Перемена

ЭПИЛОГ

В мая 1952 года к старинному роскошному особняку, одиноко стоящему на утёсе в ореоле зелени, подъехал автомобиль, из него вышел высокий мужчина лет тридцати в безупречном костюме и солнечных очках. Поправив галстук, он поднялся на террасу и постучал в тяжёлую дверь. Ему долго не открывали, а незнакомец, посвистывая, окидывал взором близлежащий сад. Наконец, на той стороне раздались шаги, щёлкнул замок и в дверях перед ним предстала высокая, худощавая дама в летах.

— Сеньорита Арельяно-Велез? — поинтересовался мужчина.

— Да. А вы, должно быть, журналист из редакции М***? — дама улыбнулась, чуть отошла в сторону, пропуская его. — Что же, входите. не стесняйтесь.

Журналист прошёл в гостиную, сеньорита пригласила его присесть на диван, сама уселась в кресло напротив. Комната представляла собой классику прошлого века: старинная мебель, канделябры на камине, вензеля, картины в золоченых рамах, а на столе и тумбе чёрно-белые фотографии в простом обрамлении; где-то в углу тихо наигрывал приёмник — и всё это передавало атмосферу старины минувшей эпохи и нового, начатого времени.

Сеньорита поставила перед гостем чашку чая, сама стала пить мелкими глотками, поддерживая традиции. Журналист, несколько раз отпив чай, достал кассетник, сказал:

— Сеньорита Арельяно-Велез, позвольте представиться: меня зовут Роберто Диас-Бока, я работаю в редакции М***, мой сослуживец на днях созванивался с вами о встречи и вы согласились дать интервью.

— Да, это правда, — дама отставила чашку, галантно запрокинула ногу на ногу, готовая ответить на любой вопрос.

Журналист окинул её взором: сеньорите на вид было далеко за шестьдесят, но не смотря на возраст, она сохранила ту первоначальную красоту, свойственную лишь благородным натурам. Высокая, стройная, прямая, она была одета в белую блузку в чёрный горошек, на шею повязала тонкий платочек, заколотый старинной брошью, длинная до щиколоток тёмно-зелёная юбка дополняла элегантный образ, а седые густые волосы были уложены в модную стрижку.

— Я бы хотел спросить вас, как вы живёте теперь, после стольких изменений, потрясений, произошедших в мире? — проговорил Роберто Диас-Бока.

— За всю жизнь я привыкла, а точнее, свыклась с ударами судьбы и никогда никого не винила. После того, как наш род оказался на грани, пришлось приспосабливаться к новому витку жизни.

— Сеньорита, можете ли вы рассказать о себе?

— Охотно. Я родилась 8 апреля 1882 года в этом самом доме. Моё полное имя Мария Антония Арельяно, урождённая Велез.

— Я слышал, что вы похоронили мужа.

— Я овдовела рано, очень рано — через два года после замужества. А мне на тот момент было всего лишь двадцать три года.

— Что случилось с вашим супругом?

— Он погиб, а я осталась одна с младенцем на руках: представляете, каково мне было в те годы? Слава Богу, меня поддержали родные, а мать помогла вырастить сына.

— Говорят, будто ваша мать была княгиней.

— Отчасти это верно, но она получила княжеский титул по случаю вступления в брак с её первым мужем — князем Вишевским, сама же матушка происходила из рода Калугиных — служивых дворян.

— Правда ли, что когда ваша мать решила уехать к вашему отцу, она бросила детей от первого брака?

— Это совершенно не верно, клевета и ложь тайных недругов. Первый её муж долгое время не давал развода — и только после моего рождения матушка официально смогла получить от него долгожданную свободу, но детей она не бросала — её просто не дали их. Перед отъездом из России князь не разрешил матушке даже проститься с ними — такова была его месть. Да и после мать прилагала множество попыток связаться с сыном и дочерью, но все её шаги не увенчались успехом.

— А вы, сеньорита, когда-нибудь общались с вашими братом и сестрой?

