11

Оставшиеся до вечера шестнадцатого апреля дни Лора провела с большой пользой: работая на износ. Поэтому времени задумываться о вероломстве Майкла почти не оставалось.

Он, правда, позвонил пятнадцатого.

— Привет. Хочу еще раз извиниться за вчерашнее.

— Надеюсь, это действительно была случайность. Давай не будем делать ошибок, Майкл.

— Ты сильно разозлилась на меня?

— Достаточно сильно.

— То есть завтра мне не приходить?

Лора помедлила.

— Приходи.

Нет смысла ссориться на глазах у всех. Тем более что о поцелуе никто не знает, исключая самих Лору и Майкла и квартет музыкантов из «Оранжевого тюльпана». Музыкантам, Лора надеялась, заплачено достаточно, чтобы они не болтали.

— Спасибо. Я приду. До завтра, Лора.

— До завтра.

И все же это происшествие выбило ее из колеи. Настолько, что история с Беном Гловером, которая в иное время долго вертелась бы в ее голове, быстро поблекла. Лора уже почти не помнила, что с нею произошло такое. Иногда лишь вспоминался Бен, да мелькало мимолетное чувство: как жаль, что у нее самой нет детей.

Дети — это вечный страх и вечная радость. Говорят, когда они рождаются, меняется мир. Сидя утром в день своего рождения перед зеркалом и глядя на отражение, Лора думала: а может, завести все-таки ребенка?

Она уже не маленькая девочка, знает, чего хочет от жизни, и умеет за себя постоять. Алан не тиран и не деспот и уважит желание своей подопечной. Только вот одно обстоятельство останавливало: Лора всю свою жизнь пребывала в убеждении, что у ребенка должен быть достойный отец. Не такой, что и знать отпрыска не захочет, а хороший мужчина, который сможет воспитывать сына или дочку и открывать им чудеса окружающего мира. Чему-то сможет детей научить. Именно по этой причине у Лоры до сих пор не было ребенка, хотя детей она обожала. Когда-то кандидат на роль отличного отца имелся — Майкл, — но с тех пор много воды утекло. Майкл предал, а никто подходящий больше не попался.

Но теперь Лора думала: может, и черт с ним, с отцом?

Очень уж ребенка хотелось.

Нет, не подходили эти печальные мысли для дня рождения. Так что на время Лора выкинула их из головы.

Утром она отработала фотосессию, затем Алан дал ей несколько часов отдыха, а там уже приехали стилисты и стали готовить Лору к выходу — все-таки модный клуб, да и приглашенные не последние люди в мире шоу-бизнеса.

Настоящих друзей у Лоры было немного, все они, разумеется, должны будут присутствовать на вечеринке. А как сложится в реальности — кто знает: люди занятые. Кто-то может оказаться на гастролях, кто-то работает, кто-то просто пожелает провести драгоценный вечер отдыха в одиночестве или с любимым человеком.

Лора не обольщалась насчет собственной значимости.

Единственным по-настоящему близким человеком для нее когда-то был Майкл. Всех остальных она после к себе не подпускала.

Так что черт с ними, с гостями! Роль радушной хозяйки вечера Лора исполнит, а остальное неважно. Важно то, что прошел еще один год ее жизни, насыщенный, сумасшедший год, и лет, отведенных небесами, остается все меньше.


Для праздника Вирджиния, стилист, подобрала Лоре темно-синее платье от Кардена, приталенное, в пол, с изумительной вышивкой — струящимися серебряными цветами. Удачное сочетание классики и поп-стиля. Лоре уложили волосы, сделали макияж, подновили маникюр, затем погрузили в лимузин и отправили в клуб. Сидя в машине, Лора внутренне посмеивалась над собой: вот какая важная особа, все вокруг нее суетятся. Нужно соответствовать.

В зал Лора не вошла, а вплыла, ориентируясь скорее не на людей, а на объективы: прессы конечно же нагнали видимо-невидимо. Алан знал толк в устроении подобных мероприятий. Лора же четко знала свою роль и играла ее на публику: обнималась с этой самой публикой, позировала фотографам, сверкала улыбкой, поворачивалась в выгодном ракурсе, отвечала на вопросы репортеров.

Конечно, следовало спеть на своем дне рождения, и Лора спела. Исполнила одну зажигательную композицию «Лето в Сан-Франциско», одну просто динамичную, но достаточно серьезную — «Пламя» и одну тягучую обворожительную балладу «Когда ты снова ко мне вернешься». Допевая последний куплет, она заметила в толпе Майкла, слушавшего со всей серьезностью. Интересно, давно он здесь? И как скоро подойдет?

