещавший помочь в любой беде, обнимавший ночами, прогоняя кошмары… И — вампир… Приручавший ее, просто приручавший, день за днем… А, собственно, для чего?

Она растерянно оглянулась. Где? Где могут быть бумаги, которые она подписала? Он много чего ей про них говорил, но никогда не показывал…

Аня методично обыскивала ящики его письменного стола. Документов здесь было много, в основном — связанные с работой, какие-то проекты, изыскания, разработки… Нашлась папка с бумагами на совершенно незнакомом языке, видимо — родном… Наконец, обнаружилось и искомое. Несколько листов, аккуратно сложенных в отдельную папочку, и уже на первом она прочла свое имя.

Достала. От волнения руки тряслись, и листы разлетелись. Пока собирала, поняла, что лишь половина из них написана по-русски… ну, на местном его эквиваленте, а вторую ей не прочесть ни за что… Ладно, хотя бы половина.

«Я, Бочарова Анна, 7493-го года рождения, не имеющая гражданства,

рег.№ Ао-4 ЗС-2 00016

добровольно и без принуждения, по воле сердца и в согласии с доводами разума

передаю свою жизнь и право распоряжаться ею во всех без исключения случаях

вампиру Аршезаридору Шеринадииру ир го тэ Андаррэ,

рег. № 587632/72-008

С этой минуты и до конца моих дней он вправе оборвать течение моей жизни в любой удобный для него момент, ибо таковы моя воля и мое желание. До тех же пор, пока мое сердце бьется, и мой разум служит мне, я обязуюсь посвятить дарованные мне дни собственной жизни служению вампиру, Избравшему меня, ибо к этому призывают меня священный Долг Крови, моя совесть и мое сердце.

Я выражаю свое полное и безусловное согласие на сексуальные отношения с Избравшим меня вампиром, признавая его право использовать мое тело в любое время, в любом месте и любым образом, каким он посчитает для себя возможным (в том числе привлекая к использованию третьих лиц или передавая свое право на использование третьим лицам).

Я признаю свою кровь полностью и безусловно принадлежащей Избравшему меня вампиру и выражаю свое абсолютное согласие на ее использование им лично или с привлечением третьих лиц в любых количествах и с любой периодичностью.

Я осознаю, что все подробности настоящего контракта, а также все, что относится к частной жизни вампиров или их взаимоотношениям с людьми, является государственной тайной и не подлежит разглашению.

Я признаю, что являясь носителем государственной тайны, не вправе пользоваться всеми благами существующего в моей стране гражданского общества, и потому добровольно отказываюсь от права на защиту в суде, права избирать и быть избранной в органы государственной власти, а также от свободы перемещения, свободы смены семейного положения, свободы выбора места проживания, работы или учебы, а также права на совершение крупных финансовых сделок, и передаю право решения этих вопросов Избравшему меня вампиру. (См. приложение 1).

Я уведомлена и согласна, что контроль за выполнением всех положений данного контракта полностью лежит на Избравшем меня вампире. Он же будет нести полную юридическую ответственность в случае неисполнения мною взятых на себя обязательств, а также любого нарушения мною законов Страны Людей, вольного или невольного.

Подписывая данный документ, я осознаю, что он не подлежит расторжению ни одной из сторон ни при каких обстоятельствах».

Далее число — «15 июня», день, который ей никогда не забыть. День, когда ее отдали в рабство. Нет, она себе льстит. День, когда ее сделали просто едой. «Ты мне не жена и не рабыня», — сказал он тогда. И ведь не солгал… Не солгал.

Еда. Вещь для использования. «Там», «тогда» и «с участием третьих лиц», как прописывает документ, который он вслед за ней подписал. И это она, находясь почти в обмороке, не разглядела ни слова. А он прочел. Очень внимательно прочел.

И подписал!!!

