Пережить Рождество

Глава 15

В доме подвыпивший, уставший до глубины души Оливер споткнулся. Подумал было завалиться на диван, не желая будить Ребекку, но в то же время не хотел столкнуться утром с шумными детьми.

Потом увидел записку, сообщающую, что нянька куда-то забрала детей. Сегодня вечером здесь остались только они с Ребеккой. При мысли об этом его пробрала дрожь. Она специально отослала няньку и надоедливых детей? Лежала наверху и ждала его, потому что все знала?

При мысли об этом его затошнило.

Оливер направился к дивану, намереваясь избегать жену, как можно дольше. Зазвонил телефон.

Он поспешно схватил трубку прежде, чем ее разбудит громкий звук. Кто мог звонить в такой поздний час?

— Алло?

— Плохие новости.

В ушах у Оливера зашумело, сердце бешено заколотилось.

— Эйс?

— Дело не выгорело. Деньги пропали. Я весь день пытался разыскать парней. К сожалению, они смылись из города.

— Нет. — Оливер покачал головой, думая, что этих денег хватило бы, чтобы его спасти. Он разорен. Хуже, чем разорен. Его имя вываляют в грязи. Еще очень повезет, если удастся уйти в том, что на нем одето, как только Бо узнает. — Нет!

— Сожалею, приятель. Ты знал, что рискуешь. Ведь так? Я имею в виду, что нельзя сделать миллионы с несколькими ничтожными тысячами долларов, не рискуя.

— Двести двадцать пять тысяч, — сказал Оливер. — Этого не может быть!

— Хорошо тебя понимаю, старина. Я и свои деньги вложил. Именно поэтому я уезжаю из города на какое-то время.

— Что?!

— Я должен парням, которые ломают коленные чашечки просто ради забавы. Ты счастливчик, что ничего не должен таким весельчакам.

Это шутка? Да он должен всем! И сегодня вечером потерял еще. Его можно было считать покойником.

— Ты не можешь уехать из города. Мы должны найти этих парней и вернуть деньги.

— Не получится. Я сматываюсь и вряд ли вернусь в ближайшее время. Подумай об отъезде из города на какое-то время. — Раздались гудки.

— Эйс? Эйс! — Ланкастер швырнул трубку, звук разнесся эхом по вестибюлю. Оливер прислонился к стене. Он дошел до ручки. Теперь выхода не было. Ничего нельзя сделать.

Оливер подумал о пистолете, который держал в тумбочке около кровати на случай грабежа со взломом. «Есть только один выход, — думал он в пьяном, опустошенном состоянии. — Поднимись туда, поднеси пистолет к голове и спусти курок».

Да и Ребекку стоит взять с собой, раз они хотели видеть его хорошим мужем. В конце концов, именно она во всем виновата. Эта мысль придала Оливеру достаточно сил, чтобы медленно оттолкнуться от стены и начать долгий подъем по лестнице в хозяйскую спальню.

Дикси проснулась посреди ночи от звука с улицы, но снова закрыла глаза, не желая вставать. В хижине стало холодно, а здесь, в постели с Ченсом, она чувствовала себя согретой и довольной.

Боригард тихо гавкнул в соседней комнате. Ченс не пошевелился. Дикси улыбнулась про себя, вспоминая часы их занятия любовью. Любой другой валялся бы в коме.

Выскользнув из кровати, она неслышным шагом пошла в гостиную. Огонь едва теплился. Холодно, по крайней мере, по техасским меркам.

Дикси обхватила себя руками и направилась к окну, в которое смотрел Боригард. Он снова гавкнул, глядя на нее и как будто говоря: «Там что-то есть».

— Да, — сказала она.

Наверное, забрел лесной олень. Ченс говорил, что олени часто приходили к нему во двор.

Прижавшись лицом к стеклу и сложив руки чашечкой, она выглянула наружу. Все еще шел снег, небо казалось слишком светлым для середины ночи. Но, тем не менее, Дикси ничего не увидела. Если там и был олень, она его не заметила.

