Переплетенный

Глава 15

— Эйден. Эйден, очнись!

— О, слава Богу, он в норме.

— Его же выкинуло из ниоткуда. Разве не так? Разве можно было представить?

— Эйден, ты меня слышишь?

Эйден пытался справиться с последствиями выхода из этого длинного темного туннеля во второй раз, боясь того, что он может обнаружить теперь. В висках стучала кровь, бешено несущаяся по венам. Мышцы затекли, налились тяжестью. По крайней мере, его спутники притихли, также стараясь прийти в себя.

Эйден оглянулся по сторонам сквозь ресницы. Приглушенный солнечный свет проникал из большого окна, оставляя пятна на полу. Хотя свет был приглушенным, он все-таки показался ему слишком ярким, и его глаза заслезились.

— Разойдитесь, — произнес глубокий мужской голос. Райли.

Итак, Райли все еще был частью его жизни. Это должно значить, что и Виктория тоже. Пожалуйста, пожалуйста, пусть это значит, что и она тоже.

Послышались шаги двух разных людей. Девушка ответила:

— Я не могу. — И потом раскаленные добела, дрожащие руки прижались к его щекам. Он повернул голову, погружаясь в тепло. Над ним склонилась Виктория, темный хвост падал через плечо, щекоча его шею.

Слава Богу.

— Привет, — нежно сказала она. Мягкие пальцы убрали волосы со лба.

— Привет. Как долго я отсутствовал?

Он не был уверен, почему он просто не возвращался через несколько секунд или в ту же минуту когда исчезал, будто бы он никуда и не уходил. Но нет, этого не происходило. Он не знал, почему не появляются новые воспоминания, если бы он в действительности изменил свое прошлое. Но опять таки нет. Путешествие во времени, и вся эта путаница просто сбивали его с толку.

— Как долго? — снова повторил он.

— Несколько часов.

Это не хорошо. Он попытался сесть.

— А Мэри Энн? — Острая боль пронзила его голову, и он застонал.

— Осторожней, — сказала Виктория.

Когда он наконец-то поднялся, то прижал колени к груди и прижался к ним головой. Он задыхался.

— Мэри Энн здесь?

— Я здесь. Что случилось? — спросила она с беспокойством в голосе.

Все его друзья, плюс Райли, остались на месте. Никогда он не чувствовал такого облегчения. А если бы у него были силы, то он бы еще подпрыгнул и обнял их всех.

— Мне нужна минута подумать.

Перед глазами все плыло. И не только от путешествия назад в настоящее, как он подозревал. Никогда еще после возвращения он не чувствовал себя так, что ноги не держали.

Ладно, итак. Что произошло? Совершенно очевидно, что он изменил прошлое. Он рассказал доктору Грей то, чего не рассказывал раньше. Доктор Грей вышел из себя, как и предсказывал Элайджа. Так как Эйден все-таки встретил Мэри Энн, доктор Грей, должно быть, заинтересовался им. Это означало, что одна из душ скоро освободится.

Его губы медленно расплылись в улыбке. Они сделают это. Они в самом деле сделают это.

Изменилось ли что-то еще?

— Я живу на ранчо с Дэном Риверсом? — спросил он Мэри Энн.

— Ты не помнишь?

— Живу? — спросил он еще раз.

— Да. Живешь. — Мэри Энн нервно потерла руки. — Ты пугаешь меня, Эйден.

— Ты немедленно прекратишь ее пугать, — набросился на него Райли. Столько «заботы» в его словах.

— Расскажи нам, что случилось, — попросила Виктория.

Эйден со вздохом произнес.

— Я отправился назад во времени и попал на терапевтический сеанс, когда мне было одиннадцать. — Он поднял голову, борясь с головокружением, пристально посмотрел на Мэри Энн. — Там был твой отец.

Она в смущении заморгала.

— Мой отец? Я не понимаю.

— Некоторое время он был моим лечащим врачом в одной из клиник, где я находился. Не помню, в какой именно. До этого момента я и подумать не мог, что он — твой отец. Он был внимательным, прислушивался ко мне. Он мне нравился. Я, ну, рассказал ему о том, что случилось, что я жил здесь, и ты была моим другом. Что ты встречалась с Такером. Это вроде как взбесило его, он попытался выгнать меня из кабинета.

Эйден не успел закончить, как девушка отрицательно затрясла головой.

— Это не похоже на моего отца. Он бы скорее решил, что ты бредишь, но никогда бы не выгнал пациента.

Эйден пропустил ее слова мимо ушей, зная, что нет смысла настаивать или пытаться бросить тень на образ ее отца.

