Переплет 13

Глава 17. У тебя быстрая машина

Шэннон

Мое тело врезалось в твердую мускулистую грудь, в результате чего школьная сумка упала на пол от удара. Инстинктивно руки метнулись к лицу, активировался режим самосохранения.

Если бы я не была так напугана, то гордилась бы криком, который вырвался из моей груди.

Это был прогресс.

Две большие руки метнулись вперед, поймали мои дергающиеся конечности и удержали меня.

— Эй-эй, расслабься, — я сразу узнала намек на дублинский акцент. — Тсс, расслабься. Это всего лишь я.

Вздохнув с облегчением, я посмотрела на его лицо, отмечая знакомство.

— О боже, — мои слова вырвались резким вздохом, когда я уставилась на него, тяжело и быстро дыша. — Ты чуть не довел меня до сердечного приступа.

— Дерьмо, извини за это, — Джонни отпустил меня и сделал шаг назад, вытянув руки перед собой. — Ты так долго была в ванной, что я подумал, что мне нужно вызвать спасательную команду или что-то в этом роде.

Он сделал еще один шаг назад, затем обхватил затылок рукой, выглядя немного неловким. Он все еще был одет в ту же майку с рукавами, слегка порванными на бицепсах, но сменил шорты на серые спортивные штаны, а футбольные бутсы — на кроссовки.

— Я просто хотел проверить, что с тобой все в порядке, — Пожав плечами, он опустил руки по швам и спросил: — Так ты…?

Была ли я в порядке?

— Я так думаю? — мое сердце билось со скоростью сто миль в час, и я чувствовала, что в двух секундах от того, чтобы упасть в обморок от адреналина, бьющегося в моих венах.

Прижав руку к груди, сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить свои измотанные нервы, прежде чем смогла заговорить.

Он был настолько выше меня, что пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо, когда я спросила: — Ты ждал меня здесь?

— Э-э, да, — засунув свои большие руки в карманы спортивных штанов, Джонни кивнул. — Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Гибси рассказал мне, что он сказал тебе.

— Он сказал?

— Да, — Джонни мрачно кивнул. — Этот ублюдок больше не будет тебя беспокоить.

— Ронан?

Он кивнул, подергивая челюстью.

— Послушай, мне нужно, чтобы ты поверила мне, когда я скажу, что та маленькая сцена с Макгэрри имела больше отношения ко мне, чем к тебе, — он неловко поерзал и провел рукой по своим растрепанным волосам, — Он любит раздвигать границы — мои больше, чем других.

Раздвигать границы?

Что еще связано с ним?

— О, — я не была увеуверена, что на это сказать.

Я была смущена.

— Спасибо, — добавила я, потому что поблагодарить его казалось правильным.

— Нет проблем.

— Ты, э-э, поймал его? — Спросил я и тут же пожалел о своем вопросе.

Почему я с ним разговаривала?

Это был мой сигнал уйти.

Почему я не ушла?

И почему мое сердце не перестает пытаться вырваться из груди?

Это будет происходить каждый раз, когда я буду сталкиваться с ним?

Если так, мне нужно было получить рецепт.

— Ронан, — уточнила я, выкапывая себе яму поглубже. — Ты считал до пяти.

— Как я уже сказал, — ответил Джонни, сжав челюсти, — он больше не будет тебя беспокоить.

— Ты ведь не убивал его, правда? — мои глаза расширились.

— Нет, Шэннон, я его не убивал, — рассмеялся он.

— О, хорошо, — я тяжело вздохнула. — Это хорошо.

Он склонил голову набок, выражение лица любопытное, а голос мягкий:

— Это так?

— Ну, я — я, да, — выдавила я. — Я думаю, всегда хорошо избежать обвинения в убийстве.

— Я думаю, это правда, — ответил он с ухмылкой.

— Ну, я, э-э, хорошо, — сказала я немного напряженным тоном, — Спасибо, что проверил меня

— Ты уверена? — он выгнул темную бровь.

— Да.

— Хорошо.

— Хорошо.

Он не сделал ни малейшего движения, чтобы уйти, и, как ни странно, я тоже.

Мы оба просто стояли там, в нескольких футах друг от друга, он смотрел на меня сверху вниз, а я смотрела прямо на него.

Было трудно объяснить, что происходит, но мне казалось, что он почти заново запоминает, как я выгляжу.

По крайней мере, это то, что я делала.

Его темно-голубые глаза были на моем лице, двигаясь от них к губам и обратно. Он открыто рассматривал меня и не пытался скрывать это. Это было одновременно и обескураживающим, и волнующим.

Затем мой телефон завибрировал у меня на груди, напугав и, к счастью, дав мне столь необходимую отсрочку от странного напряжения, охватившего нас.

Расстегнув пальто, я вытащила телефон из кармана, взглянула на имя Джоуи, мигающее на экране, и быстро нажала кнопку принять.

— Шэннон! Что происходит? — спросил мой брат в первую очередь. — Ты в порядке? Что-то случилось … — его голос прервался, и он прорычал в трубку: — Если один из этих шикарных ублюдков что-нибудь с тобой сделает, я потеряю свое…

— Все хорошо, — выпалила я, прерывая его на полуслове. — Я в порядке. Успокойся.

Мои глаза метнулись к Джонни, который все еще был там, наблюдая за мной с задумчивым видом.

— Я пропустила свой автобус, — продолжала говорить, поворачиваясь к нему спиной, чтобы обрести столь необходимое самообладание. — И следующий не раньше, чем без четверти десять сегодня вечером, — быстро объяснила я, понизив голос и приглушив его. — Уже стемнело, и я не хочу идти пешком на случай… — Я остановила себя, прежде чем закончить это предложение, а затем поспешила спросить: — Ты с Ифой? Ребята, вы не могли бы заехать за мной?

У Джоуи были полноценные права, но у него не было машины. У его девушки, у которой все еще были временные права, был четырнадцатилетний Opel Corsa. Машина была старой и вялой, но продолжала работать.

Джоуи был именным водителем в ее страховке и ее личным водителем в большинстве дней, и я знала, что она позволяла ему одалживать авто, когда он хотел.

— Я действительно застряла, Джо, — добавила я тихим голосом. — Я бы не просила тебя, если бы не находилась в отчаянии.

— Ах, черт, Шэн. Я работаю до девяти, — проворчал Джоуи. — Меня вызвали подменить одного из парней, а Ифа работает до половины одиннадцатого по вторникам, так что машина у нее. Ты звонила маме?

— Она работает в вечернюю смену, — пробормотала я. — И я не буду звонить отцу.

— Нет! Господи, не звони ему, — согласился Джоуи жестким тоном. Он тяжело вздохнул на другом конце провода и сказал: — Послушай, повесь трубку и дай мне несколько минут. Я обзвоню парочку парней — может, кто-нибудь сможет тебя забрать. Я перезвоню тебе через несколько минут.

— Нет, не делай этого, — быстро вмешалась я, мысль о том, чтобы сесть в машину с одним из его друзей, какими бы терпимыми они ни были ко мне, не была привлекательной концепцией. — Школа остается открытой допоздна. Я могу подождать здесь, пока не приедет мой автобус.

Легкое прикосновение к моему плечу отвлекло мое внимание от телефонного звонка.

Развернувшись, я подняла глаза и встретилась взглядом с Джонни.

— Я могу отвезти тебя домой, — сказал он, голубые глаза встретились с моими.

— А? — я открыла рот, но ничего, кроме одного звука, произнести не вышло.

— Моя машина припаркована снаружи, — он наклонил голову в сторону входа. — Я могу отвезти тебя домой.

— Я, эм, я… — Покачав головой, я резко втянула воздух и попробовала снова. — Нет, нет, все в порядке. Ты не обязан это делать.

— Я знаю, что не обязан, — медленно ответил он. — Я лишь предлагаю.

— Сделать что? — Джоуи рявкнул на всю линию. — Шэн? Что происходит? С кем ты разговариваешь?

— О, ах, просто этот парень из школы, — объяснила я, лицо горело от жара.

Джонни выгнул бровь.

Я покраснела ярко-розоватым цветом.

Моя реакция вызвала улыбку на его полных губах.

— Шэн, что за парень? — потребовал ответа мой брат, возвращая мое внимание к нашему телефонному разговору. — Какой парень?