Он подошел не сразу. По случаю вечера Майкл облачился в смокинг, а в манжетах белоснежной рубашки сверкали подаренные Лорой запонки. Милый штрих. Лора ослепительно улыбнулась сценическому партнеру (именно так их сейчас должны воспринимать окружающие) и, обменявшись краткими приветствиями, позволила фотографам на них наброситься. Наверное, эффектно будем смотреться на снимках, подумала она, чувствуя, как Майкл приобнял ее за талию. Все невинно, а по коже мурашки бегут.

— Они тебя не замучили? — спросил Майкл, когда настырные фотографы отлетели от них, словно напившиеся крови комары, а следующая партия еще не подоспела.

— Пока еще нет. Вечер только начался.

— Сбежать не хочется?

— Пока нет.

— Ты повторяешься.

— А ты хорошо выглядишь.

— О, это все благодаря твоим запонкам. Ты, кстати, тоже выглядишь отлично.

— Набор стандартных фраз исчерпан, Майкл. Может, поищешь официанта с шампанским?

— Мы еще не поговорили о погоде.

Лора не имела никакого желания беседовать с ним о погоде. Как и вообще долго беседовать. Теперь она его подозревала. Хотя, что он ей сделает здесь, в окружении множества людей?

— Улыбочку, мистер Фонтейн, мисс Бёркли!

— Началось опять, — резюмировал Майкл, снова приобнимая Лору.

— Наслаждайся, ты звезда.

— Ты тоже.

— Тут я ни на миг об этом не забываю.

— А хочется кривого подгоревшего пирога, полосатых конусообразных шапочек и зеленого салата в большой миске? — умудрился выговорить Майкл краем губ, не переставая жизнерадостно улыбаться фотографам.

Зачем ты украл мои мысли? — подумала Лора. Зачем ты опять их украл?

Она иногда задумывалась о том, как праздновала бы день рождения, будучи обычной женщиной. Созвала бы семью (наверняка у нее была бы немаленькая семья). Приготовила бы пирог сама, он бы слегка подгорел, но это ничего. Или его приготовил бы муж и дети (тогда он подгорел бы гораздо больше и оказался пересоленным, но это тоже ничего!). Затем все надели бы бумажные шапочки, муж внес бы пирог с зажженными свечками, и Лору заставили бы эти свечки задуть за один раз. А потом все наелись бы вкусных вещей и играли бы в какие-нибудь игры.

Она совершенно разучилась жить нормальной жизнью. Лора это понимала.

Для нее нормальным стало другое: бешеный график, многочасовые перелеты, сцена, сцена, сцена. Звукозаписывающие студии. Обложки альбомов. Стилисты, чьи лица и имена никак нельзя запомнить, так часто они меняются. Собственный голос, который в голове звучит совсем иначе и кажется лучше, чем на записях. Люди, которые мелькают рядом и уходят во тьму, словно их никогда и не было. Свет огней рампы. Цветные лучи софитов, скрестившиеся в зрачках. Неудобные каблуки. Эта жизнь и была жизнью Лоры Бёркли, не отделимой от нее, как кожа. Какие уж тут конусообразные шапочки?!

А Майкл, как всегда, смотрел в самую суть.

Как всегда…

В этот миг, растерянно улыбаясь фотографам, Лора и осознала отчетливо: он не изменился. Появился опыт, часть жизни прошла без Лоры и наверняка была наполнена какими-то событиями, которые чуточку меняли Майкла, помогая ему двигаться вперед (нельзя же застыть в одной точке), что-то ушло, что-то, наоборот, появилось. И все же его характер, его душа не претерпели значительных изменений, ориентиры в жизни остались такими же, как и у нее. Именно поэтому он все еще способен угадывать, о чем думает Лора. Именно поэтому ей все еще нравятся его поцелуи.

— Лора? Ты странно выглядишь. Может, нам выйти на свежий воздух?

— В этом городе нет свежего воздуха. — Она усилием воли заставила себя улыбаться. — Все хорошо, Майкл. Мне нужно подойти к Алану.

— Ты уверена?

— Да.

— Тогда увидимся позже.

— Непременно.

Он отошел, оглянулся — Лора поймала этот испытующий взгляд, словно крохотную рыбку в ладонь, — и еле заметно кивнул, словно говоря: если что, зови.

Еще один крохотный знак из прежних времен.

Еще одна иллюзия.

Или все настоящее?

Совсем запуталась, сказала себе Лора и отправилась на поиски Алана.

