Партнер для танго

14

— Привет, — сказал он, дернув на себя дверь.

Мать сидела за компьютером, кивнула, не отрываясь.

— Кто это у тебя был? — спросил Антон.

— Кто был? — переспросила Нина Степановна. Она была явно чем-то озабочена. — Ты видел, да? Женщина.

— Я заметил, — фыркнул он.

— Да. Ты лучше спроси, с чем она приходила?

— С чем же?

— С деньгами.

— Ого! С большими?

— Мы не договорились. — Мать наконец повернулась к нему.

— Рассказывайте, доктор Дубровина. Просто так денег не предлагают.

— По-всякому бывает, — усмехнулась она. — Хуже, когда кто-то хочет заработать на твоих идеях. Да еще привирает при этом, разводя, как теперь говорят, доверчивых на деньги.

— Ну что, что такое? — нетерпеливо спрашивал он. — Говори.

— Эта женщина сначала представилась журналисткой. Какого-то издания, не московского, — начала мать.

— А похожа на местную девушку, — не удержался Антон.

— Вот именно. Она сказала, что нашла в Интернете статью о моих разработках. Она захотела, чтобы я… продала ей формулу скорости старения. Когда я отказалась, она предложила хорошо платить за мои консультации.

— Ого. Ты вывела формулу скорости старения? — Антон подпрыгнул в кресле, в которое только что сел. — Почему мир молчит? Где крупная денежная премия?

Нина Степановна рассмеялась.

— Люди такие доверчивые, да? Прочитали что-то написанное кем-то — и пожалуйста. Дайте им то, чего в природе не существует. Даже деньгами готовы осыпать.

— Вы хотите сказать, доктор Дубровина, что у вас нет формулы? — Лицо Антона стало нарочито расстроенным. — Ах, какая доса-ада. А я-то думал, пока меня не было, ты, мать, заработала Нобелевку.

— Кончай паясничать. — Нина Степановна махнула рукой. — Я, может быть… точнее, мы с тобой, подошли к формуле, но не более того. Сам знаешь, сколько еще надо работать.

— Что-то я не заметил…

— Значит, не та квалификация, если не заметил очевидного.

— Все смеешься, все колешься, — улыбнулся Антон. — Но я покладистый сын.

— Главное, чтобы ты был неутомимым сотрудником, — заметила Нина Степановна.

— А я утоми-ился, — покачал головой Антон. — Но кое-что привез, для наполнения формулы.

Антон вздохнул. Ах, если бы мать знала, что еще он там нашел.

— Значит, удачно слетал? — Нина Степановна повернулась к нему всем корпусом. Рабочее кресло резко скрипнуло.

— Слетал удачно, — усмехнулся он.

— Да, ты приземлился, — снова усмехнулась она. — А поработал? Ладно, я вижу, ты еще не здесь. Выложишь мне на стол, как только акклиматизируешься.

— Так что ты сказала этой… — он хотел сказать — хаске, но вовремя сдержался, — женщине?

— Я сказала, что если бы я вывела эту формулу, то получила бы Нобелевку. Или хотя бы Демидовку, которую наши щедрые олигархи почему-то равняют с ней. — Она скривила губы. — Мне показалось, она не слишком огорчилась, что такой формулы нет. — Мать засмеялась.

— А может, она работает на тех, кто тоже ищет формулу? Помнишь, ты говорила, что какой-то богатый человек осыпал деньгами группу ученых, а они впопыхах уже отчитались об успехах? Тогда твой ответ мог привести ее в восторг!

— Не похоже. — Мать покачала головой. — Она предложила мне давать частные консультации. Ну, ладно, оставим это. Наше останется при нас, это главное. Рассказывай, что узнал в Марково.

— Долгими вечерами сидел, думал, вычислял, — с улыбкой говорил Антон. — Могу сказать — удивительное дело. Тридцать процентов детей-юкагиров опережают свой хронологический возраст. Твои смелые предположения о том, что биологический возраст тамошних жителей опережает хронологический, или календарный, подтверждаю. — Последнюю фразу он произнес торжественно.