— Просто парень, которого я знаю, — выдавила я резким тоном. Прикусив нижнюю губу, я посмотрела на Джонни и сказала: — Честно, все в порядке. Ты не должен отвозить меня домой.

— Подожди — кто отвезет тебя домой, Шэннон? — Джоуи рявкнул в трубку, отвлекая меня еще раз. — Почему ты разговариваешь с парнями, которые достаточно взрослые, чтобы отвезти тебя домой? Тебе пятнадцать!

— Я знаю, сколько мне лет, Джоуи, — парировала я, нервы были на пределе. — Послушай, расслабься, — Прижав ладонь ко лбу, я сказала: — Я подожду здесь, пока не придет мой автобус.

— Дай ему трубку, — приказал Джоуи.

— Что? — Я разинула рот. — Кому?

— Парень, который просто парень, которого ты знаешь, с машиной, — выплюнул он, бросая мне мои слова обратно.

— Зачем?

— Потому что я хочу с ним поговорить, — нетерпеливо ответил Джоуи.

Я взглянула на Джонни, который выжидающе смотрел на меня.

— Почему ты хочешь поговорить с ним? — прошептала, опустив взгляд.

— Потому что я хочу поговорить с ублюдком, предлагающим отвезти мою младшую сестру домой на своей машине, вот почему.

Нетерпеливо вздохнув, Джонни прочистил горло и протянул руку.

Я уставилась на его руку и растерянно моргнула.

— Дай мне свой телефон, — спокойно приказал он.

— Мой телефон?

— Да, — Джонни кивнул. — Твой телефон.

Когда я не сделала ни малейшего движения, чтобы отдать его, Джонни выхватил телефон у меня из рук и прижал к уху.

— Привет, это Джонни, — сказал он в трубку, прижимая мой чертовтелефон к уху, — Да, я знаю твою сестру… — он сделал паузу, прежде чем сказать: — Кавана… да, это я, — Последовала еще одна пауза, прежде чем он кивнул. — Спасибо. Это было сильное выступление во всех раундах.

Униженная, я протянула руку и попытался схватить свой телефон, но он был слишком высоким. Держа руку на расстоянии между нами, чтобы держать меня на расстоянии, Джонни продолжал говорить — с моим братом.

— Возможно, — сказал он в трубку, — Да, это рискованный ход. Нет, билеты на летний тур поступят в продажу только в мае… Да, я посмотрю, что я могу сделать. Хотя только домашние игры… Круто.

Что?

Серьезно, что?

Запутанная не стала объяснять, что я чувствовала в этот момент.

— Я хорошо осведомлен, — сказал Джонни сухим тоном, очевидно, отвечая на что-то, что говорил Джоуи, — Нет, я не… Мы, эм, да, мы друзья … очевидно… полная лицензия… да… — Его взгляд метнулся к моему лицу. — Семнадцать… Я знаю, что… да, я понимаю… Я знаю разницу… Я не буду, — сказал Джонни, прежде чем нажать на завершение вызова и протянуть мне телефон.

— Что только что произошло? — Я заартачилась, уставившись на черный экран своего телефона. — Что он тебе сказал?

Джонни пожал плечами, но не ответил на мой вопрос. Вместо этого он наклонился и схватил мою школьную сумку.

— Давай, — перекинув мою сумку через плечо, он прижал руку к моей спине и подтолкнул меня вперед, — Старший брат разрешил мне отвезти тебя домой.

— А как насчет твоей школьной сумки? — выпалила я, заметив, что он нес только мою.

— Она в машине, — ответил он, продолжая вести меня к двери, — Поехали.

Как ягненок на заклание, я пошла с ним, зная, что это ужасная идея, но не в силах остановить свои ноги.

В коридорах было всего несколько учеников, но, клянусь, я чувствовала на себе все их взгляды, когда мы с Джонни шли к входной двери.

Джонни распахнул стеклянную дверь и подождал, пока я выйду, прежде чем последовать за мной.

Я понятия не имела, что делать — или говорить, если уж на то пошло.

Я была так далеко от своей зоны комфорта, что едва мог функционировать.

Если честно, у меня немного закружилась голова.

Мы молча шли бок о бок через двор и вниз по проспекту к студенческой автостоянке.

Несмотря на то, что сегодня было первое марта и второй месяц весны, в Ирландии на улице было темно, не говоря уже о жутком холоде.

Я не была фанатом находиться на улице в темноте, и обнаружила, что держусь поближе к нему. Сотрясение мозга или нет, какая-то часть моего мозга сказала мне, что с этим мальчиком я в безопасности.

Вероятно, так казалось из-за сотрясения.

— Он не причинил тебе вреда, не так ли? — Спросил Джонни, нарушая тишину, когда мы зашли на парковку.

— Что? — я повернула лицо, чтобы посмотреть на него, — Нет, нет, я в порядке.

— Ты уверена? — он смотрел прямо перед собой, поэтому я сделала то же самое, чувствуя себя слишком незащищенной рядом с ним. — Он не поднимал на тебя руки?

— Я уверена. Засунув руки в карманы пальто, я не отрывала взгляда от ряда машин впереди. — Я в порядке.

Джонни напрягся, и это движение заставило его руку потереться о мою.

— Знаешь, ты можешь сказать мне, сделал ли он это, — он сунул руку в карман и достал связку ключей. — Тебе не нужно бояться.

— Он этого не сделал.

— Хорошо, хорошо, — пробормотал он, нажимая кнопку на гладком черном ключе от машины. Из соседнего автомобиля вспыхнули огни, и он направил нас к нему. — Это моя машина.

— Вау, — пробормотала я, когда подошел достаточно близко, чтобы разглядеть впечатляюще выглядящую машину, — У тебя есть Ауди?

— Да, — согласился он, открывая одну из задних дверей.

— Это твоя?

— Иначе зачем бы я на ней ездил?

Я съежилась.

— Я подумала, что она может принадлежать твоим родителям или что-то в этом роде.

— Нет, она моя, — ответил он. — У моих родителей есть собственный транспорт.

— О, — выдохнула я, вытаращив глаза от восхищения.

Из-за темноты я не могла изобразить, была ли машина черной или темно-синей, но, боже всемогущий, темно или нет, я могу легко сказать, что она являлась модной.

И новой.

И быстрой.

И дорогой.

Неудивительно, что он не хотел получить обратно 65 евро.

— Это формат А3? — спросила я, пораженная.

— Да, — ответил Джонни, бросая мою сумку на заднее сиденье, где она присоединилась к другой школьной сумке и еще нескольким сумкам со снаряжением, все с разными клубными гербами.

Я могла заметить спортивную сумку за милю, проведя большую часть своей жизни, падая на них.

Я также болезненно ощущала зловоние подростка, исходившее от одного из этих пакетов. Это было похоже на зловоние, которое доносилось из спальни Джоуи; характерный запах, состоящий из сочетания пота, секса и мужчины.

Заглядывая через его плечо, я игнорировала вонь мальчика и восхищалась кожаным салоном.

— Ты увлекаешься машинами или что-то в этом роде? — спросил он, поворачивая голову как раз вовремя, чтобы заметить, как я заглядываю ему через плечо.

— Не совсем, — я сделала шаг назад и пожала плечами, чувствуя, как жар заливает мое лицо, и испытала огромное облегчение от того, что меня поймали за разглядыванием его машины, а не его задницы в этих штанах.

Потому что я это тоже полностью проверила.

Было трудно не сделать этого.

Она была круглой, твердой и…

— Но мой брат Джоуи да, так что я знаю много типов, слушая его, — поспешила я объяснить и отвлечь себя от своих опасных мыслей, — Это быстрая машина.

— Да, пока все довольно прилично.

— На данный момент?

Кивнув, Джонни закрыл заднюю дверь и одарил меня быстрой улыбкой, прежде чем открыть переднюю пассажирскую дверь.

— Ах, дерьмо, — проворчал он, глядя в смятении, — Извините за это. Я не планировал, что здесь будет кто-то.

Мои глаза увидели абсолютную бойню, которая была на его переднем сиденье.

Черт возьми.

Это был полный беспорядок.

— Я могу сесть сзади, если тебе так легче? — предложила я, не желая выводить его из себя еще больше, чем уже сделал.

— Что, нет, — пробормотал Джонни, почесывая челюсть, — Просто дай мне секунду.

Нырнув в машину, он набрал полную охапку пустых бутылок, носков, пластиковых контейнеров, упаковок из-под жевательной резинки, банок из-под дезодорантов и полотенец и бросил их на спинку сиденья.

