Первая звезда на моем небосклоне

Глава 12

На следующее утро ни свет ни заря Пайпер разбудила Делла. Свежеуволенный вышибала вытаращился на нее из открытой двери квартиры: светлая щетина покрывает небритый подбородок, глаза заспанные, одет лишь в боксеры.

— Какого черта надо?

Она уже увидела, за чем пришла, хотя не того ожидала. Похоже, у Делла выдалась трудная ночка, однако ни синяков, ни ссадин у него не было. Ни малейшего признака ущерба, нанесенного Купером неизвестному противнику прошлым вечером. Чем бы ни занимался Делл, не он был преступником, устроившим засаду в кустах.

— Проверяю ваш адрес, — придумала сходу Пайпер. — Тони хочет удостовериться, что вы получили чек на выходное пособие.

— Скажите Тони, чтоб шел на хрен.

— Передам.

Когда она отвернулась, чтобы уйти, Делл ступил в коридор, сменив агрессивность льстивым заигрыванием, которое обычно пускал в ход в обращении с модными девицами.

— Эй, не хочешь потусить?

— Не особо, но спасибо, что вспомнили обо мне.

Один подозреваемый отпал. Теперь придется отыскать Кита и Тэйлор. Что касается вероятности, что принц Аамужир обнаружил себя владельцем фальшивого перстня Суперкубка и жаждет мести… Здесь дело куда сложнее.

По дороге к Линкольн — парк Пайпер обдумывала е — мейл, полученный утром от владельца лимузинов насчет чаевых от королевских особ. Из сообщения выходило, что ей заплатили лишь половину того, что получили водители — мужчины. Она работала больше, чем большинство из них, но в мире этих королевских особ пол определяет все. Следовало предугадать такой исход дела, но несправедливость все еще вызывала гнев.

Женщина, открывшая дверь роскошного дома Хита Чампьона на Линкольн — парк, была на несколько дюймов ниже Пайпер, с рыжими кудрями и дружелюбной улыбкой. Ничего в ее образе чистенькой соседки не соответствовало предвзятому представлению Пайпер, как должна выглядеть жена мегауспешного спортивного агента.

— Вы Пайпер, — сказала женщина. — Я столько слышала о вас. Я Аннабел.

— И тогда воины встретились, — раздался из глубины дома мужской голос.

Аннабел засмеялась, отступила, давая пройти Пайпер, и взяла у нее черный «бомбер».

Роскошный коридор дома с его мраморными полами, модернистской бронзовой люстрой и S — образной лестницей подавлял бы, если бы не валявшиеся в беспорядке разрозненные фломастеры, непонятные детали конструктора «Лего», фиолетовый мягкий щенок и разбросанные тапочки.

— Спасибо, что разрешили заскочить так рано, — поблагодарила Пайпер.

Из — за угла появился Хит с сидевшей у него на боку кудрявой малышкой в розовой юбочке и голубой пижамной кофточке.

— Что случилось? Такой таинственный голос по телефону.

Пайпер обратила к Аннабел извиняющийся взгляд и отодвинула в сторону черно — золотую фигурку из «Звездных войн».

— Мы можем поговорить без свидетелей?

Хит забрал свой мобильник у малышки.

— Аннабел в любом случае вытянет из меня все, когда вы уйдете.

— Верно, — подтвердила Аннабел с самодовольной улыбкой.

— Моя жена построила бизнес на хранении чужих личных секретов, — хмыкнул Хит. — Она сваха. Агентство «Ваш идеал». Слышали?

— Конечно.

Пайпер провела некоторые изыскания по Хиту с их первой встречи и раскопала очень интересную историю о том, как он встретил Аннабел Грэнджер Чампьон.

Они расселись за лакированным кухонным столом перед длинными окнами, выходящими в осенний сад. Пока малышка, которую звали Лила, уминала чашку ежевики, Пайпер рассказала Хиту и Аннабел о нападении на Купера прошлым вечером. Оба, ясное дело, забеспокоились.

— Вы уверены, что с ним все в порядке? — спросила Аннабел.

— Он отказался ехать в «скорую», но думаю, что да. — Она вручила девчушке укатившуюся ягоду, и та одарила Пайпер сладкой чумазой улыбкой. — Он считает, что это случайное ограбление, но я сомневаюсь. Наверно, вы могли бы пойти мне навстречу, в отличие от него, и рассказать о врагах Купера.