— Он хранит какие-либо записи о своих пациентах? — спросил Эйден, хотя уже знал ответ. Все доктора это делали.

— Конечно.

— Тогда он должен был делать записи про меня. Хотел бы я почитать его мысли обо мне.

Девушка скрестила руки на груди.

— Это не только незаконно, но и неэтично. Он бы никогда не дал мне файлы пациентов.

Эйден встретился с ее твердым взглядом.

— Я и не собирался просить тебя взять их.

Мэри Энн была возмущена и не знала, что сказать.

— Это была бы кража.

Виктория погладила рукой по его спине вверх, потом вниз, желая поддержать его.

— Вообще-то, это была бы помощь другу, оказавшемуся в трудном положении.

Мэри Энн облизнула губы и посмотрела на Райли, взглядом ища поддержки. Он только пожал плечами. Мысль украсть что-то была пугающей для такой безобидной девушки, ведущей заурядный образ жизни.

— Пожалуйста, Мэри Энн, — умоляюще проговорил Эйден. — Достань эти записи. Что-то в моих словах напомнило твоему отцу о каком-то другом человеке, и я хочу знать, о каком именно. И благодаря моему признанию я мог изменить что-то здесь, в прошлом. Возможно это лишь в его мыслях. Но только так можно узнать наверняка.

Девушка все так же хранила молчание.

Он попробовал зайти с другой стороны.

— Он когда-либо спрашивал тебя о мальчике по имени Эйден?

Она вздохнула, задумавшись на мгновение.

— Имени он не упоминал, но однажды, сразу после того, как я познакомила его с Такером, он усадил меня и стал расспрашивать про моих друзей, есть ли у меня какой-нибудь новый друг, который бы разговаривал сам с собой. Тогда я ничего не заподозрила. Все это показалось мне шуткой. — Она потерла рукой лицо. — Я сделаю это, — тихо прошептала она.

— Спасибо. — Он с облегчением уверенно выдохнул.

— Хотя это и будет трудно, — добавила она. — Старые его записи находятся в хранилище. А те, что он держит в своем компьютере, запаролены.

— Все чего я прошу — это попытаться. — Эйден поднялся на ноги, его слегка пошатывало. Виктория поддержала его. Хотя ему и не нужна была поддержка, чтобы стоять, он оперся на нее. — Сколько сейчас времени?

— Семь восемнадцать, — ответила Виктория.

— Вечера? — парень почти застонал. — Мне нужно вернуться на ранчо. Дэн сказал, что бы я сделал все домашние дела и уроки до того, как лягу спать. Иначе меня больше никуда не отпустят после школы.

— Я пойду с тобой, — сказала Виктория. — Я повлияю на его мнение.

Райли вздохнул, бросив тоскливый взгляд на Мэри Энн.

— Значит и я тоже должен пойти.

Виктория умоляюще посмотрела на него.

— Все будет хорошо. Обещаю. Кроме того, тебе нужно присматривать за этим человеком.

Искоса глянув на Мэри Энн, Райли переступил с ноги на ногу, поджал губы и, наконец, кивнул.

— Хорошо. У тебя есть час на это.

— Спасибо, — сказала вампирша и потащила Эйдена вперед. — Скорее, пока он не передумал.

Они быстро добрались до опушки леса, которая отделяла их от близлежащих окрестностей. Достаточно далеко, чтобы даже кто-то, обладающий супер чутким слухом, как у Райли, не мог услышать их слов.

— Слава Богу, он остался там.

— Знаю, — усмехнулась Виктория. — Я ожидала, что он помешает нам. Ему приказали защищать меня, и если что-то случится со мной, его казнят. — Все с тем же непередаваемым изяществом она пригнулась и подняла несколько желудей. — Мэри Энн, должно быть, нравится ему больше, чем я представляла.

И Эйден был рад этому.

Виктория осмотрелась.

— У нас есть час, до того, как мне надо будет вернуться. Хочешь провести его здесь?

— Дэн…

— Не беспокойся. Я позабочусь о нем.

— Хорошо.

Она остановилась. Эйден тоже остановился, посмотрел ей в лицо. Рассеянные солнечные лучи проникали сквозь верхушки деревьев, оттеняя розовым, фиолетовым и золотым ее бледную кожу.

Кожу, которую нельзя порезать, как он вспомнил.

— Что будет с тобой, если Райли попадет в беду?

— Кто-то кто не любит моего отца, может меня похитить, — сказал она, уронив один желудь. — И будет требовать выкуп. — Еще один желудь упал. — И я могу пострадать. — Оставшиеся желуди со стуком посыпались на землю в кучу.

