Пережить Рождество

Глава 11

В то время, пока Дикси принимала душ, Ченс позвонил Боннеру в Техас, и ничуть не удивился, когда на его вызов тут же ответили:

— Только не смей мне говорить, что упустил Дикси.

— Отзовите своих головорезов, — приказал Ченс.

— Говорю же тебе, я больше никого не нанимал.

— Вздор.

— Ченс, если кто-то охотится за Дикси… в общем так, я тут ни при чём. Ты её саму-то спрашивал?

— Слушайте, Боннер, кто-то только что пытался пристрелить вашу дочь. И я желаю знать, дьявол вас раздери, что тут происходит.

Боннер чертыхнулся.

— Она в порядке?

— Пока да.

— Уверен, что это не она сама все подстроила? Я бы никогда не стал делать ничего подобного. Скажу больше, самой инсценировать покушение, чтобы перетянуть тебя на свою сторону — вполне в её стиле.

— На свою сторону? Что, черт возьми, это значит?

— Только то, что иногда Дикси приходят в голову странные вещи…

— Как, например, попытка отыскать родственников со стороны матери? — спросил Ченс.

На том конце трубки повисло недолгое молчание:

— Значит, она тебе рассказала.

— Почему вы так не хотите, чтобы она что-то узнала о семье матери? Боитесь того, что она невольно может раскопать?

— Да я даже не знал, что у Сары кто-то еще жив из родственников. Правда. Просто я не хотел, чтобы Дикси случайно узнала некоторые вещи, которые лучше навсегда оставить в прошлом.

— Слишком поздно. Насколько я понял, вы опасаетесь, что некие эпизоды из вашего прошлого могут выплыть из небытия?

— Уверяю тебя, там нет ничего та…

Ченс тихо ругнулся:

— Вы были у неё дома?

— Разгром ещё не означает, что Дикси не сотворила этого сама.

— Да, чёрт возьми, вытащите уже голову из песка! Дикси в беде. Узнаю, что вы хоть как-то связаны с этой стрельбой…

— Она — моя дочь. И если кто и должен понимать, что такое отцовские чувства, так это ты.

— Я всё сказал, — жестко отрубил Ченс, игнорируя последние слова Боннера. — И учтите, сэр, если выяснится, что вы, так или иначе, пытаетесь навредить Дикси… Клянусь, глаз не сомкну, пока не засажу вас за решетку.

Глендора Феррис обитала в центре Ливингстона: в неказистом четырехэтажном жилом доме, снаружи обшитом некогда белыми деревянными досками.

Дорога из Уайт-Сульфур-Спрингс[4] не заняла много времени. В пути Ченс слушал по радио музыку кантри, а Дикси дремала, решив поберечь нервные клетки, а не гадать, какие открытия их могут ожидать в Ливингстоне.

И вот теперь, покинув салон машины и стоя в густой тени, Дикси внимательно изучала здание перед собой. Ветер путал ее волосы и кружил снежные хлопья. Рождественские гирлянды, натянутые вдоль всего фасада, раскачивались под порывами ветра, ударяя о стену.

Дом давно не ремонтировали, о чем говорили облупившаяся краска и провисший, а кое-где и проломленный, настил крыльца. В окнах виднелись полинялые занавески. Дикси задумалась, не стоит ли сейчас за одними из них Глендора Феррис.

Когда они с Ченсом поднимались по ступенькам, подул ледяной ветер, плотные облака, казалось, нависли ещё ниже над крышами, пропуская лишь тусклый дневной свет. На городок, определенно, надвигалась ещё одна снежная буря. В холле Дикси приметила ветхий лифт. Маленький, темный и пропахший тушеной капустой. Оба, не сговариваясь, поспешно двинулись к лестнице.

Насколько она помнила, Ченс, ещё больше неё недолюбливал тесные клетушки и замкнутое пространство. Однако несмотря на то, что кабина пикапа тоже особым простором не отличалась, Дикси втайне подозревала, что Ченсу даже нравилось, когда на переднее сиденье между ними втискивался Боригард.

Непривычная к среднегорью Монтаны и подъемам по ступенькам, Дикси чувствовала себя совершенно выжатой, когда, наконец, добралась до нужной квартиры на четвертом этаже. Пару секунд она восстанавливала дыхание, понимая, что охватившему её смятению частично обязана банальному страху. Слишком многое зависело от здешней обитательницы, приходившейся Дикси родной теткой. И ответов, которые могли обнаружиться за дверью её жилища.

Звонок на двери отсутствовал, так что пришлось стучать. В ответ на шум послышался пожилой женский голос:

— Минутку.