— Не так уж их и много, — заверил Хит. — Парочка игроков, может, и затаила обиду, но это ведь игра. Один репортеришка его ненавидит, потому что Куп публично выставил его дураком. Круглый идиот, но я не вижу, зачем бы он ждал так долго возмездия.

— А что насчет женщин?

Хит посмотрел на Аннабел, и та вступила в разговор:

— Вы имеете в виду его голливудский состав? Для пары из них разрыв был болезненным, но Купер никогда не поступал как ничтожество, и я не верю, чтобы хоть одна стала бы мстить.

— Хотя несколько сумасшедших присутствовало, — вспомнил Хит.

— Недавно? — осведомилась Пайпер.

«Кроме меня».

— Придется вам его спросить, — ответил Хит.

— Куп — мой новый благотворительный проект, — объявила с усмешкой Аннабел.

— О котором он ни слухом ни духом, — заметил Хит на случай, если до Пайпер не дошло. — Что там с неприятностями в клубе, с этим барменом, которого он уволил?

— Я прорабатываю эту версию.

В кухню забрела миниверсия Хита и с любопытством уставилась на Пайпер.

— Это Пайпер, — представил Хит. — Она детектив. Пайпер, а это Трев. Ему пять.

— Пять с половиной, — поправил Трев. — А у тебя жетон есть?

Пайпер могла бы многое сказать об этом ребенке по блеску в его глазах того же денежно — зеленого цвета, что и у папочки.

— Жетона нет, — призналась она, — но парочка полезных сверхспособностей имеется.

Трев рассматривал ее со смесью предвкушения и недоверия.

— Летаешь?

— Конечно.

— Просвечиваешь лучами?

— Не без этого.

Тревор бросил вызов:

— Телекинез?

Сложное слово для малыша. Пайпер уставилась на его папашу, который пожал плечами:

— Тревор унаследовал мозги от матери.

— Телекинез штука сложная, — призналась Пайпер. — Я пока над ним работаю.

— Я тоже так думаю, — мудро согласился Трев. — А как насчет невидимости?

— Ты заметил меня здесь, когда завтракал?

— Нет.

— Ну вот видишь.

Хит рассмеялся:

— Хватит, приятель. Бери рюкзак. Пора в школу.

Когда Пайпер стала подниматься из — за стола, Аннабел ее остановила:

— Составьте мне компанию, пока я пью кофе.

— Ну вот, начинается, — пробормотал Хит.

Аннабел пронзила его взглядом:

— Ты что — то хотел сказать?

— Молчу — молчу.

Он чмокнул ее, поцеловал дочку в макушку и подхватил сынишку.

Лишь только муж с сыном исчезли, Аннабел окинула Пайпер долгим оценивающим взглядом, сопровождая его сияющей улыбкой:

— Итак… расскажите мне о себе.

Пайпер оставила дом Чампьонов с ощущением, что приобрела новую подругу, но поскольку Аннабел жила среди сильных мира сего, а Пайпер над мусорными ящиками, то это было спорное утверждение.

Она не хотела попадаться на глаза Куперу до того, как он выпьет вторую чашку кофе, поэтому направилась на площадь Линкольна. Накануне поздно вечером позвонила Берни, чтобы проверить, как продвинулась Пайпер в поисках Говарда, и услышала, что та прошлась в компьютере по большой части поисковых систем, что не удовлетворило Берни. Берни хотела большего.

— Я тут пошарила в инете, Пайпер. Есть базы данных, запамятовала, как называются, где можно зарегистрировать пропавших людей. Хочу, чтобы ты это сделала.

— Эти базы не для людей, которые признаны умершими, — так вежливо, как могла, возразила Пайпер.

— Пустая формальность.

Какая уж тут пустая формальность, когда Пайпер видела собственными глазами, как урну с прахом Говарда опустили в землю на Уэстлоунском кладбище.

— Я не видела тело, — напомнила Берни. — Помни об этом.

— Да, мэм.

Пайпер ловко вписала синюю «мазду» в одно из диагональных парковочных мест на Линколь — авеню. Холодное и пасмурное утро намекало на дождь, но несколько стойких душ сидело на скамейках. Мимо проскочил мотоцикл. Пайпер, сунув руки в карманы куртки, заняла пустую скамейку. У ее ног на мощенном тротуаре кто — то тщательно нарисовал пеликана. Как же здорово посидеть спокойно хоть мгновение. Ей некогда было перевести дух между работой в «Спирали», вождением целый день лимузина и планированием побега Файзы.

