Палм-бич

Глава 5

У Джо Энн Дьюк выдался поистине очень плохой день. Она еле проснулась, с трудом продрала глаза, а выбраться из кровати казалось непосильной задачей. Сейчас, угрюмо сидя на веранде, по-прежнему в пеньюаре из чистого шелка от Кристиана Диора, который не снимала весь день, она размышляла над тем, что же ее беспокоит. С помощью антидепрессантов и таблеток снотворного, тщательно чередуемых через каждые несколько часов, она поддерживала почти что бессознательное состояние для того, чтобы не ощущать тоски, которая угнетала и давила. Она вообще пропустила бы весь этот чертов день. Перескочила бы его. Начала бы жизнь завтра с безупречно чистой страницы. Солнце садилось, пронзая небо вокруг себя красными лучами. Обычно закат на Лейк-Уэрт неизменно поднимал у Джо Энн настроение. Сегодня вечером он всем своим видом напоминал безвкусный пейзаж на открытке.

Она бесцельно вернулась в спальню и пару минут стояла перед высоким зеркалом. Боже, какой ужасный у нее вид! Из-за депрессии она как бы посерела. Серые волосы, серое лицо, серые глаза. Умом Джо Энн понимала, что кривые очки ее настроения искажают восприятие, однако ум – это раб чувств, и Джо Энн ощущала, что вид у нее ужасный. Остальное не имело значения. Напрасно она сосредоточивала внимание на высокой груди, на животе, плоском, как бильярдный стол, на крутых, вызывающих бедрах. Угадывавшееся сквозь окутавший Джо Энн беспросветный мрак тело, способное свести с ума все человечество, годилось лишь для производства клея.

Такие дни случались у Джо Энн время от времени, и ничего поделать с этим было нельзя. В Нью-Йорке подобное состояние длилось иногда целую неделю. Она запиралась в квартире, отказывалась открывать дверь и получала огромное удовольствие, живя, как последняя грязнуля. Джо Энн грызла шоколад и разную дрянь, сваливала в раковину горы немытой посуды и погружалась в пучину отчаяния. Она называла такие периоды «халатной погодой». А как называть их теперь – изящно-пеньюарными? Обстановка, разумеется, изменилась, посуду мыли без нее. Однако хандра под Ренуаром мало чем отличается от чувства пресыщенности под афишей с изображением боя быков.

Бесполезно было размышлять над тем, что послужило поводом для черной тоски. Толчком могли стать и вредность Питера, и едва не случившаяся на пикнике «регулируемого деторождения» катастрофа, и несостоявшаяся после чудовищно напряженного вечера встреча в номере, снятом в «Бразилиан корт», с Мэри д'Эрлангер. Однако в иные дни Джо Энн с подобными и мелкими текущими неприятностями справлялась походя. Сегодня же она чувствовала, что если обнаружит паука в бассейне, то у нее произойдет нервный срыв.

Неизвестно откуда просочившаяся крохотная струйка энергии побежала по аорте. Словно со стороны, Джо Энн наблюдала за тем, как она собирается позвонить этой сучке Мэри. Поучить ее хорошим манерам. Мэри могла хотя бы позвонить и сказать, что ей понравилось в прошлый раз в постели. Джо Энн угрюмо прошла по комнате и набрала знакомый номер.

Джо Энн и раньше замечала этот странный металлический щелчок. В последние месяцы его время от времени можно было отчетливо расслышать. Щелчок, а затем какая-то пустота на линии, будто разговариваешь в общественном туалете. С этими чертовыми телефонами явно что-то не в порядке. Джо Энн все собиралась сообщить об этом коменданту.

Тон у Мэри д'Эрлангер был несколько прохладный. Дружеский, но вместе с тем сдержанный. В ванной комнате «Бразилиан корт» она разговаривала иначе. Джо Энн представила поглаживающие телефонную трубку длинные, тонкие пальцы с изящными ухоженными ногтями. Ногтями, которые оставили следы на ее спине.

– Джо Энн, милая. Как твои дела? Я собиралась звонить тебе.

– Что же помешало?

Джо Энн не была настроена осторожничать.

– О, ну ты знаешь, как бывает. Я так занята. Иногда я просто не понимаю, что происходит у меня со временем.

– Ну, разве мы обе не знаем, что происходило у тебя во второй половине дня в прошлую среду?

Она тут же дала волю злобе и раздражению. Мэри уже наверняка оделась для вечеринки. Маленькое платье от Живанши. Черное и простое. Огромные жемчуга, длинные ноги. Те самые, которые крепко стискивают тело Джо Энн в момент оргазма.

Мэри д'Эрлангер вздохнула со сдержанным разочарованием. «Почему вечно возникают проблемы? Почему за все надо платить?»

– О, не будь такой, Джо Энн. Это было забавно, но неразумно. Я больше не хочу заниматься этим.

Джо Энн почувствовала, как внутри нее все взорвалось. Тупая, заторможенная корова. С кем она, черт побери, затеяла игры?

