Опекун (СИ)

20 глава

Марк

— Оливия, что ты хочешь? — телефон в любой момент мог разлететься на щепки в моих руках — с такой силой я его сжимал.

— Ты знаешь, — она растянула на губах ленивую улыбку. — Всего лишь тебя.

— Это исключено. Я люблю Кейтлин, — я сурово посмотрел на девушку, сидевшую напротив, открыто демонстрирующую свою радость в тридцать два белых и ровных зуба. Чёрт возьми, я не мог признаться в чувствах Кейтлин, но зато сидел и пытался доказать что-то этой бестолковой кукле…

— Марк, всего один мой звонок, и Генри уйдет из её дома… — она шантажировала меня?

Боже всемилостивый, где были мои глаза, когда я решил уделить внимание этой дряни? Клянусь, лучше бы я ослеп в то же мгновение, когда впервые увидел её.

Тогда я недооценил её потенциал последней сучки, готовой пройти по головам на своём пути ради достижения собственной цели.

— У тебя ровно две минуты, чтобы принять правильное решение.

— Под правильным решением ты подразумеваешь моё согласие остаться с тобой? — я вопросительно посмотрел в её глаза.

— Да. Ты оставишь Кейтлин и в Сиэтл вернёшься вместе со мной, — как она всё хорошо распланировала, только не учла одного…

— Тебе настолько наплевать на свою гордость, что ты готова будешь жить с мужчиной, которой тебя не любит?

— Марк, эта девушка — не то, что тебе нужно, — вот только не хватало ещё слушать лекций о подходящей и стоящей женщине, которой непременно окажется Оливия.

— Оливия, зачем тебе это? Ты хочешь денег? Сколько тебе нужно? — я не мог представить себе, что вот так просто мне придётся отказаться от самого светлого и чистого человека в своей жизни. Весь этот разговор и встреча были изначально предрешены…

— Марк — Оливия расстроено надула губы. — Я люблю тебя! Ты — всё, что мне нужно, — она хлопала длинными ресницами, изображая искренность. Но я больше не попадусь на этот крючок.

— Оливия, если любишь — сделай меня счастливее… — попросил я, всё же надеясь на то, что мне удастся откупиться деньгами.

— Каким образом? — она заинтересованно заглянула мне в лицо.

— Оставь меня в покое, — устало повторил я. Лицо Оливии исказила злая гримаса.

Она схватила свой телефон в руки и, коснувшись дисплея тонкими пальцами, включила громкую связь. Длинные гудки послышались из динамика.

— Оливия? — я бы узнал теперь этот голос из тысячи незнакомых голосов.

— Генри, девчонка твоя. Делай с ней всё, что пожелаешь, — Оливия не сводила глаз с моего побелевшего лица. — Только не выключай, пожалуйста, громкую связь. Может быть, Марк ещё передумает и переменит своё решение… — на том конце провода послышались какие-то звуки.

— Оливия не надо. — прорычал я.

Но Оливия намеревалась поиграть на моих нервах и самообладании. Она совсем не понимала, как далеко зашла в своих играх?

— Генри… — послышался глухой и хриплый голос Кейтлин на том конце провода.

Шуршание…

Тишина…

Моё сердце предательски сжалось. Перед глазами тут же всплыло воспоминание о состоянии Кейтлин после того, как Генри напал на неё в клубе. Девушка была напугана и раздавлена, а мне нужно было ещё тогда прикончить этого ублюдка, не раздумывая о последствиях. Я знал, Генри не будет с ней церемониться, так как её жизнь давно для него стоила ровно столько, сколько денег было у её отца. У их общего отца… Только Кейтлин об этом не знала.

— Генри, пожалуйста! Нет! Ты не посмеешь! Генри! — послышался слабый крик моей любимой. Представив, как он трогает её, я чуть было не вскочил со стула, но вовремя взял эмоции под контроль.

