Отказать королю

Глава 49

В феврале жизнь моя изменилась: теперь камердинер короля приходил в спальню фрейлин уже задругой девушкой — за Мэдж Шелтон. Мой срок в качестве любовницы его величества вышел.

Король пожаловал мне годовой доход и прислал в качестве прощального дара брошь, усыпанную драгоценными камнями, но он не мог защитить меня ни от ненависти королевы, ни от ее жажды мщения. И, словно бы в качестве дополнительного напоминания о моей беззащитности, пришла весть о том, что принцесса Мария вновь серьезно больна. Она опять страдала от головных болей и резей в животе. Я опасалась, что в этот раз ее действительно отравили, и очень обрадовалась, когда нам сообщили о ее выздоровлении. Теперь всю свою еду и питье я проверяла так тщательно, как только могла.

Все шло к тому, что оставаться при дворе мне было не только опасно, но и незачем. Влияния на короля я больше не оказывала и мало чем могла пригодиться принцессе Марии. Надежды на то, что ей дадут ее собственную резиденцию и соответствующую свиту, таяли… Получалось так, что передо мною лежали только два пути. Во-первых, я могла уйти в монастырь. Но я не только не чувствовала за собой ни малейшего призвания к монашеской доле, но и имела еще одну вескую причину отказаться от пострига. Томас Кромвель — тот самый законник, который много лет назад согласился изучить дело об опекунстве надо мною, — стал очень влиятельной фигурой при дворе. В последнее время он старался убедить короля, что все мужские и женские обители в Англии должны быть закрыты как гнезда разврата, после чего накопленные ими богатства отойдут в королевскую казну. Слишком хорошо зная короля, я имела все основания предположить, что в самом скором времени его величество последует по пути, предлагаемому его советником.

А если не уход в монастырь, то оставалось лишь одно — возвращение в Хартлейк. Но в своем поместье мне придется столкнуться лицом к лицу с сэром Лайонелом. «Что ж, пришло время вступить в борьбу с мужем моей мачехи, захватившим мои земли», — сказала я себе. Я достигла того возраста, когда по закону могла потребовать назад свое наследство. И пусть сейчас отчим владеет моим поместьем, я обращусь в суд, чтобы вышвырнуть его с моей земли.

Приняв решение, я тут же написала Хьюго Уинну, моему управляющему, и приказала ему выслать эскорт верных вассалов для сопровождения меня домой. Я особо отметила в своем послании, чтобы он ничего не говорил сэру Лайонелу о моих намерениях, и стала ждать ответа.

Неделя проходила за неделей, а никаких вестей от Хьюго не было. Я начала сомневаться, в Хартлейке ли еще мой управляющий? Положение мое в свите королевы Анны стало совсем отчаянным, и я понимала, что скоро должна буду покинуть двор, даже если и не получу ответа от мистера Уинна. Королева делала все, чтобы сделать мою жизнь невыносимой. На мне живого места не было от ее ударов и щипков, и я почти ничего не ела из боязни быть отравленной. Одежда висела на мне мешком, лицо побледнело.

В апреле одна из придворных дам королевы заболела корью. Бросив ее, весь двор тотчас снялся и переехал в Хэмптон-Корт. Я решила, что самое время оставить службу, нанять вооруженных охранников — если я найду таких, которые согласятся сопровождать незамужнюю женщину, — и отправиться в поместье Хартлейк.

Но я недооценила коварство королевы Анны — она сама решила сделать первый ход. Как-то раз ее величество призвала всех своих придворных дам и фрейлин последовать за ней на балкон в ее новых роскошных хэмптон-кортских апартаментах. Его величество с ближайшими придворными джентльменами охотился в парке, примыкавшем к резиденции, и с балкона мы могли беспрепятственно любоваться королевскими развлечениями.

Слуга королевы Дикон подошел ко мне как раз в тот момент, когда внимание всех присутствующих полностью сосредоточилось на охотниках. Кого-то из спутников короля сбросила лошадь, и все кругом заключали пари, кто именно оказался на земле и насколько серьезно бедняга пострадал.

— Мисс Лодж, к вам посетитель, — прошептал Дикон. — Королева разрешает вам удалиться, чтобы встретиться с ним.

Когда я последовала за Диконом внутрь, королева Анна проводила меня внимательным взглядом, в котором сверкнули злобные искры. Внезапно я содрогнулась от недобрых предчувствий. Они оправдались в полной мере — в приемном зале ее величества меня ожидал сэр Лайонел Даггет.

За эти годы он еще больше постарел, подурнел и как-то опустился. Живот его нависал над ремнем и колыхался при ходьбе, а нос, весь в лопнувших сосудах, был красен, огромен и уродлив.

— Ваша семья нуждается в вас, мисс Лодж, — напыщенно заявил он для ушей немногих придворных, оставшихся в зале. — Королева Анна была столь любезна, что освободила вас от ваших обязанностей, чтобы вы могли сопроводить меня в Хартлейк.