– Забавно, но неразумно. Забавно, но неразумно! – завизжала Джо Энн в трубку. – Валялась там на постели, как выброшенный на берег кит, и умоляла меня сделать так, чтобы ты кончила, а теперь говоришь, что это было забавно, но неразумно? Ну вот что я скажу тебе, Мэри д'Эрлангер. В постели ты – дерьмо вонючее. Сношаешься, как по инструкции. Неудивительно, что у этого импотента, твоего сального мужа, вообще не встает. Если бы я была мужчиной, то у меня бы тоже не встал.

Бросая телефонную трубку, Джо Энн с удовольствием услышала, как Мэри охнула от ужаса.

– Ладно, Мэри д'Эрлангер. Вычеркнем тебя, – вслух сказала Джо Энн сама себе.

Отлично! Так-то лучше. Тоска несколько схлынула. В черной тучке, которая висела над головой Джо Энн целый день, внезапно появился проблеск.

Она прошла по комнате к столику с напитками и на мгновение задумалась. Решения. Решения. Почему их всегда труднее принимать, когда тебе плохо? «Скотч» со льдом? С водой? С содовой? Без всего. Джо Энн плеснула «Гленфиддика» на дно большого хрустального бокала и прошла к дивану. Там она посмотрела на часы. «Картье» утверждает, что сейчас 7 часов вечера. «Картье» никогда не ошибается.

Поджав под себя длинные ноги, Джо Энн пригубила напиток. Она солгала Мэри. Не правда, что та была нехороша в постели. Она была невероятна, превосходна. Теперь ее нет. Джо Энн долго и жадно пила мягкую янтарную влагу, согревая ею горло перед тем, как проглотить, и ощущая жар солодового виски, проникающего в ее пустой желудок. Она сделала вдох и передернулась от кратковременного удовольствия. Нагнувшись, дотянулась до пульта и нажала кнопку телеканала. Стоявший в пяти футах от нее «Сони Тринитрон» щелкнул и ожил.

«Боже всемогущий!». – Джо Энн выпрямилась. Она смотрела прямо между ног девушки, красивей которой не видела в жизни. С непостижимой легкостью эти ноги раздвигались и сдвигались, как бы и не чувствуя тяжести черных болванок, которые тщетно пытались сковать движения обладательницы ног, пока та расписывала достоинства тренажера «Наутилус».

Вся внимание, Джо Энн вслушивалась в уверенную, убедительную речь и вглядывалась в волнующие черты лица говорившей. «Бодискалптинг… быть сильными и прекрасными… хочу, чтобы женщины конкурировали с мужчинами, и на равных условиях… гарантирует от депрессии…»

Э, так это же то, что ей и нужно. Девочка права. Достаточно посмотреть на нее, послушать ее, чтобы понять это. Жизнерадостность, очарование струились с экрана. Били прямо меж глаз.

И тут Джо Энн внезапно осознала, что облачко исчезло. Оно ушло, скрылось в тяжелой атмосфере, легко растаяло при появлении видения в черном купальнике. В прекрасных глазах Джо Энн появилось задумчивое выражение, а на полных губах заиграла улыбка предвкушения.

Лайза Старр просекла ее в первый же момент. Эта женщина была именно тем человеком. И дело было вовсе не в кремовом двухместном «мерседесе» с откинутым верхом, и не в том, как небрежно, даже вызывающе он был запаркован, – одно колесо на тротуаре, а багажник опасно выпирает на проезжую часть. Равно как и не в качестве и не покрое одежды – жакет «Кэлвин Клейн» с почти что прямыми плечами и осиной талией, бледно-коричневая льняная юбка над прекрасными, покрытыми бронзовым загаром ногами. Каждый штрих в отдельности ничего не значил, однако вместе они означали все. Поведение также было вызывающе палм-бичевским. Джо Энн вошла стремительно, с развевающимися волосами, даже не бросив взгляд через плечо на автомобиль, которому уже в скором времени грозил штраф за нарушение правил парковки. Весь ее вид говорил о том, что она с полнейшим безразличием готова отдать свой «мерседес» на завтрак любому чудищу.

Джо Энн прошла прямо к столу администратора, где сидела Лайза, и лицо ее озарилось чрезвычайно привлекательной улыбкой.

– Привет, Лайза Старр. Меня зовут Джо Энн Дьюк, я видела тебя по телевизору.

Лайза испытала такое возбуждение, словно ей сделали укол адреналина. В этой части света представиться Дьюком – все равно что представиться Рокфеллером в Нью-Йорке. Или же герцогом в Англии, если на то пошло. Однако свободное поведение женщины, ее открытое дружелюбие заставили отойти на задний план все мысли о неравенстве положения.

Лайза рассмеялась прямоте подхода.

– Добро пожаловать в мое заведение, Джо Энн Дьюк, – промолвила она шутливо официальным тоном и приветливо, тепло улыбнулась. – Не буду спрашивать о том, какая программа тебя интересует, поскольку у меня только одна, – добавила она.

