От кутюр

Глава 26

Тяжелые бордовые шторы в спальне Сильвии Хэррингтон не раздвигались уже несколько дней. Мраморная пепельница в форме морской раковины, стоявшая на ночном столике, была полна окурков. Часть пепла просыпалась на розовый ковер. На кровати, среди грязных льняных и прожженных атласных простыней, лежала Сильвия Хэррингтон, одинокая и злая. Больше злая, чем одинокая. В основном ее ярость была направлена на Ричарда Баркли, Дики, этого маленького негодяя, который продал «Высокую моду», ее «Высокую моду», отобрал ее у Сильвии.

В дверь спальни тихо постучали.

— Мисс Хэррингтон, — донесся голос прислуги.

Сильвия злобно глянула на обитые розовым атласом стены и зажгла новую сигарету.

— Мисс Хэррингтон, с вами все в порядке? Я могу что-нибудь для вас сделать? — Молчание. — Мисс Хэррингтон, мне ужасно неудобно вас беспокоить, но вы забыли оставить мой чек.

«А-а, еще один человек, кому небезразлична Сильвия Хэррингтон», — подумала Сильвия. Она встала с постели. Ноги у нее болели. Она взяла сумочку и вытащила чековую книжку.

— Мисс Хэррингтон?

Сильвия неожиданно открыла двойные двери, напугав полную женщину.

— Вот ваш чек. А теперь убирайтесь.

Она подошла к окнам, выходившим на мост Пятьдесят девятой улицы. Служанка быстро выскользнула через заднюю дверь квартиры.

Сильвия осознала, что в ее мире слишком тихо. Не звонит телефон. Не доставляют пакетов нарочные. Не звонит швейцар сообщить, что принесли цветы, и спросить, что с ними делать, нести ли в квартиру. Не приходила даже та маленькая сучка из компании по недвижимости, которая хотела продать Сильвии ее же квартиру. Комнаты были тихими и безжизненными. Она сама была безжизненной. Ее жизнью была «Высокая мода». Без журнала она мертва.

Она уже думала о самоубийстве.

Она все еще думала о самоубийстве. Вероятно, будь в квартире достаточно снотворного, она приняла бы его. Пистолета у нее не было. Выпрыгнуть из окна — несколько мелодраматично. Не то чтобы Сильвия Хэррингтон совсем отвергла мысль о самоубийстве, просто пока еще не сложились обстоятельства.

Вместо этого она решила полить… нет, опрыскать… орхидеи. Она никогда не любила цветы в горшках, но один представитель по связям с общественностью из мира моды подарил ей несколько орхидей. Он был одержим ими, и те, что он подарил Сильвии, отказывались умирать.

— Я всегда думала, что это очень хрупкие растения, — сказала она себе, опрыскивая цветы. — Может, вот такой стала и я. Просто маленькая старая леди, ухаживающая за орхидеями в своей нью-йоркской квартире.

Эта мысль вызвала у нее отпор. Сильвия увидела несколько отмерших листьев и взяла острые ножницы, которыми ее служанка пользовалась, ухаживая за орхидеями. Она взглянула на лезвия… Лезвия.

Почти в трансе она повернулась и пошла в спальню, держа в руке ножницы.

— Отрезать мертвое. Вот и ответ. Отрезать мертвое.

Она вошла в розовую комнату с обитыми шелком стенами и затихла. Единственным звуком в комнате было ее дыхание.

— Отрезать мертвое. Как это правильно! Все будет хорошо, если я отрежу мертвое.

Она подняла ножницы и вонзила их в шелк стенной обивки. Раздался треск разрываемой ткани.

— Отрезать мертвое.

Она снова и снова вонзала ножницы в стену. Затем принялась за бордовые шторы, пока они не повисли лентами и солнечный свет не залил комнату.

— Отрезать мертвое. Отрезать мертвое.

Наконец она добралась до роскошного ложа, раздирая шелк и атлас и неожиданно наполнив светлую комнату тучей перьев и пуха.

— Отрезать мертвое.

Она приговаривала эти слова в ритме детской считалки.

— Отрезать мертвое. Отрезать мертвое.

Она запустила ножницами в дорогие стеклянные и хрустальные фигурки.

— Отрезать мертвое. Отрезать мертвое.

Комната — ее святилище — была разорена. Сильвия остановилась, оглядела разгром и улыбнулась:

— Я это сделала. Отрезала мертвое.

Она повернулась к телефону и набрала номер, поискав его несколько минут в своей телефонной книге:

— Пожалуйста, Бэрри Добина. Это Сильвия Хэррингтон.

— О да, мисс Хэррингтон, — заспешил голос на том конце провода. — Я знаю, что он захочет немедленно поговорить с вами.

Сильвия улыбнулась. Значит, ее имя все еще известно, все еще обладает властью.

— Сильвия.

