Песня орла

Глава 19

Небольшой отряд из трех мужчин и двух женщин уже благополучно поднялся почти до половины холма, как неожиданно раздался распоровший тишину пронзительный стон, сопровождаемый звуком упавшего тела. К счастью, Морвена упала на обочину тропы, прямо в мягкие заросли буйной весенней травы.

Марк тотчас опустился рядом с матерью на колени, остальные же, обступив их, тщетно пытались понять, что случилось.

– Можно мне отдохнуть? – Голос Морвены был едва слышен и в глазах блестели жалкие слезы слабости. – Совсем немножко?

Эти неуместные слова снова возбудили у Марка подозрение, что весь спектакль затеян матерью с целью сорвать побег, и он тревожно обернулся к остальным, стараясь понять их реакцию. Однако, отвечая за всех, Райс кивнул головой, без сомнения позволяя измученной старой женщине заслуженную передышку. В конце концов, она была его теткой, и, увидев ее два дня назад впервые за последние двадцать лет, Райс был изумлен тем обстоятельством, что Морвена выглядит старухой, несмотря на то что ей едва ли исполнилось и сорок.

Немного успокоенный, Марк снял свой плащ и потеплее закутал в него мать, а Райс тем временем проделал то же самое с Линет, которая, хоть и была отважной и смелой, все же устала не меньше Морвены. Она с наслаждением устроилась на черном плаще возлюбленного, усадившего ее меж старухой и широким раскидистым дубом, покровительственно протянувшим над ними свои ветви.

И вот, пока обе женщины отдыхали, мужчины, встав в круг, вполголоса совещались, и принц попытался более подробно выспросить у кузена про те опасности, которые ждут их впереди. Впрочем, Марк, по-прежнему не доверяя матери, весьма скупо отвечал Райсу, опасаясь, как бы Морвена при случае не выдала их планы врагам. Он поведал обоим уэльсцам общий ход действий и не скрыл тот, пожалуй самый важный, момент, который мог поставить под удар успех всего дела, – ибо никто не мог предугадать, как поведет себя Годфри в ответ на отчаянные мольбы Алана. Откажется ли он от помощи, возмущенный брошенными ему в лицо обидными словами, или же, разгневанный предательством бывшего шурина, поднимет свое значительное и прекрасно обученное войско, чтобы раз и навсегда покончить с подлецом? Но был и еще один ход в случае, если просьбы сына достигают сердца надменного графа: для того чтобы наказать неверного вассала, граф вторгается во владения Морвены и освобождает ни в чем не повинного заложника. Словом, от не известного никому ответа зависело теперь многое, слишком многое.

Мужчины горячились все сильнее, обсуждая возможные решения, а Линет безмятежно лежала на черном плаще, вдыхая терпкий запах его хозяина. Ресницы ее медленно опустились, и, свернувшись калачиком, девушка, сама не заметив как, крепко заснула – ведь она не сомкнула глаз с той самой ночи, когда ее, полусонную, привели к аббатиссе… Но теперь дело было почти сделано, и силы внезапно оставили ее.

Морвена, до подбородка закутанная в теплый плащ сына, внимательно прислушивалась к тихому разговору увлекшихся мужчин и втайне радовалась открывшейся, благодаря ее прекрасно разыгранной слабости, возможности последней мести. Итак, проклятый Годфри нарушил клятвы, данные ее отцу, и украл у ее сына наследство и имя – и вот младший графский отпрыск уже мертв, – а Морвена свято верила сыну, – но это все еще слишком малая плата за те муки, что претерпела она за долгие годы одиночества и унижений. Пусть у негодяя не останется ничего, чем мог бы он утешить свою грязную душу, а потому первым делом надо лишить его и любимой дочери… Осторожно старуха достала из сумки, всегда привязанной у нее к поясу, предмет, спрятанный туда во время похищения оружия для двух уэльсцев.