Джо Энн небрежно отмахнулась, и Лайза заметила сверкавшие в воздухе четыре бело-золотые «любовные браслеты» от Картье, которые любимый мужчина закрепляет на руке с помощью украшенной сапфирами отверточки.

– Я приехала, чтобы записаться в твой зал. Мне, надо, чтобы ты избавила меня от хандры и сделала из меня суперженщину.

Лайза не могла сказать точно, от чего она покраснела, но, тем не менее, краска бросилась ей в лицо. И тогда она услышала свои слова:

– Что ж, на первый взгляд, для этого потребуется около десяти минут.

Она почувствовала, что покраснела еще больше.

– Благодарю за комплимент, – последовал прямой ответ Джо Энн. – Но мне и вправду мерзко.

Снова зазвенел и зажурчал ее смех. Затем он стих. Следующее заявление было предельно откровенным.

– Я хочу выглядеть в точности так же, как ты. Лайза не могла придумать никакого ответа. Она обычно умела реагировать на комплименты – и мужчин, и таких девушек, как Мэгги. Однако комплимент женщины, по сравнению с которой разворот «Плейбоя» все равно что увядшая роза, – такой комплимент бил наповал. Лайза явно утратила способность контролировать кровеносную систему своего лица. Она могла поклясться, что щеки у нее буквально начали пульсировать.

И снова смех, откинутая назад голова – женщина явно наслаждалась смущением Лайзы.

– Ладно. Шучу… во всяком случае, отчасти. Демонстративно дезавуировав высказанное ранее пожелание, Джо Энн лишь подчеркнула его искренность, что, вероятно, и входило в ее планы. Лайза скрыла смущение, перейдя к делу.

– Мне бы, разумеется, хотелось, чтобы ты записалась ко мне на занятия. Давай я тебе покажу наше заведение. Занятия начнутся только через полчаса, но ты можешь посмотреть сауны и джакузи.

– Нет, мне смотреть ничего не надо. Я просто хочу записаться. Давай сразу же.

– На месяц это стоит сто двадцать баксов, но ты можешь оформить членство на год за девятьсот долларов. Это хорошая цена.

«Должно быть, для Дьюков это оскорбительно мало», – подумала Лайза. Пока что она еще плохо разбиралась в привычках и образе мыслей этих богатых до отвращения людей.

– Гм. Дорого, – произнесла Джо Энн. – Для Уэст-Палма, – добавила она, как бы подумав. – Я пока запишусь на месяц, а там видно будет.

На стол полетела золотая карточка «Америкэн экспресс», и Лайза возблагодарила Бога за то, что подписала договор с этой компанией. Она все продумала как следует.

– Ну как, купила я тебя?

Обе рассмеялись над, по-видимому, случайной двусмысленностью вопроса. Мысль Джо Энн была понятна, однако если посмотреть с другой стороны, слова эти были далеко не однозначны.

– О да, я бываю здесь все время, – ответила Лайза, выдавив нейтральную улыбку.

– Отлично. Вот что я теперь скажу тебе, Лайза. Ты в этой программе выглядела потрясающе. Мне было действительно тяжко, а ты меня поставила на ноги. Это место станет золотой жилой. Все мои подруги ринутся сюда. Я уж постараюсь разрекламировать его. Если только ты, конечно, не против целой толпы нервных, помешанных на сексе скандалисток, у которых денег больше, чем ума.

Лайза была не против. Именно об этом она молилась, мечтала, и вот теперь фея-крестная из сказки взмахнула волшебной палочкой и пообещала рай. И она понравилась Лайзе. Они станут подругами. Добрыми подругами, Как было бы приятно маме, как бы она гордилась этим.

Джо Энн заметила, что выражение лица Лайзы вдруг стало задумчивым, отрешенным, увидела, как его коснулось болезненное воспоминание.

– Конечно, они вовсе и не такие плохие, – пошутила она, прекрасно осознавая, что промелькнувшую боль Лайзе причинили совсем не ее пренебрежительные отзывы о соседях по Палм-Бич.

– Нет. Нет. Конечно же, нет. Я с удовольствием приму любую, – сказала Лайза, отгоняя от себя печальные мысли. – Пошли, Джо Энн Дьюк, – внезапно произнесла она, вскочив и протянув свою руку. – Подвешу тебя на дыбу – посмотрим, из какого теста ты слеплена.

Джо Энн улыбнулась и облизнула и так влажные губы.

– Разумеется, из конфет и пирожных, – солгала она, – как и все хорошие маленькие девочки.

Растянутая на «Наутилусе», предназначенном для развития четырехглавых мышц, Джо Энн, как оказалось, состояла главным образом из прекрасно сформированных, разве что чуточку вялых, мускулов, связок, сухожилий и костей. Благодаря аэробике она была крепкой, благодаря массажу – гладкой и гибкой, однако сил у нее было недостаточно.

– Не беда. Вовсе не беда, – заявила Лайза. – Через две недельки ты будешь толкать семь, а то и восемь гирь на этом тренажере.