Тот времени зря не терял: беседовал с редактором журнала «Тонус», принадлежавшего «Мэтьюс лимитед», о серии интервью с мисс Бёркли.

— А вот и наша именинница! — искренне улыбнулся Алан и обнял подошедшую Лору за плечи. — Как тебе праздник, дорогая?

— Все прекрасно! Давно так не веселилась. — Кажется, так и следует отвечать. Из-за маленького происшествия с Майклом мысли в очередной раз неслись вскачь, словно обезумевшие рысаки. — Не каждый ведь день бывает день рождения!

— Я очень рад, что приглашен. Это событие, — стандартно высказался редактор «Тонуса».

Лора никак не могла вспомнить, как его зовут. А, неважно.

— Тебе нужно что-нибудь прямо сейчас от меня, Алан? — негромко спросила она.

— Нет, ты все уже сделала. Умница, моя девочка. Ты настоящее сокровище.

— Только уже не молодое, — шутливо скривилась Лора.

— Хватит на себя наговаривать. — Помолчав, он спросил совсем тихонько: — Фонтейн тебе не досаждает?

— Все в порядке, Алан.

— Вот видишь, — он широко улыбнулся, — а ты беспокоилась.

Я и сейчас беспокоюсь, да что толку, хотела сказать Лора. Не сказала, само собой.

— Развлекайся. Обязательная программа на сегодня выполнена.

И она отправилась развлекаться.

Она танцевала, общалась с друзьями, мило улыбалась тем, с кем ее знакомили. Выпила три или четыре бокала белого вина, отчего мир перешел в приятное кружение. Туфли не жмут, платье сидит как влитое, прическа и не думает рассыпаться, вокруг смеющиеся гости — чем не идеальный день рождения?

Только вот Майкл…

Его присутствие Лора чувствовала, как будто Майкл носил на себе источник света. Куда бы она ни поворачивалась, знала, где в данный момент в зале находится он. И то, что он снова к ней приближается, ощутила сразу.

Майкл подошел, когда Лора стояла одна у колонны, за которую спряталась, чтобы минутку побыть если не в одиночестве (как же, спрячешься на собственном дне рождения в битком набитом модном клубе!), то хотя бы в его иллюзии. Она как раз приступила к дегустации вина в пятом по счету бокале за вечер.

— Ты все еще не хочешь сбежать?

— Майкл, ну что ты пристал! Не хочу.

— А за колонной скрылась, потому что жаждешь общения?

— Я скрылась, потому что хочу выдохнуть.

— И в бой с новыми силами. Угу. — Он скрестил руки на груди и прищурившись смотрел на Лору сверху вниз.

— Тогда, если хочешь общения, пойдем, потанцуем.

— Я с тобой уже два дня назад потанцевала. — Лора на всякий случай сделала шаг назад. — С меня довольно.

— Тут полно народу, бояться нечего. Неужели я тебе так неприятен?

— Нет, но танцевать с тобой — это лишнее, Майкл.

— Но я хочу потанцевать с именинницей.

— А я имею право отказать любому.

Он, кажется, искренне огорчился.

— Ты все-таки на меня злишься.

— Уже нет. Вот позавчера просто кипела.

— С позавчера два дня прошло.

— Ты задался целью испортить мне вечер, Майкл?

— Нет, совсем напротив. Хочу сделать этот вечер незабываемым.

— Ты и сделаешь его незабываемым, если меня расстроишь.

— Лора! — рассердился он. — Перестань ежесекундно меня в чем-то обвинять!

— Я ни в чем тебя не обвиняю!

— Хорошо, подозреваешь. Этого-то не отрицай.

Она промолчала.

— Идем. — Майкл бесцеремонно, но аккуратно взял Лору под руку и потащил в сторону танцпола. — Небольшой танец тебе не повредит.

Так как спасительное убежище за колонной осталось позади, пришлось делать вид, что все идет как надо. Что так и было запланировано. Лора немедленно нацепила на лицо приятную улыбку.

— Если ты позволишь себе что-то лишнее, я тебя прикончу, — пропела она.

— Конечно, дорогая.

Это его «дорогая» ужасно ее бесило — потому что звучало как издевательство.

Лора думала, что танцы продолжатся, как продолжались (в данный момент на площадке находилась уйма народу), однако, к ее изумлению, при их с Майклом появлении музыка стихла и люди отодвинулись, освобождая пространство посередине. Это что-то из области сюрпризов, заподозрила Лора.

Прежде чем она успела спросить у Майкла, что все это значит, зазвучали первые аккорды танго. И Лора широко улыбнулась.