Отворачиваясь, Дикси боковым зрением уловила свет, а может ей показалось. На несколько секунд он появился справа, у подножия горы, и затем так же быстро исчез. Она всматривалась в снежную темноту до тех пор, пока не заболели глаза, но больше ничего не увидела.

Даже Боригард потерял интерес. Пес опустился на четыре лапы и вернулся к своему месту рядом с камином. Дикси постояла еще несколько минут, уверяя себя, что ей всего лишь померещилось. Кто в здравом уме вышел бы на улицу в такую ночь? И разве Ченс не говорил, что рядом не было других домов?

Она выпила стакан воды, убедилась, что дверь заперта, и вернулась в кровать.

— Все в порядке? — сонно спросил Ченс, когда она заползла под одеяло.

— Да.

В теплых объятиях Ченса все было прекрасно.

Оливер прокрался в хозяйскую спальню, не решаясь включать свет. Темнота больше подходит для того, что он должен сделать. Поднимаясь по лестнице, он не мог сдержать слезы. Ланкастер никогда не испытывал к себе большей жалости. Снова и снова пытался представить своих родителей на похоронах, рыдающих на могиле. Еще пожалеют, что всю жизнь к нему так относились. Холодные, равнодушные снобы — вот они кто.

В спальне было темно, хоть глаз выколи — именно так, как любила Ребекка. Оливер обругал ее про себя, на ощупь направляясь к прикроватному столику, где держал пистолет. Все это время он представлял своих родителей, рыдающих на похоронах. Они еще пожалеют.

Отец с матерью не хотели, чтобы он женился на Ребекке, считая этот союз мезальянсом.

— Но она богата, — сказал тогда он.

Родители воротили носы от новоявленного богатства Боригарда Боннера, такого же грубого, как и он сам. Оливер надеялся, что чувство вины их не покинет до самых последних дней. А почему бы ему не написать предсмертную записку, обвинив во всем их?

Он наткнулся на кровать и замер, боясь, что разбудил Ребекку. Оттуда не донеслось ни звука. Оливер пробрался к тумбочке у изголовья, открыл ящик и вытащил пистолет.

Ребекка всегда спала слева.

Оливер не мог ее видеть, да и не хотел. Лучше это сделать быстро.

Сняв пистолет с предохранителя, он снова заплакал. Не от мысли о выстреле в Ребекку, а от того, что придется направить дуло на себя. Ее он просто спасает от неприятностей с разводом. Жена поблагодарила бы его, если бы знала, что он для нее делает. Сама она ради него и пальцем бы не пошевелила. Эта хладнокровная, бессердечная сука не простит его, когда узнает о деньгах.

Упираясь в кровать коленями, он определил расстояние до предполагаемого местоположения головы Ребекки на подушке. Прицелившись, он собрался с духом. Два выстрела для нее. Один для себя. Пьяный и доведенный до отчаяния Оливер решил, что у него нет сил писать предсмертную записку. Пусть его родители гадают до последнего часа.

Он закрыл глаза и спустил курок. Бум! Бум! Оливер открыл один глаз. Разглядеть Ребекку в кровати он не мог, но оттуда не раздалось ни звука.

Понимая, что теперь обратной дороги нет, он направил пистолет на себя.

Бо Боннеру позвонили рано утром на следующий день. Сначала он не узнал голос и никак не мог разобраться в том, что говорил этот человек.

— О чем, черт возьми, ты толкуешь? — в конце концов спросил он, когда понял, что это был один из его пилотов.

— Ваш реактивный самолет, сэр. Он исчез.

— Что значит исчез? Украден? — Бо вспомнил, что его взял Мэйсон. Это просто недоразумение. — Мэйсон Робертс взял его…

— Нет, сэр. Я говорю о реактивном самолете, на котором вы приказали мне лететь сегодня в Монтану, — пояснил пилот. — Его взяли вчера вечером, и вернут только через нескольких дней.

Бо почувствовал, как подскочило давление.

— Кто его взял? Карл? Этот проклятый безответственный кузен Эйс?