Лайза не спеша провела ее по всей цепочке – демонстрируя упражнения, добиваясь того, чтобы Джо Энн поняла, как выполнять каждое упражнение правильно. Это было крайне важно. Дурные привычки подкрадываются незаметно, и как только человек начинает халтурить, не правильно нагружать мускулы, то вся тщательно продуманная программа распадается, а благотворное ее действие теряется.

К концу курса Джо Энн поняла, что попалась, и не в одну ловушку. Наконец-то она почувствовала мускулы, о существовании которых и не подозревала. Ей предстояло полное познание тайн своего тела. Улучшится ее физическое, а вместе с ним и духовное состояние. Возбуждение, испытываемое Джо Энн, имело также особую причину. Лайза была проводником, гидом, и ее чуть ли не маниакальное внимание к мелочам впечатляло не меньше, чем поразительное физическое развитие, притягивало столь же сильно, как и прохлада крепких рук. К тому же Лайза обладала потрясающим чувством юмора. Сияющая, как пуговица, острая, как нож, свежая, как маргаритка; самые банальные сравнения часто оказываются самыми верными. Ради такого сочетания Джо Энн была готова отдать все на свете.

Стоя под душем, она чувствовала, как все внутри у нее поет, и даже промурлыкала пару музыкальных фраз из жуткой «Привет, Долли», к которой неизменно обращались руководители оркестров в Палм-Бич. Показалось ли ей, или же и вправду вот тут на руке появился бугорок нового мускула? Зеркало подтверждало это открытие, но ведь зеркало же вчера убеждало ее и в том, что вся она посерела. Зеркалам, как и мужчинам, доверять нельзя. Джо Энн вытерлась и быстро оделась. Выйдя из душевой, она увидела, что Лайза готовит музыкальные записи к первым занятиям по аэробике на этот день, низко склонившись над магнитофоном. Джо Энн положила руку на крепкую, как камень, ягодицу Лайзы.

– Лайза Старр, хочешь пообедать со мной? – спросила она.

Лайза повернулась с улыбкой.

– Конечно, с удовольствием, – произнесла она, лишь подсознательно ощущая, что Джо Энн как-то долго не убирает руку.

– Ну, как я выгляжу, Мэггс?

Лайза покрутилась перед подружкой отчасти шутя, отчасти серьезная, как никогда.

Ланч с Джо Энн Дьюк в Палм-Бич был почти столь же волнующе непредсказуем, как лотерея, в которой запускаешь руку в один из двух ящиков, где спрятаны бриллиант и гремучая змея. Лайза не знала, чего и ждать. Она помнила эмоциональные рассказы матери, однако пользы от этого не было никакой; из общей и в высшей степени романтизированной картины полностью выпадали такие важные подробности, как наряд к ланчу и выбор блюд из меню на французском. Что это будет: ланч за столом на двенадцать персон на вилле Дьюков, а-ля фуршет у бортика бассейна, когда придется опасно балансировать тарелочкой с ножками цыпленка и бокалом вина на коленях – или, может быть, вообще ресторан? Узнать это было нельзя, и Лайза инстинктивно понимала, что задавать такие вопросы в высшей степени недопустимо. Поэтому она выбрала вариант, пригодный на любой случай, и поняла, что не ошиблась. Бледно-голубые джинсы были безупречно отглажены, мягки, как пух, и прекрасно сочетались с дорогой шелковой рубашкой бежевого цвета и жакетом с прямыми плечами «Диана фон Фюрстеберг», который она приобрела на распродаже в «Берлине». Весь наряд, включая черные туфли-лодочки из лакированной кожи и колготки «Кристиан Диор» с рельефным рисунком из сердечек, обошелся меньше чем в сотню баксов, однако в целом он производил впечатление подчеркнутой элегантности и годился для рекламного проспекта. Несколько авантюрны были джинсы «Ливайс», но так ведь и жизнь – штука авантюрная.

– Вид у тебя, как у собаки. Большой, жуткой собаки, – состроила гримасу Мэгги. – Лайза, мне кажется, что тебе действительно не следует идти в таком виде. Распугаешь лошадей.

Изящные ноги изогнулись и напряглись под джинсами внатяжку, когда Лайза приняла беспечную позу, упершись руками в бедра, откинув голову назад и оттопырив зад чуть ли не к потолку. Она рассмеялась над подружкой и над собственным забавным ощущением неуверенности.

– Ну что, Палм-Бич. Я готова встретиться с тобой. Покажи, на что ты способен, – тем не менее сказала она, пытаясь вселить в себя уверенность.

– Когда она за тобой заедет?

– Заедет? Заедет за мной? Дьюки ни за кем не заезжают. К Дьюкам отвозят. Лимузин прибудет к часу.

Лайза экстравагантно согнулась в талии благодаря многолетним упражнениям, не сгибая ног, достала своими черными блестящими волосами до пола и, словно балерина, элегантным жестом вытянула руки.

– Что ж, должна лишь предупредить, чтобы ты вернулась домой до того, как часы пробьют двенадцать, Золушка. И не отдавайся Принцу в первый же день.