Этот танец она обожала. И Майкл тоже — еще в юности он занимался танго и весьма в нем преуспел. Так что отказываться и устраивать сцену на глазах у всех тем более не стоит. Когда предлагают танго, отказываться глупо.

Впрочем, это можно обыграть…

Майкл и Лора в прежние времена танцуя часто импровизировали, разыгрывая целые сценки. И сейчас очень удобно не сговариваясь сыграть что-нибудь. Лора отвернулась от Майкла, словно ей было неприятно его приглашение на танец. Он подошел сзади, положил ей руки на плечи. Тогда она резко развернулась, он подхватил ее, и они закружились, то расходясь, то снова сближаясь.

И как никогда острым был запах его кожи, отточенными — его движения. Лора чувствовала и в себе ту же страстную четкость, надрыв, обрывистость жестов, которые если продолжить — то не будет обратного пути. Танец на грани страсти, на грани вожделения. Танец, который она по-настоящему могла танцевать только с Майклом.

Не просто двигаться — проживать.

Они сошлись на последних аккордах и замерли, сплетаясь руками и ногами и тяжело дыша. Музыка оборвалась, обрушились аплодисменты. Майкл взял Лору за руку и поцеловал тыльную сторону ладони. Все как раньше. Почти как раньше. Только семь лет прошло…

Семь лет, и они уже не могут быть вместе.

Не должны.

Не будут.

Лорина улыбка была искренней, а сердце сжималось.


Вечер шел своим чередом, плавно перетекая в ночь. К часу Лора уже на ногах не стояла, хоть и была привычна к подобным мероприятиям. Ноги, закаленные ходьбой на каблуках, тем не менее просто отваливались. Она мечтала о том, чтобы сбежать. Так не сбежишь же с собственного праздника, оставив гостей. Впрочем, гости могут сами себя развлечь, чем и занимаются последний час. Половину приглашенных Лора не знает: это пиар. Остальные, наверное, поймут…

Алан уже уехал. Он всегда рано вставал, поэтому не задерживался долго. Эбби флиртовала с каким-то журналистом и хорошо проводила время. Майкл… Майкла не было видно. Отлично. Можно потихоньку улизнуть, никто и не заметит, что виновница торжества исчезла. Отправиться домой, благо верный Джо всегда наготове и довезет быстро; принять ванну с ароматическими маслами…

Так хорошо спланированное бегство в самом начале пошло наперекосяк. Во-первых, по пути к выходу пришлось потратить еще полчаса на праздные разговоры. Во-вторых, когда выход впереди все-таки замаячил, вместе с ним замаячил и Майкл, что Лору никак не устраивало. Следовало бы уходить через черный ход, да вот беда: туда лимузин не подъедет, а огибать мусорные баки, балансируя на каблуках, никак не в радость в свой день рождения.

Майкл светски склонил голову.

— Решила, что с тебя хватит?

— Да, уезжаю. Только никому не говори, они и не заметят. А ты оставайся, если хочешь, публика изысканная, кормят неплохо…

— Я составлю тебе компанию.

Лора подозрительно на него уставилась.

— Где подвох?

— Никакого подвоха. Приглашаю тебя выпить по коктейлю.

— Где?

— У меня.

— Майкл, — произнесла Лора возможно убедительнее, — это неприемлемо.

— А ты хочешь пить коктейли в общественном месте? Мне показалось, что на сегодня клубов тебе хватит.

— Я вообще не сказала, что хочу пить с тобой коктейли.

— Да брось, — очаровательно улыбнулся Майкл, — это же я. А не маньяк-убийца.

— Вот именно. Это же ты.

— А кроме того, я еще не преподнес тебе подарок.

— Наверняка он в той куче, которая высится вон на том столе. Эбби потом погрузит это все в машину, и я разберусь, спасибо.

Майкл усмехнулся.

— Нет. Он у меня дома. Специально не взял, рассчитывая тебя заманить.

— Я уже сказала — нет.

— Лора, ты как маленькая. Мы уже выяснили отношения, и прошлые счета закрыты. Мы друг другу просто приятели, не любим друг друга, не влюблены. Кажется, даже прощено все то, что было. Чего ты боишься? Можешь мне объяснить?

Она растерялась. Ожидала от Майкла чего угодно, только не спокойных и взвешенных слов. И он прав, как ни неприятно это признавать. Она дала себе шанс примириться с прошлым, и теперь вроде бы нечего бояться Майкла. Нечего убегать, отвергать его внимание, тем более, как он сам сказал, они не любят и не влюблены. Почему-то больно так думать… Но почему — об этом можно поразмыслить потом.