— По-видимому, вы дали разрешение своей дочери, Ребекке Ланкастер. Она наняла собственного пилота.

— Что? — Бо не верил своим ушам. — Куда, черт возьми, она отправилась?

— Согласно ее плану полета? Нью-Йорк и, может быть, Париж.

Бо бросил трубку, до такой степени разозленный, что опасался получить сердечный приступ. Что, черт возьми, Ребекка, ты надумала?

И простонал, все поняв… Дочь не хотела слышать то, что он собирался ей рассказать. Как это похоже на Ребекку! Трусиха терпеть не могла плохие новости. Она предпочитала притворяться, что все прекрасно.

Бо обругал себя. Следовало бы пойти к ней домой и заставить выслушать. Ладно, по крайней мере, в Нью-Йорке Ребекка не узнает о том, что происходит в Монтане. Будет время все рассказать, когда она вернется.

Бо словно увернулся от пули. Его донимала вина за облегчение, которое он испытал, лишившись необходимости встречаться с Ребеккой этим утром. Рождественским утром.

Что теперь? Придется позвонить Ченсу и предупредить, что самолета не будет. На коммерческих рейсах в это время года все места заняты. Бо понимал, что теперь мало шансов на возвращение Дикси в Техас на праздники. Рождество, а он остался совсем один.

Так хотелось провести сегодняшний рождественский день с родными, как в нормальных семьях. А были ли нормальные семьи? Он обвинял себя, что Дикси с Ребеккой никогда не ладили. Бо от всей души любил Ребекку, но ей всегда было мало. Даже ребенком, она, казалась, никогда не была довольна. Он изливал на нее любовь, пытаясь заменить отца, который ее не хотел. Однако Ребекка была словно бездонная бочка.

А потом появилась Дикси.

Полная противоположность Ребекки. Своевольный, независимый ребенок, который, казалось, ни в ком не нуждался. Вероятно потому, что ей пришлось с раннего возраста обходиться без матери. Но, по правде говоря, Дикси пошла в него.

Бо всю жизнь старался не походить на своего отца, и все же он не мог не видеть сходство между Ребеккой и Дикси, собой и Карлом. Карл отчаянно хотел любви их родителя. Бо этого не просил. Он знал, что не заслуживал такого высокого мнения о себе, и часто презирал недоброжелательного властного отца так же, как и Карл.

Бо остался на ферме не из любви или преданности. Пока другие в его возрасте отправлялись на поиски хорошо оплачиваемой работы и приключений, Бо остался на ферме в Техасе, зная, что нет другого места, где он будет особенным, кроме как в отцовских глазах.

А потом фонтан нефти появился на нескольких отдаленных фермах, и его друзья вернулись, чтобы работать на буровых установках. Карл и Эйс возвратились в Техас вместе с Мэйсоном, который скитался по всей стране. Давний знакомый приехал к нему не только с рассказами о местах, где побывал, но и с идеей.

Собрав все деньги, которые у них были, они провели исследования в северной части фермы так, чтобы никто об этом не пронюхал. Особенно Карл с Эйсом и отец Бо.

Боннер обхватил голову руками. Ребекка всегда считала, что Дикси он любил больше. Стоит только ей услышать, что он ей не родной отец, ничто не убедит ее в обратном.

Телефон ожил снова. На сей раз звонили из полиции.

Ченс медленно просыпался, не желая расставаться с умиротворенностью сна. Он был счастлив во сне, счастливее, чем когда-либо.

Солнечный свет заливал дом. Первые несколько секунд Ченс думал, что остался один, как уже давным-давно. Потом ощутил ее возле себя и крепко закрыл глаза, сдерживая внезапный всплеск чувств. Это не сон. Около него спящая Дикси повернулась на бок, прижавшись обнаженным, теплым и соблазнительным телом.

Открывая глаза, он смотрел на нее, потрясенный своими ощущениями только от возможности видеть ее рядом, не говоря уже о воспоминаниях об их жарких ласках. В этот момент он сделал бы все возможное и невозможное, чтобы удержать ее возле себя.

