Пепел прошлого (СИ)

Глава 9.

***Максим****

— А что будет дальше? Что, Максим? — прошептала Лиза и отвернулась к окну, привлеченная звуком очередного самолета.

Наше второе свидание прошло в уютной темноте автомобиля под мощный звук самолетов, взлетающих прямо у нас на глазах. Огромные стальные "птицы" поднимали в воздух клубы легких снежинок, в которых отражались яркие огни взлетной полосы.

Лиза от восторга каждый раз закрывала рот рукой и вжималась в широкое кожаное кресло, чуть сжимая мою ладонь. Этот простой, такой наивно-детский жест пробуждал во мне все чувства, что были плотно закрыты за бронированной дверью, которую рано или поздно придется открыть. Я уже почти привык, что каждый день окунался в прошлое.

— Что? — снова спросила она и обняла подтянутые колени.

— Что ты имеешь в виду?

— Я уже не та березка, что готовила кофе..

— …голой у самого окна, — я рассмеялся, завершив ее мысль. Невольная улыбка растеклась по моему лицу.

— Да, — она улыбнулась и, сделав большой глоток кофе из картонного стаканчика, вытянула сигарету из моей пачки, валяющейся в бардачке. — Я больше не одна. Со мной длинный шлейф обязанностей, трудностей и бессонных ночей. Мы видим друг в друге прошлом. Я все больше убеждаюсь, что лелею те воспоминания молодости, когда была счастлива. Когда по утрам бежала на работу, потому что голодала по знаниям и сложным случаям, а вечером наоборот — мчалась домой, чтобы скинуть с себя одежду и упасть в объятия того, кто принимает меня такой странной девчонкой с синими волосами, пирсингом и с неконтролируемой тягой рассказывать странные и, порой отбивающие аппетит истории.

Лиза покрутила сигарету в пальцах, словно сама не могла решиться закурить, но все же щелкнула золотой зажигалкой и приоткрыла окно, впуская в разогретый салон поток свежего морозного воздуха.

— Я до сих пор не понимаю, чего ты хочешь добиться этими свиданиями, — она плотно обнимала фильтр своими розовыми губами, а потом отводила сигарету и внимательно наблюдала, как тонкая струйка дыма послушно исчезает в узкой щели окна.

Она сходу схватила меня за причинное место. Попала прямо в точку. Я ощущал потребность в ней, чувствовал себя на месте, когда она оказывалась рядом. А как только она исчезала, все таяло, возвращая меня в скучную реальность. Мой мир лопнул, рассыпавшись на два отрезка: до ее ухода и после. Когда она говорит о прошлом, мне хочется уточнить, о чем она говорит? О том времени, когда мы были счастливы вместе или когда старались стать счастливыми поодиночке? Что, черт побери, она говорит? Как я могу принять решение, если смотрю на нее и вижу сплошное сомнение, надавив на которое, рискую не увидеть ее следующим утром. В умении исчезать из моей жизни она показала себя по высшему разряду.

— А ты чего хочешь, Лиз? — я расстегнул куртку и, откинув кресло, лег, вытянув затекшие ноги. — Я не тащил тебя за шкирку, смотрю ты даже сегодня накрасилась?

— Я не знаю, — Лиза покраснела и, достав влажные салфетки, стала стирать с лица пудру и румяна. — Было время, когда я допускала мысль, что мы могли бы стать любовниками. Как думаешь?

— Хм, Мани… Это так в твоем стиле, — рассмеялся я и отвернулся от нее, чтобы не закричать, выдав чувство разочарования. — Делать то, чего хочешь ты.

— Но зачем тебе мои проблемы. Вернее, не так. Дети — не проблема, они моя новая жизнь, без которой я больше не смогу. Просто у меня уже все есть…

— Вот именно, Мани. У тебя все есть, поэтому ты готова бросить мне кость в виде секса в свободное от работы и детей время. А если меня это не устраивает?

