Отказать королю

Глава 26

Как только мы вернулись в Болье, принцесса почувствовала себя нездоровой: у нее заболели голова и живот. Ее врач не понимал причины недуга. Он давал ей всевозможные снадобья, которые ее желудок извергал. Он пустил ей кровь, но от этого она только ослабела.

На следующий день Мария отказалась есть, отворачивалась от наваристых бульонов и соблазнительных сластей. На третий день болезни глаза ее запали, а щеки ввалились. Бедняжка кусала губы, чтобы не разрыдаться, а ее тоненькое тело то и дело скручивал новый приступ боли.

У меня сердце разрывалось от жалости, когда я видела, как ее высочество, задыхаясь, вновь хватается за живот, пытаясь унять очередной спазм.

— Что может вызывать такие страдания? — шепотом спросила я у Марии Витторио. Та в ответ бросила что-то резкое, возможно, ругательство, по-испански. Потом она сделала мне знак, и мы спешно вышли из спальни принцессы. Ни слова не говоря, она устремилась на кухню, а я за ней, С растущей тревогой я наблюдала, как она проверила каждый пучок пряностей, свешивавшийся с балок. Не до конца удовлетворившись исходом этой проверки, она резко повернула к выходу.

— Что ты ищешь? — спросила я.

Мария была уже во дворе. Я бегом пустилась вслед за нею и догнала ее у винокурни. Здесь гнали спирт, делали настойки и ликеры, смешивали духи и притирания. Внутри на меня обрушилась лавина запахов, от аромата лаванды и розовой воды до более утонченного запаха жасминовой эссенции, который так любила графиня Солсбери. На столе в специальном оборудовании шла перегонка, но никто не надзирал за совершаемым процессом.

Я схватила Марию за руку и заставила посмотреть мне в лицо:

— Что мы тут делаем?

— Я ищу яд.

Я вскрикнула и отпустила ее руку, а она вновь принялась исследовать травы, запасы которых в винокурне были весьма обширны. Руки ее дрожали, когда она перебирала пучок за пучком, открывала банку за банкой, что-то нюхала, а что-то даже пробовала на вкус.

Я едва могла шевелить языком от ужаса, но решилась спросить:

— Ты думаешь, принцессу Марию отравили?

— Вполне возможно, особенно в свете того, что случилось с епископом Рочестерским[90]. Отец недавно написал мне об этом. — Она отодвинула в сторону перегонный куб и принялась внимательно рассматривать ступку и пестик.

— Расскажи мне, что произошло с епископом.

Не прерывая своих поисков, Мария начала:

— Это случилось в конце февраля. Епископ Джон Фишер находился в Рочестер-Хаусе в Лондоне. Повар сварил ему суп, но епископ не стал его есть. Он — святой человек и часто постится. В тот раз это спасло ему жизнь.

— Что было в супе?

— Никто не знает. Какой-то порошок. Позже повар признался, что добавил его в котел. Признался под пыткой… — добавила Мария, понизив голос до шепота.

Я невольно содрогнулась.

— Повар уверял, — продолжала моя подруга, — что ему сказали, будто это какая-то шутка и что порошок — всего-навсего слабительное, от которого епископ и его домочадцы почувствуют лишь легкое… неудобство. Вместо этого почти все в доме серьезно заболели, а двое — один из слуг епископа и бедная старая вдова, получавшая объедки у дверей кухни, — умерли.

— Почему кому-то понадобилось извести епископа? — спросила я.

— А ты не понимаешь? Леди Анна Рочфорд на него разгневалась за то, что епископ Фишер поддерживает королеву Екатерину в Великом Королевском Деле. А коль скоро у Анны поднялась рука на духовное лицо, она вполне может попытаться отравить принцессу. Если кто-то из приспешников королевской фаворитки работает на кухне, то ему добавить злое зелье в еду труда не составит. Не все яды имеют плохой вкус или запах.

— Ее высочество умрет? — прошептала я.

— Я могу ошибаться. Я молю Бога, чтобы так и было. Отец много рассказывал мне о травах, потому сейчас я хочу посмотреть, не найдется ли вокруг чего подозрительного. Если я пойму, что дали ее высочеству, возможно, я смогу составить противоядие.

— Но на кухне ты ничего не нашла.