Мало — помалу Пайпер стала замерзать и отправилась назад к машине, по пути заглядываясь на витрины магазинчиков. Пропищал мобильник. Пришла смс — ка от Эрика Варгаса.

«Встретимся вечерком?»

Пока она набирала ответ, узрела пожилого мужчину, пересекавшего площадь Линкольна по направлению к Леланд. С брюшком, брюки подтянуты чуть ли не до подмышек, белые сникерсы и головной убор в виде куска сыра.

Пайпер бросилась вдогонку. Путь преградил автобус. Она шарахнулась от него, избежав столкновения с почтовым фургоном и велосипедистом, но когда добралась до Леланд — авеню, мужчина ушел. Пайпер обыскала окрестности, заглянула во все переулки и боковые улицы, но человека с сырной «головой» «Грин Бей Пакерс» и след простыл.

Пайпер напомнила себе, что не рассмотрела хорошо его лицо. Однако Говард имел похожее брюшко, ту же склонность к белым сникерсам и высоко подтянутым брюкам. И рост у мужчины подходящий.

Мысли прервала тема «Баффи». Звонила Джен.

— Берни хочет, чтобы я использовала свои связи в средствах массовой информации для публичного объявления поиска Говарда. И она подбила Эмбер помочь развешать листовки о пропавшем муже. Всякий подумает, что Берни свихнулась.

Пайпер обозрела кирпичные здания, тянувшиеся вдоль площади.

— Может, не так уж свихнулась, как вы думаете.

Пайпер договорилась встретиться с Джен и Эмбер в «Биг Шолдер Кофе» в пятницу. Они все предпочли бы один из соседних баров, но у Эмбер тем вечером чуть позже намечалось выступление.

По дороге в Лейквью Пайпер разрабатывала стратегию поведения с Купером.

— Я поднимаюсь, — сказала она, когда он наконец ответил по интеркому.

— Поесть что — нибудь прихватила?

— Еды нет, но приготовлю грандиозный омлет.

— Ты умеешь готовить?

— Конечно я умею готовить.

Не обязательно просвещать его, что она терпеть это не могла, однако Дюк требовал, чтобы Пайпер готовила и убиралась по дому, и в то же время вела себя как сын, а не дочь. Никто лучше ее не знал, что значит расти в условиях сплошь противоречивых требований.

— Ладно, можешь подняться. Только чур не спрашивать о том, на что у меня нет ответа. Идет?

— Абсолютно. Никаких вопросов.

Купер знал, что она врала, поэтому не чувствовала угрызений совести.

Выйдя из лифта, Пайпер застала его простертым на диване с пакетом льда на плече. Купер был небрит, а волосы цвета подгоревшего тоста очаровательно взъерошены. Несмотря на синяк на скуле, он был просто такой… ну всё. Вся эта помятая, такая домашняя мужественность могла бы пробудить любую женщину. Даже мертвую. Такие прочные мужики рождены побеждать в играх с мячом и производить потомство воинов.

Потомство? Ей точно нужно выспаться. Как бы она ни любила детей, собственных никогда не хотела и даже привычки не имела о них задумываться.

Купер встал с дивана. Рубашки на нем не было, а серые спортивные штаны сидели, как на иных «Хьюго Босс»: сползли низко на бедра, открывая плоский мускулистый пресс и тонкую дорожку темных волос, тянувшихся прямо…

К ее глупой погибели.

Пайпер страшно разозлилась на себя. Нужно это прекратить. Она позвонит Эрику. И выкинет эти… навязчивые идеи из своей системы, даже если придется соблазнить Красавчика на заднем сидении его патрульной машины.

— Не стану спрашивать, как себя чувствуешь, — выдавила она, — некоторые вещи говорят сами за себя.

— Со мной бывало и хуже.

— Может, тебе стоит перебинтовать грудь?

«Лучше сию же секунду. Забинтуй все эти мускулы, чтобы глаза мои их не видели».

— Так больше не делают, — пояснил он. — Затрудняет дыхание.

Итак, какой еще предлог? Поскольку у нее дыхание сперло.