— Не устраивает больше, чем принять женщину с двумя детьми? — она расхохоталась так громко, что я даже вздрогнул. — А что скажет твоя маман? Боюсь, что она не переживет.

— Я перестал позволять людям думать, что им выдана доверенность на управление моей жизнью, у меня на это аллергия, слышишь? И не думай, что ты меня знаешь, что можешь снова решить за двоих. Я больше не позволю тебе и думать об этом. Ты права, возможно, я и сам не до конца понимаю, как и что делать дальше, но прекрасно знаю одно — тебе больше от меня не спрятаться. Тебе понятно?

— Хорошо, но ты перестань думать, что наличие детей — это что-то малозначительное. — Лиза повернулась, остановив свой взгляд на мне.

Ее карие глаза блеснули чем-то незнакомым, болезненным. Одним движением она расплела свой строгий пучок, разбрасывая вьющиеся локоны по плечам. На лице теперь не было ни грамма косметики, длинные ресницы с выгоревшими кончиками светились от яркой подсветки, а мягкие губы чуть припухли от того, что она то и дело закусывала их перед тем, как что-то сказать. Именно это меня и бесило, я нутром чувствовал, как она просчитывает каждое слово, сказанное мне, но еще большему анализу подвергались мои слова. Я словно сидел за покерным столом. Приходилось смотреть на противника, оценивая его умение блефовать. А этой девчонке кто-то явно преподал хороший урок не пускать никого в ее светлую душу. Что-то запретно-тягучее окутывало меня, уютно заворачивая в опасную паутину. Остается один вопрос — кто это?

Возможно, Влад прав? Ей кто-то помог? Ведь довольно сложно покинуть страну, не оставив и следа. А, может, Влад знает? Кира могла ему рассказать то, чем делилась с ней Лиза.

— Я не хотела уходить, — на выдохе прошептала она, перехватив мою руку, когда я уже собрался вынырнуть из тяжелой духоты салоны на свежий воздух. — Слышишь?

— Ты думаешь, что мне стало легче?

— Нет?

— Нет…Теперь мне хочется убить того, кто помог тебе принять это решение….

****

— Ну, и к чему все это? — отец вошел в мой кабинет и обернулся, осматриваясь.

Просторный кабинет на предпоследнем этаже" Демидовского" пришлось выгрызать с боем, потому что кроме Кирилла и Никиты никто не поверил, что мне нужен собственный угол. Влад рассмеялся и, переглянувшись с Андреем, бросил мне связку ключей.

… -Там был кабинет главного архитектора, но теперь он ему больше не нужен, поэтому осваивайся. Там одна секретарша на два кабинета. Не подеретесь?

— Постараемся, — Никита чуть прищурился. — Только попробуй обидеть Миру и полетишь вниз головой с двадцать седьмого этажа. Усек?

— Оу… Да там семейный подряд? — рассмеялся я, перебирая пальцами ключи в кармане пиджака.

— Она решила поработать, пока я не найду хорошего помощника. Раз уж мы будем делить с тобой офис, то, может, ты поможешь? Потрясешь своих дружков?

— Договорились, партнер…

И, повторив движение отца, я крутанулся в кресле, осматривая чересчур светлый и пустой кабинет. Серая паркетная доска перетекала с пола на стену за главным столом. Витражные окна пропускали весь свет этого города. Казалось, что тяжелые тучи с не выпавшим снегом летят мимо, неслышно царапая стекла своими пышными боками.

— Что ты имеешь в виду? — я хотел было предложить отцу кофе, но вспомнил, что Мирослава уехала, бросив нас разбираться с бытовыми проблемами самостоятельно. Она любезно согласилась помочь мне обустроить кабинет. Вернее, она с радостью забрала мою карту и умчалась с работы, оставив Никиту одного. Именно поэтому мне пришлось опустить роль-ставни на стеклянной двери, потому что стало страшно наблюдать за его яростно-красным лицом.

