Отныне и навсегда

ГЛАВА ПЯТАЯ

На уборку кухни у Мередит ушел примерно час. Эмма и Микки улизнули сразу, как только поняли, что их могут попросить о помощи, но вскоре вернулись и заявили, что скучают.

— Если хотите, помогите мне печь пирог, — предложила им Мередит. Ей было жалко этих детишек, вынужденных находиться в такой глуши, вдали от развлечений, в компании мрачного дядюшки и молчаливых работников ранчо. — Какой пирог вы хотите?

— Шоколадный!

— Если найдем какао, то сделаем и шоколадный, — она заглянула в кладовую, которую тоже следовало убрать. — Вот, я нашла какао.

Когда Хэл вернулся, было около десяти часов утра. Пирог уже стоял в духовке. Помогая Мередит, дети рассказывали ей о своей жизни в Сиднее. Она как раз прибиралась в кухне, когда раздался стук открывающейся двери и вошел Хэл.

Увидев его, Мередит внезапно заволновалась и тут же рассердилась на себя за такую реакцию. Насупив брови, она принялась энергичнее отмывать заляпанный мукой и какао стол.

Хэл принюхался и снял шляпу.

— Вкусно пахнет!

— Мы печем пирог, — с важным видом произнес Микки.

— Это к чаю сегодня днем, — добавила Эмма, озабоченная тем, чтобы и ей досталась похвала.

— Звучит заманчиво. — Хэл посмотрел вокруг, затем перевел взгляд на Мередит, которая по-прежнему трудолюбиво оттирала стол. — Вы даже не успели отдохнуть.

— Я делаю свою работу, — непонятно почему писклявым голосом произнесла Мередит. Положив тряпку на раковину, она повернулась к Хэлу и заговорила нарочито оживленно, желая скрыть непривычную нервозность: — Я искала фартук, но так и не нашла.

Хэл выпучил глаза от удивления, словно она говорила о межгалактическом корабле.

— Зачем вам фартук?

— А как вы думаете, для чего вообще нужен фартук? Мне необходимо защитить свою одежду, — резко произнесла Мередит. — Посмотрите, на что я стала похожа!

Хэл оглядел ее и подумал, что выглядит она замечательно. Одета как обычно, но, пожалуй, без прежнего лоска.

— Фартук я вам не найду, но могу предложить старую рубашку, — сказал он. — Это вас устроит?

— Рубашка — лучше, чем ничего, — изо всех сил стараясь казаться любезной, произнесла она.

Хэл вернулся в кухню через несколько минут.

— Она может оказаться великоватой для вас, — сказал он, протягивая Мередит выцветшую рубашку, которая когда-то была в голубую клетку, но теперь казалась серого оттенка. — Она послужит вам вместо фартука.

— Спасибо. — Мередит поднесла рубашку к носу и понюхала ее. — Как хорошо от нее пахнет!

От рубашки пахло свежестью и чем-то еще очень приятным.

Хэл удивленно поднял бровь.

— Это одна из моих старых рубах, но она хорошо выстирана, поэтому не должна ничем пахнуть.

— Я понимаю, — Мередит покраснела, поняв, что понравившийся ей аромат не что иное, как запах тела Хэла. Она откашлялась. — Мне нравится запах свежего белья.

— У всех свои причуды, — сказал он, и дети хихикнули. Они явно считали Мередит чудачкой. — В любом случае теперь она ваша.

Прикусив губу, Мередит прижала рубашку к груди. Зачем только Хэл упомянул, что она принадлежала ему! В мозгу сразу же стали мелькать непрошеные видения: вот Хэл расстегивает эту рубашку, вот он снимает ее, обнажая загорелую грудь… Поймав себя на том, что гладит материю ладонью, Мередит отбросила рубашку на стол, будто она обожгла ей пальцы, и быстро спросила:

— Работники уже собрались на чай?

— Собрались, а у вас все готово?

— Конечно! Я вынесла на веранду печенье, которое испекла Люси, а также кружки. Сейчас подогрею чайник.

Выйдя на веранду, Хэл едва узнал ее. Столы были чистыми, пол сверкал, стулья — выстроены в ряд, подушки на них взбиты.

— Что вы наделали? — взвыл он, повернувшись к Мередит, которая несла огромный заварной чайник.

— Я прибралась здесь, — объяснила она. — Было очень грязно. Кстати, я немного отчистила и чайник.

Заварной чайник просто сиял.

— Это вы называете НЕМНОГО? На этой веранде мы отдыхали от работы, — почти прорыдал Хэл, — а теперь нам придется маршировать в ногу и салютовать, прежде чем попросить позволения присесть за стол. Вы ведете себя, как старшина в армии!