Голос в трубке, несомненно, принадлежал Бэрри Добину, дизайнеру по интерьерам, протеже Беверли Боксард, гранд-дамы, дракона «Архитектуры сегодня».

— Бэрри, помнишь, несколько месяцев назад ты сказал, что мне, возможно, надо что-то поменять в своей спальне? — начала Сильвия.

— Надеюсь, ты не… — Добин заволновался, решив, что Сильвия намеревается сорвать на нем зло.

— Нисколько, — перебила она. — Ты был абсолютно прав. Я уже несколько лет собиралась переделать эту комнату, и вот сегодня я взяла дело в свои руки и все там сокрушила.

— Уверен, я смогу помочь.

— Мне и в самом деле нужно убрать весь мусор и отделать комнату заново. Будь другом, займись этим.

— С удовольствием, — заверил ее Добин. — Сегодня же к тебе приедет моя команда.

— Чудесно. Тогда и увидимся.

Закончив разговор с Сильвией, Добин подошел к столу одного из своих помощников и сказал:

— Ты не поверишь. Сильвия Хэррингтон хочет, чтобы я заново отделал ее спальню, комнату, которую никто никогда не видел. Там, наверное, все перевернуто вверх дном. Я еду туда сегодня днем. — Мысли неслись одна за другой. — Ни за что не упущу возможности увидеть все своими глазами. — Он помолчал. — Интересно, там действительно все обтянуто черной кожей?..

Но Сильвия Хэррингтон уже выбросила разоренную комнату из головы. Ей предстояло еще несколько звонков. Снова она набрала номер. Снова зазвонил телефон. На том конце сняли трубку, и хорошо поставленный голос произнес: «Подождите, пожалуйста», а через минуту: «Приемная Мелиссы Фентон». Это была секретарская служба. В обычных обстоятельствах Сильвия швырнула бы трубку, но на этот раз ей хотелось узнать, где она сможет найти Мелиссу Фентон.

— Хотите оставить сообщение? — небрежно осведомился голос.

— Нет, не хочу. Я хочу знать, где находится Мелисса Фентон, — потребовала Сильвия.

— Если вы оставите сообщение, я могу попросить ее перезвонить вам. — Голос не проявлял никакого интереса.

— Это Сильвия Хэррингтон. Могу тебя заверить, что мисс Фентон захочет поговорить со мной прямо сейчас, и если ты не прекратишь впустую тратить мое время и не скажешь, где ее найти, уверена, мисс Фентон надраит тебе задницу! — Сильвия пылала от ярости. — Я ясно выразилась?

— О, мисс Хэррингтон. — Голос на другом конце насторожился, потому что у компании было много дел с «Высокой модой» и ее клиентами. — Я уверена, что она попросила бы меня сказать вам. О, прошу прощения. Я не поняла.

— Заткнись, ты, дура, и говори, где она!

— Она работает над проектом с миссис Паркер… да, это имя. Они вместе с миссис Паркер находятся в ее нью-йоркской квартире. Номера у меня нет. Мисс Фентон звонит сюда несколько раз в день. Я передам ей ваше сообщение.

Сильвия швырнула трубку. Она знала, кто такая миссис Паркер. Не было сомнений, что это жена вице-президента Паркера, Миранда Дант.

Сильвия набрала номер телефона квартиры Миранды на Пятой авеню.

Ответила сама Миранда, звезда на закате. Должно быть, она отослала слуг, чтобы никто не мешал. Миранда Дант, наверное, не отвечала по телефону сама с тех пор, как ей установили ее первый бесплатный аппарат, после того как она заразила триппером Александра Грэма Белла[2]. Так подумала Сильвия, но вслух сказала:

— Миранда, дорогая моя, как чудесно услышать твой голос!

— Кто это? — Голос Миранды был таким же безразличным, как и голос, ответивший у Мелиссы Фентон.

— Сильвия Хэррингтон.

— Чем я могу тебе помочь, Сильвия? — Скука в голосе Миранды сменилась холодком.

— Насколько я поняла, у тебя в гостях Мелисса…

— Она здесь живет, — перебила Миранда.

— …на несколько дней, — продолжила Сильвия, словно Миранда и не говорила. — Мне нужно с ней поговорить.

— О чем?

— В самом деле, Миранда, я могу обсудить это только с Мелиссой. Когда, ты говоришь, она возвращается?

— К тебе? Никогда, — спокойно произнесла Миранда.

— Я уверена, что рано или поздно она найдет время поговорить со мной. Во всяком случае, я очень хочу поговорить с ней. Мне кажется, что я не поняла эту девушку.

— Сильвия, я слышала, что ты осталась без работы.

— Это не совсем так. В «Высокой моде» произошли некоторые изменения, но мое имя все еще значится в выходных данных. Это просто означает, что у меня появилось больше свободного времени, чтобы заняться тем, чем мне по-настоящему хотелось бы заняться. Например, проектом, о котором говорил твой муж… о связи между правительством и индустрией моды.