— Зачем тебе кабинет? — он бросил кожаный портфель на стол и стал стягивать кашемировое пальто. — Сначала дом, в котором ты осел спустя столько лет скитаний по номерам отелей, а теперь и офис. А дальше что? Свадьба и дети?

— А ты против?

— Я не готов становиться дедушкой пока, думаю, что и мама не сильно обрадуется, когда ее громко начнут называть бабушкой.

— Хм, тогда напишите мне смс, когда можно будет жить? А то как-то не хочется вас расстраивать. Но если можно, то иногда вспоминайте, что мне уже скоро тридцать пять.

— Ох, ЧЕРТ! Мой сын вспомнил о том, что ему уже не двадцать! — отец театрально рассмеялся, схватившись за сердце, которое почему-то у него находилось справа. Хотя чему я удивляюсь? — А я все ждал. Все время жду! Сначала ждал, пока ты набренчишься на пианино и гитаре, затем ждал, пока ты напьешься. А теперь? Теперь, сын, чего от тебя ждать? Становится страшно…

-..потому что не знаешь, чего ожидать?

— Да.

— Поздравляю, папа, это называется взрослой жизнью, куда даже родителям вход запрещен.

— Ладно, это самое меньшее, что беспокоит нас с мамой. Мы не понимаем, почему ты ввязался в эту авантюру с клиникой?

— Мы уже говорили на эту тему, пап. Поэтому, если у тебя больше нет вопросов, то я поеду. Сегодня праздник Снеговиков. И я серьезно намерен победить!

— Черт, Максим! Ты понимаешь, что отворачиваешься от семьи, вкладывая деньги в бизнес, что никогда не будет принадлежать тебе?

— Да, пап. Я понимаю, что ты очень расстроен. Но боюсь, что тебе придется вернуться к себе домой без ничего. Ты бизнесмен с большим стажем, поэтому если хочешь расширить сеть своих отелей, то придется рассчитывать исключительно на собственный доход, а не на дедушкино наследство. Может, не стоит дважды в год реконструировать огромный замок, где вы живете с матерью вдвоем? Тогда, возможно, тебе больше не придется побираться у порога неблагодарного сына?

— Отец! — он откинул голову, театрально взывая к небесам. — Теперь-то ты видишь, что совершил чудовищную ошибку? Ты видишь, кому доверил все мои деньги!

— Мои деньги, пап. Теперь они мои, — я еле сдерживался, чтобы не перейти на крик. Поэтому молча открыл дверь, намекая на то, что разговор окончен.

— Мальчики? Чего сидим? — Мирослава столкнулась с моим отцом у лифта, откуда она выпорхнула, волоча за собой большую коробку. — Здрасьте, Сан Саныч. Пока, Сан Саныч.

Она нахмурила брови, а потом отмахнулась, словно прогоняя ненужные мысли:

— У нас сегодня великое событие. Предлагаю поделиться!

— Ну, чего ты таскаешь тяжести? Костя на посту не мог тебе помочь? — Никита почти перепрыгнул через стол, вырывая у Миры коробку.

— Да она легкая, там картины для кабинета нашего великого Боса!

— Ой, Мирослава, я умоляю тебя, давай воздержимся? Мне на сегодня хватит неприятных разговоров.

— Отлично, тогда едем? — она открыла шкаф, вытаскивая пальто Никиты. — Поделимся на женскую и мужскую команды!

— Я думал, что там участвуют только дети, — Влад, привыкший пренебрегать лифтами, вбежал в приемную через черный ход.

— Ага, а ты в курсе, что Мурашов и Кристина будут помогать своим племянникам? А они не живут на нашей улице! — Мирослава быстро закуталась в пушистый шарф. — Поедем на лифте, так быстрее! И Ивановы с центрального проспекта тоже решили проявить родительское рвение. Это ж поселок бизнесменов. Товарищи, вы действительно думали, что судьям придется оценивать покосившиеся снеговики размером с детскую игрушку? Я вас уверяю, что уже сейчас мы наткнемся на высоченные заготовки! Там никто не любит проигрывать.

