Особенная или попаданка против! (СИ)

Глава 7

— Ты что-то надумала, Мария. У тебя это уже в столовой было на лице написано. Давай выкладывай.

Я поднялась с кресла и стала ходить взад и вперёд по комнате.

— Давай, пока предположим, что заговор всё-таки есть.

— Хорошо, — согласилась Джули.

— Я буду рассуждать, а ты меня поправляй, если что.

— Говори уже, — с улыбкой поторапливала меня она.

— Мои родители живы, и в целом я никогда не теряла близких людей, но всё же могу предположить, что из-за их смерти мне каждый день не будут сниться кошмары. Из-за нанесенной психологической травмы такое возможно. Но, чтобы просто с горя? Вряд ли. Правильно?

— Наверное, — неуверенно ответила Джули. — У меня тоже никто не умирал. Если только бабушка. Она умерла ещё до моего рождения. Но мама никогда не говорила о кошмарах. Только то, что она горевала и скучала.

— Вот. Даже если предположить, что Ирэн видела смерть родителей, чего на самом деле, как я понимаю, не было. Верно?

— Да.

— Но всё же предположим. Тогда бы ей снился момент их гибели. А ей снилось совсем другое. И часто. Почему? Я не верю, что простой девушке из-за смерти родителей будут всё время сниться какие-то ужасы с участием окружающих её людей. Это выглядит очень подозрительно. Это во-первых.

— А во-вторых? — спросила Джули. Мой энтузиазм оказался заразительным. Её глаза горели желанием разгадать эту тайну.

— А во-вторых, её хорошие сны. В моём мире, если снится покойник, который зовёт тебя к себе, признак скорой смерти. Но в её случае я бы сказала, что это не признак, а конкретное подталкивание. Если в плохих снах было всё кроме родителей, а в хороших мама с папой, да ещё и зовущие к себе, неудивительно, что она решилась. Даже способ они за неё выбрали.

— Логика есть, — согласилась Джули.

— Конечно, есть! — воскликнула я, — осталось понять, как можно навязать нужный сон.

— А, — на секунду задумалась Джули и приуныла. — Я не знаю. Не слышала, что такое возможно.

— Пока предположим, что через аромопалочки. Ведь я не знаю, что он делал со мной, пока я спала. Может, это был не сон вовсе, а транс.

— Но плохие сны ей снились и до господина Хитроуста, — напомнила Джули.

— Это всё портит, — нахмурилась я.

Мы замолчали. Возникло ощущение тупика.

— Нет, так не пойдёт! Нам нужно больше данных. Завтра я схожу к нему на сеанс. Кстати, ты случайно не знаешь, во сколько обычно он его проводил?

— В восемь вечера.

— Но это же время ужина.

— Ужин с шести до восьми.

— То есть Ирэн ела и бежала к нему?

— Да. А потом сразу шла спать.

— Звучит подозрительно.

Джули ничего не сказала на это. Лишь улыбнулась.

— Тогда поступим так. Я завтра утром схожу к директору, послушаю, что он скажет. А вечером схожу к Хитроусту. После него обязательно встречаемся.

— Хорошо.

Я вздохнула и плюхнулась в кресло. Мне казалось, что мы обсудили далеко не всё, но в голове было пусто. Этот день всё же измотал. Не физически. Эмоционально.

Я повернула голову к столу.

— Это твоя семья?

— Да, — с нежностью ответила подруга.

— Джули, расскажи мне свою историю. Я вижу, что ты любишь свою семью и они живы, но почему они отправили тебя сюда?

— Они не отправляли. Я сама настояла на этом.

На моём лице застыл немой вопрос.

— Я не хотела быть для них обузой.

Какие знакомые мысли.

— А ты была?