Ему пришлось повторить этот цикл еще три раза, сбрасывая мусор с переднего сиденья на заднее, прежде чем освободилось место, остановившись на полпути, чтобы положить в карман черный бумажник, который, как он сообщил мне, искал какое-то время.

Наконец, когда он закончил с импровизированной уборкой, вылез обратно, застенчиво улыбаясь:

— Думаю, теперь все в порядке.

— Еще раз спасибо, что предложил подбросить меня до дома, — я улыбнулась.

— Это не проблема, — ответил он, — Полагаю, я все еще должен тебе за разбитую голову, да?

— Ты ее не разбил, — быстро уточнила я, — Ты только немного поколебал мой мозг.

— Я вроде как сделал, не так ли? — Джонни поморщился.

— Ну, — я задумалась. — До моего дома пятнадцать миль. Итак, между деньгами, угрозой отрезать член Ронана и возвращением домой, я думаю, мы можем считать, что все кончено.

— Он не из твоего класса, не так ли? — Джонни разочарованно вздохнул, — Потому что это тоже можно уладить.

— У нас только одно совместное занятие два раза в неделю, — объяснила я.

Соотношение мужчин и женщин на третьем курсе было сильно несбалансированным: восемьдесят мальчиков и только пять девочек.

Все пять девочек были помещены в один класс 3А.

К счастью для меня, Ронан Макгэрри был в классе 3D, так что, за исключением пары смешанных занятий в течение недели, мне не пришлось бы смотреть на него.

— До этого вечера он не сказал мне ни слова, — добавила я.

— Ну, если он даст тебе хотя бы намек на какое-либо дерьмо, дай мне знать, — прорычал Джонни, — И я это исправлю.

— Ты это исправишь? — я усомнилась, — Ты говоришь так, будто ты в мафии или что-то в этом роде.

Джонни рассмеялся и придержал дверь открытой, жестикулируя рукой:

— Давай, Шэннон как река. Садись в мою машину.

Он был таким неожиданным, и я была так отвлечена им, что не чувствовала никаких колебаний. Я просто забралась внутрь и пристегнула ремень безопасности, наблюдая, как он закрыл мою дверь и побежал вокруг передней части машины к своей стороне.

Только когда он сел на водительское сиденье рядом со мной с закрытыми дверями, почувствовала, как у меня участилось сердцебиение и накатила обычная волна беспокойства.

— Боже, как холодно, — объявил Джонни, потирая руки, прежде чем завести двигатель.

Он был прав.

Здесь было холодно.

— Уже поздно садиться на автобус, — добавил он, включив свет над головой. — Школа заканчивается в четыре.

— Да, я знаю, — я сцепила руки вместе, все мое тело превратилось в комок нервов. — Но автобус в полпятого — единственный, который проезжает мимо моей дороги.

— Отстойно.

— Все не так уж и плохо, — ответила я, поправляя ремень безопасности. — Обычно мне удается сделать большую часть домашней работы по вечерам, прежде чем я уйду из школы.

Небольшая дрожь пробежала по мне, на что Джонни автоматически спросил:

— Тебе холодно?

Потянувшись к обогревателю, он включил его на полную мощность, затем вернулся к потиранию рук и дрожи.

— Отогрев не займет много времени, — добавил он, указывая на тонкий слой льда на ветровом стекле.

— Я в порядке, но тебе, наверное, стоит надеть пальто. — заявила я, глядя на его голые руки, — Или, по крайней мере, джемпер. Там как будто 2 градуса. В конечном итоге ты заболеешь.

— Не, я к этому привык, — сказал он мне. — Большую часть каждой зимы я провожу на поле под проливным дождем.

— Играя в регби, — задумчиво вставила я.

— Ага, — сложив ладони рупором у рта, он вдохнул в них и продолжил растирать. — Ты занимаешься каким-нибудь спортом?

— Нет, — я покачала головой и потрогала пуговицу на пальто. — Хотя мне нравится смотреть.

Склонив голову набок, он изучал мое лицо.

— Ты часто смотришь регби?

Я чувствовала тяжесть его взгляда на своих щеках. Они были в огне.

— Ах, нет, — пробормотала я. — Я имею в виду, что смотрела тот матч на прошлой неделе, и я смотрю Ирландию на чемпионате Шести наций каждый год, и я иногда слежу за футболом. Но в основном это ГАА — гэльский футбол и метание, — Я посмотрела на него, — Мой брат Джоуи — парень, с которым ты говорил по телефону, он играет за Корк.

— Ни хрена? — Брови Джонни взлетели вверх. — Старший уровень?

— Нет, ему всего восемнадцать, так что пока это несовершеннолетние, — ответила я. — Но ходят разговоры о том, что его вызовут в основную команду в следующем сезоне.

— Знаешь, теперь, когда я думаю об этом, имя Джоуи Линч звучит знакомо, — размышлял Джонни. Он повернулся на своем сиденье, чтобы посмотреть на меня с выражением, полным интереса, — Он в ОШБ, верно? Метатель?

— Да, — я кивнула. — Он много лет играл в дуэлях, как и большинство людей, но когда его вызвали на окружной уровень, он бросил футбол.

— Мило, — Джонни выдохнул. Он казался впечатленным, когда прислонился спиной к двери и сказал: — Нелегко получить вызов на окружной уровень где угодно, но особенно в Корке, где конкуренция такая жесткая.

— На самом деле это не так, — я сохраняла одно положение тела — прямо перед собой, — но повернула голову, чтобы посмотреть на него. — Люди не понимают, как невероятно сложно играть на таком уровне и оставаться на нем. Они предполагают, что это легко для спортсменов, и что они избалованы и имеют право, но они не видят огромных, закулисных жертв, которые ежедневно приносят эти парни.

— Ты понимаешь это, — ответил он, кивая головой в знак согласия.

Поставив ногу на сиденье, Джонни обхватил рукой колено, положил другую руку на руль и уделил мне все свое внимание.

— Твой брат использует эту возможность обеими руками?

— Наверное, — ответила я, думая о своем брате и его отношении к жизни.

Это было странно.

Обычно я была не очень разговорчивой.

По крайней мере, не рядом с незнакомцами.

Но рядом с ним я этого не чувствовала.

По крайней мере, не сегодня.

Я чувствовала себя странно открытой, и интерес Джонни к тому, что я должна была сказать, побудил меня продолжать говорить.

Кроме того, мой брат был безопасной темой.

Все любили Джоуи, включая меня, и я безумно гордилась его достижениями.

— Но он все еще в школе — в этом году получит выпускной сертификат — и его многое отвлекает. Наш отец хочет, чтобы он сосредоточился на метании 24/7, но Джо общительный парень. Ему трудно сказать «нет» своим друзьям, — продолжала я болтать, а он продолжал внимательно слушать то, что я говорила.

— Честно говоря, у Джоуи достаточно таланта и умения, чтобы играть на любом уровне, — честно заявила я, оценивая каждый кивок Джонни, пока говорила.

— Его самая большая проблема — сохранить голову, а отвлекающие факторы повсюду. Все хотят заполучить частичку тебя, когда ты на виду у публики, и Джоуи с трудом стоит на ногах, — говоря это, я пренебрежительно махнула рукой в воздухе, — Я думаю, трудно твердо стоять на ногах, когда ты подросток, играющий в мужском мире и пожинающий плоды за это… — Я сделала паузу, тяжело вздохнув, прежде чем добавить: — Ты знаешь, как это бывает с вечеринками, девушками, особым отношением и всем таким.

— Да, — ответил Джонни, почти рассеянно потирая челюсть. Когда он смотрел на меня, на его лице было странное выражение, которое я не мог до конца передать, — Я действительно знаю.

— То же самое было и с Дарреном, — добавила я задумчиво, вспоминая, насколько похожими были жизни моих братьев в восемнадцать.

— Даррен? — Джонни нахмурил брови.

Я покраснела.

— О, мой старший брат. Он отыграл год на старшем уровне, прежде чем сдаться.

— ЧТо? — Брови Джонни взлетели вверх. — Почему он сдался?

— Давление? — я предложила слабым голосом, не желая углубляться в проблемы моей семьи. — Я думаю, он пал духом в игре.

После этого последовала долгая, многозначительная пауза, во время которой никто из нас не произнес ни слова. Это было тревожно и принесло с собой мои прежние волнения.