Только Пайпер поймала себя на мысли настоятельно попросить, чтобы Купер оделся, как тот схватил синюю толстовку со спинки дивана и сунул руки в рукава. Однако не застегнул молнию.

— Ты тут заикнулась о каком — то омлете? — напомнил он. — Дай — ка посмотрю, что у меня еще выросло.

В распахнутой толстовке, открывающей один из шедевров матери — природы, он вышел на крышу. Вместо того, чтобы воспользоваться его отсутствием и прийти в себя, Пайпер потащилась за ним в сад.

Купер выдернул нечто, что она по первому впечатлению приняла за лук, но потом узнала лук — порей. Здесь Купер казался больше у себя дома, чем вращаясь в толпе «Спирали». Совершенно расслабленным. Пайпер осенило, как подходит копание в земле этими большими искусными руками.

— Что — то в этом неправильное, — высказалась она. — Что такой, как ты, владеет ночным клубом.

— Понятия не имею, что ты хочешь сказать.

— Потому что Фермер Куп рожден пахать поля.

— Для вас Хозяин Ранчо Куп. Если помнишь, я из Оклахомы. И никогда не был так рад, как когда сбежал оттуда.

Несмотря на холодную погоду, он был босиком и все еще не застегнул молнию, однако холод, казалось, его не беспокоил. Пайпер взглянула на уютный уголок недалеко от французских дверей, столик со сланцевой столешницей, мягкую кушетку, достаточную для двоих.

— В биографии мало говорится о твоем детстве, — вспомнила она. — Только что рос на ранчо и потерял мать в юном возрасте. — В точности как она. — Словно у тебя и жизни не было до того, как ты начал играть за штат Оклахома.

Купер отправил в компост большую часть помидорных кустов, но несколько осталось, и он сорвал пару помидорок, отправив одну в рот.

— Мы владели ранчо. Точнее, отец и я. Шестьдесят акров, не все плодородные. Немного рогатого скота и свиней. Кормовая кукуруза. Отец был ветераном Вьетнама еще до того, как начали что — то понимать в посттравматических синдромах. Иногда он вел себя нормально. Иногда нет.

Пайпер уже чувствовала, что последует дальше: алкоголизм, физическое насилие. Теперь она уже жалела, что подняла эту тему.

Однако Купер ее удивил.

— Отец был мягким человеком — одна из причин, почему война так тяжело ему далась. Большую часть времени он не мог ничего делать, едва мог выбираться из кровати, поэтому мне приходилось все взваливать на себя. — Он стянул укрытие с горшков с зеленью, которую оберегал от заморозков. — Мне было около семи, когда я первый раз повел грузовик. Помню, как сидел на кипе мешков и соорудил несколько подставок, чтобы достать до педали. — Он засмеялся, но Пайпер было не до смеха. — Пару зим, клянусь, пропустил больше занятий в школе, чем посетил.

— Это же непорядок.

Купер пожал плечами и продолжил собирать урожай.

— Животных надо было кормить и поить, а отец даже не мог выйти из дома.

— Трудная жизнь для ребенка.

— Другой я не знал.

Она пошла за ним внутрь. Купер положил, что собрал, рядом с раковиной и повернул кран. Штаны сползли на бедра так низко, что Пайпер оставалось только радоваться, что наблюдает его со спины.

— Первый большой город, который я посетил, был Норман, — продолжил он рассказ. — В шестнадцать мне казалось, что я попал в рай. Потом умер отец, и я больше не оглядывался назад.

Она кинула куртку на спинку стула.

— Должно быть, что — то есть в сельской жизни, по чему ты скучаешь, иначе не устроил бы этот замечательный сад.

— Я люблю что — нибудь выращивать. Всегда любил. — Купер бросил шпинат в стальной дуршлаг. — Я начинал специализацию по растениеводству и почвоведению в Оклахомском университете, но потом обнаружил, что должен реально ходить на лекции. «Студент — атлет» — теперь это оксюморон. — Он потряс дуршлаг со шпинатом под струей воды. — Мне нравится ритм городской жизни, и как бы ни любил животных, выращивать их мне не по душе. Особенно свиней. — Купер вымыл пучок зелени и разложил на полотенце. — Не могу сосчитать, сколько раз эти ублюдки исхитрялись выбираться из своего загона и перерывать мой огород. Свиньи — единственные твари, которых я ненавижу.

