Отражение

Глава 37

Любовная игра продолжалась. Мы уже исследовали тела друг друга, объятия становились всё крепче, а поцелуи — жарче и длиннее. Желание, заставляющее дрожать и томиться низ живота, разрасталось. Похоже, Игорь и сам едва сдерживался, чтобы не повалить меня на пол. А мне хотелось балансировать на грани, дразнить его, довести до исступления, превращающего ласкового любовника в насильника, а потом отдаться. До крови я укусила Игоря за губу при очередном поцелуе, но он совершенно этого не заметил. Я заглянула в глаза любовника — в них не осталось ничего, кроме животной страсти, жажды обладать мною. Похоже, он уже достиг пределов терпения. Вот только меня это не обрадовало. Только сейчас я вспомнила про Кешу и мысленно схватилась за голову. Что творю?! Зачем?! Жгучий стыд заполнил душу, стало вдруг так же противно, как от домогательств начальника.

Я отскочила от Игоря, как от падающего на голову кирпича. Видимо, он не понял в чем дело, или принял это за очередную игру, и сделал шаг ко мне.

— Ты чего? — сбивчиво дыша, спросил Игорь, когда я увернулась от его объятий.

— Это неправильно, — качая головой из стороны в сторону, произнесла я.

— С чего это вдруг в тебе целка проснулась? — видимо то, что я передумала и сейчас, раззадорив его дальше некуда, просто выставлю за порог, заставляло Игоря грубить. Чуть ли не каждое его слово сопровождалось матом.

— У тебя же есть жена!

— Тебе самой-то не смешно? Почему ты вспомнила об этом только сейчас?

— Я не знаю… — Я пыталась найти нужные слова, но они разбегались в разные стороны, словно тараканы. Мельком взглянула в зеркало — Нанэ сверлила меня полными злобы глазами. Я лишила ее желанного наслаждения. И чем дольше я на нее смотрела, тем сильнее разрастался огонь вожделения внизу живота. — Это не я! — выпалила, оглушенная внезапной догадкой.

— А кто же? — рассмеялся Игорь, оттесняя меня к стене. Я пятилась до тех пор, пока не уперлась в нее. Как объяснить, что превратилась в куклу на веревочках? Я уставилась в зеркало, ловя каждый жест Нанэ. Мой кукловод шептал заклятья, пытаясь вернуть власть надо мной. Я боролось с врывающейся в душу чужой волей, до крови кусала губы. Руки и ноги тряслись от напряжения.

— Отражение! — выпалила и осеклась. То, что для меня очевидно, у Игоря не вызовет ничего, кроме раздражения и насмешек.

Так и вышло. Со словами «хватит мяться», он прижал меня к стене и, уже не утруждаясь на ласки, попытался раздвинуть мои ноги. Слабость навалилась на плечи. Я пыталась сопротивляться, но тело перестало слушаться. В горле застряли уговоры, руки обвисли, словно плети, ноги подкашивались, в животе разлился холод. Я видела, как Игорь хозяйничает у меня между ног, но уже не чувствовала его прикосновений. В висках стучало одно «быстрее бы всё кончилось». Непреодолимая волна дремы потащила в сон. Сквозь ресницы прикрытых век, я увидела открывающуюся дверь и застывшего у порога Кешу.

Первое, что ощутила — безумная радость. Она приятным покалыванием отозвалась в сердце, возвращая мне власть над собственным телом. Я не сомневалась, что теперь всё снова встанет на свои места, а Нанэ останется только утереться. Вот только про то, что сейчас видит Аркаша, я совершенно не подумала. Между тем, Игорь, спугнутый случайным свидетелем, в мгновение ока подхватил вещи и выскочил из квартиры, боком обойдя Кешу. Я даже внутренне возмутилась, почему мой мужчина не то, что в глаз дал, а даже ни слова не сказал этой скотине?!

Оцепенение спало. Я метнулась к любимому, приникла к его груди. Только там почувствовала себя в безопасности. Покой и приятное тепло разлились по телу. Кеша так и стоял столбом, не говоря ни слова. Я заглянула ему в глаза и поразилась — там плескалась такая безысходная тоска и боль, что у меня самой слезы подступили к горлу. Я наконец-то сообразила — Аркаша только что застал любимую женщину в объятиях другого. Причем не просто в объятиях, а непосредственно в процессе измены. Страшно представить, что творилось сейчас у него внутри?! Окажись я на его месте — наговорила бы гадостей, вцепилась сопернице в глотку, а потом удалилась, хлопнув дверью. Кеша же так и стоял неподвижно, словно никак не мог или не хотел поверить в увиденное.

Я пыталась все объяснить, выплескивала на него уйму оправданий. По щекам текли слезы, голос дрожал. Как всё рассказать? Разве кто-нибудь поверит в эти бредни? Но не предпринять ни единой попытки убедить любимого в том, что всё это — не по моей воле, я не могла. Он уйдет — стучало в висках. Сердце рвалось на части, заныло тревожно и тоскливо. Без Кеши я просто не смогу жить. Существовать — может быть, но весь оставшийся век угрызения совести и чувство вины сделают его невыносимым.

Страх никогда больше не встретить Кешу вонзился в сердце острыми когтями. Рыдания, клокотавшие в груди, вырвались наружу с новым потоком слез. Словно очнувшись от этого, Кеша вздрогнул, аккуратно отстранил меня.