Связь была нечёткой, но я слышал испуганный голос Кейтлин, молящий не трогать её, и это стало последней каплей самообладания.

— Оливия, скажи, чтобы он прекратил. Я согласен! — мне стоило большого труда не сорваться с места и не побежать туда, где сейчас подвергалась мукам часть моей жизни. — Согласен на всё…

— Ты уверен? — я почти не слышал её голоса, вспушиваясь в звуки, которые издавал телефон.

— Оливия. Я. Согласен, — твердо повторил я, испепеляя эту мразь убийственным взглядом. Раз она так хотела стать миссис Бретт — она ею, чёрт возьми, станет, но это обстоятельство не изменит сути моих чувств, мыслей и желаний. Я целиком и полностью принадлежал другой.

— Генри, он согласен. Отбой, — расчетливый тон Оливии звучал для меня как приговор. Я понимал всю двусмысленность положения, в которое поставила меня эта дрянь. Она, как опытный охотник, искусно расставила капканы, в которые я не просто попал, а запрыгнул. — Твоя секретарша — моя племянница, если от этого тебе станет легче. — Оливия ликующе улыбнулась и подозвала официанта. — Нам нужно отметить сегодняшнюю помолвку, — она отпила из фужера прозрачную жидкость и откинула спину на грядушку сиденья.

— Бывшая секретарша, — поправил я её. — Сигареты и пепельницу, — бросил я официанту, который подошёл нас обслужить.

— Ты куришь? — изумилась Оливия, проигнорировав мои слова о Тане.

— С сегодняшнего дня — да, — отрезал я и, последовав её примеру, откинулся на спинку стула, отворачиваясь к завораживающему пейзажу ночного города, который, казалось мне, горел в огне, рушился на глазах, превращаясь в облако пыли… Я обязательно найду выход из сложившейся ситуации, но пока я даже ума приложить не мог, как меня угораздило дважды клюнуть на одну и ту же удочку…

Кейтлин

Дни тянулись слишком медленно… Или быстро… Я не знала, какое сегодня число, и даже больше — не знала, какое время суток. Хотелось, чтобы это было утро понедельника. Ведь обычно с него люди начинали новую жизнь? Но даже если сегодня, допустим, к примеру, по календарю окажется среда, я всё равно начну свою новую никчёмную жизнь. Так или иначе, у меня не было другого выхода.

Я сползла с кровати и, надев на себя первые попавшиеся под руку вещи, спустилась вниз. В гостиной было не очень светло. Выглянув в окно, я заметила пасмурное небо и монотонный дождь, который тонкими струйками стекал по окну.

Брызги от карниза разлетались в разные стороны, приблизительно так же, как разбивалось на мелкие осколки моё сердце при каждой попытке вдохнуть глубже.

Накинув ветровку на плечи, я вышла на свежий воздух и почувствовала лёгкое головокружение: перед глазами всё плыло, но я настырно продолжила движение в неизвестном мне направлении. Я даже думала о том, чтобы куда-нибудь уехать, сменить обстановку. пусть даже на несколько дней, но всё не решалась на этот шаг.

Как будто я чего-то ждала. А точнее кого-то… Но ЭТОТ «кто-то» через несколько дней или недель собирался жениться на другой. И к такому повороту судьбы я была не готова. В мыслях не укладывалось, что мужчина, которого я любила, больше мне не принадлежал…

Незаметно для себя я оказалась в парке и села на скамейку напротив небольшого озера, уставившись в воду, которую тревожили одноликие капли дождя, образуя маленькие колодца, стоило тем коснуться ровной глади воды. Перед глазами тут же встал тот ужасный роковой вечер, когда на пороге моего дома появился Генри.

Этого я не могла себе представить даже в самом страшном сне. Хищный оскал и злой огонь в глазах до сих пор заставляли сжиматься сердце от страха. По глазам Генри я видела всё то, что он собирался со мной сделать, но не сделал лишь благодаря Марку, который отказался от меня… Слишком высокая плата за то, чтобы остаться нетронутой этим мерзким ублюдком. Мне было дико осознавать, что я стала в руках Генри и Оливии простой пешкой, разменяв которую, они взяли ферзя, тем самым одержав победу над одиноким королём.