Но движение Морвены каким-то образом привлекло внимание Райса, и в мгновение ока он кинул свое большое тело в направлении занесенной худой руки. Удар был предотвращен, и морщинистая рука тетки мелко затряслась, зажатая в его сильной ладони.

– Нет! Нет! Ты не смеешь мешать мне! Не смеешь! – Визг Морвены звенел безумием в тихий предрассветный час. – Ее жизнь принадлежит мне. – Старуха с неожиданной силой пыталась освободиться. – Я все равно убью ее! Убью!

Молча принц расцепил побелевшие пальцы и вырвал из них отточенный кинжал, еще несколько секунд назад занесенный над его спящей возлюбленной.

Подоспевший Марк помог Райсу силой усадить на землю женщину, давшую ему жизнь, а теперь смотревшую на него белыми глазами сумасшедшей. Безумие давало Морвене недюжинную силу, и двум молодым здоровым мужчинам пришлось-таки немало повозиться, прежде чем старуха успокоилась.

Оувейн располосовал свой плащ на веревки, а Марк, во избежание дальнейшего шума, куском капюшона даже заткнул матери рот.

Но даже и связанная, Морвена продолжала громко и яростно выкрикивать чудовищные ругательства как в адрес графской дочери, так и обоих мужчин. Затем приступ истерики кончился так же неожиданно, как и начался, и старуха принялась жалобно постанывать.

Стараясь не смущать и без того расстроенного кузена, борющегося с собственной матерью, Райс отошел подальше и угрюмо сел на землю, опустив лоб на скрещенные на коленях руки. В висках у него стучало, и он никак не мог прийти в себя от столь близкого исполнения ужасного замысла тетки.

Легкое прикосновение к плечу вывело принца из тяжких раздумий – Линет стояла подле него на коленях.

– Видно, боги войны и впрямь услышали твою просьбу – и теперь ты спас мне жизнь, милый. – За насмешливыми словами была видна искренняя горячая благодарность, и маленькая ручка ласково гладила золотые волосы, разметавшиеся от возни с Морвеной. – Теперь мы квиты.

Последнее утверждение заставило Райса коротко рассмеяться, и он шутливо начал упрямиться.

– Нет, нет, ведь ты спасла меня уже трижды, и потому за мной еще две возможности!

Бледные губы раздвинулись в смущенной улыбке.

– Да, но ты не засчитал себе мое освобождение от унылой жизни в замке и от замужества с ненавистным человеком. – Линет улыбалась все шире по мере того, как брови принца в удивлении поднимались вверх, и девушка поспешила жарко закончить: – Клянусь, это последнее стоит всех моих, вместе взятых! – Она нагнулась и поцеловала Райса в небритую щеку.

Краем глаза он увидел, что Марк уже закончил свою неприятную обязанность, и поторопил отряд двинуться в дальнейшую дорогу как можно скорее, ибо визг старой ведьмы несомненно привлек внимание их преследователей, – а что их преследуют, в этом не сомневался никто. Но прежде чем двинуться в путь, Райс запечатлел на губах возлюбленной самый нежный, самый благодарный поцелуй.

Впрочем, не успел поцелуй закончиться, как со стороны окружавшего беглецов леса раздался тихий, едва слышный сигнал – и десятки вооруженных людей взяли маленький отряд в кольцо. Райс еще успел крикнуть что-то своим соратникам и отскочил к дереву, дико вращая обнаженным мечом.

Линет стояла ни жива ни мертва, глядя, как Райс, Марк и Оувейн, встав спиною друг к другу, успешно отражают своими широкими мечами яростные атаки нападавших, но даже долгие ее мечтания о рыцарских подвигах говорили девушке, что долго так продолжаться не может и то, что убедительно выглядит в грезах, увы, нереально в действительности. Нападавшие, без сомнения, имели подмогу, скрывавшуюся в долине или даже уже спешащую им на помощь. Мысль эта превратила Линет в камень; было ясно, что троим, пусть даже самым отважным и блестящим мастерам фехтования не устоять перед превосходящей их в десять, в двадцать, в тридцать раз силой противника.