Пайпер подумала о Хрюше.

— Поросята милашки!

— Верно. Ты с одним спишь.

— Я не сплю…

Купер оглянулся на нее через плечо.

— Посмотрел бы, какими милашками ты бы их посчитала, городская девчонка, будь тебе шесть лет, а там двухсотфунтовые хряки пристают к тебе, когда входишь в загон. Стоит раз поскользнуться, и станешь обедом. Они сжирают все подряд.

— Ну, мы их едим, так что…

— Я не утверждаю, что в этом нет какого — то божьего суда, но дети и свиньи несовместимы. — Он вытащил кухонный нож. — Мне до сих кошмары снятся.

— Давай проясним. Вы, Купер Грэхем, пять раз признанный лучшим футболистом, дважды получивший звание самого ценного игрока НФЛ, боитесь свиней?

— Угу.

Лезвие стукнуло по доске.

Пайпер засмеялась и тут вспомнила, что не развлекаться пришла.

— Ходила утром повидаться с Деллом. Ни единого синяка.

— Ты опять за свое?

— Ты в курсе, что твой закадычный приятель Кит и его подружка Тэйлор переехали, не оставив адреса?

Купер направил на нее кончик ножа.

— Последний раз говорю. Это ограбление, а не запланированное нападение.

— Наверняка тебе хотелось бы так думать. Не поможешь мне разобраться, что к чему, тогда я бы выкинула навязчивую идею из головы?

Он потер тыльной стороной ладони обросший подбородок:

— Кит горячая голова, но мы с ним ведь уже пришли к соглашению.

— Это было до того, как уволилась Тэйлор, верно?

Пайпер отыскала яйца.

— Устроить засаду не в его стиле.

— Ты доверяешь своему старому дружку больше, чем я.

Она порылась в поисках сыра и нашла кусок импортного чеддера.

— Пока ты разбираешься, что к чему…

Купер сверлил ее взглядом через кухонную стойку. Пайпер хотелось бы, чтобы он подтянул штаны. Или застегнул толстовку. Или уж совсем разделся. Только бы не выглядел так завлекательно.

— Ты не пропустила парочку более очевидных злодеев в своем воображаемом сценарии? — Он положил лук — порей на разделочную доску. — Начиная с того таинственного клиента, который нанял тебя следить за мной?

— Если бы я хоть чуточку сомневалась в своем бывшем клиенте, разве я бы не прислушалась к сомнениям, как считаешь? — Пайпер откопала сковороду и сырную терку. — Заверяю, мой таинственный клиент угрозы не представляет.

— Вот именно. И никто не представляет. Ведь преступление случайное. Какой — то грабитель, который прятался в переулке, выискивая легкую добычу.

Толку с него сейчас было никакого, и Пайпер временно отступила.

— Как идут дела с Дейдрой?

— Медленнее, чем хотелось, но она созреет.

— Ты так уверен, смотрю.

— Да ума у нее нет, если откажется. У меня великая идея и отличные связи, чтобы ее осуществить.

От Пайпер не укрылось решительное выражение лица. Если уж Купер что решил в голове, по его мнению, считай, уже сделано.

С этого момента они работали, почти не болтая. Только изредка бросали: «Перестань царапать раковину» или «Где соус чили?». Пайпер быстро обжарила овощи в оливковом масле, вылила взбитые яйца, посыпала сверху зелени, которую нарезал Купер, и большую порцию сыра. Купер вытащил плоские белые тарелки из шкафчика и нарезал хлеб, который засунул в тостер.

Когда все было готово, такая домашняя сцена уже стала вызывать в Пайпер зуд. Ей хотелось бы, чтобы Купер не так сильно нравился, но как же он мог не нравиться? Ведь он был таким мужчиной, которым ей самой хотелось быть, если бы она родилась мальчиком. Если отставить в сторону его славу и деньги, Купер отличался умом, знал толк в тяжелой работе и, не считая упрямства и диктаторских замашек, оказался глубоко порядочным человеком.

— Давай поедим на свежем воздухе, — предложила Пайпер, когда он налил кофе. — Но только застегни сначала толстовку. — И придумала хорошую отмазку вместо настоящей причины: — Эти синяки портят аппетит.

— Твое сострадание к людским мукам греет мне сердце.

— Ага, я человек добрый.

В уголках его глаз собрались морщинки.