Дикси прошила нервная дрожь и, вытерев вспотевшие ладони о джинсы, она взглянула на Ченса. Тот ободряюще кивнул. Он был единственным, кто знал, насколько это было для нее важно. Наконец-то она сможет получить ответы, в которых так отчаянно нуждалась.

Нервничать было уже поздно, хотя Дикси как могла убеждала себя на многое не рассчитывать. Она едва сдерживала волнение, когда на ширину дверной цепочки дверь слегка приоткрылась, и в образовавшейся щели показалось изборожденное морщинами лицо.

Дикси пытливо вгляделась в водянистые голубые глаза.

— Глендора?

Женщина растерянно моргнула.

— Да?

— Моё имя Дикси Боннер. А мою маму звали Сара Уорт. Вы её знали?

— Элизабет?

И дверь закрылась.

Дикси недоумевающее поглядела на Ченса. Элизабет? По ту сторону загремели цепочкой. После чего дверь снова распахнулась.

Появившейся на пороге женщине в изрядно вылинявшем домашнем халате было на вид от семидесяти до восьмидесяти лет. Тонкие, как сухие веточки, руки усеивали старческие пятна. А от выражения её лица у Дикси тревожно сжалось сердце.

Женщина выглядела совершенно потерянной, седые волосы неряшливо торчали во все стороны, а глаза казались пустыми и бессмысленными.

— Элизабет? — Бедняжка озиралась вокруг, будто ожидала увидеть кого-то еще.

— Я дочь Сары Уорт, — повторила Дикси, в попытке снова привлечь внимание женщины. — И разыскиваю её сестру, Глендору. Это вы?

— Элизабет? — Женщина замерла, а затем её вдруг всю затрясло, и она обессилено привалилась спиной к дверному косяку, чтобы не упасть. Дикси бросилась к ней, приобняла за хрупкие плечи, завела обратно в квартиру и проводила в гостиную.

— Простите. Я не хотела вас расстраивать, — виновато успокаивала её Дикси, мягко поглаживая худую руку, пока усаживала старушку на диван.

Ченс зашел внутрь следом за ними и прикрыл входную дверь.

Бедная женщина, видно, не имела ни малейшего представления о людях, которых разыскивала Дикси.

— Может, вам воды принести? — спросила она, бросив взгляд в сторону кухни.

Женщина покачала головой, по-прежнему не сводя глаз с Дикси:

— Я уж решила, что увидела призрак. — Она потянулась к девушке, взяла её за руку и усадила рядом с собой на диван. — Вы так похожи на нее. А Элизабет, она не с вами?

— Элизабет? — машинально переспросила Дикси, едва сдерживая разочарование. Вряд ли эта пожилая женщина сможет им чем-то помочь.

— Элизабет. — Повторила она, казалась, не сознавая, как по полупрозрачной коже её щек катятся слезы. — Именно так звали мою сестру. Элизабет Сара Уорт. Сара — это её второе имя.

Дикси потрясенно уставилась на собеседницу:

— Значит, вы и есть её сестра Глендора?

Женщина улыбнулась:

— Повтори-ка, как тебя зовут?

— Дикси.

— Дикси, — растерянно проговорила она. — Но разве Элизабет назвала дочку не Ребеккой?

Облегченно выдохнув, Дикси рассмеялась:

— Так зовут мою старшую сестру.

— Выходит, у Элизабет был не один ребенок?

Глендора выглядела весьма удивленной этим известием. Даже раздосадованной. И она, казалось, совсем не замечала Ченса, оставшегося в прихожей.

— Я утратила связь с Элизабет уже после того, как она родила дочку, — пояснила Глендора, а потом продолжила почти шепотом, будто опасаясь, что у здешних стен могут быть уши. — У меня в голове не укладывается, как она смогла решиться завести двоих детишек от того человека. Но, возможно, ситуация изменилась к лучшему, раз у неё появилась и ты. Ты ведь сказала, что твоя фамилия Боннер, верно?

Дикси кивнула:

— Вам не нравился ее муж?

— Муж? — Глендора презрительно фыркнула. — Да он и слышать ничего не хотел о браке. Я ни разу не видела, чтобы он хоть слезинку проронил, когда его первенца прибрал Господь. — Она покачала головой. — Элизабет была так юна и доверчива. Она, глупышка, и не подозревала, какие на свете бывают негодяи. Я, правда, пыталась открыть ей глаза на его подлое нутро. Ведь, будучи старше её на шесть лет, я почти заменила Элизабет мать, когда мы осиротели, и нас отдали на воспитание нашей незамужней тетке.