Лайза шутливо шлепнула Мэгги по толстому заду, но тут их незатейливые развлечения были прерваны прибытием такого гигантского черного лимузина, какого еще не видела ни та, ни другая. Вытянутый «мерседес» Дьюков в качестве транспортного средства поистине разил наповал, в чем и заключалось его предназначение. Не меньшее впечатление производил и Чиверс, английский шофер в синей форме. Держа под мышкой фуражку, он проскользнул в гимнастический зал.

– Мисс Элизабет Старр?

Растягивая фамилию Лайзы, он низко опустил челюсть, так что в слове не оказалось и намека на звук «р».

– Это я. Вы отвезете меня на ланч с Джо Энн Дьюк?

– Миссис Дьюк распорядилась, чтобы я доставил вас к ней в «Кафе л'Ероп».

Он произнес это так, словно ресторан был известен каждому, как Эйфелева башня парижанину, а Лайза обедала там через день.

– Везите меня к вашей госпоже, – сказала Лайза и гротескно подмигнула Мэгги, проследовав к лимузину он вышколенным Чиверсом.

В салоне модного автомобиля с кондиционированным воздухом Лайза вытянула ноги и расслабилась. Именно для этого и создавалась эта чертова штуковина. Для парных состязаний тут, разумеется, места было мало, однако восемь человек вполне могли расположиться внутри, чтобы выпить после обеда. Лайза буквально утопала в подушках. Впечатление было такое, будто она оказалась в зыбучих песках, – ее словно втягивал в себя водоворот неприкрытой роскоши.

Лайза расхохоталась от ненатуральности своих размышлений, заставив Чиверса осмелиться глянуть через плечо, чтобы выяснить причину ее веселья. Не найдя таковой, он почел за благо вернуться к безопасной роли слуги.

– Если желаете освежиться, то бар расположен в шкафчике перед вами. В ведерке свежий лед, а в холодильнике – миксеры.

Первым порывом Лайзы было отказаться, однако внезапно она передумала. Черт. А почему бы и нет? Раз уж наступила сладкая жизнь, то надо ковать железо, пока горячо. Богатые имеют обыкновение терять интерес к новым игрушкам, едва развернув их.

Лайза наклонилась и открыла пещеру Аладдина, которую представлял собой бар. Бутылок не было. Все было разлито по плоскодонным графинам из тончайшего хрусталя. На горлышке каждого графина болтался серебряный ярлычок, на котором роскошными, затейливо выгравированными буквами значилось содержимое. Лайза налила себе полдюйма водки в один из тяжелых бокалов и зачерпнула пригоршню льда. Разноцветные напитки стояли в холодильнике снизу. Чего там только не было! Кувшин с ледяным томатным соком, «Миллер'с лайт», «Карлсберг», нечто походящее на свежий апельсиновый сок, опять-таки в высоком кувшине, бутылка «Тейттинджер розе», еще какой-то рейнвейн, херес «Тайо Пип», блюдце с дольками лайма. Подавив в себе желание приступить к созданию «Кровавой Мэри», Лайза взяла «Мартини» со льда и добавила чуть-чуть в водку. Проигнорировав изящный серебряный шейкер, Лайза нахально сунула палец в бокал и помешала. Не надо слишком увлекаться.

Прикоснувшись к теплым стенкам желудка, холодное спиртное подстегнуло. Вызвало работу мысли. Она почти тут же ощутила это. Вообще-то Лайза была равнодушна к спиртному, но сегодня день был особый. Наконец-то она пересечет мост, причем именно так, как об этом мечтала ее любимая матушка. Пусть явно не хватало белых лошадей, но Лайза могла поклясться, что при первом же глотке водки с «Мартини» она услышала начавший пробовать голоса хор ангелов. Лайза снова, рассмеялась про себя, когда заменитель золотого экипажа зашуршал по Ройал-Палм-Уэй – самому сердцу Палм-Бич. Табло в витрине биржевого маклера в здании 400 гласило, что индекс Доу упал на 19, 48 пунктов. О Боже, какая жалость. Богатые стали несколько беднее. Неужели из-за этого на ланч подадут паштет?

Толпа, поджидающая своей очереди у «Доэрти» у правого поворота на Сауткаунти, свидетельствовала о том, что жители города мужественно восприняли падение курса на фондовой бирже. Да и на Уэрт-авеню народ не выглядел убитым горем.

Большой автомобиль въехал в комплекс «Эспланады», словно к себе домой; машину на стоянке окружила стайка швейцаров. Чиверс властно распорядился:

– Присмотрите за машиной пару минут, я сейчас вернусь.

Он выскользнул с переднего сиденья и открыл перед Лайзой заднюю дверь.

– Позвольте проводить вас к миссис Дьюк. Поднимаясь по испанским ступеням лестницы «Эспланады» и смутно воспринимая окружающее, Лайза уперлась взором в довольно нескладный зад Чиверса. Ее не оставляла мысль, что Чиверс чем-то походит на солдата армии конфедератов в каком-нибудь переделанном для телевидения фильме о гражданской войне. Наверху лестницы на дверях висела табличка «Кафе л'Ероп», и составляющая с Чиверсом при входе в зал невообразимый, дуэт Лайза глубоко вздохнула и поблагодарила Бога за водку. Метрдотель, казалось, уже ждал их.