— Прости, — пробормотала я, заправляя волосы за ухо. — Я, наверное, просто наскучила тебе до полусна всем этим, — Нервно теребя свою косу, перевела взгляд с теперь уже незамерзающего ветрового стекла на него, прежде чем сказать: — Я бы сказала, что мы готовы ехать.

Джонни не сделал ни малейшего движения, чтобы завести машину. Вместо этого он удивил меня, спросив:

— А как насчет тебя?

— А как насчет меня что? — ответила я, чувствуя себя немного нервной.

— Ты опытный игрок? — он одарил меня ухмылкой, — Поскольку это явно происходит в вашей семье.

— Ах, нет, — ответила я, покраснев. — Определенно нет. Я никогда не была хороша в этом. Но я люблю смотреть. Мне нравится физическая составляющая игры.

Джонни кивнул, с безупречной вежливостью впитывая все, что я ему говорила, только для того, чтобы чертовски удивить меня вновь, произнеся:

— Я думаю, тебе понравится регби.

Мои брови поползли вверх от странного заявления.

— Я думаю, ты хотел сказать, что я могу умереть, играя в регби, — поправила я, указывая на свое тело. — Если ты не заметил, я вроде как на маленькой стороне.

Широкая улыбка расплылась по его лицу, на щеках появились ямочки.

— Да, я заметил, — усмехнулся он. — Я имел в виду, что, думаю, тебе понравится смотреть регби. Если так нравится ГАА, тогда понравится и физическая сила регби.

— Мне нравится, — напомнила я ему, — когда играет Ирландия. — Не то чтобы я имела хоть малейшее представление о том, что происходит, я пропустила объяснение правил.

— А как насчет местных команд? Школьное регби? Провинциальные стороны? Ты когда-нибудь была на каких-либо играх до прошлой недели?

Он сыпал вопросами быстрее, чем я успевала отвечать. Я попыталась ответить ему как можно лучше.

— Нет, я не слежу ни за какой командой, кроме международной, и я никогда не была ни на каких других играх.

Джонни снова кивнул, принимая все, что я говорила, как будто это было важно.

— Я играю, — наконец сказал он.

— За Томмен. Да, я знаю, — съязвила я. — Я видела тебя, и у меня все еще есть шишка на затылке, чтобы доказать это.

Джонни поморщился.

— Нет, — настаивал он странно серьезным тоном, — Я имею в виду, что я играю.

— Это… хорошо? — я тупо уставилась на него в ответ.

Он издал нетерпеливый смешок.

— Ты понятия не имеешь, о чем я говорю, не так ли?

— Нет, — я покачала головой. — Я, честно говоря, не знаю.

Он долго обдумывал это, прежде чем кивнуть.

— Мне это нравится.

— Что тебе нравится?

— То, что ты не знаешь, о чем я говорю, — ответил он без колебаний. — Это немного оскорбительно и очень освежает.

— Э-э, ну, пожалуйста? — предположила я, не зная, что на это ответить. — Итак, регби — это твой конек, да?

— Можно и так сказать, — Джонни ухмыльнулся.

Я чувствовала, что мне здесь чего-то не хватает.

— И ты хорош?

Я думала, что он был хорош.

Я думала, что он был лучшим в прошлую пятницу, но я не имела много информации об этом виде спорта.

Его улыбка стала шире, глаза слегка прищурились, когда он повторил свои предыдущие слова:

— Можно и так сказать.

Ладно, я определенно что-то упустила.

— Я буду смущена этим? — спросила я, ломая голову в поисках информации, которая могла бы мне помочь.

У меня ее не было. Конечно, я знала, что он был капитаном школьной команды, и эти фотографы и репортеры преследовали его по пятам, но я подумала, что это связано с тем, что он был капитаном и лучшим игроком на поле в тот день. Тем не менее, я не могла избавиться от ощущения, что я что-то упускаю.

— Если я проведу поиск в Интернете по тебе, я узнаю, что ты какой-то бог регби?

Джонни откинул голову назад и рассмеялся.

— Нет, — задумчиво произнес он. — Я не бог.

— Так что там? — я надавила.

С печальной улыбкой Джонни снова вернул тему ко мне, сказав:

— Итак, ГАА — это твоя фишка, да?

— Ну, у меня действительно нет особого выбора в этом вопросе, — ответила я, соглашаясь с его отвлечением, — У меня пять братьев и отец-фанатик ГАА, так что… — я позволяю своим словам затихнуть, слегка пожимая плечами.

— Нет сестер?

— Нет, — ответил я, — Есть только я и мальчики.

— Как тебе это?

Его вопрос сбил меня с толку, и мне потребовалось несколько мгновений, чтобы сформулировать ответ.

— Хорошо, я думаю.

Никто никогда не спрашивал меня об этом раньше.

Даже мои родители.

— Это создает напряженную домашнюю жизнь, — добавила я, чувствуя необходимость уточнить. — Иногда это становится немного сумасшедшим.

— Держу пари.

Переместив руку с руля на ногу, которую он поставил на пол, Джонни начал разглаживать своей большой рукой перед своих спортивных штанов, останавливаясь, чтобы размять бедро костяшками пальцев.

Я была бы очень напугана этим ходом, если бы не тот факт, что он, казалось, делал это подсознательно, как будто успокаивал боль.

— Вы близки? — спросил он, отвлекая меня от разглядывания.

— Близки? — Я быстро заморгала. — С братьями?

Он кивнул.

Я на мгновение задумалась, прежде чем ответить.

— Я близка с Джоуи — это тот, с которым мы разговаривали по телефону ранее. На Рождество ему исполнилось восемнадцать, так что он самый близкий мне по возрасту. Даррен живет не в Корке, а троим младшим всего одиннадцать, девять и три года, так что мы не очень близки.

— Он хорошо к тебе относится?

— Кто — Джоуи?

Он кивнул.

— Да, — я улыбнулась. — Он отличный брат.

— Защитник?

— Иногда, — я пожала плечами.

Джонни задумчиво кивнул, прежде чем сказать:

— Значит, ты средний ребенок?

— Да, я третья.

— Это много детей.

— А как насчет тебя? — я поменялась с ним ролями. — Есть сестры или братья?

— Нет, — ответил он, пожав плечами. — Я единственный ребенок в семье.

Вау.

— На что это похоже?

— Тихо, — съязвил он, прежде чем снова переключить внимание на меня. — Ты прожила здесь всю свою жизнь?

— Ага. Родилась и выросла в Баллилаггине, — подтвердила я. — Ты из Дублина, верно? Ты переехал сюда, когда тебе было одиннадцать?

Его глаза заблестели.

— Помнишь, что я тебе это говорил?

Я кивнула.

— Господи, ты была так не в себе в тот день, я не думал, что ты что-нибудь вспомнишь, — задумчиво ответил он, почесывая подбородок.

— Даже если бы я этого не сделала, твой акцент выдает тебя с головой.

— Да?

Кивнув, я изобразила свой самый шикарный саутсайдовский акцент и сказала:

— Я из Блэкрок, дорогая.

Джонни рассмеялся над моей попыткой.

— Даже близко нет.

— Дай угадаю, тебе нравится окунать пальцы ног в Сандиков, прежде чем отправиться на ланч в Dublin 4? — добавила я с усмешкой и еще одним вынужденным акцентом.

Мои щеки горели.

Боже, я была такой неуклюжей.

— Во мне нет ничего шикарного, Шэннон, — возразил Джонни, улыбка исчезла. — Может, я родом из приличного района, но мои родители усердно работают ради всего, что у них есть. Они пришли с ничем и построили себя сами.

— Ты прав.

Он совсем не казался шикарным.

Моя попытка выдать себя за него потерпела полный провал.

Что за идиотка…

Смущенная своей редкой и плохо исполненной шуткой, я теребила свою косу и пробормотала:

— Прости.

— Не извиняйся, — пренебрежительно ответил он, снова улыбаясь. — С другой стороны, у моей мамы действительно сильный акцент Нортсайда.

Мои глаза загорелись.

— Как в «Город-сказка»?

— Ты смотришь сериалы? — Джонни поморщил нос.

— Я люблю их, — призналась я с улыбкой. — «Город-сказка» — мой любимый.

— Ну, если бы ты слышала мою маму, то была бы в своей стихии, — усмехнулся он, не обращая внимания на свои странные движения руками к бедрам. — Мой отец родился и вырос в Баллилаггине. Итак, он уроженец Корка, как и ты, — пожав плечами, он добавил: — Полагаю, я звучу как гребаная смесь того и другого.