Неожиданно рядом с девушкой упал очередной труп, забрызгавший ее кровью и тем самым выведший ее из оцепенения. Она вскочила на ноги и подумала о том, что, даже если поражение неизбежно, люди Озрика добьются его весьма дорогой ценой.

Девушка попыталась было взять меч убитого воина, но он оказался настолько тяжелым, что она вскоре оставила свою попытку, тем более что и по высоте меч доставал ей до талии. Итак, сражаться боевым оружием наравне с возлюбленным ей не дано. Линет даже присвистнула от обиды, но тут взгляд ее упал на длинный узкий кинжал, висевший на поясе у поверженного солдата. Не раздумывая, выхватила она его и уже собиралась вонзить в спину ничего не подозревающей жертве, как взгляду девушки предстало отрадное зрелище – с горы лавиной катились кимерские воины во главе с Таффом, воодушевленные призывом освободить своего принца и отомстить за свое поруганное достоинство. Свежие, отдохнувшие уэльсцы начали быстро теснить неуклюжих от вчерашней попойки саксов.

В этой ситуации Линет быстро сообразила, что ее вмешательство станет лишь помехой настоящим бойцам и, отшвырнув кинжал подальше, укрылась на опушке леса.

– Ужасное зрелище, и нам остается лишь наблюдать. – К Линет, пригибаясь под низко нависшими ветвями, подошла Грания, и обе женщины, словно завороженные мрачной, но упоительной картиной, стали глядеть, как в смертельной схватке взлетают сияющие лезвия мечей и кинжалов. При каждом опасном ударе, грозившем ее любовнику, Грания издавала протяжный стон, кусая в кровь руки, а Линет, белая как смерть, лишь шире распахивала глаза, не упуская ни на миг высокую фигуру Райса.

Вскоре она увидела, как принц с отливающими красным в свете полыхающего восхода волосами приставил кончик своего меча к горлу поверженного Каудра, который хрипло и долго стал говорить что-то соплеменнику на уэльском, из чего девушка разобрала только одно слово – Дайфия. Услышав это слово, Райс неожиданно отбросил оружие и отступил назад.

– Каудр сдался и советует своим людям сделать то же самое, если они хотят видеть его в живых, – быстро перевела подруге Грания.

Обескураженные таким поворотом дела, солдаты Озрика быстро смешались; кое-кто ринулся обратно в долину, но большинство предпочло побросать оружие и сдаться.

Кимерцы, собирая добычу, уложили унижавших их несколько дней назад ногами кверху, а лицами прямо в расквашенную битвой грязь.

Битва затихла, и Грания, не выдержав, рванулась к Оувейну, на чьем плече зияла рана от удара мечом.

– Ты ранен! Ранен!

Синие глаза растерянно заморгали от неожиданности – бородач никак не мог предположить, что отчаянная Грания станет сопровождать кимерское войско.

– Ерунда, – пробасил он, – порез чуть глубже, чем от булавки.

– Но все же подойди, чтобы я могла самолично это проверить! – И Грания потащила Оувейна на более освещенное место, а он, еще не пришедший в себя от ее появления и угара битвы, пошел за ней покорно, как ягненок. Усадив бородача на траву, она наклонилась к его плечу и тихо промурлыкала:

– У меня новости. Аббатисса из аббатства Святой Анны рассказала Линет тайну, которую всю жизнь хранила в секрете. – Грания обнажила рану, которая действительно оказалась пустяковой, и, удовлетворенно кивнув, поднялась на ноги. Оувейн тоже встал, не сводя с нее огромных синих глаз. – Тетка моего отца Тэйлед держала эту тайну за семью печатями, опасаясь, что меня покроет позором разоблачение того факта, что наш брак с Ллойдом был вовсе и не брак.

– То есть как?! – Оувейн схватил Гранию за точеные плечи и чуть не встряхнул ее.

– Священник, которого твой отец нашел, чтобы благословить наш союз, был вовсе не священник, а какой-то бродяга, случайно попавший в Кимер.