Почему Марк так быстро отказался от меня? Неужели не было никакого другого выхода? Но вспоминая прикосновения Генри и его намерения, я вновь и вновь приходила к выводу, что нет. Было бы лучше, если бы Генри меня изнасиловал?

Нет. От этого я бы чувствовала себя ещё хуже. Да и не факт, что мне вообще бы представилась такая возможность, как чувствовать хоть что-либо… Не представляю, как бы смогла после этого жить. Вокруг все считали меня сильной: я пережила смерть родителей и осталась одна, но не сломалась. Но только никто не знал настоящей Кейтлин — ранимой и неуверенной девушки, которая не смогла бы пережить это надругательство. Конечно, это бы не стоило жизни, но не представляю, как справилась и пережила, если бы Генри… Если бы папа только знал, как ошибся в этом человеке…

— Девушка, вам плохо? — поблизости раздался незнакомый мужской голос. Я обернулась и увидела рослого мужчину в капюшоне. Плохо ли мне? Да я чувствовала внутри себя Армагеддон! Моя растоптанная душа валялась на земле, не в силах прийти в себя и сделать хотя бы попытку привстать. Безжизненно мотнув головой, я сразу же отвернулась от темноволосого парня, который был почему-то одет не по погоде. Единственный человек, который бы мог сейчас помочь возродить во мне жизнь, — был Марк. Но он больше не приходил. Не звонил. И не предпринимал никаких попыток увидеться со мной и помочь разобраться в том, что произошло на самом деле. Неужели Оливия имела над ним такую власть, что он в мгновение ока забыл всё то, что между нами было? В какой момент времени ему стали безразличны мои чувства?

Я подняла лицо навстречу проливному дождю, зная наверняка, что сегодня буду должна положить конец многочисленным страданиям. Я попытаюсь идти вперёд, несмотря ни на что. Так или иначе, я не верила в то, что мы никогда не будем больше вместе с Марком. Я запрещала себе об этом думать, но тоска изъедала меня изнутри, убивая всякую надежду, лишая жизненных сил. Но что я могла сделать? Как я могла повлиять на эту ситуацию? Я не знала ответа на этот вопрос, как вероятно не знал и Марк, раз не сделал ни единой попытки со мной встретиться. Это было единственное разумное объяснение на данный момент Да и что я знала толком?

Тот вечер… мне казалось, что с наступлением ночи я снова и снова переживала все эти чувства: шок, неверие, беспомощность, страх, отчаяние, обречённость, боль.

После встречи с Джервисом я осталась в доме одна. Маршал вот-вот должен был вернуться со свидания с Селеной. И казалось, ничто не предвещало беды… Но на пороге моего дома вместо Маршала появился Генри. Он не церемонился со мной, грязно распускал руки и не скупился на бранные слова. От него я узнала о том, что Марк и Оливия в скором времени поженятся, он сам уедет из штатов, а я останусь ни с чем. А мне ничего нужно и не было… кроме утраченного счастья и спокойствия. Мой бывший опекун наглядно мне объяснил, что может случиться, если я вдруг помешаю личному счастью его новоиспечённой подружки. И только одно терзало и не давало покоя: зачем всё это понадобилось Оливии? Неужели таким способом она надеялась стать счастливой? Как же всё однако совпало: и отъезд Марка, и свидание Маршала, и скорый уход Джервиса… Неужели у судьбы изначально на меня были такие скверные планы? За что? И почему? Как раз именно тогда, когда мне казалось, что начала налаживаться жизнь…

Не заметив опустившихся сумерек, я внезапно для себя поняла, что промокла до нитки и… проголодалась. Зверский аппетит на смену его полному отсутствию окончательно вывел меня из ступора, и я направилась обратно домой, прокручивая в голове счастливые эпизоды нашей недолгой совместной жизни с моим «опекуном». Я смутно представляла, как в дальнейшем будут развиваться наши юридически-правовые отношения, так как в первую очередь меня волновали наши личные чувства друг к другу.