Эта мысль заставила его осторожно выскользнуть из постели и выйти из спальни. Ченс нашел свои вещи и оделся, прежде чем развести огонь и набросать Дикси записку. Боригард моментально вскочил, ожидая прогулку. Снег был глубоким, но Ченс не тратил время на расчистку дорожки. Тропу через мир первозданной белизны перед хозяином проложил Боригард.

Ченс подумал о пикапе, но решил пройти пешком вниз по дороге, пока не сможет позвонить с мобильного телефона. Вокруг царила ледяная тишина. Он стоял в глубоком снегу, вдыхая сосновый аромат. Хотелось немного побыть одному в это прекрасное рождественское утро.

Боннер ответил на первый звонок.

— Ребекка?

— Нет, — сказал Ченс, нахмурясь. — Это Ченс.

— Я думал, что Ребекка. — Голос звучал полусонно, скорее, полупьяно. — Она взяла мой самолет и улетела в Нью-Йорк или Париж. Точно не знаю.

— Самолет, который вы сегодня собирались направить в Монтану, — догадался Ченс и выругался про себя.

— Второй забрал Мэйсон. Я не знаю, когда они вернутся. Пытаюсь подыскать другой самолет.

— Бо, послушайте, это не может ждать. Мы с Дикси кое-что узнали о человеке, с которым у вашей жены был роман до встречи с вами. Я думаю, что вы должны знать. Если уже не знаете.

Теперь настала очередь Боннера выругаться.

— Я сказал тебе, что ничего о нем не знаю, и знать не хочу.

— У вас нет выбора. Я почти уверен, что он тот, кто нанял двух головорезов убить Дикси прежде, чем она раскроет его личность.

— Ты уверен, что это не одна из выдумок Дикси…

— Вчера двое пытались сбросить нас с дороги, — резко прервал собеседника Ченс. — Те же самые мужчины, по словам Дикси, похитили ее и рылись в доме в поисках ее изысканий относительно семьи матери. Преступники мертвы, но не их наниматель.

— Боже мой! — воскликнул Боннер. — Значит, это правда. Кто-то действительно старается убить ее?

— Что, черт возьми, по-вашему, я пытаюсь вам сказать? И тетя Дикси тоже мертва.

— Господи, я не сомневался…

Ченс попытался понять, как Боннер должен чувствовать себя прямо сейчас. Учитывая другие шутки, сыгранные Дикси с отцом, Ченс догадывался, почему тот не сразу ей поверил. Главным образом Боннер не хотел этому верить. Иначе пришлось бы винить и себя, так как не был честен с Дикси, когда та пришла к нему с фотографиями.

— Ты думаешь, что этот человек — тот мужчина, с которым Сара связалась до меня? — спросил Боннер. — У тебя есть какие-нибудь предположения, кто он?

— Нет, но из обнаруженных улик следует, что он вас знает. Он использовал ваше имя в то время, когда жил здесь. В действительности полное имя вашей жены — Элизабет Сара Уорт. Она изменила имя на Сару, когда тот мужчина привез ее в Техас. К тому времени на вашей ферме нашли нефть, — поколебавшись, добавил Ченс.

— Нет, — запротестовал Боннер, начав подозревать, куда ведет Ченс.

— Она изменила свое имя на Сару и отправилась за вами и вашими деньгами.

— Не верю.

Однако дрожь в его голосе подсказала, что он солгал.

— Мужчина шантажом вынудил ее так поступить, — сказал Ченс. — По-видимому, у Сары была хорошая подруга в Айдахо, которой она писала каждую неделю. — Детектив услышал тихий грустный звук, который издал Боннер. — Предполагаю, что вы не знали об Амелии Маккарти?

— Нет. — Его голос звучал приглушенно.

Ченсу очень не хотелось говорить это Боннеру по телефону. Но чем скорее старик получит информацию, тем скорее они смогут найти убийцу.

— В последнем письме подруге Сара написала, что полюбила вас. Она была счастлива. Призналась, что больше не могла жить во лжи, и планировала рассказать вам правду.

Похоже, Боннер плакал.

— Она так и не призналась.

