Глава двадцать первая

Он понял, что она хочет поделиться чем-то сокровенным и очень важным. Джон уселся, прислонившись к резной спинке кровати и потянул ее на себя. Он напрягся, почувствовав на себе ее разгоряченное тело, но взял себя в руки. Если Либби решилась рассказать ему все, он выслушает ее.

Она подняла глаза и смело выпалила:

– Джон, я не из твоего мира.

Он посмотрел по сторонам и уставился на нее.

– Ты не из…

Она покачала головой, ее завитки взметнулись над лбом и щеками.

– Разве ты не заметил, что я иначе говорю, одеваюсь, думаю более прогрессивно?

Не переставая глядеть на нее с улыбкой, он распрямился. Все, что она скажет, будет для него ударом. Хоть он и привык к тому, как смело выражала она свои мысли, Джон почувствовал что-то неладное.

– Не останавливайся, – ободрил он Либби, поглаживая ее спину, чтобы та успокоилась. – Я повторяю, ничто не изменит моего отношения к тебе.

Она горько рассмеялась:

– О, Джон, не зарекайся!

Что-то в ее голосе заставило его вздрогнуть от дурных предчувствий. Он говорил то, что думал. Что бы она ни сказала, его чувства к ней останутся неизменными. Он любит ее, и больше ничего не имеет значения. Он сделал это открытие после того, как взбешенный покинул свой дом. Но он понимал, что ее прошлое может повлиять на их будущее.

– Я не…

– Смелей, Либби, – облегчал он ей трудное признание, – просто скажи, а я пойму, что бы ты ни сказала.

– Интересно, как сможешь понять ты, если я сама не могу? – Она прикусила губу и выпрямилась. – Я не из твоего времени, Джон, – прошептала она, прежде чем мужество покинуло ее. – Я появилась на свет только в 1960 году.

Сперва ему показалось, что она сказала в 1860, и он не понял, почему так сложно в этом признаваться. Но потом до него дошло. Он высвободился из ее объятий и уселся прямо. Либби завернулась в простыню, чтобы прикрыть наготу. Но его не интересовали приличия.

– Что вы сказали?

Она впилась в него взглядом. Он понимал, что она жаждет увидеть. Верит он тому, что услышал, или нет. Он не пытался скрыть изумления. Пусть она думает, что он в шоке. На самом же деле Джон решил, что она лишилась рассудка. А может, лгала? Что побудило ее придумать столь невероятную историю?

– Я не обманываю тебя, Джон. – Она опустилась на колени, волосы ее растрепались, лицо горело от его поцелуев. – Я родилась в тысяча девятьсот шестидесятом, школу окончила в тысяча девятьсот семьдесят восьмом, а колледж – в восемьдесят втором. Не замужем, впрочем, тебе об этом известно. Сперва я работала на хозяев, но вот уже два года, как открыла свое дело. В тот день я поехала в форт Пикенс, потому что меня вызвал мой друг – рейнджер. Форт Пикенс расположен на территории Национального парка. Джон, это историческая достопримечательность, которая пользуется популярностью у туристов.

Джон был так потрясен, что не заметил, как сполз с кровати – ему хотелось отодвинуться от нее как можно дальше.

Она спятила. Другого объяснения нет. Не желая пугать ее, он исподтишка принялся искать свое нижнее белье: знать хотя бы, где оно валяется, если придется одеваться второпях.

Может, обратиться к Стейну? Нет, доктор говорил, что не сможет ничем помочь ей, если это помешательство. Ведь он не психиатр! Да к тому же не гражданский врач и не шибко разбирается в работе мозга. Нет, ей нужен специалист, который наладит работу ее шариков. Доктор пропишет ей лекарство, и болезнь как рукой снимет.

– Джон, я не того, – прошептала Либби. Он аж подпрыгнул – она прочитала его мысли.

– Я ничего не сказал.

– Но вид у тебя страшно испуганный. Не трудно догадаться, о чем ты подумал. Я понимаю, что мой рассказ кажется тебе безумием чистой воды. Теперь ты догадываешься, почему я ничего не говорила? Повторяю, я в своем уме.

Либби увидела, что не убедила его. Волнение и неуверенность были написаны на его лице. Джон свесил одну ногу с кровати: на случай, если придется спасаться бегством? Как же ей убедить его? Она судорожно отбросила пару-тройку доказательств и в конце концов остановилась вот на чем.

– Смотри, – воскликнула Либби, повернувшись на бок. – Видишь? – спросила она, показав ямку, которая осталась после прививки от оспы на руке чуть выше локтя.

Он кивнул:

– Знаю, я тоже делал, и не раз. Хотя у меня нет шрама.

– Ох! – Ее оживленное личико погасло. – Я не знала. Хорошо, дай мне подумать.

Она откинула простыню с одного края и продемонстрировала ему тонкую розовую полоску – шрам на правой стороне живота. – А как насчет этого? Мне вырезали аппендикс пять лет назад. Видишь, какой маленький шрам?