— Я работаю здесь домохозяйкой, — громко произнесла Мередит. — В мои обязанности входит уборка в доме, а здесь был ужасный беспорядок!

— Мне нравился этот беспорядок! — Хэл нахмурился. — А где журналы?

— Я положила их в коробку, чтобы потом сжечь.

— Что?! Только посмейте сжечь их!

— Я не успела этого сделать, — неохотно сказала она, сожалея о том, что не поторопилась. С какой стати он устраивает такой переполох из-за старых журналов?

— Тогда принесите их сюда немедленно!

— Они же старые.

— Мне наплевать на это! — прорычал он. — Принесите их немедленно!

— Как скажете. — Поджав губы, Мередит вернулась в кухню, взяла журналы и вынесла их на веранду. — Получите! — сказала она, сваливая их на стол. — Теперь успокоились?

— Да, спасибо, — неохотно отозвался Хэл.

— Вас не затруднит сообщить мне, где я должна оставить грязь и кавардак? — язвительно поинтересовалась она. — Может, мне вообще не заниматься уборкой?

— Вы можете убирать комнаты, — Хэл с неприязнью наблюдал за ней, — но не нужно ничего менять.

Нарочно отодвинув стул, чтобы он не стоял, как остальные, в линию, Хэл уселся за стол.

Работники, входящие на веранду, поначалу терялись, попадая в чистое и опрятное помещение.

Во время чаепития Мередит продолжала злиться. Неудивительно, что у Хэла Грейнджера ненадолго задерживаются повара и домохозяйки. Он явно мешает им выполнять их работу.

Когда перекур закончился, мужчины покинули веранду, и Мередит вышла вслед за ними. Хэл уходил последним.

— Что у нас будет на ужин? — спросил он, приготовившись к худшему.

— Дайте подумать… — Мередит склонила голову набок и притворилась, будто размышляет. — Я думаю, что приготовлю нечто несложное, например филе миньон в сдобном тесте с баклажанами, красным перцем, розмарином и ягодами красной смородины.

Наступило молчание. Хэл и Мередит вызывающе уставились друг на друга, но потом ей внезапно показалось, будто между ними пролетела искра.

Занервничав, Мередит облизнула губы.

— Может, мне приготовить еще и котлеты?

Хэл нахлобучил шляпу.

— Это было бы великолепно, — произнес он.

Хэл повернулся к двери, но Мередит успела заметить, как его губ коснулась улыбка, а в глазах появился блеск.

Через мгновение он ушел, однако Мередит, к своему неудовольствию, отметила: его улыбка вызвала в ней трепет. Она продолжала думать о Хэле, убирая кружки со стола на веранде.

Что с ней происходит? Она не из тех женщин, что сходят с ума от одной мужской улыбки и блеска в глазах. Она рассудительна и практична и определенно не станет терять голову от своего работодателя, потому что не привыкла совершать глупые поступки. Ей присущи основательность, осторожность и вдумчивость, так что хватит думать о дурацкой улыбке Хэла Грейнджера!

Пора приниматься за работу. Мередит переоделась в рубашку Хэла и почувствовала кожей прикосновение прохладного и мягкого материала. Внезапно ее снова захватили мечтания о Грейнджере. Почему-то захотелось рассказать ему о том, что она почувствовала, надев его рубашку, но потом Мередит приказала себе остановиться.

Ни за что в жизни она не заведет с ним разговор на такую тему.

Ужин Мередит готовила, переодевшись в черную юбку, облегающий светло-голубой топ и туфли на высоченных каблуках. Слегка накрасив губы, она снова почувствовала себя уверенно.

Это ощущение не покидало ее до тех пор, пока она не испытала на себе взгляды работников ранчо, пришедших выпить пиво перед ужином. Они уставились на нее так, будто никогда не видели на женщине красивую обувь.

Несмотря на решимость не обращать на работников внимания, Мередит так и не смогла побороть природную застенчивость, за что с детства презирала себя.

— Вы выглядите очень… шикарно, — сказал Хэл, который первоначально хотел назвать Мередит чувственной или сексуальной, но сдержался. Если честно, увидев ее в туфлях на каблуках, он остолбенел.

Слово «шикарно» обидело Мередит.

— Я не имею права переодеться к ужину? — язвительно спросила она.

Хэл поднял руки, будто оправдываясь.

— Мы просто к такому не привыкли. Люси никогда не переодевалась.

