От кутюр

Глава 25

Зак и Баффи Джонсы ждали в телефонной будке Уинчестера, штат Виргиния, а их дом на колесах впечатляющей громадой возвышался поблизости.

В своей квартире в Нью-Йорке Марселла Тодд сняла трубку и узнала голос Зака.

— Алло!

— Зак, где ты? Я сегодня целый день провела в офисе, и мне не помешала бы помощь нашего главного фотографа, — со злостью сказала Марселла. — На тебя это не похоже.

— Марселла… — попытался перебить Зак.

— Мы выбирали фото для обложки, и всем понравился снимок Баффи с пьянчужками в Беттери, но может, стоит дать только лицо Баффи с намеком на этих двух рядом? Или взять полный план? — Марселле не терпелось услышать его профессиональное мнение.

— Крупный план… я хочу сказать, Марселла, послушай меня секунду. — Зак готов был рассмеяться.

— Мы не смогли найти негатив этой серии. Ты можешь привезти его сюда? Мы должны решить, какая из сотен фотографий этой группы лучше всего подойдет для журнала.

— Извини, я не могу приехать прямо сейчас. — Заку наконец удалось вставить целое предложение.

— Что? — Марселла была потрясена. Обычно Зак всегда был готов к работе.

— Я в Виргинии, и…

— В Виргинии! Что ты делаешь в Виргинии?

— Я… мы… мы с Баффи поженились.

Марселла онемела. На линии на мгновение воцарилось молчание. Затем Марселла сказала:

— Почему же ты мне сразу не сказал?

— Да как-то вылетело из головы. — Теперь уже Зак смеялся. — Мы решили пожениться прошедшей ночью… точнее, сегодня рано утром… и поехали в Виргинию, чтобы пожениться сегодня же вечером.

— Извини. Да что это я! Поздравляю вас обоих. Я даже не представляла, что вы… то есть… все это несколько неожиданно. — Марселла смутилась оттого, что говорила только о журнале, когда Зак и Баффи собирались сообщить ей такую важную новость. — Поздравляю, примите мои наилучшие пожелания.

— Послушай, мы вернемся в понедельник вечером. — Зак посмотрел на Баффи, которая энергично затрясла головой. — Может, во вторник.

— У вас должен быть медовый месяц. Вы оба столько сделали. Это просто произведения искусства. Веселитесь от души, увидимся, когда вернетесь. — Марселла взяла карандаш. — Где вы остановились?

— Ты ни за что не поверишь! — Зак снова рассмеялся.

— Я хочу вам кое-что послать. Как называется гостиница?

— Ты помнишь фургоны, которые мы арендовали? Ну так вот… один из них мы не вернули, — объяснил Зак. Марселла услышала на том конце провода какую-то возню. — Баффи хочет тебе что-то сказать.

— Марселла, — техасский акцент Баффи зазвучал на линии, — скажи владельцу этого дома на колесах, что я хочу купить его машину из сентиментальных побуждений.

— Обязательно, — тоже смеясь, ответила Марселла.

Затем трубку снова взял Зак.

— Послушай, мы, пожалуй, пойдем, а то она решит из сентиментальных побуждений купить и эту телефонную будку, — сказал он. — Подожди секунду. Может, ты мне поможешь. Где можно купить обручальное кольцо?

— У вас даже нет колец?

— Вообще-то нет, — невинным тоном произнес Зак.

— Когда вы вернетесь в Нью-Йорк, в «Высокой моде» вас будет ждать самый лучший выбор колец в этом городе. Пожалуй, стоит присоединиться на паях к какой-нибудь компании по производству драгоценностей. А теперь — желаю вам счастья.

Баффи и Зак возбужденно попрощались и повесили трубку.

Марселла посидела минуту, глядя в пустоту, потом набрала номер, который помнила, но которым редко пользовалась, — номер Берта Рэнса.

— Алло… позволь даме угостить тебя выпивкой, — предложила она.

— Только если ты меня споишь, а потом воспользуешься моим беспамятством. Знаю я, какие вы, дамы, делающие карьеру. Ты просто используешь меня, а потом выбросишь, забытого и сломленного, — сказал Берт.

— О, заткнись и приезжай.

— Уже в пути.

Через несколько минут зажужжал домофон, объявляя, что приехал Берт Рэнс. Марселле едва хватило времени, чтобы переодеться в длинное шелковое вечернее платье. Белья на ней не было. «На меня это не похоже, — подумала она. — Должно быть, у меня закружилась голова из-за Баффи и Зака. Во всяком случае, Берт никогда не узнает, что под этим роскошным белым шелком на мне ничего нет».

Но Берт обратил внимание на обтягивающее платье Марселлы и на то, как оно облегало ее в некоторых местах.

— О Боже, это уж слишком для простого здорового американца, — засмеялся он. — Бог ты мой!

— Я обещала тебе выпивку.

— По-моему, мне нужен холодный душ.

— Тогда воды со льдом.

— Нет, водки!