Слова о том, что во мне нуждается моя семья, привели меня в трепет:

— Бланш заболела? С ней что-то случилось?

— Не извольте беспокоиться, моя супруга в добром здравии, — произнес сэр Лайонел.

С этими словами он ловко схватил меня за руку и увлек из покоев королевы вниз по лестнице.

— Во всяком случае, я так думаю, — добавил он, когда удостоверился, что нас никто не услышит. — Мы почти не виделись с тех пор, как она переселилась в монастырь и дала обет непорочной жизни.

Упершись каблуками в землю, я остановилась как вкопанная. Теперь мы стояли друг перед другом — глаза в глаза — в самой середине дворцового двора.

— Вы хотите сказать, что Бланш решила уйти в монастырь, но не принимать пока постриг?[138]

Так поступали многие благочестивые женщины, но обычно вдовы, а не чьи-то жены.

— Удивлен, что ты об этом не знаешь. А я-то, наивный, был умерен, что ты ее на это подбила, — бросил сэр Лайонел. Теперь он говорил без всяких церемоний — маски были сброшены.

— Если бы я додумалась до этого, то обязательно посоветовала бы ей скрыться от вас там на веки вечные, — бросила я в ответ, рывком освобождаясь от захвата сэра Лайонела. — В какой она обители?

— В Минчин-Бэрроу.

— Отлично.

Значит, Бланш сейчас пребывает за стенами монастыря в относительной безопасности, хотя бы до тех пор, пока мистер Кромвель не доберется до святых мест нашего королевства. Это значит, что я без угрызений совести смогу потребовать выселения сэра Лаойнела из поместья Хартлейк, в том числе и через суд. Я открыла рот, чтобы сказать об этом, но он заговорил первым:

— Она живет у монахинь с моего разрешения и за мой счет. Если я решу забрать ее оттуда, она должна будет покинуть Минчин-Бэрроу и возвратиться ко мне. Ты пойдешь со мной по-хорошему или мне придется выместить мое, скажем так, разочарование и неудовольствие на твоей мачехе?

— Вы собираетесь причинить вред собственной жене? Что же вы за человек такой?

— Я тот, который любыми путями идет к поставленной цели, и если захочешь поднять шум, то на своей шкуре узнаешь, каково мне перечить.

Я ни на секунду усомнилась в реальности его угроз. Я могла бы позвать йоменов-стражников, всегда находившихся поблизости в любой королевской резиденции, — но они избавили бы от сэра Лайонела только меня. С Бланш же этот негодяй мог, добравшись до Хартлейка, поступить так, как душе угодно. Хотя прошло много лет с тех пор, как я видела свою мачеху в последний раз, и она в течение долгого времени не давала о себе знать, она оставалась вдовой моего отца. Я не хотела, чтобы с нею случилось что-нибудь плохое по воле этого дьявола во плоти.

— Мне необходимо сложить вещи, — сказала я в надежде выиграть время.

Нужно было попробовать связаться с королем и попросить его вмешаться. К сожалению, во времена нашей с «Гарри» близости я не рассказала ему о том, как обошелся со мной сэр Лайонел. Как-то так получилось, что я всегда просила его величество только за принцессу Марию, а не за себя.

— Я уже распорядился, чтобы горничная уложила твои сундуки, — парировал сэр Лайонел. — С первыми же лучами солнца мы выезжаем в Хартлейк.

— Хорошо, — согласилась я.

«Поговорю с королем после ужина, — решила я. — Упаду в ноги его величеству и во имя того, что между нами было, попрошу защитить меня и мою мачеху».

Но королева и это предусмотрела! Она направила двух слуг с приказом проследить, чтобы я, вернувшись в спальню фрейлин, больше не покидала ее. Когда же я написала королю и отдала мое послание Эдит, ее выпустили из спальни, но письмо отобрали.

— Таков приказ королевы, мисс Лодж, — объяснил мне Дикон, возвращая мое послание королю нераспечатанным. Видно было, что ему неприятно исполнять это приказание, но и нарушать его он был не намерен.

— Я не виню тебя, ты только выполняешь свои обязанности. — Я забрала у него свою записку и сожгла ее, чтобы не навлечь на нас всех гнев королевы.

— Ты ведь собиралась вернуться в Хартлейк в любом случае, — напомнила мне Бесс, войдя с другими фрейлинами в спальню той ночью.

— Но я хотела предпринять перед этим кое-какие меры предосторожности, — прервала я ее. Я собиралась посоветоваться со знатоком по делам о наследстве и нанять стражников, которые защитили бы меня от сэра Лайонела.

— Есть ли у тебя под рукой какие-нибудь ценности или деньги? — тихо спросила практичная Бесс.

— Только подарки короля.

Доступа к моим собственным средствам у меня не было, пока моими деньгами управлял сэр Лайонел.