Даже в прохладный октябрьский день укромный уголок, устроенный Купером в саду, манил гостеприимством. Окрашенная в винный цвет решетка защищала от ветра, а фиолетовая брезентовая обивка кресел была толстой и удобной. Давно уже Пайпер не ела ничего такого вкусного, как пышный омлет с собранными Купером добавками. Она ощущала почти… счастье.

Купер разглядывал ее через стол. Пайпер явно не признавала ковыряние в еде и, хотя ела маленькими кусочками, умудрилась проглотить омлет в рекордный срок. Когда она вспоминала о еде, то с лихвой потребляла, что попадалось под руку, точно так, как делала все. Как она может быть такой стойкой и решительной, такой пробивной и при этом до мозга костей женщиной?

Для приятного ужина на свежем воздухе было чересчур влажно и пасмурно. Однако Купер так остро ощущал, как в воздухе витает заманчивое видение кровати, что совсем не возражал переместиться на крышу. Отличное местечко, чтобы охладить пыл. Несмотря на все, его усилия лишь усугубляли жар.

Пайпер положила вилку на тарелку. Купер и прежде замечал, какие изящные у нее руки, и взял на заметку никогда не использовать это слово по отношению к ее лицу.

Перед этим он видел, как она таращилась на его грудь. И поначалу предположил, что Пайпер проверяет синяки, однако вспомнил, что ее так и тянет к этой части его тела, и решил, что у нее в голове происходит кое — что поинтереснее. Однако оставить не застегнутой толстовку — самый что ни на есть дурацкий поступок. Но все, что придает остроту, — игра по правилам.

— Аннабел Чампьон, кажется, не думает, что вокруг шныряет какая — нибудь свихнутая бывшая подружка.

— С чего это вы сейчас ведете беседы с Аннабел?

— Удовлетворяю свое любопытство.

— Ну — ка прекрати с этим. Ты уволилась, если помнишь. И я тебя не нанимал обратно.

— Кому еще ты доверяешь настолько, чтобы расследовать, что случилось? Кстати, она сказала, что болтались около тебя пара психов.

— Самый недавний случай? Полоумная Эсмеральда Крокер.

— Совершенно безвредная.

— Правда?

Купер откинулся на кресле и оглядел ее. Живое выразительное лицо. За этими блестящими глазами таится целый мир. А уж этот широкий рот… Сколько всего Купер хотел проделать с ним. И сколько всего хотел, чтобы этот рот проделал с его телом.

Пайпер долго не отводила взгляд. Купер про себя улыбнулся. Не так уж она не прошибаема, как ей нравится притворяться.

Она потянулась к потрепанной курьерской сумке, которую повсюду таскала с собой, и вытащила блокнот.

— Ты был долгие годы на виду у публики. Так что тебе пришлось огрести честнýю долю писем с угрозами.

— Контора «Звезд» до сих пор просеивает мою почту. Если они получат что — нибудь, по их мнению, серьезное, то дадут мне знать.

— С кем я могу там поговорить?

— Ни с кем. И убери блокнот. Это случайное ограбление, а ты ищешь на свою голову работу.

— Работу, которую нужно делать.

— Правда? Тогда почему бы не вытащить на свет божий самого очевидного подозреваемого? Моего приятеля, Принца Тьмы.

Пайпер потеребила край блокнота.

— Я до этого добираюсь.

— Очень медленно. И знаю почему.

Она кивнула:

— Потому что чувствую ответственность.

— Не стоит, но мне нравится твое чувство вины.

Купер оценил по достоинству, как она все брала на себя, не прикрываясь с притворным неведением другими людьми. Режет правду — матку. Кроме выборочных случаев.

Пайпер скомкала салфетку.

— Откуда мне было знать, что ты собирался всучить принцу Аамужиру фальшивый перстень Суперкубка? И он сейчас в Лондоне. Да, я проверила. Но это ничего не меняет. И да, повторяю, я беспокоюсь. Иметь дело с каким — то рассерженным бывшим игроком или с фанатом «Бронкос», припрятавшим камень за пазухой за бросок на последней минуте через все поле против его команды на четвертом дауне, — это одно. А совершенно другое дело связываться с иностранным вельможей — использую это слово в широком смысле. Он легко мог нанять того бандита.

— Послушай, Пайп. Знаю, у тебя добрые намерения, но подведем черту: ты сыщик без работы и пытаешься ее себе придумать.