— Было бы из-за кого убиваться? — еле слышно выдавил он, положил ключ от квартиры на тумбочку и вышел.

Мир перевернулся, время остекленело, всё вокруг погрязло в тишине. Я упала на пол и стала биться в истерике, впиваясь ногтями в щеки. Кричала, билась головой, слюни текли вместе со слезами. Ощущение пустоты, словно вырвали все внутренности, поглотило меня.

Сквозь собственные крики и причитания я вдруг различила приглушенный смех. Всё еще всхлипывая, я поднялась и уставилась в зеркало. Нанэ! Вот кто разрушил всё, что досталось мне с таким трудом! В груди заклокотала ненависть. Я быстрым шагом прошла в комнату и чуть не выскочила обратно в коридор. Старинное зеркало ожило: листья, окаймлявшие его, позеленели, змеи зашевелились.

Минутный страх, сковавший меня, отступил. Я подошла к отражению вплотную так, что могла бы почувствовать дыхание Нанэ на своем лице. Если бы она дышала, конечно.

— Это всё ты! — со злостью выкрикнула я. — Ты разрушила мою жизнь!

— Кого ты хочешь обмануть? Ты сама вершила свою судьбу, — ледяной голос Нанэ осыпал мою спину мурашками. Это так странно — видеть, как твоими губами говорит кто-то другой. Я на миг представила, как это выглядит со стороны — подобный разговор с самим собой? Безумие! Я балансировала на его гранях, готовая в любой момент сорваться в пропасть. Останавливало и придавало сил только одно — я не хотела уступить Нанэ.

— Неправда! — Зачем я кричу? Неужели пытаюсь заглушить совесть криками? И уже спокойнее добавила. — Если бы не твое проклятое колдовство, все было бы иначе.

— Ты в это и правда веришь? — Нанэ всплеснула руками и оскалилась. — Если бы не я, ты так и осталась бы отребьем. Ни на что не годным, никому не нужным…

— Неправда! — снова закричала я.

— Ты совершенно не умела жить и получать удовольствие от каждой минуты. Я дала тебе всё: тело, красоту, уверенность, силу. Что ты без меня?

— У меня было то, чего никаким колдовством не получишь!

— Уж не про этого ли неудачника речь? — усмехнулась Нанэ.

— Нет, я про любовь. И не смей так говорить про Кешу! Он лучше всех твоих любовников вместе взятых!

— Как ты заговорила… Любовь! — она прищурилась. — Где же она была, когда ты ругалась с матерью, хамила подругам, убивала и калечила коллег?

— Это не я… — произнесла на одном дыхании. Вот только память тут же услужливо развернула перед мысленным взором бездыханное тело начальника.

— Не стоит бить себя кулаком в грудь и метать слова обличения. Раньше у тебя не было шанса жить, как хочется. Толстая, слабовольная, бесхарактерная, ты подчинялась другим, попирая собственные желания. Я всего лишь дала тебе возможность, ты ею воспользовалась. Так что не надо теперь обвинять меня в своих грехах! — глаза Нанэ сверкали торжеством пополам с презрением.

Ярость захлестнула меня. Признаваться в собственных промахах так тяжело. Куда проще убедит себя в том, что кристально чист, и с остервенением и пеной у рта доказывать это остальным. Чем больше я пыталась копаться в себе, тем сильнее убеждалась, что Нанэ права. Совесть вгрызалась в душу, превращая в прах все наспех слепленные мною оправдания. Когда я успела превратиться в монстра? А главное, почему? Нет, это всё неправда! Нанэ просто пыталась запутать меня! Так хотелось верить в это, вопреки памяти и совести.

Нанэ ликовала, она видела и ощущала моё смятение, наслаждалась им. Я чувствовала фальшь в ее словах, но никак не могла понять, в чем именно она крылась? Сердце бешено ухало в пятки, а потом подскакивало к кадыку, картинка поплыла, во рту пересохло, всё тело колотило в ознобе. Только Нанэ, разразившаяся злорадным хохотом, продолжала стоять перед глазами. Этот звук врезался в сознание, отбирая остатки разума. Бешенство овладело мною, и в его порыве я схватила первое, что попало под руку, и запустила этим в зеркальную гладь.

Морок спал. Виноградные листья и змеи снова окаменели. Лишь на полу остались тысячи зеркальных кусков, в каждом из которых умирало моё отражение…

Около кровати, закрыв лицо руками, стояла женщина лет тридцати с каштановыми кудрявыми волосами. Через секунду она отняла ладони, оглядывая комнату. Ярко-зеленые глаза, сладострастные алые губы и родинка на ключице.

Осмотрев комнату, Нанэ, пошатываясь, направилась на кухню — за веником. Надо же прибраться там, где ей теперь придется жить. По крайней мере, до тех пор, пока она не поменяет квартиру. Проходя мимо пустого зеркального дна, Нанэ поправила прядь волос и ехидно усмехнулась. Она-то знала, что сейчас происходило по ту сторону зазеркалья…

Среди пустынных песков, смрада, копоти и огня, стояла я, прислонившись к твердой прозрачной глади. Там Нанэ по-хозяйски сметала осколки стекла с пола моей квартиры. Истошно крича и глотая песочную пыль, я колотила кулаками по обратной стороне зеркального дна, но никто меня не слышал и не видел.

В реальном мире меня больше не стало.