Глава восьмая

Резкий весенний ветер принес облегчение, жара пошла на убыль. Радуясь прохладе, она выжала тряпку, распрямила плечи и принялась за мытье большого окна фасада дома.

Вот уже два дня она без передыху скребет, драит, натирает – одним словом, ушла с головой в домашние дела. Только так ей удается сохранять спокойствие, когда в голову лезут мысли о ее незавидном положении, хозяине дома и необъяснимом влечении, которое она испытывает к нему.

За эти дни она не раз замечала, как Каролина садилась, чтобы перевести дух. Глядя на ее печальную и немного таинственную улыбку, Либби задавалась вопросом: интересно, что на уме у этой доброй женщины?

Спрашивать было бесполезно, так как она постоянно держала рот на замке. Она никогда не сплетничала ни о ком, включая Фолка. Ее молчание подогревало любопытство девушки, которую интересовали любые подробности из жизни капитана.

После того как Либби поселилась в большом доме, она виделась с Фолком несколько раз, да и то мельком. Он был занят по службе. Иногда они встречались за завтраком, но вряд ли эти короткие мгновения можно было назвать встречей. Стоило ей спуститься в столовую, как он тут же просил прощение за то, что вынужден покинуть ее, вставал из-за стола и уходил. Обед, как правило, ему подавали в кабинет, тогда как они с Каролиной накрывали себе на кухне. У Либби возникло подозрение, что он избегает ее.

От нее не укрылось, что с каждым днем он все больше мрачнел. Несколько раз она пыталась вызвать его на разговор, но в последний момент всегда трусила. Собственные тайны тяготили ее. Она не осмеливалась просить его поделиться с ней, пока сама не могла быть откровенной.

– Пора отдохнуть! – сообщила Каролина, которая появилась на веранде с графином чая и двумя стаканами.

– Ничего не имею против, – воскликнула Либби, плюхнувшись в ближайшее плетеное кресло. Ее юбка взметнулась и опустилась на подлокотники. Девушка, вздохнув, с раздражением собрала ее на коленях. Никогда она не привыкнет носить на себе столько ярдов ткани!

– Если вы позволите мне подогнать платье, вам не придется все время сражаться с ним.

Либби взяла предложенный Каро стакан и улыбнулась.

– Вы и так сделали достаточно, – одолжили мне свои платья. Я не хочу, чтобы вы испортили их переделкой.

– У меня есть юбка и пара блузок, в которые я уже не влезаю. Если немного подкоротить оборки, с платьем ничего не случится.

– Пояс отлично держит, – возразила Либби.

– Упрямица, – пробормотала Каро.

– Я вам никого не напоминаю? – парировала Либби, наслаждаясь шуточной перепалкой.

Каро частенько говорила, что в двадцать лет она была такой же. Женщина улыбнулась и отхлебнула чай.

– Верно, напоминаете, – согласилась она. Услышав цоканье копыт, Либби повернула голову: Фолк въезжал во двор. Улыбка исчезла с ее лица. Даже с такого расстояния она заметила пылающее гневом лицо капитана и напряженность, сковавшую его тело.

– Что-то не так, – прошептала она, не сводя с него глаз.

Каро повернулась, взглянула на Фолка, затем подошла к лестнице и позвала его.

– Не ждите меня к обеду, Каро! Я буду поздно.

– Да, сэр, – пробормотала она, торопливо взглянув на Либби.

Либби стояла рядом с ней на ступеньках. Фолк задержался на секунду, чтобы кивнуть ей.

– Мисс Пфайфер!

– Что-нибудь случилось, капитан?

Каро с укором посмотрела на нее, и Либби поняла, что брякнула лишнее.

Фолку стоило усилий не показать вида, что он раздражен, но ответил абсолютно спокойно:

– Ничего, что вас могло бы интересовать!

Он резко повернулся, пришпорил кобылу и покинул двор, вздымая облако белой ракушечной пыли.

– Уже второй раз на этой неделе он уезжает в таком настроении. Не иначе, что-то стряслось, – заметила Каро.

– Простите, может, я сую нос не в свое дело? Вам известно, что его беспокоит?

– Подозреваю, что его беспокойство связано с индейцами.

– Джеронимо? – Каро кивнула. – Скажите, это рота капитана доставила его сюда?

– Верно. Но все без толку. Этот человек не заплатит за свои преступления. Я имею в виду, что он не будет повешен, как было обещано ранее.

– Джеронимо повешен? – задохнулась Либби, удивившись, почему она нигде не читала о том, что ему грозила смертная казнь.