Открыв дверь собственного дома, я утонула в холодной пустоте тёмного пространства. По памяти дойдя до кухни, я включила светильник и присела на стул.

Мои окоченевшие и мокрые конечности дрожали в такт подрагиванию нижней губы то ли от холода, то ли от раздирающих душу рыданий, которые мне с огромным трудом удавалось подавлять. Сняв с себя мокрую одежду, я пошла в душ. Мне необходимо было согреться, чтобы почувствовать себя лучше. Кинув бельё в корзину для грязной одежды, я включила горячую воду и посмотрела на себя в зеркало. В отражении на меня смотрела осунувшаяся девушка с тёмными кругами под заплаканными глазами. Я не хотела себя жалеть, это бы стало последней каплей во всём этом ужасе, что так внезапно свалился на мои плечи, поэтому я резко отвернулась от зеркала и зашла в душевую кабину. отдавая тело во власть горячим струям воды. Стоило мне закрыть глаза, как тот роковой вечер снова представал перед глазами: Генри и его злая, похотливая улыбка…

Как так получилось, что он вышел из тюрьмы? — вновь и вновь я задавалась одним и тем же вопросом. Марк ведь держал этот вопрос под контролем! И Маршал… зачем я тогда отпустила его? У них только-только стало всё налаживаться с Селеной… «Маршал, ну что со мной может случиться?!» — улыбалась я ему. И ведь он поверил мне. Я и сама верила в то, что со мной… с нами уже не может произойти ничего плохого. Чёрт возьми, как же я ошибалась. Я сама виновата в том, что отпустила Маршала. Если бы он был рядом, то, возможно, ничего бы этого не случилось… Какая же я была дура! Очевидно, было лишь одно — я недооценила Оливию..

Горячая вода обжигала спину, но я почти ничего не чувствовала. С силой ударив ладонями по створкам душевой кабины, я широко распахнула глаза. Сквозь запотевшие дверцы душевой я увидела чёткие очертания человеческой фигуры, и отпрянула в испуге назад. Какого чёрта? Генри? Я больше не вынесу ни единой встречи с этим мерзавцем! Сердце гулко забилось в груди. Я стояла, замерев на месте, боясь даже пошевелиться. Не знаю, сколько времени прошло. пока створки душевой не раскрылись, и я не увидела Марка.

Сотни эмоций пронеслось в этот миг через сердце, образуя мощный фейвейрк чувств, сносящих с лица земли. Мне одновременно захотелось кинуться ему в объятия и прижаться к широкой груди. Почувствовать, что весь пережитый кошмар уже позади, но я стояла, как вкопанная, вцепившись в его зелёные бездонные глаза затравленным и испуганным взглядом. Казалось, что в ногах вместо костной ткани образовалась вата. Пошатнувшись в сторону, я чуть было не выпала из душевой. как руки Марка такие сильные и тёплые схватили меня за талию и притянули к себе. Я вновь ощутила дрожь, но уже не от холода, а от переизбытка чувств. которые переполняли меня через край.

— Кейтлин… — прошептал он, и я закрыла глаза лишь для того, чтобы тут же их открыть и убедиться в том, что происходящее не мираж. Мне одновременно было страшно и радостно от его внезапного появления. Если он пришёл сказать мне, что между нами всё кончено, я…

Я хотела думать об этом в последнюю очередь. Его запах, по которому я так тосковала, окутал прозрачным шлейфом, лишая рассудка. От мысли, что вот он стоит передо мной, но больше мне не принадлежит, стало нестерпимо больно.