Лицо Оувейна исказил стыд за неразумный поступок отца, но в следующее мгновение он уже понял, какой сладкий плод принес этот цветок греха, – и заключил Гранию в такие объятия, что, казалось, у нее трещат все косточки… Впрочем, ее ответ был не менее пылок.

С теплой улыбкой смотрела Линет на слившуюся в объятиях пару, а затем перевела взор на людей Райса, которые поспешно связывали по рукам и ногам побежденных врагов. Все радовало ее, все было мило и отрадно после перенесенных страданий, но странный факт неожиданно заставил ее нахмуриться: на поле битвы не было того, кто явно должен был быть, и присутствовал тот, кого явно никак не ждали; запертый ими с Аланом стражник Эдольф лежал в грязи среди прочих поверженных, а повинного во всех бедах и смертях Озрика она не смогла обнаружить нигде. Не было его и во время битвы, это Линет помнила точно.

Тем временем уэльсцы сделали свое дело, и торжествующе ухмыляющийся Тафф направился к своему принцу, сопровождаемый Пайвелом, несущим в руках целую охапку добытого оружия. Старик слегка наклонился над сидящим рядом Каудром и весело пробормотал:

– Ну уж мы-то не станем разбрасываться оружием! – В голосе Таффа звучало неприкрытое презрение.

Фраза эта, переведенная Пайвелом на английский, вызвала взрыв веселого смеха со стороны Марка, стоявшего по левую руку от Орла, а затем расхохотались и все кимерцы.

Наступило короткое время передышки.

День уже полыхал вовсю, но, несмотря на то что на небе не было ни облачка, откуда-то из-за холма доносилось явственное и грозное громыхание бури. Все насторожились.

Первой напряженную тишину прервала Линет, которая громко охнула, увидев на вершине горы отцовский штандарт, под которым стройными рядами двигались закованные в латы воины.

– Пошлите сюда моего сына! – громогласно потребовал Годфри, высоко приподнявшись на стременах и протягивая руку по направлению к Марку, словно для того, чтобы его приказ поняли и солдаты Озрика, не понимавшие английского. Но не успел еще никто и пошевелиться, как за спиной Линет раздался нечеловеческий хохот. Толпа, и так уже пребывавшая в шоке, дружно повернулась и увидела медленно выходящего из леса сакского лорда.

– Вся ваша доблесть сводится на нет. Орел мертв. – С этими бессмысленными для всех словами Озрик неожиданно гибким движением обхватил Линет, приставив к ее левому боку обнаженное лезвие кинжала. – Нанеся удар мне, – прохрипел он золотоволосому племяннику, сразу же поднявшему меч, – ты в первую очередь убьешь свою милую птичку.

Райс замер с поднятой рукой, не в силах даже дышать. Глаза его почернели, как угли.

– А наказать я хочу вовсе не Линет, а тебя, – продолжал Озрик, зажимая свободной рукой рот пытавшейся что-то крикнуть девушке. – Видит Бог, я действительно не собираюсь тебя убивать. Это удовольствие я уже обещал графу, в обмен согласившемуся выдать за меня эту сладкоголосую пташку. – Озрик хозяйским жестом огладил сжавшуюся Линет, испытывая при этом острое наслаждение.

Но пока Озрик и Райс с ненавистью глядели друг другу в глаза, Марк, опасаясь, как бы дядька и впрямь не убил Линет прямо на глазах у всего войска, рванулся вверх по склону под знамена отца.

– Я должен тебе кое-что сказать, отец, и, умоляю, не предпринимай ничего, пока не выслушаешь меня до конца.

Годфри в недоумении воззрился на старшего сына. Как могло случиться, что оба его отпрыска оказались втянутыми в заговор смертельного врага? Врага, которому, как выяснилось, покровительствует сам король!

– Я уже все сказал ему, Марк! – Выглянув из-за спины сэра Байзела, Алан торопливо понукал капитана замковой стражи, чтобы тот как можно скорее опустил его на землю. Ощутив под ногами твердую почву, мальчик бросился к старшему брату. – Отец пришел освободить Райса!