Марселла и Берт рассмеялись. Затем Берт притянул ее к себе и поцеловал. Его щеки были шершавыми из-за отросшей за день щетины. Ей понравилось это ощущение. Мужская небритость слишком долго отсутствовала в ее распорядке дня. А он все целовал ее. В губы. В затылок. Целовал и ласкал груди.

Марселла почувствовала, как соскальзывает на пол ее шелковое платье. Берт целовал ее груди до тех пор, пока соски не затвердели. Сильные руки Берта ласкали ее спину, пока он целовал грудь и шею.

Марселла попыталась вспомнить, как давно она существовала без мужчины в своей жизни, как давно она стала самостоятельной. Но сейчас ей хотелось только одного — чтобы этот мужчина любил ее и занялся с ней любовью.

Берт был невероятно возбужден. Он хотел Марселлу. Он хотел обладать ею. Он хотел, чтобы Марселла принадлежала только ему, он не хотел делить эту женщину с ее карьерой в «Высокой моде».

Он медленно уложил Марселлу на диван. Возбуждение все нарастало.

А она наслаждалась своими ощущениями. Это страстное чувство очень отличалось от всего, что она испытывала в прошлом. Любовная игра с Бертом Рэнсом захватывала ее полностью. Она запустила пальцы в его густые влажные волосы и целовала эти волосы, пока он целовал ее груди.

Берт чувствовал, что обычно холодная и сдержанная Марселла Тодд быстро теряет над собой контроль. Но он не хотел ее торопить. Поэтому сжал в объятиях и продолжал покрывать поцелуями все ее тело, не переходя к другим действиям.

Следующий шаг сделала сама Марселла.

Почувствовав его эрекцию, она повернулась так, чтобы Берт смог войти в нее. Оргазм они испытали одновременно. И словно впервые открыв для себя секс, словно поняв, что все, что было до этого, было лишь ожиданием этих минут, они снова занялись любовью…

…Потом Берт Рэнс и Марселла Тодд долго лежали рядом, обнявшись и дыша, казалось, в унисон.

Но внешний мир начал проникать в мозг Марселлы.

— Берт, — произнесла она, когда его губы снова прижались к ее груди в поцелуе. — Я хочу тебя кое о чем попросить.

— Проси о чем угодно, — прошептал он между поцелуями.

— Это насчет «Высокой моды». — Едва произнеся название журнала, она почувствовала, как он отстранился от нее.

— Холодного душа не надо. Он мне больше не потребуется, — сказал Берт, направляясь к бару, где он налил себе тройную порцию ледяной водки. Он повернулся и сердито посмотрел на Марселлу. — Я вас не понимаю, леди. Мне кажется, я тебя люблю, но иногда я тебя просто не узнаю. Чего ты пытаешься добиться? — Он разозлился.

— Я и сама не понимаю. — Марселла внезапно занервничала, ощутив свою наготу, а больше всего — ошибочность своих действий. — Ты мне действительно небезразличен. И вероятно, я люблю тебя.

— Мы не дети, — тихо и холодно произнес Берт. — А ты ведешь себя как ребенок. Посмотри на свою одежду. Я не дурак, я знаю, что ты хочешь меня, и я хочу тебя.

— Возможно, я несправедлива по отношению к тебе, — сказала Марселла.

— Послушай, возможно, какой-то мужчина обидел тебя. Может, это из-за него ты так себя ведешь, но я не тот мужчина, и мне до тошноты надоело расплачиваться за то, что он сделал или не сделал тебе.

— Ты прав, ты абсолютно прав, но я боюсь потерять свою независимость. Я не могу позволить себе снова нуждаться в мужчине. — Марселле хотелось плакать, но слез не было. — Я не хочу новых обид. А ты можешь меня обидеть. Ты первый за многие годы, кто может меня обидеть.

— Значит, ты настолько любишь меня, что готова отказаться от меня, лишь бы защитить себя. Ты уж прости меня, если я признаюсь, что не вполне понимаю твою логику. По-твоему, нам было бы легче наладить отношения, если бы мы друг друга ненавидели?

— Все изменится в лучшую сторону, как только я разберусь с журналом, — пообещала Марселла. — В настоящее время я не могу думать ни о чем другом. Я не сознавала, что это будет настолько важно для меня, но это так.

— Как жаль, что я не этот журнал, — саркастически заметил Берт, наливая себе еще водки. — Я всего лишь бедный смертный мужчина. Как я могу состязаться с этой кучей страстной бумаги и чернил?

Марселла поняла, что глубоко ранила Берта Рэнса, но не знала, что еще сказать. Она уже использовала свою дочь в качестве предлога, чтобы не позволить себе сблизиться с этим мужчиной. Теперь, когда ее чувства почти захлестнули разум, она воздвигает между ним и собой барьер из журнала. Она не хотела терять этого человека, но и принадлежать ему не хотела.

Берт подошел к двери, распахнул ее и начал спускаться по лестнице. Потом обернулся:

— Знаешь, ты начинаешь напоминать мне Сильвию Хэррингтон. Она тоже спала со своим журналом. Когда сможешь стать женщиной, позвони.