Картинки счастливых мгновений, как сменяющиеся кадры, стали мелькать перед глазами, словно яркие фотовспышки. Кейтлин, которая хотела петь от счастья, быть лучше, просто жить и наслаждаться жизнью, потихоньку начала умирать в этих руках, осознавая чудовищную правду. Марк пришёл попрощаться…

Я чувствовала это.

Я знала это.

Марк поставил меня на ноги и отошёл на один шаг назад, не отводя глаз от лица.

— Я… Мне нужно одеться, — быстро проговорила я и скрылась из виду, оставляя Марка одного стоять в ванной комнате. А ещё мне нужна была хоть малюсенькая передышка, чтобы собраться с силами и духом. Я всем своим нутром ощущала, что сейчас будет нелегко взять и отпустить любимого человека…

Когда я накинула на себя лёгкий шёлковый халатик, Марк стоял уже в дверях комнаты и не сводил с меня глаз. Впервые в жизни я не знала, как заговорить с ним. И нужно ли? Что я скажу ему? Я не знала…

— Кейтлин… — тихо начал Марк первым. — Мне так жаль, что я не смог… — его голос осекся, и он опустил голову, разрывая со мной зрительный контакт. И в это мгновение мне его стало жаль. Ведь по всему было очевидно, что это решение ему далось с огромным трудом. Пролёгшие круги под глазами и осунувшееся лицо…

Только сейчас я заметила тусклый и нездоровый оттенок его лица. От мысли, что он тоже страдал, не становилось легче, но, чёрт возьми, значит, я была ему не безразлична всё это время. Это, по крайней мере, грело душу, но не согревало… — Оливия, Генри они заодно, я не могу так рисковать тобой… — и кто из нас двоих был жертвой? Я? Он? Оба? Да, последний вариант больше походил на правду.

Манипулируя мной, Марка поймали в клетку. Банально? Но всё гениальное просто.

Я тоже никогда бы не посмела рисковать жизнью любимого человека. Оливия оказалась весьма расчётлива, она умело расставила сети, в которые мы с Марком попали. Неужели не было ни единого шанса быть вместе? Что, если мне было плевать на свою жизнь, если в ней не станет Марка? Я смотрела в его лицо, не в силах отвести глаз и сказать эти слова вслух. Подсознательно я чувствовала, что это последний раз, когда я вот так смотрела на него, находясь рядом…

— Мне всё равно, я… — слова комом стояли в горле. — Не уходи… — сдавленно произнесла я, унимая дрожь. Марк не сводил с меня глаз, но я не могла определить по ним, о чём он думал. Его взгляд был таким… цепляющим. Сейчас, в этот момент я думала только о том, что он уйдет… Уйдет навсегда и никогда не вернётся.

— Я останусь твоим опекуном, пока тебе не исполнится двадцать один год. как указано в завещании твоего отца, — он стоял с ровной осанкой, но безжизненным взглядом, как будто я никогда не интересовала его и единственным, что нас связывало были документы о моём опекунстве. Лёгким катастрофически не хватало воздуха, но я изо всех сил силилась ровно дышать, как будто от этого зависела сейчас жизнь. Казалось, произнеси я ещё хоть слово, и слёзы потекут из глаз ручьём. — Мой адвокат раз в полгода будет приезжать к тебе с документами… — я не могла расслышать концовки предложения, потому что каждое слово было подобно звону громадного колокола в моей голове. Мысли опережали слова Марка. Он собирался полностью исключить со мной всяческое общение? Нет. Нем Это не правда! Это всё происходило не со мной, не с нами… Опустив глаза, я вдыхала грудью аромат Марка, чтобы запомнить его. В последний раз… Навсегда… — Кейтлин? — Марк позвал меня, но я так и не нашла в себе сил поднять глаз.

Умолять его остаться? Нет… Если он принял решение уйти и оставить меня — это не имело никакого смысла. Дело даже не в гордости. Если ему с такой легкостью удалось прийти к такому решению, то я не видела даже смысла просить его о чём-то большем. Он уже сто раз бы мог всё выяснить с Оливией и уйти, но не сделал этого. Как глупо… Какая я была наивная!