Нет, он не мог, не мог. Это же ее Арик, ее Артемка! Он добрый, отзывчивый, чуткий. Его заставили подписать это, он был вынужден, иначе ему бы просто ее не отдали! А использовать так он ее не собирался, никогда, он же…

Не собирался? А кто соблазнял ее все эти дни? Кто требовал бесконечных прикосновений, объятий? Кто прижимал ее к себе по ночам? Кто целовал?..

При воспоминании о том поцелуе она все-таки сорвалась, разрыдалась. Да, он добрый, он не хотел насиловать, хотел, чтоб она добровольно… Согласно букве контракта и «с участием третьих лиц», благо кровать для того и куплена… «Добровольно». Ее скрутило от воспоминания об этом слове, повторенном в бумажонке на каждой строчке. Как можно на это пойти добровольно?! Да где они идиотов таких найдут, чтоб собственноручно себе смертный приговор подписывали?!!

Найдут. Вспомнился завод. Бесконечное обожание. И чванливый Ар… шезаридор, кивающий своей потенциальной еде свысока. А ведь они знали, что он вампир. Знали и… мечтали о взаимной «любви», как та девочка с пляжа? Страна, воспитанная быть едой… Такая красивая… такая жуткая…

Она долго сидела на полу в гостиной, поджав под себя ноги и бездумно раскачиваясь вперед-назад. Ар не мог, твердило ей сердце. Он добрый, он не мог желать для нее такой судьбы. А что целовал — н, у могла же она ему просто понравиться?

«Да, и поэтому целовать он предпочитал в шею?» — возражал разум. — «Туда, где вены? Приноравливался, мечтая впиться зубами?»

Нет, он берег ее, он берег. Витамины купил. Следил, чтоб всегда хорошо питалась, кухню сделал.

Ну, еще бы, без еды ей при подобном использовании и вовсе долго не протянуть. А витамины взамен ее крови не слишком широкий жест.

Стоп. Он покупал две коробки. Было еще одно лекарство. Для нее, он не скрывал.

Аня вновь рванула на себя ящик его стола. Если прежде ее интересовали бумаги, то теперь она искала коробочку. Небольшую такую. С лекарствами. Вот!

Даже вскрывать не пришлось. «Кроветворное» — значилось сразу под названием.

Вопросов больше не осталось. Сомнений тоже.

Деньги она забрала все. Всю ту сумму, что он отложил ей на месяц. Взяла бы больше, но не нашла, видно, в доме не было. Зато нашла небольшую спортивную сумку, куда упихала пару платьев, белье, немного продуктов. Надела удобные брюки, родные кроссовки, решительно застегнула ветровку. Как добраться до вокзала, она представляла. Видела неподалеку автобус, у которого там конечная.

Нет, Границу пересечь она не надеялась. По крайней мере, не так, не сразу. Для начала она поедет в столицу. В этот их Новоград. Город крупный. Самый крупный здесь. Так что есть шанс затеряться в толпе. А потом… потом она посмотрит. Успокоится, осмотрится и решит. И спрячется так, что он никогда ее не найдет. Ну а дальше… может, и выберется. Это ОН говорит, что вернуться домой невозможно. Но он враг, ему незачем говорить ей правду.

Дверь прикрыла за собой очень тихо. И, не дожидаясь лифта, пошла пешком.

* * *

Сиреневый бульвар был в цвету. Засаженный сиренью трех разных видов, каждый из которых зацветал на две недели позже предыдущего, бульвар стоял в цвету до середины лета. А в годы, когда весна бывала поздней, и еще дольше. Но стремительно шагающий по бульвару вампир едва ли был способен сейчас насладиться красотой и ароматом сиреневых соцветий. На бульвар он пришел специально. Но — не за этим.

Здесь было многолюдно. Всегда. Официально бульвар именовали «излюбленным местом отдыха Чернометской молодежи». И если Аня успела долистать в своем буклете до картинки с бульваром, то именно эту фразу она там и вычитала. Да и картинка, запечатлевшая заполнившие бульвар стайки молодых дев или компании парней, была весьма правдива. Именно так бульвар обычно и выглядел. Множество дев. И ничуть не меньше парней. Но — отдельно. И почти никогда — парами. За парой приходили сюда.