— Моя семья никогда так не говорила, но я знаю, что да. Мы жили в небольшом городе, недалеко от столицы, но там всё, как и везде, было завязано на магии. У меня два брата и сестра, и я среди них самая старшая. И в отличии от меня, они спокойно магичат. Когда мне было двенадцать, Стюарду, самому младшему, исполнилось шесть, и он пошёл в школу. Но мама всё равно не могла пойти работать. Ей приходилось присматривать за мной. Я не могла этого вынести. Знать, что из-за меня вся нагрузка ложилась на папины плечи.

Я ведь даже училась на дому, потому что школы тоже во многом завязаны на магии. О том, что существуют пансионаты для таких как я, я знала давно ещё от соседских детей. Некоторые их родители почему-то считали мою немагичность заразной. Глупость какая-то, — с грустной улыбкой добавила она. — Но в итоге они добились своего. Я убедила родителей, что здесь мне будет лучше, среди таких же, как и я, и они поверили.

— Они не хотели, чтобы ты уезжала?

— Нет, — с теплотой добавила она. — Но я видела каким уставшим приходит папа с работы, понимала, что потребности братьев и сестры растут с каждым годом. Маме нужно было работать. И после того, как я уехала, им действительно стало легче. Преимущества пансионата в том, что государство его спонсирует. У кого беда с деньгами даже могут получать дополнительное пособие. Но мне родители присылают деньги. Так что я могу себе позволить и новую одежду, и какую-нибудь вкусняшку. Но это всё равно меньшая сумма, чем если бы я жила с ними. А когда у кого-нибудь из них отпуск, они забирают меня к себе. Так что мне не на что жаловаться.

— Ты очень хороший человек! — сделала вывод я.

— Ну что ты, — засмущалась Джули. — Обычная я.

— Нет. Ты интересы своих любимых ставишь выше своих. Пусть они и навещают тебя, и пишут письма, большую часть времени тебе одиноко. Но ты терпишь это ради них.

— Так поступил бы каждый, кто искренне любит, — пожала плечами Джули.

— Поверь мне, нет. Эгоистов в этой жизни хватает. Но теперь у тебя есть я, и ты больше не будешь одна, — искренне улыбнулась я.

— Ну, если заговор есть, то ещё неизвестно надолго ли.

— Аха-ха… Очень смешно, — фыркнула я.

Джули зевнула.

— Устала?

— Немного. День был богат на впечатления.

— Согласна, — я поднялась с кресла. — Я пойду к себе. Во сколько завтра встречаемся?

Джули пожала плечами.

— Думаю, стоит выспаться. Если я за тобой не зайду, приходи ты. Тут дорога одна, не разминёмся.

— Пойдёт. Тогда до завтра, Джули.

— Пока.

Я вернулась к себе и вновь внимательно перечитала дневник. Но ничего нового для себя не нашла. Единственное, что меня зацепило, это письмо от Ветргофа. Вот что ещё я хотела обсудить с Джули, но забыла. Утром обязательно нужно было с ней об этом поговорить.

Убрав блокнот с письмом за часы, я приняла душ и легла спать. Сон пришёл не быстро. Я долго проворочалась. А когда всё же уснула, увидела очередную гадость.

Когда я была маленькой, мне снились кошмары, как и любому другому ребёнку. Но чем старше я становилась, тем меньше мне такого снилось. Может, раз в несколько лет. Но чтобы два раза подряд, никогда.

И мне приснилась Джули. Злая, страшная, грязная. Она говорила всякие гадости, жутко смеялась и караулила меня на каждом углу. А когда я подошла к какой-то лестнице (даже не помню, зачем и куда шла), она толкнула меня с неё.

И я проснулась. Проснулась от ощущения, что ломаю шею об ступеньку. Сон был настолько реальным, что злорадный смех Джули до сих пор стоял у меня в ушах.

Скинув с шара платок и укутавшись в одеяло, ошалелыми глазами смотрела по сторонам, ожидая в любой момент опасность. Но шли минуты, сердце понемногу успокаивалось, давая возможность трезво мыслить.