Ему не понравился этот звук, и он непроизвольно осмотрелся вокруг в поисках любой опасности затаившейся рядом. Но не было ничего подозрительного, даже насекомые затихли, возможно чувствуя, что он и Виктория больше чем люди и поэтому опаснее.

— Я хочу знать, каким образом тебе можно причинить вред. — Зная это, он также мог бы защитить ее от беды.

Девушка отступила и прислонилась к стволу дерева.

— Если рассказать кому-нибудь об уязвимых местах вампиров, то это наказывается смертью, причем наказывают и вампира, который рассказал, и того, кому рассказали. Именно по этой причине мою мать заставили покинуть Румынию. Она проболталась о наших секретах человеку, и теперь путь туда ей заказан, до тех пор пока отец не решит каким именно способом ее казнить. — Под конец ее голос дрогнул.

— Сожалею насчет твоей мамы. И не хочу, чтобы что-то подобное произошло с тобой, так что, пожалуйста, не говори мне. — Эйден боялся не столько за себя, сколько за нее. Он сумеет узнать это по-другому. Через Райли, например. Пусть окажет взаимную любезность.

Довольно странно, что его спутники никак не реагировали на ее слова. На самом деле они молчали, все то время как он очнулся в своем новом настоящем. Да, они всегда были молчаливы после путешествия в прошлое, но не так долго. А сейчас им бы стоило уже вернуться к своему обычному состоянию.

Он мог чувствовать их, так что они по-прежнему были в его голове. Но почему они не говорили?

Виктория разглядывала свои ноги. Туфли пропали, и можно было увидеть ее накрашенные черным лаком ногти. Черный. Ха. Ей больше нравилось цветное, он вспомнил ее задумчивую улыбку, когда она рассматривала дом Мэри Энн. Он подумал, что цветная отделка — это против вампирских правил. Если так, то будут ли у нее проблемы, если она покрасит часть волос в синий?

— Я рассказала тебе о наказании за разглашение вампирских секретов не для того, чтобы испугать тебя, — проговорила она. — А для того, чтобы предупредить о том, что может случиться, если ты расскажешь кому-то другому. Даже Мэри Энн.

— Серьезно. Ты не должна мне ничего рассказывать.

— Я хочу. — Девушка глубоко вздохнула и выдохнула. — Уязвимые места вампиров — это глаза и уши, — сказала она, показывая на них рукой. — Они не защищены в отличие от нашей кожи. — Затем она протянула руку. — Покажи мне один из своих кинжалов.

— Нет уж. Мне не нужна демонстрация.

Девушка мелодично рассмеялась.

— Глупый человек. Я не собираюсь выковырять для тебя собственный глаз.

Тогда что же она собралась делать? Дрожащей рукой он протянул ей лезвие.

— Смотри. — Парень не сводил глаз, она подняла оружие и ударила себя в грудь.

— Нет! — закричал он, пытаясь схватить ее за запястье и отдернуть руку назад, но опоздал. Эйден ожидал увидеть кровь, но увидел только дырку на майке. Хотя на коже не было ни царапины, его бросило в пот, а сердце бешено заколотилось. — Никогда больше так не делай, Виктория. Я серьезно.

Вампирша снова беззаботно рассмеялась.

— Ты — милый. Для таких как я и кол не страшен, не беспокойся. А это лезвие для меня — пустяк. — Она протянула ему кинжал, и он увидел, что он погнулся в середине. — Однако убить нас можно, если сжечь нашу кожу и добраться до чувствительных органов и это все, что нужно. — Девушка уронила кинжал и подняла руку, ее опаловое кольцо, которое она всегда носила, сверкнуло.

Держа ладонь вытянутой, она провела большим пальцем по камню, сдвинув опал из оправы и открыв углубление, которое было заполнено густой ярко-голубой пастой.

— Je la nune, — сказала Виктория. — Это… ну, как бы тебе это лучше описать? Это огонь, заключенный в кислоту, затем окутанный ядом и орошенный радиацией. Никогда до этого не дотрагивайся.

В предупреждении не было необходимости. Эйден уже отступил на шаг.

— Тогда почему ты носишь его с собой?

— Не все вампиры следуют за моим отцом. Есть и бунтари, которые только спят и видят, как убить меня. А этим я могу заставить их поплатиться.

— Если это такая едкая штука, то, как кольцо ее выдерживает?

— Как существует огнеупорная защита для человеческих вещей, так есть и металлы, стойкие к je la nune. Не все, но несколько. Мои ногти окрашены одним из таких расплавленных металлов, чтобы уберечь их от окисления.