— Знаете, синьор, я пыталась — много раз пыталась и в какой-то мере мне это удалось. Когда по России прогремела революция, Вишевские, как и многие другие благородные семьи, покинули пределы родной страны, взяв с собой лишь самое необходимое. От дальних знакомых я узнала, что они нашли убежище во Франции, мне даже посчастливилось отыскать их адреса и телефон, но они, наученные отцом и его родственниками, наотрез отказались ехать в Мексику и, более того, не смотря на своё тяжёлое материальное положение, когда у них не осталось денег на еду, не принимали помощи, предложенные мной. Тогда я связалась с князем Юсуповым и его супругой, которые общались с Вишевскими, и уже через них и я, и мои родители передавали деньги и необходимые вещи.

— А сейчас вы знаете что-либо о Вишевских?

— Горестно говорить, но после войны я потеряла их следы и с тех пор не знаю даже, живы ли они.

Наступило молчание, были слышны лишь шёпот радиоприёмника, тиканье часовой стрелки да отдалённые крики чаек. Дабы нарушить это тяжёлую паузу, Роберто Диас-Бока допил чай и перевёл беседу на другую тему:

— Скажите, пожалуйста, сеньорита Арельяно, вы живёте одна или с вами проживает ещё кто-то?

— К сожалению, с тех пор, как почили мои родители, я живу одна в их доме. Сын мой многие годы проживает в городе на юге Мексики со своей семьёй, у него всё хорошо в жизни, иногда он навещает меня, а так — вы понимаете: свои дела да заботы. Матушка моя умерла восемь лет назад, пережив отца на двенадцать лет. В последние годы она стала тяжёлой, очень тяжёлой. Я наняла сиделку для неё, но даже сий факт не помог: нам вдвоём приходилось обхаживать матушку, которая подчас теряла память, заговаривалась, а иной раз плакала, призывая к себе то моего отца, то мою бабушку — её мать. За несколько месяцев до кончины она совсем слегла, врачи сказали, что её парализовало, денег на лекарства и лечение не было и тогда мне пришлось сдать в ломбард кое-какие фамильные украшения — тем и спаслась. Поочереди то я, то сиделки просиживали у изголовья матушки, выносили за ней горшки, а она смотрела на нас бессмысленным взглядом и ничего не говорила. Матушка тихо — перед рассветом умерла в середине осени, ей было на тот момент девяносто три года. Ныне она покоится в семейной усыпальнице — подле моего отца.

— Сеньорита Арельяно, если вы не против, могу ли я вас сфотографировать для статьи в газете?

— Конечно, синьор.

Роберто Диас- Бока сделал несколько снимков господи Марии Антонии; также он сфотографировал старинные чёрно-белые фотографии, на которых словно из глубин времён смотрели на него лица ныне почивших людей: в середине сидела весьма пригожая женщина в белом платье, подле её руки красивый благородный сударь, а вокруг них стояли девять мужчин в безупречных костюмах.

— Это фотография была сделана сразу после венчания в Риме, а сие синьоры — послы из делегации, о которых я ранее рассказывала. Со всеми ними и их семьями мы поддерживаем хорошие отношения: например: Виктор Алварес-Херерос стал крёстным отцом моему сыну; что же касается Григори Ортиза, то после смерти жены он стал угасать, вскоре его положили в больницу и обнаружили у него опухоль, я лично навещала его и потом помогала его дочери с похоронами.

И ещё многое поведала Мария Антония Арельяно-Велез о себе, своей семье и родных, их затяжная беседа растянулась до вечера. Многое узнал Роберто Диас-Бока, но ещё больше его поразила удивительная теплота простоты, с которой общалась сия дама из некогда богатой, знатной семьи — вот что значит истинное благородство души!

— Взгляните, синьор Диас-Бока, вот ещё одна одна фотография, сделанная через год после моего рождения, — проговорила Мария Антония, передавая ему рамку с фотографией: на ней были запечатлены красивый важный молодой сударь лет тридцати пяти-шести, рядом с ним на стуле с высокой спинкой сидела дама в богатом наряде, держа на коленях малышку необыкновенной дивной красоты.

Когда стрелки часов показали шесть вечера, Роберто Диас-Бока засобирался обратно. У ворот они попрощались, оставив каждый о другом самое лучшее мнение. Оставшись наедине, он не сразу сел в машину, а прошёлся до края утёса и долго так стоял, глядя вниз на тихое море, окрашенное вечерними лучами. Внизу, у берега, был причал, несколько рыбацких лодок, привязанных к нему, танцевали в такт волнам. Роберто достал фотоаппарат, сделал несколько снимков и только потом: спокойный, довольный поехал в город.

Больше книг на сайте — Knigoed.net