Плохие парни оставляют раны

Глава 3

Пытаюсь приподнять голову с подушки, но тут же с громким стоном роняю её обратно. Ощущение такое, что кто - то безжалостный и очень настойчивый вбивает мне гвозди в виски. Ненавижу! Ненавижу шампанское! Знала же, что даже после одного бокала «шипучки» у меня будет зверски болеть голова, но... сколько я вчера выпила? И где я вообще?

- С добрым утром, пьянь, - знакомый голос заставляет почти подпрыгнуть. - Вернее, с не очень добрым.

- Никита? - резко сажусь на кровати, тут же жалея о том, что, в принципе когда - то родилась на белый свет. - Господи, что ж так хреново - то? - выстанываю я, обхватывая ладонями многострадальную головушку, одновременно замечая Ника. Он вальяжно развалился в компьютерном кресле, развернув его спинкой к письменному столу. Выглядит свежо, словно и не было накануне никакой вечеринки. Вот только на верхней губе замечаю припухлость и небольшое пятно тёмно - бордового цвета.

- Полусладкое шампанское и растрёпанные чувства - спонсоры вчерашнего веселья и утреннего похмелья, - подкалывает Ник. Он скользит по мне насмешливым взглядом, задерживаясь на груди.

Опускаю глаза вниз... твою ж мать! Одеяло сползло, и я сижу на кровати по пояс голая. Вновь смотрю на Ника, попутно судорожно прикрываясь. Он с нескрываемым интересом наблюдает за мной, покусывая губы. Перевожу взгляд на письменный стол, постепенно вспоминая, чем мы с Никитой занимались на нём несколько часов назад. Дыхание перехватывает, чувство стыда накрывает удушливой волной, окрашивая щёки в красный цвет. Заглядываю под одеяло, с облегчением убеждаясь, что я спала не полностью голой. Наличие трусов на моей заднице, снискавшей вчера приключений, оставляет надежду...

- Успокойся, - Ник поднимается с кресла. Он больше не выглядит ни весёлым, ни довольным. В его голосе отчётливо улавливаю нотки раздражения, смешанные с сожалением. - Ничего у нас ночью не было.

Никита идёт к выходу из комнаты, но останавливается возле кровати. Кивает в сторону тумбочки:

- Выпей.

Замечаю на ней стакан с водой. Благодарно киваю ему, сразу делая большой глоток. У жидкости оказывается приятный, но кислый привкус. Поднимаю на него недоуменный взгляд:

- Что это?

- Аспирин, - усмехаясь, отвечает он.

- Спасибо, - делая ещё один глоток, говорю я.

Ник, словно передумав уходить, продолжает стоять посреди комнаты, засунув руки в карманы серых спортивных штанов и задумчиво разглядывая меня. Под его взглядом становится не по себе. Это ночью после нескольких бокалов шампанского я была безрассудной и смелой. Позволила себе отпустить свои желания на волю. Теперь же я сижу перед Никитой почти голая, а в памяти то и дело всплывают картинки того, как исступленно мы целовались, как я теряла разум в его руках... от вчерашней уверенности не остаётся и следа. И я боюсь не того, что Ник сейчас начнёт приставать ко мне. Я боюсь своей реакции на него. Всё стало намного хуже, потому что теперь я не просто представляю, а точно знаю, как запредельно хорошо может быть в его объятиях.

Пауза явно затягивается. Сглотнув, спрашиваю:

- Куда ты вчера проп... кхм, - делаю вид, что закашлялась. Нет, ну надо быть такой дурой, чтобы самой напоминать о произошедшем между нами! Быстро выговариваю: - Я хотела узнать, что с твоим лицом? - на самом деле мне интересно, куда он пропал, уйдя за презервативами. Потому что мои воспоминания обрываются на моменте, как я сняла чулки, вернулась в постель, и, видимо, уснула.

Ник дотрагивается до разбитой, насколько я смогла разглядеть, губы. Замечаю, что и костяшки пальцев на правой руке у него сбиты. Произносит как - то рассеянно:

- Ерунда. Пришлось вчера одного перепившего мудака привести в чувство, - он делает вид, что не слышал моего первого вопроса.

Я допиваю лекарство, оглядываю комнату, стараясь не встречаться взглядом с Ником. Спрашиваю:

- Где мои вещи? И номер такси подскажешь? - сумку с телефоном, кстати, тоже не помню, где оставила. Идиотка, как есть идиотка.

- Полина, - вздохнув, произносит Ник, - чего ты так дёргаешься?

- Непривычно, знаешь ли, просыпаться с похмельем в чужой постели, - отвечаю честно, комкая в пальцах края одеяла.

- Ну, всё бывает в первый раз, - со смешком в голосе говорит Ник. Указывает рукой в сторону двери: - Напротив комнаты ванная. На полке возле мойки найдёшь чистое полотенце, зубную щётку и свои вещи. Приводи себя в порядок и спускайся вниз. До дома я тебя подкину, мне всё равно к себе надо, - поясняет Никита, не давая мне возможности возразить. - Я буду внизу, - добавляет он и выходит из комнаты.

Закутываюсь в одеяло, осторожно выглядываю в коридор. В доме на удивление тихо. Прошмыгнув в ванную, запираю за собой дверь. Надеюсь, горячий душ поможет прийти в себя и собраться с мыслями. Но один урок я точно усвою до конца жизни: больше никогда не буду так напиваться.