Не успели слова вылететь из уст, как ему захотелось запихнуть их обратно. Ее глаза потемнели, а широкий рот сжался, разве что только на секунду. Пайпер всегда держалась стойко, даже весело относилась к оскорблениям, которыми Купер с удовольствием осыпал ее, издеваясь над тем, как она одевалась, над ее напористой позицией, однако сейчас он задел ее честность, и было тягостно наблюдать за ее болью.

Пайпер встала с кресла, выпрямив спину.

— Мне нужно идти.

Купер поднялся и загородил ей дорогу:

— Постой. Я не хотел, чтобы так вышло.

— Думаю, вышло именно так, как ты хотел, — тихо промолвила она.

— Нет, неправда. — Он схватил ее за плечи. Пайпер не отпрянула. Наоборот, подняла голову и снизу пристально уставилась на него с видом «только посмей оскорбить меня снова».

Купер сжал ей плечи. С ее сильным характером он порой забывал, какая она на самом деле маленькая по сравнению с ним. — Пайп, ты любишь свою работу, и я только хочу сказать… что это может вредить твоим суждениям.

Кажется, она и впрямь задумалась. Наконец, тряхнула головой:

— Нет. Но извинения приняты. — По большому счету он не извинялся. — Это у тебя вредные суждения. Тебе хочется верить, что нападение случайно, поэтому любую другую вероятность ты даже не принимаешь во внимание.

Мотивы ее были ясны, хоть и ошибочны.

— Хотелось бы мне, чтобы ты стояла на линии защиты, когда я играл. Никто бы не посмел меня и пальцем тронуть.

Пайпер улыбнулась — открыто и искренне. Дуться было не в ее характере.

Купер точно не мог сказать, когда их глаза встретились, только осознал, что все еще держит ее за плечи, и вся его боль куда — то испарилась. Пайпер провела пальцами по синяку на подбородке столь бережно, что он едва почувствовал. Ветерок сдул прядку темных волос ей на щеку. Купер не привык так на кого — нибудь смотреть. Вглядываясь так глубоко. И видя лишь большие глаза и нежный зовущий рот. Чувствуя, что целовать ее — самое естественное в мире.

Пайпер могла остановить Купера, просто отвернув голову, но не стала. А раскрыла губы и скользнула ладонями под его толстовку, коснувшись голой спины.

Поцелуй зажег огонь, и тела стали таять. Купера окатила горячая волна. Он лишь жаждал оказаться внутри Пайпер. Доставить ей такое удовольствие, какое отродясь никому не удавалось. Хотел услышать ее стоны. Заставить молить. И жаждать его в той же мере, что жаждал ее он.

Пайпер избавила его от толстовки. Он снял ее топ через голову. Под ним обнаружился черный бюстгальтер. Купер потянул Пайпер в сторону большой кушетки.

И хоть пурпурная обивка была мягкой, он поморщился, садясь поврежденным боком.

Пайпер отпрянула от него, словно обожглаcь.

— Мы не можем… Ты…

Он заткнул ей рот поцелуем и перекатился на здоровую сторону, увлекая за собой. Ладонями обхватил ее ягодицы сквозь джинсы. Придется от них избавиться. Долой всё. Только он подцепил пальцем лямку бюстгальтера, как над головой раздалось какое — то жужжание. Губы прошлись по ее плечу. Жужжание стало громче. Заставляя спешить.

Еще громче. Настойчивей.

Пайпер оттолкнула Купера столь резко, что он чуть не сверзился с кушетки.

Пайпер куда — то потянулась.

Жужжание… оно раздавалось не в его одержимых страстью мозгах. Оно шло сверху.

Над их головами парил серебристый х — образный дрон. Купер сердито выругался. Дрон совершил круг над садиком. Снова покружил.

А потом взорвался.

Град осколков из пластика, стекловолокна и металла разлетелся вокруг.

Посреди сада, подняв руку, стояла Пайпер в одних джинсах и черном бюстгальтере. И в руке, той, что лишь мгновение назад ласкала Купера, держала полуавтоматический пистолет.

Один выстрел. Он всего — то и понадобился ей, чтобы разнести дрон. Один точный выстрел.

Купер в изнеможении прислонился к кирпичной стене. Ничто так не портит настрой, как явление женщины с оружием в руках.