— Понятно, — сказала Нина Степановна. — Ты тоже считаешь, что ранние с обыденной точки зрения смерти северных людей имеют свое объяснение? На самом деле они умирают… не раньше? Укладываются в статистические данные?

— Вероятно. Я где-то читал, что некоторые ученые пытались соединить раннюю смерть северных народов чуть ли не с эпидемией прогерии…

— Какая глупость, — перебила мать. — Прогерия — болезнь. Редкая. Когда дети катастрофически быстро стареют и к тринадцати годам завершают свой земной путь. У них происходит мутация генов. — Нина Степановна говорила, вставляя дискету, которую подал ей Антон, в компьютер.

Она теперь смотрела на экран.

— Та-ак. Интересные цифры. — Глаза Нины Степановны включились окончательно. — Действительно, явное несовпадение биологического и хронологического возраста. Это понятно, детский организм отзывается на влияние окружающей среды, на физические нагрузки и на умственные.

— На Чукотке среда особенная. Холод, близость океана, сухость воздуха, — перечислял Антон. — А что касается нагрузок, то они бывают значительными. Я видел, как работают дети вместе с родителями. С оленями, по дому… Я слышал про мальчишку, ему двенадцать лет, его унесло на льдине. Его искали во льдах, а он устроился с комфортом. Ловил рыбу, ел, охотился на нерпу.

— Значит, у него, были снасти и ружье? — спросила мать.

— Конечно. А ты можешь представить на его месте юного москвича? — Он усмехнулся.

— Да, там люди рано взрослеют. Иначе им не выжить, — согласилась мать. — Твой отец, несмотря на то, что уже его дед рос в Ленинграде, был невероятно выносливым. Ты проверил детей по всем показателям биологического возраста? Ага, вижу. Данные по половой зрелости. Состояние костей… Зубы… — Она читала дальше, но уже молча. — Все хорошо. Полный отчет.

— Я позволил себе немного отклониться от задания, — добавил Антон. — Мне захотелось проверить моторный возраст.

— Еще его называют двигательным, — заметила Нина Степановна. — Некоторые включают эти показатели в биологический возраст.

— Один класс, шестой, проверял на гибкость. Заставлял ребятишек прыгать с места. Наклоняться, сидя на стуле.

Нина Степановна кивала.

— Я полагаю, моторный возраст нам следует выделить в особую тему. Он важен для очень старых по календарному возрасту людей, — продолжала она. — Важно для всех, как долго человек может обслуживать себя. Старых и одиноких становится все больше. Взять хотя бы дом твоей бабушки.

Антон кивнул и улыбнулся:

— Она снова предлагала тебе… Да?

— Да, мама звонила. Она настаивает, чтобы я позаботилась о ее подругах.

— У них на самом деле никого нет? — спросил Антон.

— Никого. Мужья умерли раньше, с детьми тоже что-то не так.

Антон помнил трех старушек: Тамару Игнатьевну с третьего этажа, Марию Петровну — со второго и тетю Паню — с первого.

— Но как ты можешь это сделать? — спросил Антон.

— Я хочу предложить тебе. — Нина Степановна резко повернулась к сыну.

— Мне! Мама, да ты что! Они там, я здесь. Что я могу сделать для них?

— У этих старушек, должна тебе сказать, календарный возраст опережает остальные. Они в хорошей форме, сами с собой справляются. Знаешь, с чем пришли они к твоей бабушке?

— С чем, интересно? С пирогами или блинами? — улыбнулся Антон.

— Отстал от жизни. — Мать покачала головой. — Они дамы продвинутые. Слышали о ренте. Предложили себя нам с тобой в ренту.

— Ох. — Антон слышал это слово сто раз, но ни разу не вникал. — А что это значит?

— Ты заключаешь с ними договор, заботишься о них в течение всей их жизни, а после смерти получаешь квартиру и все, что в ней. — Нина Степановна вздохнула. — Честно говоря, нам придется это сделать.

Антон молчал.

— Но… ведь забота стоит денег, — сказал Антон.