Комната была пуста, но, правда, спокойствия это не прибавляло. Привыкла, что со мной в доме всегда кто-то есть. Сегодня, засыпая, я успокаивала себя тем, что за соседней стенкой живёт кто-то ещё. Но теперь это не помогало.

И я решилась.

Сбросила с себя одеяло, подскочила с кровати и открыла шкаф. Спала я в трусах и майке, но идти в таком виде к Джули не стала. Так что, помимо халата, натянула на себя серые штаны то ли пижамные, то ли спортивные, открыла дверь и высунула голову.

В коридоре была темнота, но уже через секунду над моей головой загорелся один из шаров. Я предположила, что он среагировал на движение, и чтобы проверить свою гипотезу, не закрывая свою дверь, прошла немного вперёд. Загорелся следующий шар.

Я закрыла дверь и уже более уверенным шагом направилась к выходу. Вокруг стояла кромешная темнота, и только свет над моей головой вспыхивал и гас, стоило мне отойти от шара на несколько шагов.

На улице дела обстояли лучше. Помимо звёздного неба, дорожки подсвечивались фонарями. Но это не мешало мне бояться. Пугал любой шорох в кустах, и разум не забывал подкидывать жуткие сцены из фильмов ужасов, где из темноты выскакивал то маньяк с ножом, то злой призрак.

Но я не давала себе возможности обдумать свои действия. Быстро пройдя по тропинке, надеясь лишь на то, что с перепугу не перепутала направление, нырнула в холл соседнего дома.

Шары не подвели и загорались при моём приближении без заминок.

Я тихонько постучала в дверь.

Тишина.

Постучала ещё раз.

— Джули!? — полушёпотом позвала я.

За дверью послышался шорох.

— Ирэн?

— Я, я. Открой.

Джули приоткрыла дверь, и, увидев сквозь маленькую щелочку, что это действительно я, расслабилась и впустила меня в комнату.

— Что случилось? — закрыв за мной дверь, спросила заспанная, взлохмаченная подруга.

— Кошмар. В твоём исполнении, между прочим.

Брови Джули взметнулись вверх.

— Ты мерещилась мне в жутких образах весь сон, но добила тем, что столкнула с лестницы, и я проснулась.

— Извини, — расстроилась она.

— Ты ни в чём не виновата, так что не извиняйся. Но после мне стало страшно оставаться одной в комнате, и я решила прийти к тебе. Надеюсь, ты не против?

— Нет. Конечно, нет. Я вообще в шоке от того, что ты после такого смогла ночью ко мне прийти.

— Ну выбор был не велик. Либо сидеть и бояться, либо преодолеть страх и прийти к тебе. Я предпочла второе. К тому же одна я бы не уснула, а с тобой мне не будет страшно. Можно мне остаться? Я могу лечь на полу.

— Глупости. На полу жёстко, и ты замёрзнешь. Мы обе худенькие и спокойно поместимся на одной кровати.

— Спасибо, — искренне поблагодарила подругу.

— Но ты уверена, что со мной тебе не будет страшно? — с сомнением спросила Джули. Её явно расстроили мои слова.

— Даже если ты будешь сниться мне каждую ночь, я всё равно буду проводить время с тобой и не стану ни бояться, ни закрываться от тебя.

Джули улыбнулась.

— Тогда давай ложиться спать. Чур ты у стенки спишь.

— Идёт.

На односпальной кровати спать вдвоём было тесновато, но вполне возможно, так что, найдя удобные для себя позы, мы довольно быстро уснули. И ничего плохо мне на этот раз не приснилось. По крайней мере, я не запомнила. Но самое главное, что проснулась я сама и в хорошем настроении.

— Сегодня ты спишь у меня, — заявила я Джули, как только она вернулась с моими вещами, что я надевала вчера.

Идти в пижаме и халате на виду у всех мне не очень хотелось. Во-первых, не прилично, а во-вторых, дойдёт до ушей психоцелителя, чего мне бы не хотелось.

Моё предложение Джули не очень понравилось.

— Может, лучше опять у меня?