– Доктор Стейн оперировал по поводу воспаления живота раз или два.

Либби откинулась на подушки в отчаянии, что сказать ему? Что сделать, чтобы Джон поверил ей?

– Нашла! – закричала она. – Помнится, Каролина говорила, что президент Соединенных Штатов Гровер Кливленд, не так ли?

Он кивнул.

– А следующим будет Бенджамин Гаррисон. – Она удовлетворенно потрясла головой.

– Очень интересно, – произнес он с наигранным энтузиазмом. – Поскольку я не знаю, кто будет следующим, что это меняет?

– О, проклятье, я не подумала об этом!

Она закусила губу и упала на постель.

Джон потихоньку отодвигался от нее. Она понимала, что должна действовать, иначе потеряет его. Выражение лица Джона говорило ей, что он обеспокоен и обескуражен. Если она не найдет доказательств, подтверждающих правоту ее слов, он, чего доброго, запрет ее в сумасшедший дом, прежде чем она вскарабкается на заветное дерево и окажется дома.

– Эврика! – воскликнула Либби, вскочив с постели. – Какая же я дура! Почему я сразу об этом не подумала? Надеюсь, что это беспроигрышный вариант. Тебе известно, что у меня было слишком мало времени в форте Пикенс, чтобы узнать подробности о жизни индейцев.

Он кивнул, любопытство позволило ему отвлечься от тяжких мыслей. Интересно, что она придумает на этот раз?

– Тем не менее я знаю, что одну их жен Джеронимо зовут Гаax. Она появилась в форте вместе с другими женами и детьми прямо перед запретом.

– Пилар могла рассказать вам.

– Да, – призналась она. – Но знает ли Пилар, что она умрет в сентябре 1887? И будет похоронена прямо здесь, в Барранкасе?

– Как вы можете…

– И что у индейца Перико и у одной из его жен родится ребенок в марте 1888? – Вот теперь она на коне. Недаром она столько раз слушала экскурсию, которую вел Джон Феррел. Она помнит наизусть каждое его слово и может повторить его сейчас, если потребуется. – В мае восемьдесят восьмого индейцев депортируют без предварительного уведомления в Мобил, в Алабаме, а оттуда – в Маунт-Вернон. Трое индейцев умрут в Маунт-Верноне и будут похоронены на национальном кладбище в Мобиле. Их зовут Чаппо, Фан и… – Имя крутилось на языке, и Либби нетерпеливо щелкнула пальцами.

– Ахнандия?

– Точно.

Ее энтузиазм пошел на убыль, когда она увидела, какое впечатление произвели ее слова.

– Теперь ты мне веришь? – нерешительно спросила она, подозревая, что он все еще считает ее безумной.

Он потряс головой, будто хотел прочистить мозги, затем поднял с пола штаны и натянул их. Застегнув две пуговицы, он встал и наткнулся на ее вопрошающий взгляд.

– Нельзя допустить, чтобы их перевели в Маунт-Вернон без предупреждения. Я заподозрил что-то неладное, когда Стейн сказал мне, что Ленгдон приказал ему осмотреть всех пленных. Полковник говорил, что президент спрашивал его об индейцах. Ленгдон мечтает избавиться от них. В день нашего разговора он отправил президенту письмо с предложением их перевести. Содержание письма было известно только нам двоим.

– О перемещении индейцев в Маунт-Вернон?

– Да, кроме того, он рассказал мне, что Стейн установил у Гаax болезнь Брайта, а это значит, что дни ее сочтены и она не сможет сопровождать мужа.

Они молча уставились друг на друга.

– Какими сведениями вы еще располагаете? – выдавил он в конце концов.

Либби подозревала, что он принял ее за лазутчицу или аферистку, которая умело подтасовывала факты, а кое-что придумала.

– Я знаю, что вы решили предотвратить покушение.

Он моргнул и прищурил глаз.

– Откуда?

– Я рассказала о том, что услышала, только вам. Мне точно известно, что ни в одном источнике не зафиксирован факт покушения на Джеронимо, когда он находился в форте Пикенс. Джеронимо станет очень популярной фигурой и даже посетит Вашингтон. Он доживет до 1909 года и умрет своей смертью в форте Сил.

Джон не проронил ни слова. Он подошел к окну и уставился на воду залива. Либби жаждала оказаться рядом с ним и положить руки на его опущенные плечи. Ей было больно видеть его страдания, но она была уверена, что он найдет в себе силы, чтобы пройти через это испытание.

– Действительно, я решил предотвратить убийство Джеронимо, – наконец произнес он.

Он прислонился лицом к стеклу.

– Поначалу я решил не обращать внимания на то, что услышал от вас. Но не смог. Я давно понял, что апачи дерутся, чтобы защитить себя и свою землю. Однако я был не в силах забыть о возмездии. Всякий раз, когда я начинал жалеть индейцев, мне казалось, что я предаю своих близких. Я мечтал о справедливости, но то, что делалось во имя справедливости, оказывалось в действительности таким же несправедливым, как и кровавые налеты апачей.