— Так ты хочешь получить эту работу? — Миранда сразу почувствовала себя в безопасности.

— Можно и так сказать, — ответила Сильвия.

— Как жесток мир, — сказала Миранда, принимая решение. — Чтобы получить то, что хочешь, очень часто приходится отказываться от чего-то другого, что тоже хочешь иметь. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Очень хорошо понимаю. — Сильвия действительно понимала.

— Тогда я немедленно позвоню мужу и скажу, что мне удалось уговорить тебя занять эту должность.

— С чуть большей зарплатой, чем та, которую он предлагал.

— Он никогда не говорил тебе, сколько стоит эта работа.

— Знаю, но тем не менее хочу чуть больше. И не должно быть никаких жалоб, если я продолжу получать деньги от «Высокой моды».

— Разумеется. — Миранда почувствовала, что разговор подходит к концу. — Я так понимаю, что нет необходимости говорить Мелиссе, что ты звонила?

— Совершенно никакой, — согласилась Сильвия.

— И ты не станешь пытаться увидеться с ней? — Миранда все еще беспокоилась.

— Думаю, я буду настолько занята с моим новым постом, что на другое у меня времени не останется.

— Отлично.

Связь прервалась. Миранда была не из тех, кто соблюдает приличия, заканчивая разговор. Сильвия улыбнулась. Этим разговором она получила то, что хотела, все, что хотела. И ничего не выдала сама, ничего, что действительно было для нее важно.

А теперь последний звонок.

— Алло.

Голос на другом конце провода показался угрожающим. Раздраженным. Сильвия порадовалась, услышав раздражение.

— Дики, — проворковала она с притворным оживлением.

— Сильвия. Как ты меня нашла?

Ричард Баркли был совсем не рад, что Сильвия Хэррингтон снова появилась в его жизни, но он предпочел услышать ее голос вместо того, который ожидал, когда кинулся к телефону.

— Разве ты не знаешь, что я знаю о тебе все? Я знаю тебя лучше, чем кто-либо еще, Дики. Да ты как будто раздражен. Неужели мы выбыли из игры… я верно назвала бейсбольный термин?

— Чего ты хочешь, Сильвия?

— Похоже, Дики, драгоценный, что мы опять окажемся вместе. Мы можем презирать друг друга…

— Ненавидеть друг друга, — перебил Баркли.

— Разве не удивительно, как хорошо мы работали вместе? Но сейчас, как мне кажется, в раю назревают проблемы.

— Здесь все прекрасно, — солгал Ричард Баркли.

На самом деле в роскошном доме на Ки-Бискейне все было ужасно, Через несколько дней, в течение которых Ричард Баркли думал, что никогда не чувствовал себя счастливее, Том Эндрюс впал в отвратительное настроение и принялся названивать по телефону. Сначала стюардессе, с которой познакомился в полете из Рио, а затем какой-то проститутке, назначив ей встречу в баре на Коллинз-авеню. Она звонила и раньше, но Ричарду удалось перехватить ее до того, как Том услышал звонки. Эту женщину Ричард и ожидал услышать, но в трубке оказалась Сильвия Хэррингтон.

— Я очень счастлив, — продолжал он.

— О, я очень рада. Послушай, я только хотела сказать, что хоть и считаю тебя ублюдком, я тебя понимаю, поэтому…

— Что — поэтому? — Баркли начал надоедать слишком знакомый ему тон разговора.

— Я хотела тебе сказать лишь одну вещь. Когда ты решишь, что я тебе нужна — а это случится, — мы снова будем вместе. Старые привычки… ну, ты знаешь, о чем я говорю.

— Ты сошла с ума! — заорал Баркли.

— Посмотрим. Пока… Дики.

Сильвия прикинула, сколько денег может достаться Баркли из четырехсот миллионов долларов, отданных за «Высокую моду». Вероятно, миллионов двадцать, самое большее тридцать. Недостаточно, чтобы начать новый журнал, но в один прекрасный день ей могут пригодиться его деньги. У бедного малыша Дики, когда бейсболист бросит его — а это всего лишь вопрос времени, — не останется никого, кроме Сильвии Хэррингтон. Она понимала, что Ричард Баркли ненавидит ее, но она была единственным человеком, который мог привести его к успеху. Ему будет мало стать еще одним богатым стареющим жителем Майами. Он вернется в Нью-Йорк и вернется к ней.

В Майами Ричард Баркли смотрел на спокойные воды залива Бискейна. Он думал о Сильвии Хэррингтон. Он боялся, что она опять окажется права… права, как всегда. Ему не следовало продавать «Высокую моду». Без «Высокой моды» Сильвия Хэррингтон все равно оставалась Сильвией Хэррингтон, но Ричард Баркли стал ничем.

Он думал, что, продав журнал, он наконец отомстит женщине, которая унижала его всю его сознательную жизнь. Он надеялся уничтожить ее. Но вместо этого уничтожил себя.