Поглядев в суровые глаза графа, Марк понял, что отец действительно явился именно за этим и что поступок этот был, тем не менее, явно вынужденный.

Понял это и Озрик. Хитрый сакс оказался предан не только графом, но и его отродьем! Появление живого Алана было тому лучшим доказательством.

– Помни, Годфри, что мы заключили с тобой договор! – Ярость в голосе Озрика была настолько сильна, что все слушатели, как по команде, замерли, а по спине у Линет потекла отвратительная струйка ледяного пота. – Я отдаю тебе на растерзание Орла; а взамен требую Линет.

При этих дерзких словах, произнесенных саксом в присутствии некоего не учтенного им наблюдателя, гнев Годфри прорвал наконец все барьеры, и он задохнулся от переполнивших его горло проклятий. Впрочем, слова его оказались не нужны, ибо сэр Тайрел медленно и внятно на прекрасном английском, которого не мог не понять Озрик, произнес, отчеканивая каждое слово:

– При нанесении принцу Райсу любого вреда, замок Рэдвелл и прилегающие к нему земли немедленно перейдут в собственность Короны.

Райс, до сей минуты не отрывавший взгляда от плененной Линет, теперь все же решился взглянуть в сторону давнего друга по оружию в далекой Нормандии. Наверняка король послал в Рэдвелл сэра Тайрела в ответ на написанное принцем Уэльским письмо. Встретившись взглядом со старым приятелем, Вальтер Тайрел коротко отсалютовал ему, чем вызвал новую вспышку гнева со стороны взбешенного Озрика.

Бессвязно выкрикивая проклятия, сакс тем не менее быстро сообразил, что смерть Орла означает для Годфри неминуемую потерю графского достоинства и власти. Это было бы замечательно, если бы не один факт: вместе с таким оборотом дела навеки пропадала возможность для него самого снова заполучить Рэдвелл.

Размышления сакса были прерваны сухим смешком Годфри:

– Разочарован, а, Озрик? – Серые глаза смотрели с ледяным презрением. – Поверь, я теперь доподлинно знаю о твоем намерении убить не только наследника, но и моего первенца. Больше того, мне известна и твоя глупая мысль путем женитьбы на моей дочери прибрать Рэдвелл к своим рукам.

Бешенство Озрика возросло настолько, что Линет почувствовала, как дрожит прижатое к ней крупное тело. Она немедленно посмотрела на Райса, также заметившего бьющую сакса дрожь и напрягшегося каждым мускулом в ожидании удобного момента для броска на опасного безумца, сжимающего его храбрую возлюбленную.

Покачав головой, Годфри надменно продолжил, приправляя презрение насмешкой.

– Дурак! Ведь умри я без наследника, Рэдвелл просто-напросто перешел бы в королевское владение, ибо замок есть лишь феод, который я получил в награду по доброй воле короля. Это относится и к тебе, Каудр!

Безоружный, но не связанный, принц Дайфисский пробормотал в ответ на это оскорбление нечто глухое и невнятное себе под нос.

– Ты погиб, – продолжил граф. – Ни ты, ни твой сакский дружок не получите ни пяди Кимерской земли, ибо, если понадобится, я лично поведу свое войско на его защиту.

Линет, не отрываясь, слушала разговор отца с Каудром, а Озрик тем временем медленно отвел кинжал от ее груди, намереваясь одним ударом поразить девушку в горло. Пусть сыновья графа живы, дочь его через секунду будет на небесах!

Звериный рык ударил в уши Линет, и она повалилась на колени под тяжестью придавившего ее тела, но тут же сильные руки Райса отшвырнули сакса, по-прежнему не выпускавшего из стиснутого кулака блестящее лезвие. Теряя голову, принц зарылся лицом в кудри спасенной девушки, но краем глаза увидел, что в спину поверженного Озрика по рукоятку вогнан широкий охотничий нож. Изумленный, Райс поднял голову и увидел трясущегося от страха перед содеянным Дэвида.