Если бы не позавчерашний поцелуй…

— Ладно, — сдалась Лора, — только ненадолго.

Майкл, победно улыбаясь, предложил ей руку.

Джо ничуть не удивился, когда Майкл назвал свой адрес. Впрочем, в обязанности шофера удивление не входит. Лимузин тронулся с места и величаво покатил по улице.

Лора сбросила туфли и вытянула ноги.

— Вот оно, счастье!

— Снять каблуки? — Майкл открыл мини-бар и внимательно изучал содержимое.

— И пошевелить пальцами.

— Понимаю.

— Ничего ты не понимаешь, жалкий врун. Ты на каблуках не ходишь.

— Концертные ботинки иногда и почище жмут. Особенно если на платформе.

Лора ахнула.

— Ты теперь носишь обувь на платформе?! Майкл, ты и вправду сильно изменился!

— Был такой эпизод в моей жизни, — кивнул он, ничуть не разозленный, и захлопнул дверцу бара, видимо не обнаружив ничего интересного. — К счастью, единственный. Так что я сполна проникся самоотверженностью женщин.

— А раньше нас недооценивал.

— Был не прав.

Они перебрасывались шутками, как в старые добрые времена, и на некоторое время Лоре сделалось легче. Все-таки времени и предательству не удалось уничтожить то светлое, что было в отношениях с Майклом. Кое-что осталось. Крохи дружбы, понятное друг другу чувство юмора. Но стена непреодолима. И ее не нужно штурмовать.

То, что между ними произошло, яснее ясного показало: они друг для друга не созданы. Они созданы сами по себе, каждый по отдельности, и Лора вовсе не ребро Майкла, а он не продолжение ее рук, ее тела, ее души. Их дороги иногда пересекаются, но слиться в одну им не суждено. С этим стоит смириться, даже если любишь. А уж если любовь ушла…

Майкл умолк, не делая попыток как-то приблизиться к Лоре, подсесть поближе. Он смотрел в окно, а Лора, устроившись на сиденье с ногами, смотрела на Майкла: как отблески огней летят по его лицу, как он отражается в затемненном стекле автомобиля. Знакомый до последней черточки профиль когда-то любимого человека…

Что случается с любовью, когда она уходит? Она впитывается в землю, растворяется в окружающем пространстве, возвращается на небеса? Что происходит с этой тонкой, неуловимой субстанцией, называемой искренним чувством? Ведь в тот момент, когда Лора любила Майкла, а он любил ее, для них не было ни преград, ни пределов; все казалось достижимым. Хочешь — и завтра полетим в космос, хочешь — и найдем пиратский клад, хочешь — поедем вот сейчас целоваться на вершину Эмпайр стейт-билдинга и там встретим какого-нибудь режиссера, который предложит нам главные роли в кино. Не обязательно так бы случилось, но Лора с Майклом в это верили. На вере, надежде и любви, как на трех китах, держался их мир.

А теперь что сталось с той любовью? Где она находится? Законсервирована в банке, залита спиртом, препарирована дотошными ангелами и снабжена этикеткой? Стоит на полке в третьем ряду, уже покрытая пылью? Когда умирают люди, их тела кладут в землю или предают огню. Куда класть умершую любовь? Что сказать на ее похоронах? Какую эпитафию выбить на гранитной плите? «Здесь лежит любовь Лоры и Майкла, самая великая на земле. Прощай, мы скорбим о тебе».

Та безумная любовь ушла, оставив по себе только воспоминания, боль и пепел, перевернув мир, заставив жить вверх тормашками. Теперь вместо нее нет почти ничего — так, пара угольков тлеет, если дотронешься, сам виноват, дуй тогда на обожженные пальцы, а раздуть огонь вряд ли получится. Да и не нужно. Все ушли от костра.

Но Майкл сидит здесь, и его лицо тонет в неоновых бликах, пепельные волосы кажутся черными, большие руки лежат неподвижно. Он настоящий, живой, он дышит, к нему можно потянуться, прикоснуться обеими ладонями и на миг поверить, что ты снова его ребро. Что тот огонь не погас, а просто уснул. И его можно разбудить.

Лора резко отвернулась.

Нет, нельзя.

Нельзя позволить себе ошибиться снова, ободрать сердце о новые чувства, нельзя. Она не двадцатилетняя дурочка, чтобы поддаться обаянию Майкла, его сладким речам, его показному дружелюбию. Она знает, что в протянутом яблоке скрывается яд. И будет сильно жалеть, если соблазнится.

К тому же он вроде бы и не намерен ничего ей предлагать. Кроме коктейля.

Загрузка...