— Нет. Надо у меня, — убеждала подругу, пока одевалась.

— Но зачем?

— Проведём эксперимент. Будет ли мне сниться дурной сон в твоём присутствии или нет. Если нет, значит дело в тебе, а если приснится, дело в комнате.

— По-моему, притянуто за уши.

— Возможно. Но это лучше, чем ничего.

— У тебя я и сама не усну. Страшно.

— Всё будет хорошо! — твердо сказала я. — Кстати, я вот, что ещё хотела у тебя спросить. Ты сама ходишь к психоцелителю?

— Нет.

— Почему?

— Нет необходимости. У меня нет проблем с психикой.

Мы вышли в коридор.

— И как это поняли?

— Меня обследуют раз в полгода. Задают различные вопросы и по моим ответам делают вывод.

— Так это же замечательно! Возможно, мне удастся избавиться от всех этих сеансов, если я тоже покажу хорошие результаты. Тем более, что мне и вправду не нужна помощь психоцелителя.

Мы сели завтракать.

— А как ты посылаешь и получаешь письма?

— Когда я хочу отправить письмо, я кидаю его в почтовый ящик. Он стоит в холле центрального корпуса. Вечером письма вынимают и отправляют адресатам.

— А как ты получаешь их?

— Ты не видела в своём корпусе у входа шкаф с множеством пронумерованных полочек?

— Что-то такое было.

— Вот там лежат письма.

— Я хочу отправить письмо Ветргофу, — понизив голос, сказала я Джули.

— И что ты ему напишешь?

— Я потом скажу. Но на всякий случай отправим письмо от твоего имени.

— Ты совсем заморочилась, — с улыбкой ответила подруга.

— Лишним не будет. Я доверяю только тебе. Ну, может, ещё госпоже Добре.

Доедали мы молча, каждый думая о своём. Скоро нужно было идти к директору, и я немного нервничала. Непонятно, чего он от меня хотел, и как надо было с ним строить разговор. Знала только одно. Надо быть с ним очень осторожной.

Мы вышли на улицу.

— А какая у меня фамилия? — задала я вопрос, когда меня осенило, что не знаю её.

— Жардар. Ты Ирэн Жардар.

— Представляешь, если бы я пришла к директору, и не смогла бы сказать секретарю, кто я? В мою вменяемость точно никто бы тогда не поверил.

— Ты сейчас к нему пойдёшь? — с волнением спросила Джули.

— А разве у меня есть выбор?

— Что, если он поймёт, кто ты?

— Ты говорила, что другая душа занимает тело только в сказках. Перед ним будет стоять живая Ирэн. Ему и в голову не придёт, что сказка оказалась вымыслом. Но не волнуйся, если он задаст каверзный вопрос, я как-нибудь вывернусь. Например, что случившееся глубоко потрясло меня, и я всё ещё нахожусь в прострации.

— Ладно. Но я всё равно нервничаю. Мне станет легче, только когда ты вернёшься.

В словах Джули было столько искренности, столько тепла. За всю свою жизнь я не встречала такого светлого, чистого душой человека. Разве что маленькие дети были такими, но они слишком быстро менялись, сталкиваясь с реальным миром. А тут взрослая барышня и такая душа. Я не сдержала порыва и обняла её.

— Встретимся у тебя, — шепнула ей в ухо и решительно направилась к директору.

Глаза боятся, а руки делают.

За последние пару дней это был мой основной девиз.

А что поделать? Без памяти Ирэн для меня всё слишком неопределённо. Оступиться можно в любой момент. По сути, меня спасает только то, что Ирэн хорошо знали только её родители. Но что, если я ошибаюсь, и есть кто-то ещё?

Тогда я погорю при первой же встрече с этим человеком, и тогда у меня начнутся настоящие проблемы.

Ох. Что-то накрутила себя раньше времени.

Я вошла в главный корпус, поднялась по лестнице и прошла сквозь коридор, где ранее проходила с Хитроустом.