– Конечно, – Каро повернулась к ней лицом. – Когда они отправились на его поиски, им обещали, что он предстанет перед судом в Сан-Антонио за преступления, которые совершил. Но генерал Нельсон Майлз согласился простить апачей, если они добровольно сложат оружие. Он поторопился загнать их во Флориду по приказу президента Кливленда и не сдал гражданским властям. В распоряжение индейцев отдан остров, – сообщила она, указывая на форт Пикенс. – Они воссоединились со своими семьями. Джон тяжело переживает решение генерала.

– Почему, если таковы условия сдачи? Они прекратили набеги. Разве мы не добились, чего хотели?

Каро задумчиво посмотрела на нее, затем вернулась к креслу, собрала стаканы.

– Не все. Кое-кто по личным причинам хотел наказать апачей.

– Так вы говорите, что у капитана Фолка были причины бороться с апачами? – ее любопытство могло оттолкнуть Каро, тем не менее она не удержалась от вопроса.

Каро тяжело вздохнула.

– Были. Мне не известны подробности, но я знаю, что ребенком он потерял всю семью при набеге апачей. Он никогда не говорит об этом, а я боюсь спрашивать.

Она взяла грязные стаканы и исчезла в доме.

Либби глядела ей вслед, ужасаясь только что услышанному. Так, значит, он потерял родителей в раннем детстве? Теперь понятно, почему он такой замкнутый, даже угрюмый. У нее открылись глаза.

Как бы ей хотелось расспросить Каролину о капитане Фолке, но нет, надеяться не на что. Хоть она и нравилась Каролине, тем не менее хозяина эта женщина не предаст никогда.

Если кто и посвятит ее в тайну, так это сам капитан. Она была уверена, что рано или поздно ей удастся вызвать его на откровенность.

Она принялась строить планы, раздумывать, как добиться своего.

Фолк вернулся домой далеко за полночь. Она вскочила с постели и набросила халат, который одолжила ей Каро. Припав к маленькому оконцу спальни, Либби, не отрывая глаз, следила за капитаном, который отводил кобылу в конюшню на заднем дворе.

Открыв дверь, она проскользнула на лестницу, которая вела в кухню с черного хода, и поджидала там капитана.

Каро всегда оставляла Фолку обед в духовке, когда было известно, что он задержится. Домоправительница спала как убитая, поэтому Либби была спокойна: она не узнает, в котором часу вернулся Фолк.

Девушка поставила на плиту кофейник и накрыла капитану на маленьком столике. После долгих сомнений она решила вызвать его на разговор этой ночью. Любопытство было столь сильным, что ни о чем другом она и думать не могла.

Скрипнула дверь. Либби затрепетала, услышав шаги на каменных ступенях. Усилием воли ей удалось унять дрожь и налить кофе в чашку.

– Это что такое? – закрыв дверь, спросил Фолк и уставился на Либби.

Она подняла чашку:

– Кофе.

Фолк настороженно посмотрел на нее, снял шляпу и повесил ее на крючок. Отбросив волосы с лица, он подошел к девушке и взял из ее рук предложенную чашку.

– Совсем ни к чему дожидаться меня, мисс Пфайфер. И обслуживать меня не надо.

– Чепуха. Просто мне не спалось. – Это было почти правдой. Она умолчала лишь о том, что все это время боролась со сном, дожидаясь его возвращения.

Либби сняла с плиты кастрюлю и жестом пригласила Фолка за стол.

– У вас бессонница? – с беспокойством в голосе поинтересовался капитан. – Можно проконсультироваться с доктором.

– Ничего страшного. Полагаю, что в моем положении было бы странно, если бы я спала нормально.

Фолк кивнул:

– Вы правы.

И выражение горечи – такое привычное для его лица – вновь пришло на смену мимолетному сочувствию. Теперь она знала, откуда оно. Увы, ей никогда не понять Фолка! О такого рода переживаниях она читала в исторических романах. У нее стыла в жилах кровь, когда картины кровавой расправы – одна ужаснее другой – оживали на страницах любимых произведений. А каково пережить подобное самому, да к тому же в детстве?

Она всем сердцем желала помочь ему, но как? Из-за этого, собственно, она и ждала его. Однако теперь Либби поняла, что совершила очередную глупость. Она ведь не имеет ни малейшего представления о том, что ему нужно. А любопытство не доведет ее до добра.

Как она собиралась помочь Фолку, если не в состоянии решить свои собственные проблемы? Кроме того, она должна выбраться отсюда, ей ни к чему втягиваться в их жизнь!

Внезапно она поняла, что должна покончить с этим до того, как ее затянет омут страсти. Она встала и потуже завязала широкий пояс халата.

– Ну что ж, если вам больше ничего не нужно, я пойду спать. Спокойной ночи, капитан.

Она была уже у двери, когда он окликнул ее по имени. Либби замерла. Рука повисла в воздухе.