– Это гостья миссис Дьюк? – осведомился он с сильным французским акцентом. – Прошу вас следовать за мной, мадемуазель.

Лайза отогнала от себя мысль, что этот кажущийся бесконечным процесс доставки ее в высочайшее присутствие Джо Энн Дьюк может длиться целый день. У стола ее встретит черный мажордом, который на поджидающем вертолете сопроводит ее на яхту, а оттуда бородатый капитан перевезет ее на подводную лодку…

Видя, как сквозь дымку, вокруг горы броских цветов и еще более броских людей, Лайза позволила провести себя через красивый ресторан.

Джо Энн сидела в одиночестве за явно лучшим столиком в зале. Она поднялась при приближении Лайзы и протянула длинную руку. Улыбка была теплой, но не было ли намека на покровительственный тон в первых же ее словах?

– Моя наставница, моя гуру. Я так рада видеть тебя, Лайза.

– Ox, – произнесла Лайза, с наслаждением опускаясь в кресло. – Ты что, специализируешься на роскошных таинственных путешествиях?

Джо Энн рассмеялась.

– Да, с лимузином несколько переборщила, но так ли? Да и с Чиверсом, если уж на то пошло. Однако я всегда считала, что жить надо с размахом.

Джо Энн всегда так считала и, по возможности, всегда жила с размахом. Может быть, когда она состарится и поседеет, то начнет играть в подчеркнуто аристократические игры, а пока что она стремилась как можно прочнее забыть, как ее дрючили в большом городе.

– Выпьем за это, – сказала Лайза и протянула руку к фужеру с охлажденным шампанским, которое, ей казалось, налили в те секунды, пока она опускалась в кресло.

Пузырики ударили в нос. Какой восторг! Как это ни странно, но теперь, когда Лайза оказалась здесь, все ее сомнения и страхи развеялись. Она уже получила удовольствие. Они тут одни. Замечательно. Джо Энн и вправду очаровательна. Лайза осмотрела флору и фауну Палм-Бич, представленные в зале, и действительность сомкнулась с ее фантазией.

Джо Энн гордо взглянула на Лайзу. Боже, какой волшебный экземпляр. Чертовски пробивная и с лицом богини. Что ей нужно от жизни? Раскрыть эту тайну и должен был сегодняшний ланч. Когда знаешь, чего людям хочется, где они блуждают в своих самых необузданных сновидениях, отправляясь на ночь в постель, тогда легко добиться контроля над ними.

Джо Энн почувствовала, как заработавший механизм заставил задрожать двигатель внутри нее. Управление. Владычество. Тайный замысел. Забудь шампанское, забудь белугу. Это промежуточные номера главного аттракциона.

– Ну и как тебе показалось это шоу? Лайза еще не знала точно.

– Кто все эти люди? Просвети меня, Джо Энн. Ты, наверно, знаешь всех.

– А тебе действительно интересно, Лайза? Разумеется, все они могли бы записаться в твой зал.

– О, я просто в восторге от всего путешествия в Палм-Бич. Я мечтала об этом с самого раннего детства. Моя мама работала здесь, как бы горничной в семье Стэнсфилдов… ну, ты знаешь, у сенатора Стэнсфилда. Ей тут так нравилось, что она ни о чем другом не могла говорить. Поэтому мне кажется, что этот интерес передался мне по наследству.

– Нет, как мило. Вот это и правда интересно, Лайза. Джо Энн переваривала в уме информацию, закладывая ее в свой мозговой компьютер. Девочка совершенно не умеет притворяться и одуряюще наивна. Большинство людей не стало бы афишировать тот факт, что их мать была горничной. К тому же оказалось, что девочка слегка чокнута на знаменитостях; в результате процесса промывания мозгов киношные идолы оказались подменены у нее богачами из Палм-Бич. Джо Энн улыбнулась про себя, потом улыбнулась Лайза. Эта информация внушала оптимизм.

– Что ж, посмотри. Ты, как я понимаю, слышала про Эсте Лаудер. Эта леди сидит на мешке с золотыми цехинами. Рядом с ней находится некая Хелен Боум. Она производит фарфор, и у нее наиболее удачливая команда поло. Симпатичный парень справа от Боум весьма интересен. Этот Хауэрд Оксенберг крайне привлекателен для женщин. По другую сторону от него сидит его жена Энн, настоящая куколка, очаровательная красотка. Хауэрд некогда был женат на югославской принцессе Елизавете; у них красивая дочь Катерина, актриса. Часть года Оксенберги живут в Веллингтоне, в местечке, которое называется «Палм-Бич поло энд кантри клаб».