— Мне жаль, — тихо произнёс он.

— Это правда? Ты женишься на ней? Генри сказал…

— Да, — оборвал он меня, не дав закончить предложение. — Правда…

Осознание того факта, что он будет принадлежать другой женщине добило меня окончательно. Я так желала увидеть Марка, прикоснуться к нему, быть с ним, но сейчас хотела только одного — чтобы он ушел, а я осталась одна наедине со своей болью. В полном одиночестве.

— Кейтлин, — он поднял двумя пальцами мой подбородок, и заглянул в лицо. — Завтра Маршала выпишут из больницы. Позволь мне оставить его при тебе, — он не стал дожидаться от меня никаких одобрений или протестов.

— Что? Маршал в больнице? — сердце ушло в пятки от неприятной новости.

— Да, на него напали, — я спокойно приняла эту информацию. Чего-то подобного и следовало ожидать… Теперь многое встало на свои места. Маршал не позволил бы всему этому случиться, будь цел и невредим. Но что это, по сути, меняло? Да ничего.

— Мне больше ничего не угрожает, — безразлично заметила я.

Оливия находилась при своем трофее. Правда, теперь, когда Генри гулял на свободе и в любое угодное для него время мог появиться на пороге моего дома, в предложении Марка имелся здравый смысл. Тем более я ни в чём не винила Маршала. Как оказалось, он сам стал жертвой…

— Кейтлин. пожалуйста, — Марк умоляюще посмотрел в моё лицо, и сердце пропустило несколько ударов. Передо мной стоял тот самый Марк. Мой Марк, которого я любила всей душой.

— Хорошо, — коротко ответила я и отвернулась, чтобы освободиться от прикосновений Марка, которые действовали на меня так же магнетически. как и раньше. Я вдруг ощутила себя ещё хуже, чем до встречи с Марком. Наш разговор окончательно лишил меня всякой надежды и веры на счастливое будущее.

— Спасибо, — Марк не стал больше задерживаться и просить меня о чём-либо ещё.

Он просто развернулся и пошёл прочь. Навсегда…

Я осела на пол и закрыла глаза. Состояние было сродни алкогольному, только по одному отличительному признаку — моё сознание крутило, вертело и трясло, будто я была на супер-экстремальном аттракционе. Я помнила, как комнату залило ярким светом, а потом она снова погрузилась во мрак, как ломило от боли грудную клетку, но у меня совершенно не было сил приподняться с пола. Я чувствовала его твердую поверхность, и это было единственным, что я ощущала под собой. Ни холода, ни жажды, ни голода, ничего, кроме тянущей боли в области лопаток и груди. Казалось, что вот-вот в комнату войдёт Марк и скажет, что всё это неправда, что он ушёл не навсегда, что между нами всё будет как прежде, и он никогда не оставит меня. Но время шло, а Марк не возвращался…

— Кейтлин, милая, поднимайся… — крепкие руки подхватили меня, будто я была пушинка, и понесли в душ. — Что же ты с собой делаешь, — я приоткрыла глаза и увидела Маршала, который укоризненно качал головой. Я не сразу поняла, что он собирался делать. Но как только ледяные струи воды коснулись лица, то распахнула глаза шире и глубоко задышала. — Ты что собралась забальзамировать себя в спальне? — он не повышал голоса, но сейчас это скорее было похоже на театр одного зрителя. Я не хотела разговаривать. Даже с Маршалом. — Кейтлин, я сейчас отвезу тебя в больницу, если ты не скажешь мне хоть слово, — его беспокойство тронуло меня.

— Он ушёл, Маршал… — прошептала я, прикрыв глаза. — Ушёл…

— Тише, маленькая, — он обнял меня и крепко прижал к своей груди. — Все ещё наладится, вот увидишь.