— Этого хватит, — быстро проговорила Бесс. — Никому не говори, куда ты их спрячешь. Нет ли у тебя сундука со вторым дном?

Такого чудо-сундука у меня не было, но я вняла ее предупреждению. Перед тем как уехать из Хэмптон-Корта, мы с Эдит зашили почти все мои драгоценности в нашу одежду.

Я выехала из дворца на Светоче Хартлейка, к несказанному удивлению сэра Лайонела. Эдит села на лошадку, которую королева подарила мне на Новый год. Нас сопровождали могучие стражники, но они исполняли приказы сэра Лайонела.

— Если ты думаешь, что тебе удастся выйти замуж и лишить меня прав на поместье Хартлейк, — начал сэр Лайонел, когда мы проехали в молчании больше часа по направлению на запад, — то ты ошибаешься.

— Я пока ни за кого замуж не собираюсь, — ответила я сделанной беззаботностью.

— А ты и не найдешь теперь себе мужа. Ты исключила любую возможность выгодного брака своим распутным поведением при дворе.

Рука моя судорожно сжала поводья:

— Я не знала, что слава обо мне достигла Сомерсетшира.

— Скорее уж — дурная слава.

— Не вам так говорить, сэр. Разве не вы требовали, чтобы я при первой же возможности завлекла короля?! А ведь я тогда была еще совсем ребенком!

— Тогда я сам собирался жениться на тебе и не погнушался бы объедками с королевского стола.

— Сейчас у вас уже есть жена, — напомнила я ему.

— Ну, от жены так просто избавиться…

Я бросила в его сторону внимательный взгляд. Он выглядел абсолютно уверенным и себе.

— Так вы хотите избавиться от Бланш? Вам это ничего не даст, я за вас не пойду.

— А я передумал. Зачем мне чужая подстилка? Ты недостойна быть моей женой, но сойдешь в качестве любовницы.

Я задрожала от отвращения и не нашлась, что ответить. Мы в молчании проделали остаток пути до постоялого двора, где должны были заночевать на нашем пути в Хартлейк. По самодовольной ухмылке сэра Лайонела я поняла: он уверен, что запугал меня и что у меня не хватит духу противиться его козням.

Когда первое замешательство прошло, я решила подыграть сэру Лайонелу: сгорбилась в седле и отвернула лицо. Пусть думает, что я его боюсь. Тогда мне будет проще осуществить мой замысел и перехитрить его.

Дело в том, что я вспомнила историю, которую много лет назад мне рассказала леди Кэтрин Гордон. Если в то время похищенная невеста смогла сбежать от злодеев, добраться до Лондона и обратиться в Звездную палату, значит, и я смогу.

Хотя мы и ехали целый день, но не удалились на значительное расстояние, так как наше продвижение замедляла повозка с багажом. Темза все еще была рядом.

Как только сэр Лайонел оставил меня наедине с Эдит и отправился в общий зал трактира, чтобы отдать должное местным яствам и накачаться элем, я торопливо связала немного одежды и все ценные вещи, полученные во время службы при дворе, в два маленьких узелка.

Двух жемчужин, украшавших мой французский чепец, хватило, чтобы подкупить хозяина постоялого двора. Он дал нам в спутники своего сына, велев тому посадить нас в маленькую лодочку и спустить как можно дальше вниз по реке, чтобы мы могли сесть на крытую барку — из тех, что перевозят пассажиров по Темзе. За следующие две жемчужины он согласился спрятать Светоча Хартлейка и лошадку Эдит. Еще одна жемчужина оплатила стоимость содержания наших скакунов до того дня, когда я смогу их забрать. Я очень надеялась, что отсутствие лошадей заставит сэра Лайонела подумать, что мы сбежали от него по суше.

— А что, если он прознает, что в действительности мы «утекли» от него по воде, и отправится в погоню? — спросила меня Эдит, когда мы спускались по реке в лодочке — такой крохотной, что она казалась скорлупкой ореха, где места едва хватило нам, нашим узелкам и юному сыну хозяина постоялого двора.

— Он не будет знать, где нас искать, — ответила я, чтобы подбодрить свою верную служанку.

— Он опасный человек, мисс Тэмсин. Один из его людей рассказал мне, что он силой заставил Гризельду Уинн стать его любовницей, после того как ваша мачеха укрылась от него за стенами аббатства.

— Сомневаюсь, что Гризельду можно силой понудить к чему бы-то ни было. Она всегда была себе на уме и знает только собственную корысть.

Впрочем, это объясняло, почему ее отец Хьюго не ответил на мое письмо.

— Что же до сэра Лайонела, то нам главное — добраться до Лондона. Там ему нас не найти. Это огромный город, Эдит. В нем мы сможем затеряться… исчезнуть.

— Я не сомневаюсь, что мы там затеряемся, — мрачно проговорила Эдит, — но как мы сможем выжить?