Дикси слушала, пытаясь представить себе маму: молодую, неопытную и безоглядно влюбленную в не ценящего её мерзавца.

— Потеряв сына, сестра была просто убита горем. Думаю, это объясняет её желание завести еще одного ребенка. Как и то, почему она изо всех сил цеплялась за недостойного мужчину. Тут лицо Глендоры смягчилось, она протянула руку и слегка коснулась щеки Дикси:

— Как же ты похожа на неё, детка. Она ещё…

Дикси покачала головой:

— Мама умерла, когда мне исполнился год и один месяц.

Выцветшие глаза Глендоры заполнились слезами:

— Я всегда чувствовала, что сестра уйдет совсем молодой. Слишком уж светлым она была человечком. — Старая женщина встретилась взглядом с Дикси. — Она так и продолжала жить с ним?

— Да.

— Я слышала, будто он увез ее в Техас, где устроился работать на каком-то ранчо.

Ранчо Боннеров. Наверняка это было еще до того, как на их участке нашли нефть.

— То есть у неё был маленький сын, когда она жила в…?

— Айдахо. Мы тогда обитали там. — Она нахмурилась. — А вот малыш… И месяца не прошло, как его безгрешная душа отлетела в лучший мир.

— Значит, мой брат похоронен в Айдахо?

— В Эштоне.[5] — Она снова подняла на Дикси полные слез глаза.

— Как мама его назвала? — тихо спросила Дикси.

— Боригард Боннер Джуниор Уорт, — ответила Глендора.

Неудивительно, что Дикси не удалось его найти. Она даже не подозревала, что мать тогда не была замужем.

— С тех пор как они переехали в Техас, я ничего не знала о дальнейшей судьбе Элизабет. Он не хотел, чтобы она общалась с кем-то, кроме него. — Глендора глянула на дверь и, кажется, впервые заметила Ченса. — У тебя очень красивый муж.

Дикси не стала её поправлять:

— Я и не знала, что отец бывал в Айдахо. — Она не раз слышала истории о приключениях дяди Карла, Мэйсона и Эйса. И хотя родитель тоже не сидел в Техасе безвылазно, он никогда не упоминал, куда ездил. И теперь она, кажется, поняла почему.

Странно, но на её памяти отец ни разу не упоминал о месте, где он познакомился с мамой. Равно как и том, что у них был сын, нашедший в тех краях свой последний приют, и о том, что там же появилась на свет и Ребекка, и лишь после этого они вернулись в Техас.

Неужели отец всё это устроил лишь ради того, чтобы скрыть, что они с мамой прижили двух внебрачных детей?

И поэтому же упорно твердил, будто люди с тех фотографий ему совершенно незнакомы? Дикси, конечно, понимала, что он врет, но у неё не укладывалось в голове, как или по какой причине он мог столь бессовестно лгать о собственном сыне и дочери.

— Наверно, было что-то такое в моем отце, отчего мама влюбилась в него, — сказала Дикси.

— О, это еще тот фанфарон был. Наглый, самовлюбленный. Запудрил Элизабет голову своими грандиозными планами. Да разве он когда думал о ком-то, кроме себя?

— Да уж, не особо, — согласилась Дикси и тут же услышала, как в прихожей Ченс тихонько хмыкнул.

Обведя взглядом небольшую квартирку, она спросила:

— Может у вас есть мамина фотография?

Отрешенно посмотрев куда-то вглубь квартиры, Глендора ответила с задумчивым выражением лица:

— Была где-то парочка. Обожди немного, я попробую их найти.

Она поднялась с дивана и исчезла в спальне.

Дикси в свою очередь оглянулась на Ченса. Она догадывалась, о чем тот сейчас думает. С чего бы из-за такой ерунды кому-то понадобилась её убивать? В этом не было никакого смысла. Или жутких тайн. Никаких давнишних, неприглядных секретов, ну, разве что выяснилось внебрачное происхождение Ребекки. Хотя она наверняка будет вне себя, если об этом узнает.

— Оказывается, твой отец полон загадок, — бросил ей Ченс.

Дикси кивнула, думая про себя, что нашла объяснение своим неудачам. Легко ли узнать хоть какую-то информацию о маме, если на самом деле её звали не Сара, а Элизабет Сара Уорт, уроженке Айдахо, а не Техаса.

Глендора вернулась, держа в руках перетянутую резинкой обувную коробку, и поставила её на журнальный столик перед диваном:

— Может здесь какие-то найдутся. Я ведь столько раз переезжала, что за все эти годы многое могло потеряться.

