Перепутье

Глава пятнадцатая

В ночь на шестое сентября, в полночь Лиана разогрела Арману легкий ужин и сама присела с мужем. Арман ограничился супом и небольшим кусочком хлеба. Он был слишком измотан после целой вереницы деловых встреч. Из Польши приходили плохие известия, хотя Варшава еще, слава Богу, держалась Судя по тому, что удавалось узнать, ситуация там была критической и поляки встали перед опасностью полного уничтожения. Теперь на лице Армана отражались и годы, и скорбь, и тревога за собственную страну.

— Лиана, я хочу тебе кое-что сказать…

Какое еще печальное известие она от него услышит? Ей казалось, что все худшее уже было высказано.

— Да?

— В порт Саутхемптона вчера вечером пришел британский корабль «Аквитания». Он идет в Штаты с последним пассажирским рейсом, после этого начнет перевозить войска. И я хочу… — Лиана затаила дыхание. — Чтобы, когда он будет отплывать, ты с девочками была на его борту.

Лиана помолчала, а затем отрицательно покачала головой. Она выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза:

— Нет, Арман, мы не поедем. Теперь настала его очередь взволнованно затаить дыхание.

— Ты сошла с ума! Франция вступила в войну. Вам нужно немедленно вернуться. Я должен быть уверен, что ты и девочки в полной безопасности.

— На английском корабле, в Атлантике, где, наверное, немало немецких подводных лодок? Они потопили «Атению», значит, могут потопить и это судно.

Арман тряхнул головой. Слишком свежи были в памяти ужасы варшавских событий, о которых он сегодня узнал. Он не может позволить жене и дочерям оставаться во Франции и сражаться против немцев.

— Не спорь со мной. — Он слишком устал, чтобы снова и снова убеждать жену, кроме того, он никак не ожидал встретить в Лиане такую решительность.

— Мы никуда не поедем. Мы останемся с тобой. Мы же уже обсуждали это, когда началась война. Здесь остаются другие женщины, другие дети. Почему мы должны уехать?

— Потому что в Соединенных Штатах вы будете в большей безопасности. Рузвельт продолжает утверждать, что никогда не вступит в войну.

Это была" не новость, но Лиана по-прежнему не могла слышать об этом без отвращения.

— Ты что, не веришь во Францию? Она не падет, как Чехословакия или Польша.

— Хорошо, а если начнутся бомбежки, а они непременно начнутся, ты все-таки будешь сидеть тут, а, Лиана?

— Но другие же пережили прошлую войну.

Он так устал, что засыпал прямо за столом, Лиана же была полна энергии и решимости остаться в Париже. Арман не мог ее переубедить. Ничего не добился он и утром, когда, проснувшись, они снова вернулись к этому разговору. Когда в половине восьмого он уже собрался уходить, она посмотрела на него и нежно улыбнулась:

— Я люблю тебя, Арман. И мое место — быть рядом с тобой. Больше не упрашивай меня. Я не поеду.

Он долго смотрел ей в глаза.

— Ты удивительная женщина. Я всегда это знал. И все же у тебя еще есть время передумать. Тебе стоит вернуться в Америку, пока можно.

— У меня там ничего нет. Мой дом здесь, с тобой.

Когда он, прощаясь, целовал ее, у него в глазах стояли слезы. Никогда еще Арман не был так тронут. Его жена оказалась такой же храброй, как польские женщины.

— Я люблю тебя.

— Я тебя тоже, — прошептала Лиана, целуя его.

Арман ушел. Лиана знала — он вернется не раньше полуночи и будет падать с ног от усталости. Но по крайней мере на это были серьезные причины. Началась война. И все же Лиана остается здесь. Она должна оставаться рядом с мужем.