– Им еще долго страдать, – заметила Либби.

Он кивнул и отбросил волосы с лица.

– Возможно.

Джон повернулся к ней лицом, и она, не в силах больше сдерживаться, бросилась к нему. Он раскрыл объятия, и Либби прижалась к Фолку всем телом.

– Благодаря тебе я излечился от ненависти. Но здесь есть люди, которые будут носить ее в сердце всю жизнь. Их раздражает шумиха вокруг индейцев.

– Еще долго ничего не изменится, – предупредила она его.

Он прижал ее крепче. Его длинные волосы рассыпались по плечам, и она, ощутила его тело через тонкое полотно простыни.

– Как я устал, Либби, – сказал он. – Устал от драк, убийств, ненависти и горечи.

Либби спрятала лицо на его груди. У нее разрывалось сердце – такой у него был несчастный вид.

– Выше голову! – подбодрила она Джона. Он отодвинулся и посмотрел ей в глаза. – В течение следующих ста лет произойдет много интересного.

Он улыбнулся через силу: так был ошеломлен случившимся.

– До сих пор не могу поверить, что вы…

– Из будущего? – Она заметила, что он кивнул, и засмеялась.

– Мне кажется, я брежу. Я ущипнул себя, чтобы убедиться, что это не сон. Как могло такое случиться? Возможно ли это?

Она покачала головой:

– Не знаю. Джеронимо что-то говорил о том, что дуб волшебный. Я, конечно, ему не поверила, но я не верила и в возможность путешествия во времени, пока не очутилась здесь.

– Теперь я припоминаю, – нерешительно начал Джон. – Когда мы привезли индейцев на Пикенс, они хотели вырубить все деревья вблизи форта. Джеронимо, однако, приказал им не трогать какой-то дуб на мысе, потому что он особенный или что-то в этом роде. Он еще долго распространялся о своих богах и чудодейственной силе дерева.

– Он пытался рассказать это и мне, но я не поняла почти ничего из того, что он говорил. Тем утром, когда я проснулась, на дворе был 1993 год, и вдруг я очутилась здесь.

– Тысяча девятьсот девяносто третий, – прошептал он. – Боже мой, до сих пор не укладывается в голове.

– Не переживай! Вот я живу и до сих пор ничего не понимаю.

– Я не хочу сказать, что не верю вам, Либби. Я пытаюсь, стараюсь изо всех сил. Я ломаю голову и не могу понять, зачем это путешествие во времени?

– Действительно, зачем. В нем нет необходимости даже для такого прогрессивного человека, как я. Я в ужасе. Единственное, о чем я мечтаю, – это вернуться к дереву и оказаться как можно быстрее дома. Я решила, что отнесусь к тому, что со мной произошло, как к приключению. Здесь я не в силах была предпринять что-либо. Мне позарез надо было вернуться на остров. Но потом я решила провести время, отведенное мне судьбой, в Барранкасе, с максимальной для себя пользой, прежде чем окажусь дома.

– Дома… – Он отодвинулся и поглядел на нее. В его глазах читалась тревога. – Если вы уедете, я больше никогда не увижу вас. Черт, если все это правда, меня уже много лет не было в живых, когда вы родились.

– Молчи, – воскликнула она, обвив рукой его талию. – Не говори об этом.

– Проклятие, Либби, но мы должны думать об этом. Я люблю тебя и не могу потерять. Что же нам делать?

– Здесь мы бессильны. Я должна вернуться к себе. Я не из твоего мира, тебе это хорошо известно. Я не сумею приспособиться и буду все время допускать какие-то ляпы, как тогда на плацу. Я привыкла быть независимой, меня заботит моя карьера. Мне трудно обходиться без машины, фена и микроволновки.

– Чего?

– Это – новейшие достижения техники, Джон. Я привыкла пользоваться ими в повседневной жизни. Я не знаю, как выжить в этом времени. Если бы не ты и Каро, я бы здесь не выдержала.

– Я буду помогать тебе. Вот увидишь, все будет в порядке.

Ее сердце разрывалось на части. Как объяснить ему, чтобы он понял?

– А моя семья, друзья? Они, должно быть, сходят там с ума от беспокойства обо мне, – воскликнула она. – Что с ними будет, если я исчезну?

– А что будет со мной, если ты оставишь меня?

Он был такой потерянный, такой печальный. Как бы ей хотелось обещать ему, что они будут вместе всегда, но она не могла.

– Если б я знала, – прошептала она и крепко обняла его.

Он сжал ее в объятиях, и простыня упала на пол. Джон ласкал ее, разжигая тлеющие угли страсти. Он подхватил Либби, осторожно уложил на кровать. Желание растворилось в нежности и придало их любви новое звучание.

Их соитие было сладостным и тягучим. Печаль и отчаяние, закравшиеся в их сердца, сделали его таким. Они понимали, что впереди их ждет разлука.

Загрузка...