Из уст в уста, из поколения в поколение передавалось среди молодежи предание, будто именно здесь, на этом самом бульваре, можно встретить вампира, желающего познакомиться. И получить от него предложение провести с ним самую незабываемую ночь в твоей жизни. Разумеется, у удовольствия была цена. Но заплатить своей кровью за несколько мгновений неземного блаженства никому из приходящих сюда не казалось чрезмерно дорого.

Идущего по бульвару вампира заметили все, благо, сущность свою он сейчас не скрывал. И взгляды — от любопытно-восторженных до откровенно призывных — пронизывали его насквозь, питая столь необходимыми для него сейчас эманациями желанности и приязни. А взгляд сам зацепился за фигурку той, что сидела, углубившись в книгу, и его приближения, казалось, даже не замечала. Нет, действительно не замечала, притворства в ней не было. Зачиталась. И едва не пропустила встречу с мечтой.

Впрочем, нет, пропустить у нее не будет ни шанса. Чем больше он прислушивался к деве, тем отчетливее понимал: он хочет ее. Только ее.

— Интересная книга? — он опустился перед книгочейкой на корточки, чтобы снизу вверх взглянуть ей в глаза. Улыбнулся — доброжелательно и чуть лукаво.

— Ой… — она оторвала взгляд от книги, чтоб тут же утонуть в нечеловеческих его глазах. И только тут осознать, что за переворачивающее душу чувство охватило все ее существо пару мгновений назад, отчего так тихо… так торжественно тихо стало вдруг на шумном прежде бульваре. И что все глаза устремлены сейчас на них. А она… Чуть приоткрыв рот в изумлении и восторге, она смотрела на представителя древней расы, присевшего у ее ног. Она еще ни разу в жизни не видела вампира. Не просто так близко — вообще никогда.

— Хочешь пойти со мной? — мягко спросил он у девы, стараясь не выдать ни своего нетерпения, ни сжигавшего его сейчас изнутри желания.

Потому как желал. И жаждал. Аромат Аниной крови, такой недоступной и такой физически необходимой, сведший его с ума в тесном лабиринте собственной квартиры, все еще туманил его разум. Ему срочно нужна была кровь. Кровь и дева, жаждущая его поцелуев. Без разговоров, флирта, прелюдий. Только кровь и мягкое, податливое тело, сминаемое его мощью. И потому он пришел сюда. Где не надо врать о любви, тратя время на бессмысленные экивоки. Можно просто взять. Потому, что все они за этим сюда и пришли. Отдаться испепеляющей страсти. С любым заглянувшим на бульвар вампиром. Вот и ему сейчас подойдет любая. К примеру, эта.

— С вами? — удивление, неуверенность, гордость. И готовность: — Ко… конечно.

Она захлопнула книгу и встала. Он молча взял ее за руку и повел. Сквозь пелену завистливых взглядов, через марево чужих желаний. В мареве своего. Прочь с бульвара в знакомый переулок. На крыльце нотариальной конторы остановился, достал из кармана визитку, ручку. Черкнул пару слов на обороте, протянул своей спутнице.

— Тебе надо оформить свое согласие. Это быстро. Просто дашь им визитку, они все сделают. Я с тобой пойти не могу, это считается «оказанием давления», даже решение зайти туда должно быть только твоим.

Она взглянула на него немного растерянно, но визитку взяла.

— Я буду ждать тебя напротив, — продолжил он. — Вон, видишь подъезд? Зайдешь, подойдешь к окошку регистратуры, предъявишь оформленный здесь контракт, и тебя тут же ко мне проводят. Договорились?

Она кивнула.

— Я тебя жду, — он легко коснулся губами ее щеки и перешел через дорогу, скрываясь в здании клиники.