— Не таких больших, как тебе кажется. Они не хотят от нас первого взноса… — Нина Степановна помолчала. — Это люди свои. Не чужие. Я думаю, нам придется согласиться. По двум причинам. Мы получим материл для исследования. Потом, — она запнулась, — если продать квартиры, у нас появятся деньги на продолжение исследований. Я все-таки уверена, что формулу скорости старения вывести можно… — Она помолчала. — В конце концов, если мы откажемся, на них набредет кто-то еще, причем неизвестно с какими целями. Твоя бабушка говорит, в городе понятие ренты уже не самая горячая новость.

— Но что они могут от нас получить? — спросил Антон.

— Внимание. Небольшую ежемесячную прибавку — на лекарства. Мы справимся с такими расходами. Бабушка говорит, для них дороже денег другое — знать, что в мире есть кто-то, кто позвонит им и спросит о чем-то. Знаешь, кому хватает пенсии? — спросила она, усмехаясь. — Женщинам после восьмидесяти пяти. Такова статистика. А им всем больше.

— Погоди! — Антон округлил глаза. — А… твоя посетительница, может быть из этой новой сферы?

— Мне приходила в голову такая мысль, — сказала Нина Степановна. — Наша формула может интересовать страховщиков и рентодателей. Думаешь, почему проблемами старения в Америке занялись в конце девятнадцатого века? — Антон разглядывал лицо матери и удивлялся ее молодости — разве ей пятьдесят один? — То было время, когда начался страховой бум. Понимаешь? Страховщику надо знать, как долго проживет его клиент.

— Я заметил, что деньги на науку дают тогда, когда появляется опасность потерять больше, — усмехнулся Антон.

Мать кивнула.

— Но, поскольку до сих пор не открыли саму тайну старения, придется потрудиться. — Она отвернулась от экрана, закинула руки за голову и откатилась на кресле от стола. — Давай-ка выпьем чаю. — Воткнула вилку чайника в розетку. Потом, ожидая, когда он закипит, сложила руки на груди и сказала: — Я все чаще склоняюсь к мысли о правоте тех, кто считает, что наши клетки не умирают от старости. Они кончают самоубийством.

— Ты называешь это так? — удивился Антон.

— Да. Смерть клетки запрограммирована. Она умирает точно так же, как осенью листья на деревьях.

— Ты считаешь, в каждом из нас заложена программа не только на жизнь, но и на смерть? — спросил Антон.

— Я согласна с теми, кто считает, что, исполнив репродуктивные функции, родив себе подобных, организм запускает механизм быстрого старения и гибели.

— Миссия окончена, забудьте? — Антон засмеялся. — Логично.

— Природа, я полагаю, — продолжала Нина Степановна, — защищает организм, пока он не достигнет возраста самовоспроизводства. Когда свершилось и когда есть, кому жить дальше, она включает механизм, с помощью которого освобождается место молодому.

— Стало быть, природе не нужно, чтобы человек жил бесконечно долго? Тогда как быть с социальным заказом — найти лекарство от старости? — В голосе Антона слышалась насмешка. — Ты ведь взяла грант под эти поиски?

— Но я не обещала лекарство. — Нина Степановна поморщилась. — Я обещала детально исследовать процесс старения. Если найдем, мы узнаем способ, как замедлить его.

— Понимаю, замедлить процесс старения, — уточнил Антон.

— Что мы и делаем. Что делаешь лично ты, отслеживая биологический возраст ребенка.

— Если я правильно тебя понял, — говорил Антон, — то запуск процесса самоубийства клеток происходит после сорока лет. Значит, нужно перепрограммировать систему. Отменить механизм запуска на саморазрушение.

— Да. Тогда выигрыш может составить десять, а может быть, двадцать лет. Но все это пока прожекты. Мы часто ошибаемся, принимая желаемое за действительное. В одном английском научном журнале я увидела пословицу и перевела ее так: «Если Мать Природа до нас не доберется, то Отец Время — обязательно».

— Оптимизмом она не дышит, — рассмеялся Антон.

— Но придется продолжить работу. Хотя мы чего-то, конечно, не успеем. Как и все люди на свете…

— Даже чаю выпить, — проворчал Антон, указывая на взволновавшийся чайник, — если вся вода перейдет в парообразное состояние.

Мать быстро выдернула вилку из розетки.

— Мы не позволим.