– Спасибо, милый! – Слова были произнесены так сердечно, что вывели мальчика из шока, полученного от первого столкновения с действительностью.

Щеки Дэвида закраснелись от гордости, и через секунду его уже подняли в воздух сильные руки брата.

– Молодчина! Герой! – Оувейн не жалел похвал. – Ты сделал то, на что не осмелился ни один из нас!

– Я просто прятался в лесу и наблюдал за всеми с того момента, как вы с Райсом остановились здесь из-за Морвены. – После пережитого потрясения мальчик был особенно разговорчив и поведал всю историю от начала до конца. – Пока не появились наши, Линет тоже хотела сражаться, только ей было не поднять меч! А я взял у одного убитого охотничий нож, мне всегда хотелось иметь такой большой взрослый нож, вот я и снял его… – Мальчик словно застыдился своего детского поступка, но брат улыбнулся ему с явным одобрением, а Грания тут же рассказала всем присутствующим, как она всячески отговаривала Дэвида идти с ними, а он не послушался и пошел, как оказалось, всем на пользу. Тогда мальчик с воодушевлением продолжил свой рассказ.

– Когда я увидел, как этот человек медленно поднимает кинжал к горлу Линет, я сразу понял, что он хочет тут же ее прикончить, и тогда я кинулся на него, что было сил…

– Ты спас мне жизнь! – Линет едва понимала, что рассказывает маленький уэльсец, но была благодарна ему всей душой, и потому протянула руку и добавила: – Никогда, никогда не смогу я с тобой расплатиться.

Мальчик поежился, но руку пожал и застенчиво улыбнулся.

Мертвый насильник, маленький спаситель и обе пары были вскоре окружены шумной толпой во главе с самим графом, спустившимся к тому времени с холма. Осыпанная поздравлениями, Линет ощущала себя какой-то вавилонской башней, вокруг которой смешались все народы и языки. Гул английского, норманнского и уэльского наречий сладко убаюкивал ее измученную душу, и она почти задремала на плече у Райса.

Когда шум несколько улегся, принц Уэльский широко улыбнулся своей двусмысленной улыбкой и обратился к графу, в глубине души чрезвычайно возмущенному непристойным поведением дочери.

– Благодарю тебя за обещанную поддержку в защите Кимера, хотя на деле вряд ли таковая понадобится.

Годфри учтиво кивнул в ответ.

– Но тем не менее, – спокойно продолжал Райс, – я надеюсь на дальнейший наш союз. – Тут Линет покраснела и покрепче уткнулась лицом в шею принца, млея от удовольствия.

Годфри напряженно выпрямился, не совсем понимая, к чему клонит кимерец, и сурово сдвинул свои еще густые шелковые брови.

– И прошу понять меня верно: благословишь ты его или нет, союз все равно будет заключен.

Это звучало почти угрозой, а Годфри они уже надоели, и он устало и равнодушно остановил принца.

– Союз? Но единственный союз, который я признаю, будет тот, что поможет мне держать Рэдвелл в своих руках неколебимо и вечно.

Солнечные лучи заблестели в кудрях Райса, когда он весело тряхнул головой и еще крепче прижал к себе девушку.

– Я же говорю о свадьбе с твоей дочерью, которую мы сыграем не откладывая.

Такое публичное признание в любви потрясло Линет, и она, не обращая внимания на веселые улыбки братьев и удивление отца, подняла к возлюбленному лицо, полное невыразимого счастья. А тот, тая от взгляда ее любящих глаз, коротко и безапелляционно закончил:

– Я женюсь на ней, невзирая ни на какие препятствия.

Это последнее утверждение относилось как к своим соотечественникам, окружившим его, так и к графу. Правда, кимерцам пришлось перевести слова принца и на уэльский язык, после чего они радостно зашумели, выражая явное одобрение выбором принца. Ведь и действительно, столько раз спасая его жизнь, коноплянка доказала, что будет Уэльскому Орлу прекрасной женой. Райс счастливо поднял вверх обе руки, приветствуя поддержавших его подданных, а Линет ласково улыбалась им, одаряя счастливым взглядом. Не зная языка, она просто на глазах у всех обняла героя своих грез, так неожиданно ставших явью, – и это было понятней всяких слов.