Она погрузила длинный ноготь в пасту, закрыла ее, затем подняла другую руку и порезала запястье. Плоть зашипела, и кровь тут же брызнула и закапала вниз по руке. Вампирша поморщилась, сжав губы, сдержала стон.

— Зачем ты это делаешь? — выпалил Эйден. — Я же сказал, что мне не нужна демонстрация.

Минуту спустя она смогла проговорить, задыхаясь.

— Я хотела, чтобы ты увидел. И понял ее силу.

Он сжал ее запястье пальцами, пытаясь остановить кровь.

— Вылечишься?

— Да.

Он все еще слышал боль в ее голосе. Из открытой раны все еще текла кровь. Ее кровь была такой красной, яркой и как будто с крошечными кристаллами, что отражали тусклый солнечный свет и искрились.

— Когда?

— Скоро. — Девушка закрыла глаза, но он успел заметить, как она украдкой бросила взгляд на вену, пульсировавшую на его шее. Виктория сжала зубы, оскалившись.

Рана все продолжала кровоточить. Девушка тяжело дышала. Почему не… и тут догадка заставила Эйдена помрачнеть. Она не собиралась ему об этом рассказывать. Просто бы терпела, пока они не расстались.

— Ты сможешь вылечить, если выпьешь крови, так ведь?

Она кивнула, медленно открыла веки, остановилась взглядом на парне. Судорожно вздохнула. Он буквально ощутил силу ее голода. К счастью ее сопротивление было почти сломлено, и он понимал это. Наконец.

Он отпустил ее руку и взял ее лицо в свои ладони.

— Тогда выпей моей крови. Пожалуйста. Я хочу, что бы ты это сделала.

Девушка впилась зубами в нижнюю губу.

— Не беспокойся. Я подкреплюсь позже. Все будет в порядке.

— Я хочу быть тем, кто тебе поможет. Вылечит тебя также, как ты вылечила мою губу той ночью.

Она запустила пальцы в его волосы, на ее лица отразилась мука.

— Что если ты возненавидишь меня за то, что стал моей едой? Что если я стану отвратительна тебе? Что если твоя кровь станет для меня наркотиком, и я буду брать ее каждый день?

О, да. Она была сломлена. Эйден наклонился, медленно, так медленно, что она могла остановить его в любой момент, и прижался своими губами к ее губам.

— Я никогда не смогу ненавидеть тебя. Ты никогда не будешь мне отвратительна. И я был бы бесконечно рад видеть тебя каждый день. Я уже говорил тебе это.

Ее ресницы, такие невозможно длинные, сомкнулись.

— Эйден, — выдохнула она и затем поцеловала его. Ее великолепные губы раскрылись. Он жадно потянулся к ее губам и их языки встретились.

Он ощутил на своих губах вкус жимолости, свежий и сладкий. Она обвила его шею руками, притянув ближе к себе. Она сильно, до боли сжала его в объятиях, но ему это только нравилось. Он запустил пальцы в ее шелковистые волосы. Его первый поцелуй и именно с той девушкой, о которой он столько мечтал, так долго желал и будет желать, возможно, всегда.

Это было все, чего он так хотел, если не больше. Она была такой нежной по сравнению с ним. Весь мир вокруг него замер, и только она имела значение. Она стала его миром, его якорем в этой набирающей силу буре.

Все, что предсказывал Элайджа начало сбываться. Сначала его встреча с Викторией, затем этот поцелуй, после которого он никогда не станет прежним. Он знал, что за ним последует и ждал этого, но он никак не мог бы подготовиться к тому удивительному моменту, когда она оторвалась от его губ, опустила голову к его шее и глубоко впилась в нее зубами. На секунду его пронзила острая боль от укуса, а затем опьяняющее тепло разлилось по телу, будто она ввела наркотик прямо в вену, пока пила его кровь.

— Я в порядке, — предупредил он на случай, если она беспокоилась за него. Он не хотел, чтобы она останавливалась, даже когда почувствовал, как закружилась его голова, а тело стало невесомым, он не хотел, чтобы она останавливалась. Эйден гладил ее по голове, лишь бы она продолжала.

Она поглаживала его затылок, запустив пальцы в его волосы. Ее язык надавливал на его шею, заставляя кровь течь прямо ей в рот. Словно издалека он слышал, как она глотает. Наконец, она отстранилась, часто и тяжело дыша.

Он издал разочарованный стон.

— Ты не должна этого пугаться, — сказал он. Опьянеет ли он и отправится в туннель? Его голос звучал невнятно и как бы издалека. — Мне понравилось. Честно, ты совсем не показалась мне животным.

— Эйден? — ужас прозвучал в ее голосе. И это было последним, что он услышал, перед тем как его колени подкосились, и он рухнул на землю.