Как только Глендора снова опустилась рядом с ней на диван, Дикси сняла резинку и подняла крышку.

Коробка доверху была заполнена пожелтевшими от времени черно-белыми фотографиями с загнутыми, обтрепанными краями.

Дикси оглянулась на Ченса, а потом подрагивающими пальцами, начала просматривать снимок за снимком.

Многих из запечатленных на фотографиях людей Глендора уже не помнила.

— Столько воды утекло с тех пор, — словно извиняясь, сказала она.

Услышав от тети о своём сходстве с мамой, Дикси пыталась найти женское лицо, напоминающее её собственное. Но чем глубже она закапывалась в коробку, тем большее разочарование испытывала. Большинство хранившихся здесь карточек напоминало о семье первого мужа Глендоры.

— Тебе очень повезло, что сестра живет рядом, — сказала Глендора. — Мне так жаль, что нас с Элизабет жизнь разбросала в разные стороны.

Дикси кивнула, в душе чувствуя себя виноватой из-за того, что они с Ребеккой никогда не были особенно близки. Хотя и теперь жили всего в нескольких милях друг от друга.

— Хотите, я тоже пришлю вам несколько фотографий? У Ребекки уже трое детей.

Глендора улыбнулась, её глаза затуманились:

— Да, я была бы очень рада.

Дикси взяла фотографию хорошенькой маленькой девчушки с длинными белокурыми волосами, корчившую забавные рожицы на камеру.

— Это Эмилия, — сказала Глендора, потянувшись к снимку, и с улыбкой вглядываясь в лицо девочки.

— Эмилия?

— Да, Эмилия Хардуэй. Она вышла замуж за старшего из сыновей Маккарти. — Глендора помолчала, и Дикси поняла, насколько тетя устала. Она быстро вынула оставшиеся фотографии, тая слабую надежду, что на одной из них увидит родное лицо.

Глендора все еще сжимала в руках снимок девочки: — Эмилия была лучшей подругой твоей матери. Они вдвоем… — задумчиво протянула она, словно окунувшись в прошлое, — были просто неразлучны.

Дикси почувствовала, что Ченс смотрит на неё:

— Эмилия еще жива?

— Она прислала мне открытку на Рождество. Вот только в этом году или в прошлом? — Глендора наморщила лоб, пытаясь вспомнить. — Эмилия осела неподалеку от óтчего дома. Она живет на ферме, где-то в пригороде Эштона. Или жила. Помню, она писала, что овдовела.

Дикси перевернула один из последних снимков и замерла. На нём были две девочки-подростка: одна приблизительно лет одиннадцати, а другая лет на пять постарше.

Сердце пустилось вскачь, стоило ей только повнимательнее всмотреться в лицо младшей. Тут она ощутила на спине надежную мужскую ладонь и, подняв голову, встретилась взглядом с Ченсом, примостившимся рядом с ней на самом краешке дивана. Дикси предположила, что она видимо невольно вскрикнула, а тот не смог оставить её без поддержки.

Она показала снимок Глендоре, не желая выпускать его из рук:

— А здесь вы с мамой?

Глендора улыбнулась и кивнула, её глаза снова затуманились от слез:

— Да, это моя младшая сестренка.

Дикси быстро просмотрела оставшиеся фотографии, и нашла ещё только один подходящий снимок. На нем сестры выглядели значительно взрослее. Возле автобуса с чемоданом у ног застыла Глендора. Около неё стояла мама, держа на руках ребенка, а рядом с ней был запечатлен мужчина, который, словно не желая попасть в кадр, стоял вполоборота, а его мягкая фетровая шляпа, отбрасывала на лицо густую тень.

— Эта фотография сделана в тот день, когда я уезжала домой, — пояснила Глендора, склонившись поближе к Дикси. — Нас снимала наша тетя. Тогда я видела Элизабет и Ребекку в последний раз. Хотя тетя умерла спустя пару лет, на похороны сестра так и не приехала.

Дикси уставилась на фотографию, обводя пальцем лицо матери. Они с ней действительно были сильно похожи. И теперь она могла понять, почему порой ловила на себе печальный взгляд отца.

— А кто этот мужчина рядом с мамой? — спросила Дикси.

Глендора удивленно посмотрела на неё:

— Не узнаешь? Это же твой отец. Тут он, правда, помоложе будет, но это, несомненно, он. Боригард Боннер. Похоже, мне не суждено забыть это имя.

Дикси уставилась на мужчину с фотографии. Это определенно был не тот Боригард Боннер, которого она знала.