— Этот человек шантажировал ее, угрожая все вам рассказать. Сара платила ему за молчание. Вероятно, она его боялась.

На другом конце послышался судорожный вздох Боннера.

— Ты хочешь сказать мне, что он…

— Подруга предполагала, что этот человек убил Сару, чтобы помешать вам узнать правду, — закончил Ченс.

— Боже мой! — только и смог выдавить Боннер.

— Я рассказываю вам это не просто так. Думаю, что тот мужчина считает, что, если остановит Дикси, правда никогда не выйдет наружу. Ему все еще есть, что терять. Есть подозрения, кто бы это мог быть? — Тишина. — Боннер?

Отец Дикси повесил трубку. Ченс выругался и перезвонил, но линия была занята. Он попробовал снова, идя дальше по дороге. На этот раз никто не отвечал.

В ту минуту, когда Ченс собирался отключиться и попробовать еще раз — вдруг ошибся номером? — он увидел на снегу следы.

Дикси проснулась от прохладного воздуха. Протянула руку в поисках Ченса, но его не было. Он не мог уйти далеко, но, тем не менее, ее охватило чувство одиночества. Жаль терять впустую даже одно мгновение, потому что, в конце концов, это закончится, и они пойдут каждый своим путем. Если доживут.

Разве она не предупреждала себя не надеяться на большее, чем Ченс мог дать? Знала же, что в прошлом он пережил сильнейшую травму. Не случайно его связи были редкими и непродолжительными.

Ченсу нравилось жить здесь одному. Ему это было нужно. Дикси понимала выбор между жизнью в одиночестве или с неподходящим человеком. Она поддалась чарам Ройя Боба Джексона, потому что ей очень хотелось быть любимой. Увы, жених не стал тем единственным, кого она ждала. Дикси поняла это даже раньше, чем узнала, что Рой работает на отца.

Нет, всегда был только Ченс Уокер.

Дикси улыбнулась, вспоминая их любовные ласки и ничуть не сожалея. Если судьбой им предназначена только одна ночь, она сможет с этим смирится. По крайней мере, надеялась, что сможет.

Встав с кровати, она прошла на цыпочках по холодному деревянному полу и открыла дверь спальни. Ченс развел огонь в камине. Дикси потянула носом, надеясь на запах жареного бекона. И французского тоста. Она всегда ела его с коричневым сахаром, медом и маслом и однажды, много лет назад в Техасе, предложила Ченсу пробовать лакомство, будучи всего лишь глупым, пылко влюбленным ребенком.

Интересно, ел ли он все еще французский тост, как она? Дикси пересекла гостиную, собирая одежду и надевая ее на ходу. Но Ченса на кухне не оказалось. Вместо этого она нашла записку, прилепленную к кофеварке.

«Пошел к дороге, чтобы позвонить. Скоро вернусь».

Это означало, что хижина находилась вне зоны связи? Дикси включила кофеварку, а пока кофе варилось, нашла свою сумочку и проверила мобильный, который выключила после разговора с золовкой Амелии, Ритой Маккарти. Связь была слабая, но сообщение дошло. Дикси удивилась, услышав голос Риты: «После нашего с вами разговора я кое-что вспомнила. Позвоните мне».

Рита кое-что вспомнила. О мужчине? Дикси пошла к окну и выглянула, надеясь увидеть возвращение Ченса. На глубоком снегу на террасе виднелись лишь следы Ченса и собаки.

Она перешла к окну спальни на задней стороне дома, откуда могла их увидеть.

Глухой стук со стороны фасада сильно ее удивил. Возможно, Ченс и Боригард пришли назад другим путем? Неслышным шагом пройдя в гостиную, она снова выглянула в окно. Никого.

Дикси подпрыгнула, когда большая глыба снега пролетела, соскользнув с металлической крыши дома, и приземлилась прямо за террасой. Сердце Дикси забилось, и с минуту она хотела было броситься на поиски Ченса. Но что, если он пошел другим путем, и они разминутся?