— Ничего. Впрочем, и здесь тоже все в порядке, — призналась Мария, ставя обратно на полку мерный стакан.

— И никто из нас не заболел.

Но Мария была уже снаружи.

— Я иду на огород, — крикнула она мне через плечо.

Мне вновь пришлось следовать за ней.

— Как можно спрятать здесь ядовитые травы? — спросила я ее, когда мы стояли под холодным апрельским солнцем между аккуратно посаженными рядами базилика и огуречной травы, фенхеля и розмарина, щавеля и других полезных и вкусных растений.

Пока я жила дома, меня учили распоряжаться на кухне и винокурне, но при дворе эти уроки прекратились, хотя полученных знаний хватало, чтобы, например, поставить припарку с настоем черноголовки, вином и водой, призванную вытянуть заразу из раны.

— Некоторые травы могут не только излечивать, но и причинять вред. — Мария нагнулась, изучая стройные ряды растений и повторяя их названия: чистец, петрушка, лебеда, кориандр, шалфей, ясенец, иссоп, мята, рута, сальвия, пижма…

— Ну, пижму никак нельзя назвать ядовитой, — заметила я. — В конце Великого поста мы всегда пекли пироги с пижмой.

— В эти пироги кладут не сами растения, а сок пижмы, смешанный с яйцом. А масло из хорошо вымоченной пижмы можно использовать как успокаивающее средство и для лечения женских болезней. Но в больших дозах это растение ядовито. Съешь его, и начнутся судороги и спазмы.

— У принцессы болезненные спазмы…

— Но судорог нет.

Мария продолжала осматривать грядки:

— Фиалка, фенхель, — бормотала она, а затем прошла мимо нескольких растений, не называя их имена, но не отрывая взгляда от земли и наморщив лоб.

— Наверняка повар принцессы сразу же обнаружит ядовитое растение в своем огороде или на кухне, — сказала я.

— Не обязательно. Некоторые опасные травы легко спутать с вполне безобидными. Отец говорит, что аконит напоминает петрушку и на нее же похожи части цикуты. Молодой цветущий окопник трудно отличить от наперстянки, попробовав листья которой можно умереть в один день. Даже болиголов, про который все знают, что он ядовит, можно спутать с тмином.

— Я не знала, что болиголов опасен, — пробормотала я.

— Ну, так знай. Правда, его никто и в рот не возьмет, уж больно он противно пахнет.

Мария наклонилась, чтобы получше рассмотреть высокое растение с волосистым стеблем, но вскоре выпрямилась и покачала головой:

— Здесь не растет ничего подозрительного.

— А что ты ожидала найти?

— Ну, например, белладонну. Ее часто выращивают на огородах, потому что она может применяться как снотворное и предотвращать выкидыши. И еще от нее расширяются зрачки и глаза кажутся больше и красивее. Некоторые женщины капают сок ягод белладонны прямо себе в глаза.

— Если это растение ядовито, то почему они не умирают?

— Потому что оно наносит наибольший вред, когда его едят, хотя абсолютно все его части содержат смертельный яд.

Тут внимание Марии переключилось на рощу примерно в двух полетах стрелы[91] от того места, где мы находились.

— Некоторые ядовитые растения можно найти прямо в лесу или в поле, — объяснила она. — Белена повсеместно растет здесь по обочинам дорог, а цикута любит канавы со стоячей водой.

Еще битый час мы осматривали рощу. Я узнала гораздо больше о ядовитых растениях, чем мне бы хотелось знать, но и здесь мы их не нашли. Темнело, когда мы решили вернуться в покои принцессы.

— Ее высочество все еще мучают спазмы, но ей не стало хуже, — сказала нам Мэри Фицгерберт. — Ей дали настойку огуречной травы по совету аптекаря мистера Перестона.

Мария одобрительно кивнула. Она сделала шаг в сторону, чтобы Мэри не могла нас услышать, и прошептала мне:

— Огуречную траву еще называют бурачником, она хорошо очищает кровь от отравы. И такую настойку проще приготовить, чем, например, добыть сердце оленя.

— Господи помилуй, а зачем может понадобиться сердце оленя?

— Его кусочки помещают в шелковый мешочек, вешают больному на шею, и они вытягивают яды из тела.