Джо Энн улыбнулась, отметив выражение полнейшей сосредоточенности на лице Лайзы. Для любого, кто знал Оксенбергов так же близко, как Джо Энн, они были милыми, обычными людьми, появление и исчезновение которых воспринималось совершенно как само собою разумеющееся, – безразлично, почти безо всякого интереса. Однако поданные в духе комментариев журнала «Пипл», они выглядели, безусловно, величественно. Возможно, мощная реакция Лайзы некоторым образом повлияла на Джо Энн, поскольку восторг собеседницы заставил ее взглянуть на старых друзей в новом свете и слегка подкорректировать свое отношение к ним.

– Расскажи мне о Веллингтоне. Я смотрю все рекламы поло по телевизору. Кто там живет и почему?

Джо Энн почувствовала себя специалистом по социологии. В чем заключается тонкая разница между Поло-клубом и собственно Палм-Бич? Надо быть необычайно одаренным общественным животным и чутко улавливать постоянно меняющиеся запахи и ароматы общения между людьми, чтобы назвать те характерные особенности, которые разделяли эти два района. Но Джо Энн и была своего рода экспертом. Лучшего человека для разъяснений, кроме, пожалуй, самой Марджори Донахью, Лайза бы не нашла.

– Видимые различия – не главные. Веллингтон расположен в пятнадцати милях от моря. Основное его увлечение – спорт, гольф, теннис, а также поло. Мне кажется, он строился позже. Разумеется, он новее. И очень напористый. Там тратятся целые состояния на то, чтобы превратить Веллингтон в самое роскошное место в Америке для молодых, обожающих спорт людей, и это им удается. Однако удается не вполне. Чертовски много жителей Палм-Бич выезжают по воскресеньям посмотреть поло, однако в остальные две недели в течение всего сезона толпы из Веллингтона едят и купаются здесь. Тысяч за пятьсот там можно приобрести относительно приличное жилье. Однако в Палм-Бич за эти деньги купишь только клетку для домашних кроликов. Думаю, что все дело в расовых предрассудках. В этом городе белые англосаксы, протестанты не смешиваются с евреями. Действует нечто вроде апартеида. Например, Эсте Лаудер не примут в Купально-теннисный клуб, хотя члены клуба с огромным удовольствием отправятся пить ее шампанское, если она устроит большой благотворительный прием. Поло-клуб гораздо свободней и раскованней, более демократичен, более либерален. Может, ты прокатишься туда вместе с нами в это воскресенье? Ты сможешь познакомиться там с моим мужем Питером. Сначала мы там, как правило, плотно обедаем, а потом отправляемся в ложу на трибунах, где пьем слишком много «Пиммса» и следим за игрой.

– Замечательно, Джо Энн. Мне бы очень хотелось. Лайза откинулась в удобном кресле и позволила себе расслабиться, пока по ее телу растекалось шампанское. Никакие ужасы, которыми она себя запугивала, не материализовались. Проблему с меню удалось решить легко – салат-ассорти и бифштекс-минутка, – а что до Джо Энн, так та была просто очаровательна, без малейшего намека на манерность и жеманство, проявления которых вполне можно было бы ожидать как следствия обладания почти что неприличным богатством. До сих Пор Палм-Бич, несомненно, отвечал преувеличенным ожиданиям Лайзы.

И тут наступил момент, который навсегда изменил ее жизнь.

– О, смотрите-ка, накликали к ночи, – внезапно возбужденно проговорила Джо Энн и указала в сторону двери, Лайза послушно повернулась, однако увидела она там вовсе не черта.

Первоначальная ее реакция была почти полностью биохимической. Позднее Лайза подыскала слова, чтобы описать свое состояние, нашла объяснения нахлынувшему на нее чувству. Но в тот момент она просто испытала смятение, странный взрыв эмоций, как будто где-то в самой глубине души разбередили осиное гнездо. С ней происходило нечто такое, чего она не понимала, и причиной ее смятения было появление необычайно привлекательного мужчины в дверях «Кафе л'Ероп».

По мере того как ее потрясенное сознание начало восстанавливать контроль над бушующими потоками химических веществ в теле, Лайза попыталась разобраться в том, что такое особенное она увидела. Она не нашла ответа, который мог бы удовлетворить ее. Пусть он был необычайно привлекателен, но ведь и не абсолютно уникален. Существовало нечто гораздо более важное – что-то тревожное, опасное, возбуждающее, неизбежное. И это не просто исходило от него. Произошло какое-то взаимодействие – некая реакция между Лайзой и этим незнакомцем, и результат немного превысил сумму отдельных слагаемых. Далеко не разобравшись в том, что же произошло, Лайза, словно заложница судьбы, сидела и наблюдала за тем, как мужчина отошел от двери и двинулся в глубь ресторана.

Одно стало ясно сразу же. Мужчина распространял вокруг себя сладкий запах успеха, пьянящий аромат концентрированной харизмы, а все смертные попроще впитывали его в себя. Метрдотель, такой чопорный в момент прибытия Лайзы, вел мужчину между столиков, заламывая руки и горбясь. Шеи всех сидящих в зале изогнулись будто резиновые, обитатели Палм-Бич повернулись к красивому новому посетителю, бесстыдно сверля его – глазами, и на фоне заметно поутихшего обмена мнениями принялись толкать локтями в бока и сжимать пальцами запястья непонятливых, чтобы те прониклись фактом появления среди присутствующих совершенно невероятной фигуры.