— А критерии? — на следующем этаже вошел Андрей. — Условия есть? Высота, фундаментная база, оригинальность фасада?

— Этажность? — перебил Влад.

— Вы еще про уникальность строительного материала поинтересуйтесь, — рассмеялась Мира. — Это снеговики. Все, что вам нужно знать — они делаются из снега, ведра, морковки и других подножных материалов….

****

— Да вам капец! — кричала Мира, проводя пушистой варежкой по горлу. — Мы тренировались всю неделю. Вам нас не победить!

Девчонки стояли на противоположной стороне улицы, гневно размахивая руками.

— Использовать лопаты запрещено, слышите? — Кира топала ногой, наблюдая, как Андрюха и Никита нагребают огромные кучи снега. — Не загребайте снег с нашего переулка!

— Я уже тут, — Влад принес ведро воды. — Надеюсь, что это нам поможет?

— Должно сработать, — я помогал ногами сформировать рыхлый снег в видимость шара. — Как выглядит снеговик? Он принципиально должен быть такой сложной геометрической формы? Может, сделаем его треугольным? Кто был ответственным за сбор информации?

— Дядь, Вы и правда не знаете, как выглядит снеговик? — меня потянули за куртку.

— О, а ты кто?

— Иван Манилов, — парень поднял на меня взгляд карих глаз. — Меня выгнали из той команды. По-моему это притеснение по половому признаку.

— Никит, у нас есть статья, по которой мы можем наказать этих крикуш? — я еле отвел взгляд от парня, не пропустив встревоженный взгляд карих глаз с противоположной стороны улицы. Лиза катала коляску, в которой спал сын Горовых.

— Я думаю, что смогу тебе в этом помочь, — Никита рассмеялся и бросил в меня снегом. — Давай, парень, помогай нам…

-..иначе вы проиграете. — Ваня натянул варежки и, показав язык девчонкам, стал быстро орудовать руками, скатывая комок снега. — Чем больше скатаем, тем будет лучше. Ну, же!

— Ого, а много ты скатал таких? — Влад хотел было закурить, но потом убрал сигареты в карман куртки, услышав визг Лизы с противоположной стороны.

— Нет, это вторая зима. В Нью-Йорке практически не бывает снега. А то, что они называют снегопадом, здесь считается хорошей весенней погодой, — он рассмеялся, а потом вновь обвел всех серьезным взглядом. — Если мы хотим выиграть, то должны поднажать. У Славика с первой улицы отец вырос в Сибири, я там не был, но он говорит, что его батя чемпион по строительству снеговиком.

— Так, пусть твой Славик и его отец соответственно, отдыхают, потому что наш снеговик станет лучшим! — я потрепал парня по съехавшей на бок шапке и присел рядом. — Давай, распределяй работу, устанавливай высоту, а мы все сделаем….

****

— Ваня! Где Мила? — Лиза отряхивала снег, нападавший за шиворот ее кутки во время стрельбы снежками.

— Коляску, наверное, катает, — Ваня бросился за угол, куда вела тропинка к дому Влада.

— Скажи мне, Мани, как тебе удалось уговорить меня променять свидание в хорошем ресторане на эту снежную вакханалию у ворот собственного дома? — я повернулся, чтобы еще раз осмотреть переулок. На противоположной стороне красовался снеговик девчонок. Ну…Это, скорее всего, была снежная баба. Огромные глаза, подведенные яркими красками, чувственные красные губы и настоящие локоны волос кокетливо выглядывали из под бирюзового ведра. Фигура тоже соответствовала. Но тяга к перфекционизму сыграла с ними злую шутку. "Снегобаб" с тонкой талией не выдержал внушительного бюста, на который должно было клюнуть жюри и накренился, превратив тонкий стан в уродливую загогулину. Мы долго смеялись, наблюдая, как все девчонки, уперевшись в хрупкое строение спинами, стараются продлить его жизнь до прихода жюри.