Остановившись перед нужной дверью, я пару раз глубоко вздохнула. Отбросив все сомнения, постучала.

— Войдите! — послышался женский гнусавый голос.

Внутри, как и говорила Джули, меня ждала строгая женщина, напоминающая мне злую, всеми ненавистную учительницу по математике. У меня на домашнем-то обучении такой, конечно, не было, но, если бы была, она была бы именно такой.

Но поразило меня не это. Эта женщина занималась делами, но ничего не касалась руками. Она дирижировала своими пальчиками над столом, параллельно читая какой-то текст на документе.

На другом листе ручка сама что-то записывала, в кружке ложка сама помешивала чай, а папки сами перемещались от стола к шкафу в зависимости от пожелания женщины.

— Кто? — не поднимая взгляда, спросила она.

— Ирэн Жардар.

Очередной листок сам сложился в несколько раз и, поднявшись в воздухе, нырнул под дверь кабинета. Через пару мгновений этот же или похожий на него листок вернулся к секретарю.

— Проходи.

Её пренебрежительное отношение изрядно бесило, однако я готова была за это её поблагодарить. От волнения не осталось ни следа. Всё вытеснила злость и желание осадить эту стерву.

Директор повёл себя прямо противоположно.

Увидев меня, он подскочил с кресла.

— Дорогая Ирэн, я так рад, что мы наконец можем поговорить! Я так волновался за тебя все эти дни. Как ты себя чувствуешь? — он взял меня под локоть и усадил в кресло перед столом, а сам сел обратно на своё.

Кабинет, кстати, был обставлен не хуже, чем у Хитроуста. Разве, что у директора не было панорамного окна. Зато был выход на террасу. Простым балконом это пространство назвать было сложно.

— Я всё ещё потрясена случившимся. Не могу осознать, что осталась жива при таких ужасных обстоятельствах. Это настоящее чудо!

— Ты действительно рада этому? — прищурив глаза, уточнил он.

Такое было чувство, словно он прощупывал меня. Бр-р-р…

— Когда холодная вода затопила мои лёгкие, вызывая дикую боль, мне было очень страшно и хотелось скорее спастись. Никому не пожелаю испытать такое.

— Но как ты попала в воду, ты помнишь?

— Помню, но мне бы не хотелось об этом говорить.

— Почему?

— Слишком стыдно, что своим поведением я доставила всем столько беспокойств, — не забываем опустить глазки от смущения и скомкать пальчиками юбку.

— Ну что ты. Ты же не специально, — с нажимом на последнее слово сказал он. — Несчастный случай может случиться с каждым. Просто будь осторожней. Мы же не хотим расстроить твою тётю?

— А она знает о случившемся?

— Нет. Но если ты хочешь, я могу написать ей.

— Нет, нет. Думаю, ей и вправду лучше не знать. Не нужно её волновать.

Директор расплылся в слащавой улыбке.

— Если тебе что-то понадобится, говори мне, не стесняйся.

— Есть на самом деле кое-что, — не удержалась я от прощупывания почвы. — Можно мне поменять психоцелителя?

— Зачем? Тебе не нравится господин Хитроуст? — директор продолжал улыбаться, но я видела, как уголки его губ дрогнули и каким серьезным стал его взгляд.

— Нет, нет. Он очень хороший, — не решилась я сильнее его дразнить. — После случившегося мне хочется жить, а господин Хитроуст общался со мной, когда мне этого совсем не хотелось. Возможно, другому психоцелителю будет проще восстановить моё душевное равновесие, благодаря непредвзятому на меня взгляду.

Напряжение в глазах директора потухло, сменившись на снисходительность.

— Милое дитя, как раз благодаря тому, что господин Хитроуст проводил с тобой свои сеансы, ему будет лучше видны изменения и улучшения.

— Наверное, вы правы, — покорно произнесла я.

— Я уверен в своих словах. А теперь ступай. Мне нужно работать.

— До свидания, господин Жаднир.

— До свидания, Ирэн.