Никогда прежде он не называл ее так. Капитан всегда был подчеркнуто вежлив и уважителен. Едва ее имя сорвалось с его губ, как сердце девушки затрепетало.

Она медленно повернулась. Его взгляд выражал любопытство, сомнение, интерес. Возможно, желание. Но он тотчас взял себя в руки.

– Вам от меня что-нибудь нужно?

«Нужно?» – повторила она про себя. А может, ей нужно, чтобы он опять поцеловал ее? И не только поцеловал? А вдруг ее решение поговорить с ним всего лишь уловка, желание оказаться в его объятиях? Если раньше она не хотела верить, что их как магнитом тянет друг к другу, то мурашки, которые пробежали у нее по спине, убедили Либби в обратном. Она должна смыться, иначе совершит еще одну глупость. Но ноги приросли к полу.

– Да нет. Мне не спалось, и я подумала, что мы можем поговорить. Но сейчас поняла, что ошиблась. Оказывается, я очень устала.

Они смотрели друг на друга, и время, казалось, остановилось.

Наконец он кивнул головой, и ей почудилось, или она на самом деле услышала, как он вздохнул.

– Тогда спокойной ночи! – прошептал Фолк.

– Спокойной ночи! – ответила девушка.

Так и не уняв дрожь в коленках, она поднялась по лестнице к себе в комнату. Либби облокотилась о дверь, тяжело дыша. А что, собственно говоря, произошло? Или, может, не произошло то, чего она так хотела? А если б он позвал ее? Вернулась бы она назад в полутемную кухню, чтобы вновь ощутить силу его рук? И неожиданно для самой себя ответила: да.

Но тут же отбросила эту мысль.

Нет, нет, она должна взять себя в руки! Разве с нее не хватит путешествия во времени? Надо же было так влипнуть: у нее возникало желание от одного взгляда Фолка. Либби запуталась, раздираемая противоречивыми чувствами. У нее ведь нет ни времени, ни охоты связываться с ним. Ей ничего не известно о его современниках, их взглядах, привычках, судьбах. И если честно, она не хочет ничего о них знать. Она мечтает как можно быстрее очутиться дома, не оставляя никаких привязанностей в прошлом.

Фолк закрыл лицо руками, а затем в ярости провел растопыренными пальцами по волосам. Проклятье! Почему это произошло с ним именно сейчас?

Ни разу за все эти годы он не пожалел о своем решении. Почему именно теперь, когда индейцы хозяйничают на острове, когда его миссия вот-вот закончится, он должен испытать такое? Почему она вошла в его жизнь до того, как он раз и навсегда захлопнул книгу, повествующую об этом жестоком времени? Впрочем, время не имеет значения. Через месяц или год он так же не сумел бы ничего предложить этой женщине. Внутри у него была пустыня. Он уже не мог ничего изменить в себе. А Либби Пфайфер, кем бы она ни была, заслуживает лучшей доли.

Либби Пфайфер такая необычная! Интригующая и таинственная, она ворвалась в его жизнь в ту самую минуту, как он увидел ее! Она не признавала его авторитета, боролась с ним на равных, дразнила его. Ее рост делал ее смелость еще более привлекательной. Он мог расправиться с ней в два счета, но в действительности желал только одного – заключить ее в объятия. Он отхлебнул кофе, который она налила ему, и ухмыльнулся. Его душа и сердце холодны как лед. В нем умерли все чувства. Но почему стоит ему подумать о ней, как в нем оживает, пробуждается то, что давно погребено? Почему именно о ней?

Когда на следующее утро Либби появилась в кухне. Каролина уже копошилась у плиты. Она протянула девушке чашку густого черного кофе, как раз такого, какой Либби любит, и приветливо улыбнулась.

– Капитан уже завтракал? – не смогла удержаться девушка, хотя заранее знала, что не получит ответа на свой вопрос. Каролина лишь приподняла от удивления бровь. Домоправительница была неразговорчива.

– Он уже ушел, – неожиданно ответила Каро, ставя тарелку с поджаренными ломтиками хлеба на стол. У них уже вошло в привычку пить вместе утренний кофе. И Либби каждый раз радовалась тому, что попала в этот дом.

Пока они завтракали, Либби пыталась разобраться в своих чувствах. Однако сделать это оказалось не так-то просто.

После того как посуда была вымыта, а стол убран, Либби судорожно принялась искать занятие, только чтобы не думать о Фолке. Но на ум ничего не приходило. За порядок во дворе и конюшне отвечал молоденький солдат. Выйдя вместе с Каро из дома, Либби тяжко вздохнула.

– Не хотите прогуляться к миссис Будро и отнести ей это? – предложила Каро, кивком головы указав на большую плетеную корзину с крышкой, стоявшую на земле. Каролина носила ее к миссис Будро через день, и Либби было очень интересно, что в ней находится.