Нет.

В нем не было ни грамма акцента Корка, он был стопроцентным Дабом, но я решила не говорить ему об этом и вместо этого спросить:

— Почему твоя семья переехала сюда?.

— Мать моего отца была больна, — объяснил он. — Она хотела вернуться домой, чтобы, ну, ты знаешь, поэтому мы переехали, чтобы позаботиться о ней, — Уронив руки на колени, он поиграл большими пальцами. — Предполагалось, что это временно — я был зачислен в колледж Ройс на следующий сентябрь. Мы должны были отправиться домой после похорон.

— Но ты не вернулся в Дублин?

Он покачал головой.

— Нет, арендаторы решили, что им нравится спокойный образ жизни здесь, внизу, поэтому они выставили дом в Дублине на продажу и сделали переезд постоянным.

— Как это было — двигаться в таком возрасте?

Я понятия не имела, почему задавала эти вопросы.

Я не могла припомнить, чтобы когда-либо так долго разговаривала со случайным человеком.

Но это было приятно, Джонни был интересным.

Он был другим.

Я была ошеломлена тем, как легко было на самом деле поговорить с ним.

— Должно быть, это было тяжело.

— Это была заноза в заднице, — пробормотал Джонни, явно вспоминая те дни. — Перехожу в новую школу в середине учебного года. Меняю клуб и нахожу свои ноги в новой команде. Занять место другого парня в команде, а затем разобраться с выпадением, — он покачал головой и провел рукой по волосам, — Мне пришлось повторить шестой урок по ходу движения — какое-то дерьмо о политике или что-то в этом роде.

— Где?

— Скоил Эоин, — предложил он с гримасой. — Одни мальчики, католическая начальная школа.

Мои брови взлетели вверх.

— Тот же, что и Хьюи Биггс?

Он кивнул, улыбаясь.

— Да, именно там я встретил Хьюи, Гибса и Фели.

— Эти парни твои друзья?

— К сожалению, — с ухмылкой кивнул он.

— Ты не возражал? — тогда я спросила. — Приходится повторять шестой урок в Скоил Эоин?

— Я был в ярости, Шэннон.

— Ты был? — уточнила я, игнорируя то, как внутренности задрожали, когда он произнес мое имя.

На самом деле, я отчаянно пыталась игнорировать электрический ток тепла, пульсирующий в моих венах.

— Да, я действительно с нетерпением ждал возможности отправиться в Ройс со своими приятелями и парнями из клуба, — объяснил он. — Господи, я был в бешенстве от своих родителей, когда они вытащили меня и записали в Томмен, — Он издал небольшой смешок, затем сказал: — Прошло шесть лет, а я все еще злюсь из-за этого.

— Ну, похоже, у тебя здесь все в порядке, — предположила я, не зная, что сказать. — У тебя много друзей, и ты все еще играешь в регби и все такое.

— И все такое, — усмехнулся Джонни, которого очень позабавили мои слова. Он долго изучал мое лицо, прежде чем спросить:

— Ты танцуешь?

— Нет, почему ты спрашиваешь об этом?

— Я не знаю — Джонни пожал плечами. — Некоторые девочки танцуют вместо того, чтобы заниматься спортом, — его глаза на мгновение скользнули по мне, прежде чем вернуться к моему лицу. — Ты выглядишь так, будто могла бы быть одной из тех… — он обвел рукой вокруг, очевидно, подыскивая слово, прежде чем закончить: — Знаешь, одной из тех танцоров в пачке.

Мои глаза расширились.

— Ты думаешь, я похожа на балерину?

Он кивнул, и смех сорвался с моих губ.

— Что? — Он застенчиво улыбнулся. — Ты маленькая, — он указал рукой на мое тело, прежде чем добавить: — Это не так уж далеко от воображения.

— Ну, я не балерина, — засмеялась я, — Или любой другой танцор, если на то пошло. Я просто отсталая.

— Отсталая? — удивленно поднял бровь Джонни.

— Ты меня видел? — я указала на себя. — Мне пятнадцать, едва ли 152 см, и я вешу около 38 кг.

— Ты весишь шесть стоунов? — он выдохнул, его глаза расширились от недоверия.

Тем временем мои глаза расширились от удивления тем, как быстро он смог превратить кг в стоуны.

Вау.

— Господи, я жму в спортзале в два раза больше, чем ты весишь, — Джонни оглядел меня с ног до головы, прежде чем спросить: — Ты серьезно всего 152 см?

— Если я стою прямо, то да.

— Господи, у меня рост 178 см, — он покачал головой. — Ты такая маленькая.

— Точно, — я скривилась. — Отсталая.

— Господи, неудивительно, что ты сложилась, как шезлонг, когда мяч попал в тебя, — пробормотал Джонни, снова потирая челюсть, пока его глаза путешествовали по мне. — Я мог бы разорвать тебя пополам.

— Это один из способов выразить это, — ответила я, сморщив нос от аналогии.

— Твоя мать все еще злится на меня?

— Моя мать?

— Да, — он кивнул. — В тот день она выглядела так, словно была в двух секундах от того, чтобы оторвать мне голову.

— Моя мама только испугалась, — пробормотала я. — Она увидела, что мне больно, и сделала первый вывод, который мог прийти в голову.

— И первым выводом было то, что я избил тебя?

Я неловко пожала плечами, но ничего не выдала.

— Такое бывает, — в итоге произнесла я.

— Не от меня, это не так, — отметил он, теперь тон немного гуще, глаза прикованы к моим. — Я бы такого не сделал.

— Эй, не надо так быстро все отрицать, — Я попыталась пошутить. — Я только что была свидетелем того, как ты угрожал отрезать Ронану член.

— Этот маленький придурок не в счет, — был его ворчливый ответ. — Я, блять, терпеть не могу этого парня, но его дядя — школьный тренер, так что у меня нет выбора, кроме как продолжать переносить его. Он всегда давит на меня и действует ужасно на поле, выкидывает безрассудные трюки и устраивает ненужную драму. Это как нянчиться с гребаным малышом во время матчей. Клянусь, это ежедневное испытание моей сдержанности, чтобы не придушить маленького придурка.

— Значит, вы не друзья? — я ухмыльнулась.

— Определенно не друзья, — Джонни посмеялся над этой идеей.

— Ну, он все еще молод, — оптимистично предположила я. — Так что, может быть, со временем он повзрослеет.

— Как ты?

— А?

— Я имею в виду, что вы с ним на одном курсе, — поспешил он объяснить. — Но ты не ведешь себя так, как будто тебе пятнадцать.

— В каком смысле?

Он покачал головой.

— Ты выглядишь намного старше.

— Это потому, что я девяностолетняя женщина, замаскированная под подростка, — съязвила я.

— Это… — Джонни сморщил нос. — Тревожная концепция.

— Ага, — пробормотала я, смущенная своим дерьмовым подшучиванием. — Так и есть.

— Итак, чем ты занимаешься? — он удивил меня, спросив.

— Чем занимаюсь? — я почти ожидала, что он закончит разговор на этом.

— Да, — он ободряюще кивнул. — В свободное время.

Я сделала паузу и задумалсась над его вопросом.

— Я на самом деле ничего не делаю, — наконец сказала я. — Наверное, в свободное время смотрю телевизор и слушаю музыку — о, и я много читаю, — пожав плечами, добавила: — Как ты можешь заметить, я не очень интересна.

— Какие книги? — Джонни склонил голову набок, изучая меня пристальными голубыми глазами.

— Автобиографии. Фантастика. Преступления. Триллеры. Романтика, — я вздохнула, подумав о куче книг в моей комнате. — Я не разборчива в жанрах. Мне просто должна понравиться реклама. Если аннотация книги сможет заманить меня, тогда я продана.

Джонни наблюдал за мной, пока я говорила, его пристальный и испытующий взгляд вызывал мурашки.

— Ты читатель, — наконец сказал он.

Это был не вопрос, это звучало скорее так, как будто он откладывал эту информацию в уме.

— Это действительно хорошо.

— Ты читаешь? — я спросила его.

Он поморщился.

— Не так часто и много, как следовало бы.

— Значит, совсем нет? — я дразнила.