– Ни-ког-да! – вдруг отчеканил Годфри, неприятно пораженный такой распущенностью собственной дочери и ее недозволенным самовольством. Однако из-за шума его не сразу расслышали, и графу пришлось повторить свою отцовскую волю несколько раз.

Услышав такое заявление, Райс набрал воздуху, чтобы снова провозгласить непреклонность своего решения, но не успел, ибо, глядя бесстрашно в лицо графа, заговорила сама Линет:

– Если ты откажешься благословить наш брак, я вынуждена буду снова убежать в те земли, на которые не распространяется твоя власть. – Голос ее был спокоен, словно она знала, что ее поддерживает сам король.

Райс широко улыбнулся и поддакнул: – Увы, милорд, если ты не отдашь за меня дочь, то я снова ее похищу – но на этот раз навсегда. – Годфри казался пойманным бесповоротно, и принц продолжил, чтобы добить его окончательно: – В любом случае мы сделаем то, что хотим сделать, и свадьба состоится вне зависимости от твоего благословения.

Годфри был далеко не глуп, и, повозмущавшись еще некоторое время, чтобы не сдаваться так быстро на глазах у огромной толпы, в конце концов пожал плечами и сдался.

– По крайней мере, внуки всегда будут неподалеку, – пробурчал он и, будучи человеком цельным и широкого размаха, добавил, удивив собравшихся щедрым и благородным жестом: – Можете использовать для этого священника, который сидит в Рэдвелле и ждет своего часа.

Линет обрадованно вскрикнула, на мгновение еще раз вспомнив отвратительные прикосновения омерзительного сакса.

Граф усмехнулся.

– В целом я решительно не одобряю твой брак, но священник все же необходим. – Он прищурился и кинул оценивающий взгляд на Райса. – Впрочем, союз с тобой, безусловно, куда лучше, чем с этой сволочью, которая только что пыталась убить мою дочь.

Линет светилась счастьем, как молодая заря, но и в нем она не позабыла о своих друзьях, заслуживших покой и радость ничуть не меньше ее самой. Смело приблизилась она к отцу и громко сказала, чтобы слышали все вокруг:

– Отец! Поскольку священник уже готов приступить к исполнению своих обязанностей, прошу тебя, дай нам позволение использовать его власть в полной мере!

Райс и Годфри с удивлением посмотрели на девушку, чьи щеки заливал нежный румянец, а с губ срывался почти детский веселый смех. Так и не поборов этого приступа веселья, Линет склонилась к Райсу и прошептала ему в самое ухо:

– Разве ты не хочешь, чтобы венчалась не одна пара, а две?

Принц Уэльский понимающе кивнул и немедленно добился разрешения на двойное венчание у графа, оказавшегося в плену собственного благородства. Сверкнув ослепительно-белыми зубами, Райс поднял руку, призывая своих соратников к вниманию, и сообщил им счастливую новость. Толпа загудела, тем самым выражая полное свое одобрение браку не только принца, но и его сестры с одним из самых славных воинов. О запретной любви Грании и бородача знали почти все, несмотря на то что никто никогда не решался говорить о ней вслух.

Посыпались многочисленные поздравления, сначала от Марка и двоих мальчиков, а затем и от всего войска, и вскоре обе пары и думать забыли о том, какие несчастья и страдания угрожали им еще совсем недавно.

Раскрасневшиеся невесты прижимались к женихам и, смущаясь, приглашали все семьи Рэдвелла и Кимера завтра утром на венчание и последующий пир, и никто не заметил, как оставшийся на свободе принц Дайфисский под шумок освободил своих солдат и вместе с ними скрылся в северном лесу, примыкавшем прямо к его владениям.