Конечно, если бы у нее была такая же фигура, как у Люси, она тоже не стала бы переодеваться. Люси выглядела роскошно даже в обыкновенных джинсах и футболке. Как же Мередит хотелось иметь стройную фигуру, как у сестры, и такие же длинные ноги!

Решив плюнуть на чьи-либо мнения о своей персоне, Мередит уселась в конце стола напротив Хэла и вызывающе вздернула подбородок. Пусть все считают ее чудачкой! Жить вечно в этой глуши она не собирается.

На ужин подавались мясные котлеты с овощами и яблочный пирог. Еда оказалась вкусной, но обстановка за столом сохранялась натянутой. Мередит вела себя неприступно, дети хмурились, а Хэл, который только и делал, что мечтал о своей домработнице в туфлях на высоких каблуках, едва обращал внимание на вкус еды.

Поужинав, молчаливые работники разошлись, а Мередит осталась на веранде с Хэлом и детьми.

— Как вы проводите вечера? — спросила она Эмму и Микки, нарушая затянувшееся молчание.

— Никак, здесь такая скукота! — вздохнула Эмма.

— У нас нет даже телевизора, — пожаловался Микки, сокрушенно качая головой.

— Здесь есть проигрыватель, — сказал Хэл, защищаясь, и все трое уныло посмотрели на него.

— А что это такое?

Мередит едва сдержала улыбку, увидев выражение его лица.

— Проигрывателями уже никто не пользуется, — сказала она ему. — Только не говорите мне, что никогда не слышали о CD-дисках.

— Конечно, я слышал о них, — произнес Хэл. — Только, если заметили, здесь не так много музыкальных магазинов, и я не покупаю CD-диски.

— Вы не слушаете музыку? — удивилась Мередит, пытаясь представить, как можно обходиться без нее. — Я всегда включаю тихую музыку, даже когда работаю.

Хэл вспомнил, что его мать поступала так же. Пока она жила на ранчо, в доме постоянно звучала музыка.

— Я привык слушать звуки ночи.

Эмма и Микки переглянулись и одновременно пожали плечами.

Хэл поднялся, радуясь тому, что разговор на музыкальную тему завершен.

— Если вы двое скучаете, так пойдите и помогите мне мыть посуду, — обратился он к детям.

— Это нечестно! — возмутились они.

— Но посуду должна мыть я, — озадаченно проговорила Мередит.

— Нет, повар не моет посуду, — сказал Хэл. — Сейчас вы должны отдыхать. Через минуту я принесу вам чашку кофе.

Он увел с собой протестующих детей, и Мередит осталась на веранде одна.

Идея Хэла с мытьем посуды показалась ей хорошей, только что она станет делать? В Лондоне Мередит могла растянуться на диване и посмотреть телевизор, позвонить подруге или сходить в бар, театр или кино.

А на ранчо никаких развлечений не предвидится.

Можно пойти и поработать на компьютере, но ей не хотелось заходить в еще не прибранный кабинет.

Поразмыслив, она направилась на заднюю веранду, где вчера вечером наблюдала умопомрачительной красоты закат. Сейчас было уже темно, вокруг голубой лампы вились комары.

Мередит подумала о Люси, которая, должно быть, сейчас летит домой, потом о Ричарде, лежащем в больнице. Внезапно прежняя лондонская жизнь показалась ей такой далекой, что Мередит даже не смогла вспомнить, как выглядит Ричард и за что она полюбила его.

Послышался скрип открывающейся двери, и в сумрачном свете Мередит увидела Хэла, который нес в руках кружки.

— Так вот вы где, — произнес он каким-то странным тоном.

— Мне нельзя здесь находиться?

— Конечно, можно, просто я удивлен, потому что сам люблю сидеть тут по вечерам.

Взяв из рук Хэла чашку с кофе, она поблагодарила его. Немного помедлив, он присел на стул рядом с ней. Их разделял стол, но девушке казалось, что Хэл находится слишком близко к ней. Вспомнив о том, как надевала его рубашку днем, Мередит покраснела. Какое счастье, что Хэл не видит ее смущения в тусклом свете лампы!

— Вы решили не работать сегодня вечером?

— Я займусь переводами, как только приберусь в кабинете.

— Вам сейчас нужно отдохнуть, вы весь день провели на ногах, кроме того, для вас тут много непривычного.

— Это так, — с сожалением сказала Мередит.

Хэл невольно залюбовался ее прелестными губами, вздернутым подбородком, ясными глазами и женственными формами.

— Извините, что вел себя грубо на веранде, — сказал он, — но я не люблю перемен.

— Я поняла, — сухо ответила она.