— Честно говоря, нет, — признался он с кривой усмешкой. Придвинувшись ближе, он сказал: — Последняя книга, которую я прочитал, которая не была заказана в школе, была о Цыпленке Цыпа и о небе, падающем на всех маленьких говорящих животных — ты знаешь такую?

— Ага, — хихикнула я, думая о Джонни, читающем детские сказки. — Я читала это пару раз Шону.

— Шон?

— Мой младший брат, — объяснила я. — Трехлетний ребенок.

— Ты не должна, — предупредил Джонни, подавляя дрожь. — Эта книга напугала меня до смерти. С тех пор я не читал для развлечения.

У меня отвисла челюсть.

— Ты сейчас серьезно?

— Черт возьми, да, я серьезно, — парировал Джонни, выглядя комично уязвленным. — Я был совсем маленьким. Это была одна из тех книг «прочитай сам», в которых вместо слов были картинки и все такое дерьмо. Они должны были оценить это на PG, потому что, клянусь богом, я искренне верил, что все гребаное небо обрушится на меня, — он покачал головой при воспоминании. — Я спал под своей кроватью, а не на ней, в течение трех гребаных недель, пока мой отец, наконец, не сдался и не перевел меня в одну из спален внизу.

— Почему? — я громко рассмеялась. — Что хорошего было в том, что бы спуститься вниз, если небо падало?

Джонни ухмыльнулся, и ямочки на его щеках стали глубже.

— Ах, видишь, — усмехнулся он, постукивая себя по голове указательным пальцем. — В моем наивном шестилетнем уме я думал, что если небо действительно упадет, оно может пробить крышу, но оно не может пробить и потолок внизу. У меня было бы больше шансов выжить на первом этаже.

— Ты был умным маленьким парнем, не так ли?

— Я был чем-то нормальным, — ответил Джонни, смеясь вместе со мной. — Чертов идиот.

— Вау, — хихикнула я между приступами смеха. — Это выживание во всей красе.

— Настоящий бойскаут прямо перед тобой, — он одарил меня волчьей ухмылкой.

— Ты был в бойскаутах?

— Каким же я был, черт возьми, — парировал Джонни, смеясь теперь сильнее, — Я баловался, — В его глазах плясали веселые огоньки, — Почему? Ты была в Браунис (ирландские девушки-гиды)?

— Ах, определенно нет, — я покачала головой, подавляя смешок. — Мои навыки выживания ужасны.

Голос Джонни был немного глубже, когда он сказал: — Я не знаю об этом.

Затем выражение его лица изменилось, став более напряженным. Не выдержав накала страстей, я отвернулась и взглянула на часы на приборной панели.

На нем было написано 8:25.

Боже, как долго мы сидели здесь и разговаривали?

— Скажи мне кое-что, — отвлек меня Джонни, сказав. Он все еще улыбался, и его глаза были теплыми, а тон мягким, — почему ты перевелась в Томмен?

Его вопрос застал меня врасплох.

— Я, э-э… — сцепив руки вместе, я хрустнула костяшками пальцев и тяжело вздохнула. — Мне нужны были перемены.

— Перемены? — он недоверчиво выгнул бровь. — На полпути к выпускному экзамену?

— Это сложно и вроде как личное… — мой голос затих, и я отвернулась, чтобы посмотреть в окно, хотя все, что я могла видеть, была темнота снаружи.

Мне не понравилось направление, которое принял этот разговор. Каждый раз, когда я думала о своей старой школе, меня охватывала новая волна ужаса.

Причины, по которым я оказалась здесь, были не тем, о чем я хотела бы говорить с кем-либо.

— Эй… — я почувствовала, как его пальцы коснулись тыльной стороны моей ладони, его голос теперь ближе, мягкий и испытующий. — Куда ты ходила?

Пораженная этим контактом, я откинула голову назад, мой взгляд метнулся от его лица к тому месту, где его большой палец все еще касался моей руки, разглаживая мягкие круги на костяшках пальцев.

Это было всего лишь безобидное прикосновение, призванное привлечь мое внимание, но больше всего меня удивило то, что я не сразу отстранилась.

Осознание того, что мне нравятся его прикосновения, было тревожным, но не настолько тревожным, как желание перевернуть мою руку и переплести свои пальцы с его.

— Дерьмо, — отдернув руку, Джонни отодвинулся, чтобы прислониться к двери, поморщившись от того, что выглядело как дискомфорт при движении.

Его рука автоматически снова метнулась к бедру.

— Прости, — проворчал он, и в этом звуке было заметно страдание. Прочистив горло, он добавил: — Я не должен был этого делать.

— Все в порядке, — прошептала я, нервно покусывая нижнюю губу. — Я не против.

Он тяжело выдохнул, а затем провел свободной рукой по волосам.

— Нет, это не нормально, — Его взгляд переместился на мой рот, и он снова тяжело вздохнул. — Это, блять, совсем не нормально.

— Все в порядке, — попыталась я успокоить его. — Не злись из-за этого.

— Я не злюсь, — выпалил Джонни, сжав челюсти. — Я просто… черт!

Он так злился.

Мой взгляд метнулся к его правой ноге, той, что на полу, а затем туда, где костяшки его пальцев побелели от давления, с которым он разминал бедро.

— Что с тобой не так? — отвлеченная зрелищем, выпалила я.

— Что ты имеешь в виду? — брови Джонни нахмурились в замешательстве.

— У тебя раньше в школе был пакет со льдом, который ты прикладывал к ноге, — заявила я, указывая рукой туда, где он все еще тыкал кулаком в бедро. — Ты ранен?

Его взгляд последовал за моим и упал на его бедро, и он быстро отдернул руку.

— Господи, — проворчал он, выглядя потрясенным. — Я не осознавал, что делаю это.

— Ты трогаешь себя с тех пор, как мы сели в машину, — объявила я.

— Боже! — Джонни зашипел, в ужасе уставившись на меня.

Я сразу же пожалела о своем выборе слов и начал крутить педали назад.

— Я имею в виду, не трогать себя. Очевидно, ты не трогал себя, ну трогал себя…

— Пожалуйста, перестань болтать, — умолял Джонни, поднимая руку.

Я закрыла рот и кивнула.

Осторожно переместив свое тело, он опустился обратно на свое место, слегка вздрогнув от движения. Я молча наблюдала, как он пристегнул ремень безопасности и сделал глубокий вдох, медленно выдыхая его.

— Просто для ясности, — заявил он после долгой паузы молчания. — Я действительно не чувствовал себя хорошо или что-то в этом роде. Я просто…

— Болит? — предложила я, вспомнив его слова того дня.

Его взгляд остановился на моем, теперь настороженный.

— Да, — признал он с болезненным вздохом.

— У тебя травма? — я понимающе кивнула.

Джонни перевел взгляд с моего лица на свою ногу, на его лице появилось разочарованное выражение.

— У меня есть кое-что, хорошо, — пробормотал он себе под нос, а затем издал еще один взволнованный вздох, прежде чем выпалить: — Я испортил свою приводящую мышцу, когда мне было шестнадцать. Это было жестоко. Ничего не помогало, и это ставило под угрозу мою игру. Мне было постоянно больно, Шэннон. Постоянно. Физиотерапевт не помогал, и я больше не мог справляться с болью, поэтому я сдался и перенес операцию на Рождество.

Он казался сердитым на себя, что подтолкнуло меня спросить:

— И ты злишься из-за этого?

Джонни покачал головой, а затем провел рукой по волосам. Он молчал так долго, что я и не думала, что он собирается мне ответить, но потом он пробормотал: — Оно не заживает.

— Твоя нога? — прошептала я, беспокойство закипало во мне. — Или твои швы?

— И то, и то? — он предложил, покорно покачав головой, затем прошептал: — Все это.

Это было странное признание между двумя относительно незнакомыми людьми, и у меня возникло отчетливое ощущение, что Джонни не часто делился такими подробностями с кем-либо.

Он выглядел раздраженным, и я не была уверена, что это из-за того, что был травмирован или потому, что он рассказал мне об этом.

В любом случае, у меня было самое большое желание утешить его.

— Ну … — сделав паузу, я повернулась на сиденье, чтобы посмотреть на него, и собралась с мыслями, прежде чем сказать: — Обычно требуется гораздо больше времени, чем несколько недель, чтобы полностью восстановиться после операции. Ты не машина, Джонни. Процесс заживления требует времени. Товарищ по команде Джоуи в прошлом году перенес операцию по восстановлению подколенного сухожилия. Потребовалось пять месяцев, чтобы он вернулся в хорошую форму.