Научно-Исследовательский Центр Проблем Крови занимал целый квартал. Одно из лучших медицинских учреждений не только Чернометска, но и всей страны, широко известное благодаря работающим тут специалистам самого высокого уровня, спасшим не одну жизнь, хранило в своих недрах немало секретов.

Его главный вход, предназначенный для пациентов с заболеваниями крови, возникшими по независящим от вампиров причинам, находился на параллельной улице, был отмечен информационной табличкой и крупной вывеской над дверью. Там принимали больных, пришедших по направлению районного врача, или обратившихся в центр самостоятельно при возникновении соответствующих профилю проблем со здоровьем.

Здесь же, в небольшом тихом переулке, находился вход во второе, закрытое отделение Центра, где обслуживали только Избранников Великих. Именно сюда увозила Скорая тех из них, у кого проблемы уже возникли. Сюда же раз в полгода они приходили сами для прохождения медосмотров, профилактической терапии и реабилитационных курсов. И именно здесь, под крышей этого известного, а главное — невероятно хорошо оснащенного центра, находился «дом вампирских свиданий» — оборудованные всем необходимым номера для однократных встреч с «избранниками на час».

В этом месте Аршез бывал часто. Все же далеко не каждую человеческую деву хотелось вести к себе в дом. Да и лишняя это для многих информация — домашний адрес вампира. Самым главным, однако, было не это. Здесь, в отличие от его квартиры, были врачи. И лучшее реанимационное и диагностическое оборудование. В случае малейшего сбоя помощь придет мгновенно.

А в нотариальной конторе, однако, не спешили. Поднявшись в знакомый номер, он принял душ, переоделся в мягкий махровый халат и ждал, нетерпеливо постукивая пальцами по подоконнику. А дева все не шла.

Наконец, появилась. Бледная, с красными пятнами на щеках. Бросила взгляд на весьма откровенную обстановку комнаты, на вампира, ждущего ее в одном лишь халате, и побелела (и одновременно покраснела) еще больше. Но все же подошла, молча протянула оформленный контракт. Рука не дрожала, но внутри у нее все было натянуто, словно струны. Кажется, тронешь — и зазвенит. Или порвется.

Он недоуменно принял у девы документ, сделал над собой усилие — пробежал по тексту глазами. Да, все правильно, как он и просил. Сроком на сутки, с обязательством сохранения жизни и здоровья. Лишь «плоть и кровь», та самая «клубничка», что так жаждут все, пришедшие на бульвар.

— Что не так? — непонимающе поднял он глаза на деву.

— Вы… Мы… — она побелела еще больше, смутилась, смешалась. Но потом все же собралась с силами, и вновь подняла на него глаза. — Вы в самом деле считаете, что с нами можно вот так? — спросила чуть подрагивающим не то от смущения, не то от возмущения голосом.

— Как именно? — чуть нахмурился он, пытаясь оставаться вежливым. Хотелось крови. Крови, а не разговоров. Уже начинало ломить виски.

— Я понимаю, Долг Крови — священен, и отдать свою кровь вампиру — это честь. И для меня это тоже честь и священный долг, — торопливо уточнила она. — Но неужели… Неужели нельзя было просто попросить… сказать… А не вот так… как бессловесную тварь… словно проститутку на улице… Неужели вы презираете нас настолько? — последние слова она почти прошептала, и слеза потекла по щеке — одинокая, беспомощная.

— О чем ты? — он по-прежнему не понимал. — Я же тебя спросил. Затем в конторе тебя спросили еще раз.

— Вы спросили? О чем? Вы предложили пойти с вами. Разве я могла отказаться? А потом — вы просто велели оформить и принести. Разве вы объяснили, что? Разве вы попросили?

— А сама ты не знала? — он пытался быть вежливым, но скепсис просачивался. Представление начинало утомлять. Чего она ждет от него, признаний в вечной любви, цветов, романтики? Так на Сиреневый бульвар за этим не ходят.