— Наверное, надо спросить на кухне…

Мария только презрительно фыркнула:

— В некоторые средства я не верю. Такие ученые люди, как мой отец, отвергают их. По-моему, целебные свойства сердца оленя, мягко говоря, сильно преувеличены. Недавно я услышала, как советуют насыпать мышьяк в ладанку и носить на шее под одеждой, и тогда якобы не заболеешь чумой. Какая глупость! Скорее, мышьяк убьет такого человека, если просыплется из ладанки и попадет на кожу.

— Мышьяк? — повторила я незнакомое слово. — Это еще одно растение?

— Нет, это минерал. Его можно добавлять в мази, но в очень небольших количествах, потому что он ядовит, — Мария нахмурилась. — А больше я о нем ничего не знаю.

— Наверное, стоит узнать побольше.

Я отправилась на поиски Томаса Перестона и нашла его неподалеку от покоев принцессы. Туда ему путь был закрыт, и он коротал время в ожидании возможного вызова у подножия широкой лестницы, ведущей в комнаты, отведенные для членов королевской семьи.

— Расскажите мне все, что знаете о мышьяке, — потребовала я.

Аптекарь с подозрением уставился на меня:

— С чего бы вам, мисс Томасина, интересоваться такими вещами?

Я заколебалась, а затем бросила выразительный взгляд в сторону дверей, ведущих в спальню принцессы.

— Понимаю, — пробормотал мистер Перестой, — но вы ошибаетесь, считая, что дело в мышьяке.

— Все равно расскажите мне, — настаивала я. — Мне виднее, как распорядиться этими сведениями.

Аптекарь снял с себя очки с крохотными стеклышками, подул на каждое из них и тщательно протер носовым платком. Только после того как он водрузил очки обратно на нос, он снизошел до моей просьбы:

— Наверное, не будет большой беды, если я поделюсь с вами своими знаниями. И возможно, когда-нибудь вам они понадобятся, хотя я надеюсь, что такой день никогда не наступит.

— Что ж, вижу, мы с вами понимаем друг друга, — подбодрила его я.

Если даже сейчас принцессу и не отравили, угроза того, что кто-нибудь может прибегнуть к смертельному зелью, оставалась весьма вероятной.

Мистер Перестой откашлялся и продолжал:

— Мышьяк опасен, если его принять внутрь. И жертва этого не почувствует, потому что, когда его разводят, у него нет ни вкуса, ни запаха. Вот почему так уж повелось, что иметь запас мышьяка и обращаться с ним могут лишь те, кто умеет готовить лекарства — аптекари и врачи.

— А как он выглядит в естественном состоянии?

— Это серый кристаллический порошок. Бывает еще сульфид мышьяка. Он желтого цвета и так и называется: желтый мышьяк. Есть и красный мышьяк — реальгар. Это вещество, которое добавляют в краску и в пороховые смеси для фейерверков. Если реальгар нагреть, из него выделится белый мышьяк. Его кристаллы напоминают сахар.

— И все эти формы мышьяка ядовиты?

Аптекарь кивнул:

— Да, мисс. Очень ядовиты.

— А каково их действие?

— Резкие боли в животе, — увидев, как я вздрогнула, мистер Перестон поспешил разуверить меня: — Я не наблюдал симптомов отравления мышьяком у… ни у кого из пациентов, которых мне пришлось осматривать в последнее время.

Он принялся перечислять признаки отравления мышьяком: липкая кожа, тошнота, першение в горле, рвота, кровавый понос. Конвульсии, обморок и смерть.

Когда аптекарь закончил, у меня у самой закружилась голова и тошнота подступила к горлу.

— А как лечить?

— Смерть наступает так быстро, мисс Лодж, что почти не остается времени на лечение.

— Но если время все же есть? — настаивала я. — Или если жертва получила совсем маленькую дозу?

Я почувствовала, что почти исчерпала терпение моего собеседника своими расспросами. Или он уже пожалел, что был так откровенен со мной. Глаза аптекаря забегали, и он принялся оборачиваться, словно боялся, что нас могут подслушать.

— Я слышал, что те, кому удалось извергнуть яд, а потом выпить много молока, могут выжить, даже если они получили большую дозу, — выпалил он, — но сам я никогда не видел никого, кто вылечился бы подобным образом.

Тут мистер Перестон откланялся и быстро ушел, явно не желая больше вести столь опасные беседы.