Нет, она не заблудится. Нужно только вернуться по той же дороге. Повинуясь внезапному порыву, Дикси быстро написала Ченсу на его же записке. Она была слишком нетерпелива, чтобы ждать его возвращения. Очень уж хотелось узнать, что вспомнила Рита.

Засовывая мобильный телефон в карман, Дикси поискала пальто и сапоги. И снова снаружи раздался глухой стук. Одеваясь, она бросила взгляд в направлении окна.

Открыв дверь, Дикси почувствовала порыв ветра и услышала скрип сосен. Снег упал с сосны около края террасы, испугав ее. С чего она так нервничает?

Потому что понимала: через несколько минут узнает имя человека, который хотел ее смерти.

Ченс склонился над следами в снегу. Следы обуви. Немного запорошены, из-за чего труднее определить их размер. Похоже, кто-то прошел верх по заснеженной дороге, затем спустился по склону горы.

Он оглянулся в направлении своей хижины. В доброй миле внизу виднелась еще реже используемая дорога, обрамленная с обеих сторон соснами.

Следы на снегу мог оставить человек, направляющийся в один из ближайших домиков у озера. Может кто-то из соседей проверял, все ли в порядке? В это время года все домики, кроме его хижины, заколочены на зиму.

— Что ты думаешь, старина? — спросил Ченс Боригарда.

Пес поднял голову на голос хозяина. После обнюхивания следов, собачий нос был весь в снегу.

— Да, это то, о чем я думал, — сказал Ченс.

Забеспокоившись, он сошел с дороги и, насколько мог быстро спустился по крутому замерзшему берегу к краю озера, придерживаясь свежих следов.

Глубокий снег замедлял движение. Ченс задумался, зачем кому бы то ни было идти этим путем. Почему бы не оставаться на дороге, где легче передвигаться?

Он проходил один домик за другим. Вскоре следы пересеклись с более давними. Ченс удивленно остановился — здесь прошли раньше, возможно, прошлой ночью в бурю.

Новые следы последовали за старыми.

Ченс нахмурился. Боригард резвился в снегу, обнюхивая отпечатки обуви и носясь вокруг. Цепочка тянулась вдоль опушки, отклоняясь на юг.

Сильный ветер дул над замерзшим озером и свистел в соснах на склоне горы. Запорошенные снегом ветви качались от порывов ветра. Оставался последний домик приблизительно в половине мили вниз по узкой частной дороге. Его.

Ченс побежал.

Дикси вышла через переднюю дверь и задержалась, чтобы посмотреть направо, когда вспомнила про свет, который увидела прошлой ночью.

Странно. Ченс сказал, его хижина была последней с этой стороны дороги, и все же там среди деревьев виднелось что-то похожее на домик.

Подойдя к перилам она вгляделась сквозь сосны. Лодочный сарай.

Ее сердце забилось немного быстрее. Это там прошлой ночью она видела свет. Но как бы пристально Дикси не разглядывала строение, было ясно, что наружное освещение не включено.

На самом деле, свет был не обычный: намного слабее, скорее похож на луч фонарика. От этой мысли пересохло во рту. Там кто-то был.

У Дикси волосы стали дыбом. Обернувшись, она очень удивилась, не найдя никого позади себя. В темноте под заснеженными соснами точно кто-то прятался.

— Шарахаешься от собственной тени, — прошептала она себе, желая, чтобы поскорее вернулся Ченс. Было слишком тихо, но Дикси чувствовала, что она уже не одна.

Ее дыхание вырвалось белым облачком, когда она повернулась и оглядела сквозь сосны склон горы у лодочного сарая. Хотелось убедить себя, что вчера вечером она просто вообразила тот свет. Но потом она увидела что-то в снегу.

Ее кровь похолодела. Одинокий след вел от лодочного сарая вокруг хижины.

«Ченс? Не похоже, — подумала она».

В горле сразу пересохло. Потому что рядом не было собачьих следов.

Сзади раздался скрип дерева, как будто кто-то ступил на террасу.

На этот раз, поворачиваясь, она знала, что человек, который оставил эти следы, стоит прямо позади нее.