— Потом что я знала, что ты тысячу лет не трогал снег. А сегодня такой прекрасный повод! И, если честно, то это свидание мне понравилось намного больше, чем предыдущие два, — она растирала красный нос белоснежной варежкой с налипшими льдинками. Ярко-желтая шапка в тон горнолыжному костюму делали ее похожей на цыпленка.

— Ты транжира, Мани. Настоящая транжира. У нас осталось только два свидания.

— Разве этого мало? — она закусила губу и отвернулась, чтобы спрятать румянец смущения.

— А что будет дальше? — протянул руку, чтобы перехватить ее раскрасневшиеся пальчики. Ледяные подушечки уютно устроились в моей большой ладони. Поднес руку ко рту и выдохнул на них весь жар, сжигающий меня изнутри.

— Мам, вот она! — Ванька бежал по дороге, таща за собой девчонку в красном комбинезоне. Она сопротивлялась, а глаза, в которых плескались слезы, искрились гневом и непониманием.

— Мила, Ваня, немедленно в дом! Все мокрые! Мила, только попробуй расплакаться! — Лиза вздрогнула и стыдливо выдернула свою ладонь — Иван, завтра в школу. Мила, и тебе, между прочим, тоже!

— Дядь, спасибо! — Ваня махнул мне с крыльца дома. — Ты здорово придумал с каркасом для прочности.

— Пока, дядь! — в тон брату повторила Мила и скрылась за дверью.

— Чертята, — Лиза рассмеялась. — Может, ты пригласишь даму на чашку чая?

Опустив глаза, Лиза поежилась от очередной порции снега, провалившегося за шиворот. Хотелось обхватить ее стыдливо-румяное лицо ладонями и заставить посмотреть на себя. Но я уже давно спиной ощущал взгляд на своем затылке. А эпатировать сегодня не было никакого настроения, тем более на его глазах.

— Нет, дама. Тебя на крыльце ждут, — отряхнул ее пушистые варежки и натянул на озябшие руки. — Иди.

Лиза повернулась в сторону своего дома и громко вздохнула, увидев Дэна, скрестившего руки на груди в угрожающем замке. Он морщил нос, чтобы поправить съехавшие очки.

— Он просто переживает, — Лиза опустила голову, понимая, насколько мы выглядим глупо и нелепо, особенно если вспомнить о нашем возрасте.

— Да, конечно. Утешишь? — не в силах выносить это позорное состояние, похлопал ее по плечу и пошел к парням, которые до сих пор распивали бутылку коньяка рядом с нашим снеговиком-переростком, принесшим второе место на соревновании.

— Давай хоть закажем закусь в ресторане? — Никита поморщился и зарылся носом в вороте пуховика. — Стоим тут, как бухарики. Ну и заодно — посмотрим, что там за снеговик у Славика Иванова? Это про него говорил Ваня? Кто там мастер по снеговикам? Его отец? А мне казалось, что владельцу стриптиз-клубов как-то не с руки лепить снеговиков.

— Ой, мы можем быть кем угодно, главное — возвращаться домой и превращаться в отцов для своих отпрысков, — Горов горько вздохнул и отхлебнул из бутылки, занюхав еловой веточкой, которая раньше была рукой у снеговика.

— Все, парни. Я пошел сдаваться, иначе меня сегодня даже в спальню не впустят, — Андрей рассмеялся, наблюдая, как рассерженные девчонки бредут по переулку. — Поэтому, дабы не искушать судьбу, пойду массажировать ножки беременной жене.

— И я, пожалуй пойду, — Никита кивнул в сторону своего авто, за рулем которого Мирослава сигналила, вымещая всю злость за проигрыш на клаксоне авто. — Мне пешком не дойти.

— А ты сократи путь по озеру? — рассмеялся Влад, похлопывая друга по плечу.

— Нет уж, я пойду помолчу и сделаю виноватый взгляд, а на завтра закажу доставку цветов. Чего и вам всем советую.