— Прошло десять недель, — парировал он, его тон стал жестким, отражая разочарование в его глазах. — Мой хирург сказал мне, что я на пути к полному выздоровлению, и мой врач разрешил мне играть через три недели после операции. Предполагалось, что это будет незначительная процедура, но это выглядит чертовски ужасно… — Джонни резко остановился и покачал головой, разочарованно выдохнув. — Это не должно занять так много времени, — повторил он, глядя на свое бедро, как на врага. — Это гребаный беспорядок.

— Тебе дали разрешение на игру через три недели? — я нахмурилась, — Это не кажется достаточно долгим сроком, чтобы твое тело исцелилось, — услышала я свой ответ мягким тоном.

— Да, ну, я исцелился, — фыркнул он.

— Джонни, — тихо сказала я. — Вероятно, тебе следовало вернуться к тренировкам только сейчас.

— Ты не понимаешь, — он покачал головой.

Нет, я определенно этого не понимала, но это не помешало мне сказать:

— Ты сказал, что твои швы не зажили?

Он бросил на меня настороженный взгляд, но ничего не ответил.

— Ты можешь мне показать? — я спросила, — Я много таких видела.

Я сыта ими по горло.

— Шэннон, у меня была операция на приводящей мышце, — выпалил Джонни хриплым голосом, в глазах было замешательство.

— Я знаю, — ответила я. — Но я видела миллион спортивных травм на ногах и коленях, так что, может быть, я могу сказать тебе, в чем проблема? — пожав плечами, я добавила: — Вероятно, это просто затягивается, потому что ты все время на ногах.

— Проблема не в моей ноге, Шэннон.

— О, прости, я просто предположила, потому, как ты хромаешь», — ответила я. — Это твое бедро?

— Нет, — невозмутимо ответил он.

Мои щеки из слегка теплых превратились в горячие, как печь, за то время, которое мне потребовалось, чтобы осознать, что травма Джонни расположена намного выше, чем я первоначально думала.

Мой рот сложился в букву — о, когда яркие образы отрезанных частей мальчика вошли в мой разум.

— Да, — насмешливо выпалил Джонни, выглядя одновременно расстроенным и смущенным. — О.

— Ну, я-я… — бормоча, я покачала головой и попробовала снова: — Я не знаю, как тебе с этим помочь.

— Расслабься, я не собирался позволять тебе изучать это, — бросил он в ответ, защищаясь.

— Прости, — прошептала я, совершенно подавленная. — Я не … э-э, поняла, где это было.

— И, кстати, — добавил он, прищурив глаза, — я перенес операцию на паху, а не на члене, так что я был бы признателен, если бы у тебя были факты прямо перед тем, как ты начнешь болтать об этом.

Что?

— Болтать? — мои глаза переместились с его лица на промежность, неудержимая реакция, когда я услышала слово «член», исходящее из его рта. — Я не…

— Я знаю, как девушки любят сплетничать, — выпалил он, сжав челюсти. — Черт, что я делаю?

Я уставилась на него.

— Сплетничать?

Он был серьезен?

— Слушай, просто забудь, что я тебе все это говорил, — фыркнул он. — Уже поздно.

Протянув руку между нами, он накрыл большой рукой рычаг переключения передач и переключил передачу.

— Куда тебя подвести?

— Понятия не имею, — у меня перехватило дыхание.

— Что? — он повернулся, чтобы посмотреть на меня.

— Что? — я заерзала на своем месте.

— Твой адрес, Шэннон, — он нетерпеливо забарабанил пальцами по рулю. — Ты должна сказать мне, где ты живешь, чтобы я мог отвезти тебя домой.

— О, — Боже. — Прости. Эм, Элк — террас в Баллилаггине.

Коротко кивнув, Джонни выехал со своего парковочного места задним ходом, а затем переключил машину на переднюю передачу и помчался по школьной дороге.

Включив указатель, Джонни временно остановился, когда мы подъехали к въезду, наклонился вперед и проверил обе стороны, прежде чем молниеносно выехать на главную дорогу.

Откинувшись на спинку сиденья, я подняла руку, схватилась за ручку и сосредоточилась на подсчете проезжающих мимо нас машин, пытаясь отвлечься от навязчивого наблюдения за спидометром на его приборной панели.

Я чувствовала исходящее от него напряжение, его прежнее дружелюбие сменилось каменным молчанием, наш разговор, очевидно, стал катализатором смены его настроения.

Тишина, окутывающая нас прямо сейчас, была плотной и неудобной, и я была иррационально разочарована этим.

Я была более чем разочарована.

Я была потрясена.

Впервые за целую вечность я получала удовольствие. Расслабилась, подтрунивая туда, сюда, не опасаясь, ну, негативной реакции. А потом он вытащил ковер прямо из-под моих ног.

Я не ожидала, что это произойдет, и сожалела, что вообще вышла из той кабинки в туалете.

Когда Джонни потянулся через консоль и начал переключать компакт-диски в своей шикарной автомобильной стереосистеме, мне пришлось сесть на руки, чтобы не схватиться за руль.

Несколько мгновений спустя он остановился на песне, треке номер пять, и машина наполнилась знакомым гитарным вступлением, что на время отвлекло меня от тревожных мыслей.

Джонни увеличил громкость, и The Middle — Jimmy Eat World прогремели из автомобильных динамиков так громко, что я почувствовала вибрацию басов в своих костях.

Я любила эту песню и считала ее своим гимном.

Если серьезно, я ежедневно погружалась в тексты песен.

Если музыка исцеляла разбитое сердце, то текст этой песни успокоил мою душу.

Это было на микшированном компакт — диске, который девушка Джоуи приготовила ему на Рождество. Он, очевидно, не был в восторге от диска, который сделала для него Ифа, поэтому я стащила диск из его спальни в прошлом месяце во время случайного сестринского розыска выборочной проверки, и Джоуи еще не обнаружил пропажу.

В настоящее время он был в моем портативном проигрывателе дисков, где я слушала его на повторе каждый вечер перед сном.

Сосредоточившись на тексте песни, которую уже знала наизусть, я попыталась справиться со своими нервами, но ритм панк-рока, казалось, только подстегнул безумие в моем назначенном водителе, потому что в ту минуту, когда мы выехали на главную дорогу, Джонни вдавил педаль в пол.

Когда стрелка спидометра перевалила за 120 км/ч, я закрыла глаза и перестала дышать.

Закрыв лицо руками, я заглянула между пальцами, застонав, когда вспышки фар машин на встречных полосах пронеслись мимо нас.

— В чем дело? — протянув руку, он уменьшил громкость стереосистемы. — Шэннон? — его внимание металось между дорогой и моим лицом. — Ты в порядке?

— Ты едешь очень быстро, — выдавила я.

— Расслабься, мы едем на пределе, — ответил он, но снизил скорость. — И я хороший водитель. Со мной ты в безопасности.

— Хорошо, — пробормотала я, все еще чувствуя, что мы едем намного быстрее, чем 100 километров в час. — Но я бы чувствовала себя лучше, если бы ты притормозил.

Тяжело выдохнув, Джонни замедлился еще больше.

— Теперь довольна? — спросил он, постукивая по приборной панели.

Наклонившись, я проверила спидометр.

80 километров.

— Да, — выдохнула я, мои напряженные мышцы слегка расслабились. — Спасибо.

Откинувшись на спинку сиденья, я позволила своему взгляду скользнуть по нему.

Он смотрел на дорогу впереди, одна рука покоилась на рычаге переключения передач, другой локоть опирался на дверь.

Как будто почувствовав, что я наблюдаю за ним, Джонни бросил взгляд вбок и поймал меня с поличным.

Я слабо улыбнулась.

Он с жаром посмотрел на меня в ответ, не улыбаясь.

Моя улыбка исчезла.

С низким, разочарованным рычанием он снова обратил свое внимание на дорогу.

Покачав головой, он пробормотал что-то неразборчивое себе под нос, сжимая руль.

Чувствуя себя отвергнутой, я сложила руки на коленях и уставилась в ветровое стекло, не смея бросить на него еще один взгляд.

Мы не разговаривали до конца поездки, и только песни, доносившиеся из стереосистемы, нарушали густую тишину.