– Я говорила ей о вас позавчера: она жаждет с вами познакомиться. Миссис Будро любит знакомиться с новыми людьми. К тому же она почти одних лет с вами. Вы должны с ней поладить. А кроме того, она нуждается в обществе. А мне нужно в другое место. Вам будет чем занять себя – время пролетит незаметно.

Прежде чем Каролина отвела глаза, Либби прочитала в ее взгляде сомнение, даже неуверенность. Из того, что ей рассказал Фолк, Либби знала, что Каролина регулярно посещает доктора. Вероятно, она должна идти к нему на прием, но не хочет, чтобы Либби стало известно об этом. Интересно, Фолк в курсе? Должна ли она поставить его в известность?

– Миссис Будро – настоящая красавица. Она француженка, ее предки – выходцы из Канады. Эта женщина – ангел, кто хоть раз видел ее, сохранит о ней самые приятные воспоминания, – Каро положила руки на стол и сплела пальцы. По тому, как она нервничала, Либби догадалась, что она считает эти крохи информации сплетней, хотя и понимает, что девушка должна знать, к кому идет.

– К сожалению, ее здоровье оставляет желать лучшего. Ее мучают головные боли, с которыми врач не может справиться. Большую часть времени она проводит в своей спальне с задернутыми шторами. Входите к ней без стука, так как она вас все равно не услышит. Первая дверь направо, как подниметесь по лестнице. Я собрала для нее кое-какую еду на завтрак и несколько наволочек. Миссис Будро вышивает их для меня, когда здоровье ей позволяет, желая хоть как-то отплатить мне за внимание. Ее вышивки лучшие из того, что мне довелось видеть.

– С удовольствием познакомлюсь с ней, – обрадовалась Либби, делая вид, что ей все равно, хотя сама сгорала от любопытства. Каро оперлась о стол и тяжело вздохнула. Внезапно лицо ее побледнело, а над верхней губой появились крошечные капельки пота.

Либби поднялась было со стула, но тут щеки Каро вновь покрылись румянцем, и она улыбнулась.

– Думаю, мне пора. Вернусь к обеду. Надеюсь, вы расскажете, как у вас прошло утро.

Либби ни за что не хотела уйти первой. Что все-таки у Каролины с сердцем? А вдруг с ней случится сердечный приступ? Ясно одно – она не должна столько работать. Либби решила не спускать с нее глаз и с этой минуты всю тяжелую работу выполнять сама, включая визиты к соседке – больной жене капитана Будро.

Воздух был такой влажный, что она едва не задохнулась. Ей пришлось остановиться на заднем крыльце. Она столько лет живет во Флориде и до сих пор не может привыкнуть к здешнему климату. Весенний ветер помог ей справиться с удушьем.

Хотя корзина не была тяжелой, пот струился по ее лицу, когда она подошла к дому Будро. Довольно неловкое положение: открывать чужую дверь без разрешения. Либби вошла внутрь. Чистота в доме поразила ее, но вскоре девушка догадалась, что у миссис Будро была прислуга. Если ее дела так плохи, не могла же она делать всю работу по дому сама.

Ковровая дорожка на ступеньках гасила шаги, а плотные шторы на окнах не пропускали света. Чтобы не упасть, она дотронулась до стены и почувствовала приятный холодок на кончиках пальцев. В этом большом старом доме было так темно и тихо, что у нее мороз пробежал по коже. Определенно, здесь не хватало света и радости, которую источали стены дома Фолка.

А может, здесь просто не хватало его? Она подозревала, что сила его воздействия на окружающих была столь велика, что, когда он отсутствовал, все ощущали это. Вот почему ей так трудно было не думать о нем. Его присутствие угадывалось во всем доме, в каждой комнате.

– Миссис Будро, – негромко позвала Либби, очутившись на лестничной площадке. – Это Либби Пфайфер, ваша соседка.

Приглушенный шум, доносившийся из спальни, – так ей объяснила Каро, – Либби сочла приглашением и направилась к нужной двери. Она не хотела, чтобы ее появление напугало больную женщину.

С корзиной, которую она придерживала рукой, Либби толкнула дверь.

– Входите, – мягко произнесла женщина.

Либби просунула голову. Привыкнув к темноте, она без труда обнаружила у стены большой платяной шкаф, а затем ее взгляд упал на гобелен, на котором была изображена почтовая карета.

– Миссис Будро, я Либби Пфайфер. Каролина прислала меня к вам.

– Да, мисс Пфайфер, входите, – раздался безжизненный голос.

Обернувшись на голос, она увидела широкую кровать, лампу под абажуром, а затем ту, что едва могла открыть рот. Глаза Либби расширились от изумления.

Загрузка...