— Ох, как же мне хорошо! — рассмеялся я.

— А родичи? — Влад снова отхлебнул горячительного, косясь на темные окна моего дома.

— Они съехали в свой дом, поняв, что нашим раздутым эго тесно в одном помещении, не зависимо от его квадратуры и этажности.

— Чего ж ты сразу не раздулся, а ждал целую неделю?

— Сам не знаю.

— Кхм-кхм…

Влад усмехнулся и закурил, сделав шаг назад. А мне и говорить не нужно было, чтобы понять, кто стоит за моей спиной. Его напряженный взгляд я чувствовал на протяжении всего вечера. Он преследовал меня, но теперь, набравшись смелости, решил поговорить?

— Максим, можно тебя? — Дэн был укутан в огромный шарф в бежевую клетку, что я видел не один раз на Лизавете.

— Так, говори тут, чего уж, раз пришел, — я присел на капот машины, развернувшись к парню лицом.

— Я, пожалуй, подожду в машине, — Влад откашлялся и запрыгнул в салон, с силой захлопнув за собой дверь.

— Ты бы отстал от нее? Из всего этого все равно не выйдет ничего хорошего. Тогда не вышло, а теперь и подавно! К чему эти ваши свидания? Она же теперь не сводит взгляда с телефона, все ждет, что ты ей напишешь. Пожалей ее.

— Дэн, ты же понимаешь, что я сейчас сдерживаюсь?

— Да, — он вздрогнул и почти выкрикнул ответ.

— Понимаешь, что на протяжении всего времени, что ты мне мозолишь глаза, я сдерживаюсь?

— Понимаю.

— Поэтому я бы на твоем месте исчез, дабы не искушать судьбу. Мое терпение не резиновое. Я никогда ее не обижу, тебе это прекрасно известно. Хватит играть и свали отсюда, потому что, может, ты забыл, но я знаю, кто ты такой намного лучше других. Намного лучше, чем она. А делать больно ей я не собираюсь….

*****Лиза*****

— Лиза, прекрати! Посмотри на себя? Светишься, как елочная игрушка! Это почти неприлично! — Дэн никак не отставал от меня. Песочил и промывал мозги, пока я мыла посуду и развешивала промокшую одежду детей.

— Я прошу тебя, Дэн, отстань! — я резко остановилась на верхнем пролете лестница и взмахнула ногой, очерчивая невидимую линию. — Вот, эта линия неприкосновенности моей личной жизни. Мы развелись с тобой семь лет назад, а ты до сих пор говоришь со мной с позиции социальной власти над нашей ячейкой общества. Хватит. Мы друзья, успокойся, прошу тебя.

— Но я хочу остановить тебя, — шептал он, не решаясь переступить ступень, разделяющую нас.

— Ты хороший отец, замечательный друг, но на этом все.

— Ты еще рвать волосы будешь, — зашипел Дэн, сбегая по лестнице, а я поспешила скрыться за дверью своей комнаты.

Закрылась и прижалась спиной к двери, чтобы прислушаться к тишине дома. Дети мирно сопели в своих комнатах, Буля была в гостях у своей сестры, а обиженный Дэн теперь и носа не высунет из своей комнаты, пока я не приду мириться.

Ну сколько можно меня учить и говорить, что вся моя жизнь — сплошная неправильность, по их мнению. Сколько?

Они думают, что я не понимаю, что сама не могу ответить на простые вопросы, бушующие в голове. Но одно я знаю точно — мне очень хорошо рядом с Максом. Я расслабляюсь и разжимаю сжатые кулаки, размахивая которыми пробивалась на протяжении десяти лет, пытаясь добиться, хоть чего-то. С ним мне не хочется воевать, а хочется просто любить…

"А что будет дальше?" — эти слова Макса вновь и вновь бились в голове. Я равнодушно наблюдала за тем, как большая ванна наполняется шапкой пены.