— Послушай, — объявил Джонни, нарушая тишину, когда показались огни города Баллилаггин. — Что я тебе там говорил? О моей операции? — его тон был ровным, даже вежливым, когда он смотрел прямо перед собой, маневрируя по узким улочкам и переулкам. — Я был бы признателен за твое благоразумие.

Он ценит мое благоразумие?

Он был смущен из-за травмы паха?

Он должен попробовать иметь бесполезного отца, единственными талантами которого были азартные игры на пособие по безработице и оплодотворение матери, в то время как он блудил с любыми, достаточно глупыми, чтобы иметь его.

Расстроеннная, я повернулась к нему и сказала:

— Кому я могла сказать, Джонни?

— Твои подруги, — возразил он, а затем гораздо более тихим голосом пробормотал: — Мои друзья.

— Ну, я не собираюсь никому рассказывать, — выпалила я, раздраженная и оскорбленная. — Я не болтунья.

Он крепче сжал руль, но ничего не ответил.

Раздраженая внезапной официальностью в его голосе, не говоря уже о том, что он провел последние пятнадцать минут, игнорируя меня, я впилась взглядом в его лицо и прорычала: — Зачем мне вообще кому-то рассказывать?

— Потому что, — выпалил он, не отрывая внимания от дороги. — Я знаю, на что похожи большинство девочек.

Большинство девочек?

Если он считал меня такой же, как большинство девочек, тогда зачем тратить все это время на разговоры со мной?

Зачем задавать мне все эти вопросы и заставлять меня чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы ответить ему, если он считал меня такой же, как большинство девочек?

Зачем вообще беспокоиться обо мне?

— Ты ведешь себя нелепо, — пробормотала я.

— Я осторожен, — спокойно поправил Джонни. — Я не должен был ничего тебе говорить, это было невероято безрассудно с моей стороны, и теперь я прошу тебя сделать мне одолжение и держать это при себе. У меня здесь многое поставлено на карту, Шэннон, и слухи об этом могут действительно все испортить для меня. Больше, чем ты когда-либо поймешь.

— Отлично, — скрестила руки на груди

— Отлично? — осторожно повторил он.

— Да, — невозмутимо ответила я, глядя прямо перед собой. — Отлично.

— Отлично, — он тяжело вздохнул и сказал «Спасибо», а через несколько секунд добавил: — Я ценю это.

Последовала тишина: густая, тяжелая и невыносимая.

Я была в замешательстве от поворота событий.

Он играл со мной?

Была ли это большая игра для него?

Играешь со своими эмоциями, проявляя доброту и создавая у меня ложное чувство безопасности со всеми этими разговорами о знакомстве в школе?

Угрожать перспективой дружбы мне в лицо со всей этой любезностью и светской беседой, а затем забрать все это?

Это произошло бы не в первый раз. Я должна была предвидеть, что это произойдет, и была разочарована в себе за то, что так легко потеряла бдительность рядом с ним.

Черт возьми!

— Ты в порядке? — спросил он, нарушая молчание.

Я не ответила, потому что не могла.

Я слишком сильно концентрировалась на том, чтобы не плакать.

— Шэннон, я не… — начал было Джонни, но осекся. Он потер челюсть, а затем опустил руку обратно на руль. — Я не… — Он снова запнулся, на этот раз качая головой. — Забудь об этом.

Я не допытывалась и не подталкивала его закончить то, что он пытался сказать.

Я не хотела этого слышать.

Отступая от текущего источника моего замешательства и разочарования, которым был мой назначенный водитель, сосредоточила все свои усилия на том, чтобы игнорировать его и сдерживать свои эмоции.

Если бы я могла выпрыгнуть из машины прямо сейчас, то сделала бы это, но он являлся быстрым водителем, и я не представляла себе свои шансы выжить от удара после прыжка.

— О чем ты думаешь? — наконец-то сказал Джонни, поворачивая налево к моему месту жительства.

Это был глубокий холмистый подъем к моему дому с несколькими сотнями пристроенных домов, стоящих бок о бок по обе стороны дороги, мой на самом верху.

Многие дома были заколочены, другие обветшали, с неухоженными садами, включая мой собственный, но прямо сейчас я был слишком раздражен, чтобы заботиться о том, что он думал.

— Ты хочешь знать, о чем я думаю? — я перевела взгляд на него.

Джонни искоса посмотрел на меня, его глаза были полны жара и едва сдерживаемого разочарования, и коротко кивнул мне, прежде чем снова переключить свое внимание на дорогу.

— Хорошо, — огрызнулась я, моргая от знакомого жжения слез, когда я продолжила говорить ему именно то, о чем думала. — Я думаю, ты сильно параноишь на тему того, что люди узнают о твоей травме, потому что ты знаешь, что тебе не следует играть.

Слова слетели с моих губ прежде, чем я успела себя одернуть. Но вместо того, чтобы извиниться или попытаться взять слова обратно, я рванулась вперед, продолжила говорить, шокировав себя эмоциями в своем тоне.

— Я думаю, ты отрицаешь процесс своего исцеления, и я знаю, что тебе больно. Ты хромаешь в школе. Ты знал об этом? Все время. Другие могут этого не заметить, но я замечаю. Я вижу это, и ты делаешь это все время! Итак, я думаю, ты играешь в опасную игру со своим телом, Джонни. И я думаю, что если бы твои врачи знали, как тебе на самом деле больно, они бы ни за что не подписали документы и не отпустили тебя играть.

Я понятия не имела, откуда это взялось, но слова так и рвались с моих губ, поэтому позволила им вырваться.

— Я думаю, что это была ужасная ошибка — мне не следовало соглашаться на то, чтобы ты меня подвез. Я думаю, ты сегодня слишком остро отреагировал. Я думаю, ты вел себя ужасно. И я думаю, будет лучше, если мы с тобой больше не будем разговаривать.

Я сделала глубокий вдох, грудь вздымалась от сильного напряжения. Мое лицо горело от жара, но я была горда собой за то, что высказала все, сняла этот груз с души.

Для меня было нехарактерно иметь вспышку такого масштаба с кем-либо за пределами моей семьи, но я была рада.

Мне кажется, это говорило о многом, что я чувствовала себя разгоряченной и странно комфортно рядом с этим парнем, чтобы потерять самообладание, но я была слишком взвинчена, чтобы вникать в работу этой конкретной головоломки.

На данный момент я продолжала томиться в своих опасениях и разочарованиях.

— Послушай, я ценю твою заботу, — наконец выдавил он, сделав паузу на мгновение, — По крайней мере, я думаю, что так оно и было. Но в этом нет необходимости. Я с этим разобрался…

— Ты явно не понимаешь, — парировала я, прерывая его.

— Ты ни хрена не понимаешь, о чем говоришь! — огрызнулся он в ответ. — Я понимаю, что ты хочешь как лучше, но я знаю свое дерьмо. Я знаю свое собственное тело.

— Конечно, я не знаю, — пробормотала я, отворачиваясь, чтобы посмотреть в пассажирское окно. — Как и большинство девочек.

— Ты не понимаешь, — продолжал спорить он. — Ты меня не знаешь, Шэннон.

Полностью высказавшись, я выдохнула с облегчением.

— Ты прав, Джонни, — прошептала я в знак согласия. — Я тебя не знаю.

— Прекрати это делать! — рявкнул он, нетерпеливо проводя рукой по волосам, — Боже.

— Что делать?

— Искажать мои слова, — сердито парировал он, — не давая мне шанса объяснить. Это чертово девчачье движение, — блять! — он взревел, ударив по тормозам, чтобы избежать разбросанного посреди дороги велосипеда. — Ради Христа. Что, черт возьми, не так с людьми? Дорога похожа на чертово место для парковки велосипеда?

— Ты можешь высадить меня здесь, — решительно заявила я, отстегивая ремень безопасности. — Я могу пройти остаток пути пешком.

Я открыла дверь машины и выскочила со своего места, прежде чем он успел ответить. Захлопнув переднюю, я открыла заднюю дверь и потянулась к кучам мусора и грязной одежды за своей сумкой.

— Шэннон, подожди, не уходи…

— Пока, Джонни, — прошептала я, прежде чем закрыть дверь и выйти на пешеходную дорожку.

Я не обернулась, когда он опустил окно и трижды позвал меня по имени.

И я не обернулась, когда он остановился на пешеходной дорожке, решив вместо этого проскользнуть через переулок, опустив голову и чувствуя тяжесть горького сожаления на своих плечах шла дальше.