Врачи, пользовавшие принцессу, в том числе особо приглашенный для консультаций знаменитый лекарь, заглянули в свои ученые книги, составили гороскопы и изучили мочу принцессы. Они пришли к выводу, что ее высочество страдает от бешенства матки, которое, в свою очередь, вызывает припадки. Они довели до сведения графини Солсбери свой вердикт и еще добавили, что принцессе от увеличения этого деликатного внутреннего органа может стать трудно дышать.

— Ее высочество может просто-напросто выблевать свои легкие, — перевела нам на простой и понятный язык приговор врачей леди Солсбери, изрядно всех напугав.

Хотя графиня за последнее время сильно сдала и еле ходила из-за болей в суставах, она по-прежнему железной рукой управляла свитой принцессы. Она собрала нас не только для того, чтобы сообщить о состоянии ее высочества, но и чтобы дать новые указания.

— Нужно, чтобы все время рядом с принцессой находилось не менее четырех человек, — распорядилась она. — Вы должны внимательно следить, не начнут ли оказывать свое вредное воздействие нездоровые флюиды, распространяемые ее маткой.

— Что такое «флюиды»? — шепотом спросила я Марию.

— Не важно, — нахмурилась та, — если все дело в матке, то надо не ждать, а дать больной лечебные травы. В этих случаях помогают мать-и-мачеха, лакрица, девясил и алтей. Также можно использовать некоторые части других растений, таких как венерин волос и иссоп.

Вполне возможно, что Мария дерзнула бы предложить графине применить эти средства, если бы страшный крик, донесшийся из спальни принцессы, не заставил нас всех кинуться к постели ее высочества. Я замерла на пороге, пораженная увиденным. Принцесса стояла между своим ложем и особым стулом с ночным горшком под ним, который был для удобства принесен из уборной и поставлен рядом с ее постелью на время болезни. Ее высочество с ужасом смотрела на то место на простынях, откуда она только что встала. Простыни были все в крови.

— Я истекаю кровью, — прошептала принцесса. — Я умру?

Леди Солсбери проковыляла вперед. На лице ее боролись смущение и облегчение.

— Вы не умрете, ваше высочество. Благодарение Богу, перед вами объяснение ваших болей. У вас начались женские месячные истечения.

К принцессе первые крови пришли позже, чем к большинству девушек. Несколько месяцев тому назад, в феврале, ей уже исполнилось пятнадцать лет, но для своего возраста она была очень маленькой и худенькой. Оказалось, что ни одна из придворных дам не удосужилась объяснить своей юной госпоже особенности женского естества. Я мысленно поблагодарила Бланш за то, что она в свое время спокойно и просто все мне растолковала задолго до того, как в ее наставлениях возникла нужда.

Хотя было очевидно, что живот у принцессы болит по-прежнему, она заулыбалась, стоило лишь ее старшей придворной даме заполнить столь важный пробел в образовании Марии. Ее высочество была рада тому, что она достигла желанной вехи своей жизни, предписанной самой природой. Она приняла свою боль так же стойко, как будущую боль деторождения — удел женщин со времен грехопадения Евы.

Что касается Марии Витторио, то она не понимала, почему принцесса должна страдать. Она убедила ее высочество выпить толченый дягиль, разведенный розовой водой, призванный унять боль. Леди Солсбери бросила неодобрительный взгляд, но не воспрепятствовала приему лекарства. Она лишь велела нам всем удалиться, чтобы принцесса могла отдохнуть.

— Во всяком случае, теперь у нас нет повода для беспокойства, — сказала я Марии Витторио, когда мы вчетвером шли в отведенную для нас спальню. Я чуть поотстала, чтобы мы с Марией оказались позади двух Мэри.

— Да, в этот раз обошлось, — отозвалась Мария. — Но это не значит, что опасности отравления больше нет. Только представь себе: если король потеряет своего единственного законного ребенка, не окрепнет ли его решимость взять новую жену, чтобы обеспечить страну наследником?

Я опасливо огляделась по сторонам, совсем как недавно мистер Перестон, надеясь, что никто не услышал слова моей подруги. Ибо то, что Мария только что произнесла, слишком сильно смахивало на попытку предсказать будущее короля Генриха, а в наше смутное время лишь одного намека на это было достаточно, чтобы быть обвиненной в государственной измене.