Мы так заигрались, что теперь сложно остановиться. Практически невозможно врубить здравый смысл, ведь сердце вновь вспомнило привычный и уже почти знакомый трепет, от которого зуб на зуб не попадает, а живот скручивается в постоянном спазме от волнительного возбуждения.

Мне хорошо, когда он рядом. Хорошо, когда смотрит. Хочется смеяться, когда он, как и прежде, расстегивает пуговицу джинсов, когда поест.

Перекрыла воду и села на бортик, смотря в окно сквозь приоткрытую дверь, за которым вновь разыгрался снегопад. Вихри снега, освещаемые уличными фонарями, кружились так медленно, будто против собственной воли. Прямо, как я. Живу, дышу, а все не могу отделаться от мысли, что проживаю чужой сценарий.

Уронила голову, словно силы покинули меня. Руки сами заплясали по одежде, скидывая ее на пол. Вспоминала его глаза и искрящуюся на солнце небритость. Он хохотал, лепя очередной ком для снеговика, а мне было страшно, что его длинные пальцы замерзнут. Помню его касания. Такие легкие и настоящие.

Открыла глаза и прошлась своими пальцами по тонкому кружеву бюста. Горячий пар заботливо обнимал меня, покрывая тело каплями испарины, которые стали скатываться, как по команде. Воздух вылетел из моих легких с громким вздохом. Я тосковала по нему… Тосковала по тем ощущениям стыдливой возбужденности, что скручивала меня в узел.

Писк телефона отвлек меня. Накинула халат и выскользнула в комнату.

"Открой."

Я вздрогнула и еще крепче обхватила телефон, боясь посмотреть в окно балкона. Тряслась и дрожала от непреодолимого делания расплакаться. Поток счастья овладел моим телом, будто хозяин. Сумасшествие какое-то! Понимала, что не могу просто стоять, наслаждаясь реакцией, подтверждающей, что я еще способна. Что могу. Но он ждал, не проявляя нетерпеливости. Просто стоял, прислонившись к балконному ограждению и курил. Яркий уголек сигареты то вспыхивал, то снова гас.

Собрав себя в кулак, я приоткрыла дверь, наслаждаясь морозом.

— Что?

— Ничего, — он выкинул окурок и сделал шаг вперед, закрывая за собой дверь. — Заболеешь.

— Мог бы войти через дверь.

— Разве это романтично?

— Нет, романтично — бежать за свежими булками и джемом, от аромата которого кружится голова. Романтично — вдыхать аромат, пытаясь насытиться, запастись, припрятать. Романтично — караулить у лаборатории, не спать, а потом идти на многочасовой отчетный концерт и играть так, что хочется реветь навзрыд, оголяя свою душу всем. Но никто не увидит и не поймет, потому что…

— …потому что это все принадлежит тебе.

— …все ноты, вздохи и стоны, — продолжила я и отвернулась. Закрыла глаза, но голова только сильнее кружилась, раскачивая тело из стороны в сторону. — Ты делал меня реальной. Живой…

— Лизи, — шептал он, прижавшись колючим подбородком к затылку. — Ты все та же. Чувственная внутри, но такая колючая снаружи.

Максим пробежался пальцами по шелковому халату, чего было достаточно, чтобы он рухнул к моим ногам. Холодные подушечки пальцев замерли на плечах, вздрогнули, а потом двинулись вниз. Он проглаживал каждый позвоночник, останавливался на родинках. Дышал так спокойно, но его выдавало сердцебиение. Спиной я чувствовала сердечный ритм, который то учащался, то совсем пропадал. Он остановился на пояснице, и пальцы уступили место ладоням. Я закусила губу, когда его ладони стали путешествовать по ягодицам.

— Я просто забыл сказать, что буду ждать тебя завтра в 21:00.

— Ты мог бы написать.

— Мог, — его руки стали подниматься, а затем и вовсе замерли на шее, пропуская волосы через пальцы. — То тогда бы я не мог прикоснуться к тебе….