— Откуда же я могла?.. — дева выглядела искренней.

— Иди-ка сюда, — он поманил ее к окну. — Покажу, как это выглядит сверху. Вот здесь — гостиница, — он обвел рукой пространство их комнаты. — Для вампиров и их гостей, подписавших вот такой документ. А внизу под окнами — что же это? Девы, девы, девы — целый бульвар… Ах, нет, только та его часть, что непосредственно под окнами. А вон справа, смотри, уже никого. И слева почему-то пусто. Странное совпадение, верно?

Она послушно смотрела в окно. И все больше краснела по мере того, как понимала, на что он ей намекает. Под конец белого в ее лице не осталось. Оно просто горело.

— То есть, вы хотите сказать… что они все пришли сюда… что они все знают, что здесь… Но я не знала! Я не знала, простите! Простите мои слова, я только третий день в Чернометске, я не знала… В нашем городе вампиров нет, и таких заведений…

— То есть, ты просто случайно присела почитать книжку, — вздохнул Аршез, признавая свою ошибку. Теперь, когда он удосужился наконец прислушаться к деве, сомнений у него не было — она не лукавит. Он даже в том, почему выбрал именно ее, уже не сомневался: как и Аня, эта дева его не хотела. И если уж он не мог взять Аню, то подсознательно тянулся к чему-то подобному. Выбирал схожие импульсы. — Прости меня… — он все же глянул на ее имя в контракте. — Прости, Милана. Я действительно был крайне невежлив, и то, что я был уверен, что ты знаешь, зачем я тебя зову, мою невежливость не оправдывает. Еще раз меня прости, — он еще раз вздохнул. Боль в висках никуда не ушла. И жажда не притупилась. Ему все так же нужна была кровь. А деву придется выбирать заново. Может, свиснуть им из окна? Кто первая прибежит… И опять обвинит его в невежливости. — Только один вопрос, Милана. Когда в конторе тебе объяснили, что я хочу от тебя… Тебе ведь объяснили, верно? — она кивает. — Зачем же ты подписала?

— Но… вы же просили. Как я могла отказать? Это мой долг.

— Милана, ну там же в каждой строчке слово «добровольно». А тебе этого совсем не хотелось. Разве это «добрая воля»? Переступая через себя?

Только молчит, потупившись. Аршез чуть приобнимает ее за плечи, целует в лоб.

— Иди домой, моя хорошая. Ты славная девочка, и все у тебя еще будет. А через силу не надо. Даже с вампиром.

— Но… — она недоуменно поднимает на него глаза. — Но как же контракт? Я же уже подписала.

— И что? Заключение контракта позволяет мне выполнить определенные действия. Но отнюдь не обязывает меня их выполнять. А к утру он и вовсе станет просто бумажкой. Памятным сувениром о нашей встрече. Не слишком удачной, конечно. Но что делать, и такие бывают. Вампиры — не боги, просто еще один вид разумных существ. И, как и люди, мы тоже порой ошибаемся. Еще раз прости меня. И прощай.

— Прощайте, — склонив голову, она медленно движется к двери. Ему хочется поторопить ее, хочется, чтобы она уже ушла. Его ошибка его жажды не отменила. Он хотел деву. Он по-прежнему хотел. А ее по-прежнему не было.

— Простите, — уже дойдя до двери и взявшись за ручку, Милана обернулась. — А вы… все еще хотите мою кровь?

Он сказал бы «нет». В любой другой ситуации он сказал бы «нет». Но сейчас… одна мысль о том, что надо вновь возвращаться на бульвар, выбирать деву, ждать нотариуса, заставляла его мысленно выть от нетерпения и жажды. И он сказал «да»:

— Да. Хочу.

И Милана вернулась.