Лайза беспомощно повернулась к Джо Энн. Вопроса задавать не потребовалось.

– Бобби Стэнсфилд, – просто сказала она. – А позади его мать, Кэролайн Стэнсфилд.

Лайза почувствовала, как ее оставляют силы. Этот человек был Стэнсфилд. Тот самый Бобби Стэнсфилд. Для Лайзы – мифический супергерой, типичный представитель династии Стэнсфилдов, этого сказочного клана титанов, которые населяли романтические фантазии ее любимой матери. Неудивительно, что Лайза тут же узнала его, немедленно на подсознательном уровне ощутила, какое феноменально огромное значение имеет он для нее. Невысказанное было мгновенно объяснено, однако это знание вовсе не помогало.

И еще – Кэролайн Стэнсфилд. Хозяйка ее матери. Душа Палм-Бич, воплощение волшебного мира за мостом. Боже всемогущий! Смешанные чувства загремели хриплой какофонией. Лайза изо всех сил пыталась разобраться в них. Бобби Стэнсфилд, этот красивый, желанный, знаменитый мужчина, который в один прекрасный день может стать президентом. Кэролайн Стэнсфилд, которая уволила мать и погубила ее жизнь, а в награду за недостаток милосердия была превращена в богиню. Боготворила ее Лайза или ненавидела? Интуитивно дать ответ на это было невозможно. Мощный адреналиновый поток согнал краску с лица Лайзы; она сидела неподвижно, словно напуганный зверек, загипнотизированный светом фар надвигающегося автомобиля, – не в состоянии пошевелиться, не в состоянии соображать. Смутно, сквозь поглотивший ее туман, Лайза констатировала, что Стэнсфилды направляются прямо к ней.

– Джо Энн Дьюк? Девичник? Так-так. Надо бы мне выбираться сюда почаще.

Тон его голоса говорил гораздо больше, чем слова. Взор светло-голубых глаз задержался на Лайзе.

– А нельзя ли меня представить вашей столь красивой подруге?

Он все еще улыбался, но голос отчего-то стал чрезвычайно серьезным.

– О, Бобби, это Лайза Старр. Сенатор Стэнсфилд, Лайза только что открыла самый замечательный гимнастический зал в Уэст-Палме. Она хочет преобразить мою жизнь и сделать из меня женский вариант Адониса, если такое возможно.

Как Бобби, так и Лайза не заметили едва ощутимого намека на покровительственный тон. Мысли их были заняты другим.

– Мне очень приятно познакомиться с вами, Лайза Старр. Может быть, у вас найдется свободное время немного преобразить и мою жизнь?

От этого предложения Лайза густо покраснела; прекрасные глаза проникли в глубь ее души. О Боже, как же он привлекателен! Ужасно привлекателен!

– Мама, ты знакома с женой Питера Дьюка, Джо Энн. А это Лайза Старр, с которой, как это ни стыдно и ни грустно признать, я до сих пор не был знаком.

Словно факир, вытаскивающий на свет божий кролика, он отступил в сторону, чтобы продемонстрировать Кэролайн Стэнсфилд. Ее осторожная улыбка сказала все. Хождение от стола к столу на обеде среди политиков, где блюдо стоит тысячу долларов, называется бизнесом; хождение от стола к столу в ресторане – просто неприлично.

Кэролайн Стэнсфилд протянула сухую ручку, и Джо Энн с Лайзой поднялись, чтобы пожать ее. Да, она знает Джо Энн Дьюк. Шлюшка с сердцем из латуни или из какого-то другого неприятного металла. Лайза Старр? Имя напоминает актерское. Разумеется, никакого отношения не имеет к филадельфийским Старрам. Но эти прекрасные глаза, эти высокие скулы. Они ей явно знакомы. Кого-то крайне напоминают. Черт. Память у нее теперь совсем дырявая. Кого же, черт побери?

– Лайза Старр, – задумчиво произнесла она, пожав руку. – Я уверена, что откуда-то знаю вас. Мы раньше не встречались?

Сколько всего можно было сказать, вспомнить целую жизнь, прожитую в мучениях, надеждах, радости и сердечной боли, – но, конечно, все это было невозможно.

– Нет, боюсь, что нет, – был единственно возможный ответ, поэтому Лайза сказала только это. – Ладно, Бобби. Я умираю от голода. Ты меня покормишь или нет?

Как всегда, приказание Кэролайн Стэнсфилд выполнялось немедленно.

Рука Бобби приняла прежнее направляющее положение, и он подхватил мать, чтобы возобновить с ней свое шествие. Через плечо он многозначительно проговорил:

– Так вы, Джо Энн, пригласите меня на обед, или Дьюки экономят? Позвоните мне. До свидания, Лайза Старр. Я очень надеюсь, что мы еще встретимся.

Гортанный, дразнящий смех проник прямо в сердце Лайзы и тут же поселился там навечно.