— Мне тридцать пять лет, я всю жизнь провел в «Вирриндаго» и вот уже пятнадцать лет управляю им. Я привык к устоявшимся порядкам. — Он пожал плечами. — Возможно, поэтому мне трудно ладить с детьми.

— А где они сейчас?

— Играют в компьютерные игры и отдыхают после мытья посуды. — Хэл вздохнул и взболтал кофе в кружке. — Я не понимаю детей, не знаю, как с ними общаться. Кажется, они постоянно скучают. Я не помню, чтобы мы с Лидией, будучи детьми, когда-либо скучали.

Мередит посмотрела на него поверх кружки.

— А чем вы занимались в детстве?

— Мы помогали по хозяйству, потом катались верхом, ловили рыбу или резвились у ручья. Мы были предоставлены сами себе.

— Вы играли вдвоем с Лидией?

— Да, — ответил Хэл, не желая рассказывать Мередит о том, что с ними всегда был еще и Джек.

— Может, вам следует рассказать Эмме и Микки, как вы играли в детстве?

— Возможно.

Если бы только Мередит знала, что Хэл избегал тех мест, где он, Джек и Лидия когда-то веселились!

Наступило молчание. Мередит слушала звуки ночи и вдыхала аромат красного жасмина. На улице стояла кромешная тьма.

Вздрогнув, Мередит отпила кофе, радуясь тому, что Хэл находится рядом с ней.

— Вам никогда не хотелось завести собственных детей? — неуверенно спросила она.

— Нет.

— Почему?

— А почему я должен этого хотеть?

— Ну, я не знаю… Вы могли бы оставить ранчо своим детям. Фермеры всегда говорят о преемственности поколений.

— Я этого не желаю, потому что тогда мне придется жениться. Нет никакой гарантии, что брак продлится долго, тем более в такой глуши, — он покачал головой. — Я не готов рисковать.

— А может, вам повезет? Некоторые люди очень счастливы в браке.

— Я не знаком с такими людьми. Кстати, вы тоже не собираетесь замуж.

— Я пока не встретила подходящего мужчину.

Хэл удивленно поднял бровь.

— Только не рассказывайте мне, что ждете Идеального Мужчину!

— А разве это плохо?

— Вы показались мне умной женщиной, а ждать идеал глупо. На свете не существует совершенных людей. Вы просто не хотите рисковать, поэтому придумали сказку о том, что ищете идеал, которого нет.

— Кто вам сказал, что идеала не существует? — сердито спросила Мередит. — Что до меня, то я хочу видеть рядом с собой мужчину, который подходит именно мне.

— Не могу поверить, что рассудительная девушка может верить таким фантазиям, — неодобрительно фыркнул Хэл.

— Люси постоянно влюбляется и разочаровывается в мужчинах. Мне это кажется пустой тратой времени и сил. Разумнее просто ждать человека, который сделает тебя счастливой.

— А как вы его узнаете?

— Мне нужен добрый, чувственный и умный мужчина, с которым можно поговорить, как с… другом. — Мередит вздохнула, вспомнив о Ричарде. Вот он-то как раз и казался ей воплощением мечты.

— Сдается мне, что вам придется долго ждать своего суженого, — прокомментировал Хэл.

— Люси тоже так говорит. Она называет меня чересчур придирчивой, но иначе я не могу. — Мередит допила кофе и поставила кружку на стол. — Я не собираюсь идти на уступки в чем-то важном. Многие мои подруги жертвовали почти всем, когда встречали, как им казалось, своего единственного мужчину. Они полностью менялись, но их мужчины оставались прежними, считая само собой разумеющимся то, что их любят. Мне такие отношения не нужны. Да, я не красавица, обладаю жутким характером, но меняться не хочу. Пусть меня любят такой, какая я есть, — она решительно посмотрела на Хэла. — Вы не считаете такой подход разумным?

— Вы уже встречали мужчину, который отвечает всем вашим требованиям? — скептически спросил он, не ответив на ее вопрос.

— Однажды.

— Так почему вы не вместе? — резко произнес Хэл, не зная почему начав негодовать оттого, что Мередит нашла своего суженого. — Он оказался не таким уж совершенным?

— Нет, он идеален, — сказала Мередит, — просто я не подхожу ему. Однако после встречи с ним, я поняла, каким должен быть мой мужчина.

— Он должен оказаться полной противоположностью мне, так? — спросил Хэл. Скрывая досаду, он пытался говорить спокойно.

— Да. Вы считаете меня умной женщиной, а умная женщина не полюбит такого человека, как вы.