— Понимаете, — пыталась объяснить она. — Я просто была настолько шокирована… Я даже не успела толком подумать… Но теперь… Теперь я подумала и поняла, что никогда не прощу себе, если сейчас просто уйду. И оставлю нашу встречу вот такой — неудачной и нелепой… Они все так мечтают об этом, а я… Мне выпал такой уникальный шанс… И, знаете, я действительно хочу этого. Хочу отдать вам свою кровь. Не потому, что должна. Просто хочу узнать, каково это? Что чувствуешь, когда…

— Не только кровь, Лана, — он уже обнимал ее, предвкушающе гладил по нежной щечке.

— Да, я знаю.

— У тебя ведь еще не было мужчин, — это был не вопрос, это он просто чувствовал.

— И такой опыт интересен, — его прикосновения деву завораживали, аура словно окутывала, омывала, ласкала.

— И будешь потом всю жизнь всех сравнивать со мной, — нет, он уже не отговаривал, скорее, просто убалтывал, зачаровывал голосом, интонациями, снимал напряжение, смущение, неловкость. Раз уж она решилась — он возьмет. И сделает все, чтоб она не пожалела.

— Я все равно бы всех с вами сравнивала, даже будь вы десятым или сотым. Только… вы ведь знаете… чувствуете… — она немного смутилась, вспомнив.

— Что у тебя месячные? Да, Лана, знаю. И эта кровь тоже моя согласно контракту.

Она смутилась. Он поцеловал. И он целовал, целовал, целовал… Потом отправил в душ, а сам подсел к монитору, вводя в базу данные своей девы и лишний раз проверяя наличие противопоказаний, хотя последнее должны были проверить еще у нотариуса. Милана была здорова. Хронических заболеваний не имела. Ни сердце, ни почки, ни сосуды повода для волнений не давали. Проблемы с давлением не возникали. Сопротивляемость к вампирскому воздействию — 84 %. Последнее заставило улыбнуться. Он точно становится извращенцем, при всем богатстве выбора умудряясь выискивать редчайшие экземпляры, для которых жизнь без вампиров точно была бы милее.

Вышла Лана, нерешительно поглядывая в сторону кровати. Он тут же поднялся ей на встречу, вновь зачаровывая ласками и поцелуями.

— Нет, солнышко, не кровать, кресло, — он кивнул на конструкцию, более уместную для гинекологического кабинета. — Ты ведь обещала мне свою нижнюю кровь, помнишь?

Она смущенно кивает, а он вновь целует, все ниже, все увлеченнее. До тех пор, пока у нее не подкашиваются ноги, и он не подхватывает ее на руки, чтоб усадить в такой нескромной, но такой желанной для него сейчас позе.

— Я чуть-чуть тебя привяжу, — предупреждает деву. — Ты ведь не будешь бояться?

— Зачем? — судя по легкой дрожи в голосе, именно бояться она и начинает.

— Только одну руку, солнышко. Я подключу к ней датчики, чтоб шел непрерывный контроль твоего самочувствия. И введу катетер от капельницы. Как только начну забирать твою кровь, приоткрою вентиль, и тебе в вену пойдет физраствор, чтоб организм не почувствовал нехватку жидкости, не началось слипание сосудов или еще какие неприятности. Хорошо? Так наше свидание пройдет для тебя максимально безопасно.

Она кивнула. Он легко проделал привычные процедуры и приступил наконец к наслаждению ее плотью. Он ласкал ее тело — мягкое, нежное, юное. Пытался отрешиться от ее запаха и представить, что с ним сейчас та, другая… Никогда прежде с ним такого не случалось, он всегда наслаждался теми, с кем был сейчас, но Анна… он так хотел ее… И пил сочащуюся кровь Миланы, исступленно лаская ее промежность… Он даже девственности ее лишил пальцами, чтобы еще и эту кровь добавить к букету. Дева стонала и кричала, теряя связь с реальностью, открывая для себя все новые и новые грани наслаждения. А он упорно представлял, что это Аня, его маленькая Аня, ставшая наконец взрослой. И ему было уже мало просто пить, лаская себя самому, хотелось обладать, обладать во всей полноте, и он поднялся с колен, чтобы войти в нее двумя решительными рывками — как мужчина и как вампир. И, делая первый глоток из вены, привычно приоткрыл вентиль, впуская вместо изымаемой жидкости суррогат, который ей поможет, тем не менее, первое время, а потом… потом… он забылся, отдаваясь ритму глотков и движений, спеша достичь вершины блаженства…

И едва не захлебнулся, когда оглушительно взвыла сирена.

Дальше он помнил плохо, но бригада действительно появилась почти мгновенно, он едва успел отстраниться. Переложили на каталку, бегом увезли в реанимацию. Он вышел следом, едва накинув халат. В палату входить не стал, ждал возле. Был уверен — ее откачают. Что бы ни случилось, ее откачают. Здесь лучшие врачи, лучшее оборудование, они не промедлили ни минуты, у его Миланы все шансы…

Тем страшнее оказалось услышать:

— Простите, Великий. Дева мертва.

— Причина? — хрипло выдавил он, не в силах поверить.

— Необходимо дождаться результатов вскрытия.

— Хорошо. Я подожду.

— В этом нет необходимости, Великий. Результаты вскрытия, как и решение экспертной комиссии, будут высланы вам по почте.

— Я подожду.

— Ваше право, Великий.

Врач откланялся и ушел. Аршез вернулся в свой номер. Долго смотрел на кресло невидящим взглядом. Потом опустился на колени, собирая пальцами капли пролившейся на пол крови. Зачем-то слизнул. Кровь уже свернулась, не вынеся встречи с кислородом.

А Милана мертва, не вынеся встречи с ним. Мертва… Это слово оглушало, сбивало с ног, мешало дышать. Как же так, как? Он же все сделал правильно, все проверил, все подключил… И он много не брал, сколько он сделал? Три полных глотка? Четыре?.. Нет, наверное даже меньше, он цедил по капле… А она все равно умерла… Умерла…

Он долго стоял под душем, смывая с себя следы своей страсти, словно улики чудовищного преступления. И понимая, что уже не смыть. Никогда…

Ему никогда уже не сказать, с легкой небрежностью рисуясь перед потенциальными подругами: «все мои девы живы, здоровы и прекрасно себя чувствуют». Никогда. Потому что Милана мертва, а он знает о ней всего две вещи: ее имя и то, что она не хотела его.

Не хотела. Ничего этого ей было не нужно. И то, что он утопил ее в своей страсти и заставил, и, кажется, даже не раз, познать наслаждение, ничего не меняет. Против эмоций вампира человеку не устоять, но пока она могла думать и чувствовать, она не хотела…

У нее была своя жизнь, свои планы на будущее, своя судьба… Он все оборвал, уничтожил — грубо, бессмысленно… Откуда она приехала в Чернометск? Зачем? Учиться, работать, в гости, на экскурсию? Одна, с родителями, с друзьями? Сколько ей было лет, чем она занималась, что любила? Он слишком сильно хотел ее крови и ее плоти, чтобы интересоваться еще и ей самой. А ведь она была…

Когда он вышел из душа, следы на полу уже подтерли, все вещи Миланы забрали. Будто и не было ничего, будто он все еще ждет, а она так к нему и не пришла. Ну, зачем ей надменный вампир, не снизошедший даже до разговора? Она давно влюблена в соседа…

Если бы. Если бы, если бы, если бы…

Но Милана мертва.

Он долго ждал результатов вскрытия. Не в номере, там не выдержал. Спустился вниз, в подвал. И здесь, возле двери с надписью «морг», в коридоре, освещенном не слишком ярко, все пытался понять: как же так? Как такое могло случиться?

Результаты вскрытия ввергли в ступор. Милану убил физраствор. Аллергия. Анафилактический шок.

— Редчайшее явление, — пытался объяснить ему человек в белом халате. — Встречается у одной тысячной доли процента. То есть, почти никогда…

Он уже не слушал. Милану убил он сам. Сам, своими руками ввел своей деве яд. Забрал кровь. И влил яд. Обещал жизнь, а подарил смерть…

— Результаты вскрытия будут переданы экспертной комиссии уже завтра, но вы можете быть уверены, вас полностью оправдают, — продолжал объяснять ему врач. — Превышения с вашей стороны не было, это доказано и сомнений не вызывает. Мы подняли всю доступную документацию. Об аллергии на физраствор нигде ни слова, она даже не была выявлена, что, впрочем, неудивительно, учитывая невероятную редкость данного заболевания. Подобные тесты даже не проводят…

— Я могу на нее взглянуть?

— Да, конечно.

А Милана была блондинкой. Только сейчас, когда от девы пахло одной лишь смертью, Аршез разглядел ее. Очень светлые волосы, немного вьющиеся, длинные, заплетенные в косы. Лицо такое гладкое, такое белое… Острый вздернутый носик, небольшой аккуратный рот, заострившийся подбородок… А глаза ей уже закрыли. И у него просто не хватит духу поднять ей веки и взглянуть в ее глаза в последний раз.

Он склонился и поцеловал ее в лоб. Прости сказать не смог, даже мысленно. Он просто не знал, как можно простить за такое…

А ведь он был уверен — с ним этого не случится. Да, у других бывает, есть даже те, что убивают просто из удовольствия. Но ведь он не такой, он приехал сюда лишь любить их, помогать, радовать. Он берет только то, что они и сами готовы отдать, он никому не причиняет вреда, он дарит им наслаждение, возможность прикоснуться к мечте…

Вот только мечты Миланы — они разве были об этом?..

Да в ее мечтах он не фигурировал вообще! Она просто не могла сказать ему «нет», они все не могут сказать ему «нет», послушно путая его мечты со своими, они так воспитаны — с детства, с младенчества!.. И воспитаны лишь потому, что представители некой «древней и высокоразвитой» расы просто не приучены контролировать собственные сексуальные желания. «Отсталые и дикие» люди это могут как-то. А высокоразвитые вампиры — нет! Вот и берут, не глядя, ломая, калеча, убивая. И веря, что миг наслаждения все искупит. И можно было бы оправдать себя, что ведь для еды. Но это ложь, еды им хватает и без того. Просто распущенность. И целая страна в заложниках их страстей…

Чудовища… Они все — просто чудовища. И он — такой же, как все…

Домой добрался уже где-то к утру, не слишком-то четко помня, где провел эту ночь. Где-то бродил, чураясь и людей и вампиров. Желания он уж точно ни к кому более не испытывал. Видеть Аню — извиняться, объясняться, оправдываться — тоже совершенно не хотелось. Вернее — у него просто не было на это сил. Ему казалось, он выгорел. Весь. От него остался лишь остов, неспособный более что-либо чувствовать. Хотелось еще и не быть, пропасть и никуда никогда не возвращаться. Но у него была дева, за которую он взял на себя ответственность. А он даже не помнил, как именно они расстались. Он, кажется, что-то разбил…

Дом был пуст. Посреди гостиной валялось его постельное белье, пропитанное запахом Аниного пота и крови. Возле стола разбросаны какие-то бумаги, рядом валяется упаковка лекарств. Он нагнулся. Контракт. Она все же нашла его. Лист бумаги сочился болью. Болью, ужасом, неверием, горечью. Еще было отчаянье. Упрямство. Надежда. И снова боль.

Он открыл верхний ящик, проверяя, на месте ли деньги. Там было пусто. Значит, в самом деле, ушла. Сбежала от того чудовища, с каким столкнула ее жизнь. Ну и правильно сделала, что ушла.

Аршез тяжело опустился на пол, привалился боком к письменному столу и закрыл глаза.

Загрузка...