*****

Нахожу Никиту на кухне. Приняв душ, высушив волосы и надев свои вещи, чувствую себя увереннее. Хотя нет, я пытаюсь выглядеть уверенной в себе, а внутри меня хаос. Хоть он и попробовал меня успокоить, мне это не особо помогло. Я не знаю, как вести себя с ним. Сделать вид, что между нами ничего не было? Мы не переспали, но только потому, что он задержался и я успела отрубиться. Мне одновременно и неловко, и стыдно, а ещё где - то в глубине души я жалею, что мы не дошли до конца. Второго шанса я себе не дам.

Ник стоит спиной к дверному проёму у плиты, потому не сразу замечает меня. Но когда оборачивается, я не могу сдержать улыбку. На нём надет фартук, на котором изображены упитанные амурчики в поварских колпаках, а вместо луков со стрелами они держат подносы с разными блюдами. В этом фартуке Ник выглядит одновременно забавным и по - домашнему милым. Он улыбается мне в ответ: по - мальчишески задорно и искренне, именно той улыбкой, от которой моё сердце каждый раз сначала замирает, а потом начинает биться чуть быстрее.

- Это мамин, - Никита дёргает за край фартука. - Я ей подарил.

- Смешной, - говорю я, продолжая улыбаться.

- Милый, - назидательно подняв вверх указательный палец, уточняет он. Затем кивает в сторону барной стойки: - Садись, угощу тебя кофе. Хотя... может тебе будет удобнее на ней? - спрашивает Ник с усмешкой, не упуская возможности меня подколоть. А потом и вовсе начинает насвистывать мелодию, под которую мы с Маринкой танцевали.

- Пономарёв! - возмущённо восклицаю я. - Мог бы и не напоминать, - очень хочется чем - нибудь в него запустить. Жаль, под рукой оказывается только полотенце, небрежно брошенное на стойку.

- Да ладно, - примирительным тоном продолжает он. - Было круто.

- Неужели? - удивлённо переспрашиваю я. - Вчера ты сказал, что я была похожа на «шлюшку».

Никита ничего не отвечает. Я забираюсь на высокий стул, усаживаясь так, чтобы видеть его. Он же стягивает с себя фартук и, подхватив две чашки со свежесваренным кофе, идёт ко мне. Ставит их на стойку, потом, склонившись ко мне, вкрадчиво произносит:

- Мне очень понравилось, как ты танцевала. Я даже представить не мог, что ты можешь быть такой раскрепощённой, - ладонь Ника ложится на моё колено. - Только зрителей было слишком много.

Делаю судорожный вдох, одновременно отшатываясь назад в попытке хоть немного увеличить расстояние между нами. Но тщетно, я почти сразу упираюсь спиной в край барной стойки.

- Никит, не стоит, - тихо говорю я.

- Почему? - он прикасается к моему виску. Убирает упавшие на лицо пряди волос за ухо. Проводит подушечкой большого пальца по скуле, спускаясь к уголку губ. - Нам же было хорошо. Или станешь отрицать?

Молчу, потому что мой ответ и так очевиден. Потому что Ник почти невесомо целует меня в ключицу, и всё, что может в это момент сорваться с моих губ - лишь тихий вздох. Он прекрасно понимает как действует на меня, оставляя дорожку из нежных поцелуев вдоль шеи. Я же прекрасно понимаю, что ночью дело было вовсе не в выпитом шампанском. Я просто дура, которая влюбилась не в того парня. И буду ещё большей дурой, если вновь дам волю чувствам.

- Год, Полина, - тихо произносит Ник, обдавая тёплым дыханием мой висок и заглядывая в глаза, - я хочу тебя уже год. Теперь точно знаю, что и ты меня тоже, - его ладони скользят по моим бёдрам, добираясь до края чулков, - мы хотим одного и того же, так давай закончим начатое.

- Нет, - не знаю, каких богов мне стоит возблагодарить, но я нахожу в себе силы, чтобы перехватить его запястья. - Мы хотим не одного и того же, - с неподдельной горечью в голосе произношу я. - Ты трахнешь меня, успокоишься на этом и переключишься на другую, а я... - окончательно влюблюсь в тебя по уши и потом буду собирать себя по кусочкам. Конечно, я не говорю этого вслух. Разыгрывать перед Ником слезливую мелодраму я точно не буду.

- Полин, - медленно выговаривает он моё имя, выравнивая чуть сбившееся дыхание, - ты...

- Разве я не права? - перебиваю его, потому что боюсь растерять свою решительность, если Ник попытается поцеловать меня. Знаю, он не станет отпираться или врать. Никита никогда не пытался казаться лучше, чем он есть на самом деле. Он откровенно пользуется тем, что девушки сами вешаются на него, но словно следует какому - то кодексу чести, как бы смешно это ни звучало, никому ничего не обещая. «Натрахались и разбежались», таков его девиз как рассказывала Марина.

- Права.

Мне только и остаётся, что усмехнуться. «Права», это хорошо отрезвляет меня. Как он вчера говорил? Я особенная, потому что единственная, кто отшила его? Пусть так и остаётся. Это лучше, чем стать одной из тех, о ком он забудет через пару - тройку совместно проведённых ночей. Пора со всем этим заканчивать. Пора... ладони Ника всё ещё лежат на моих бёдрах. Он чуть сжимает пальцы. Молчит, но не отстраняется, я ощущаю его взгляд на себе, дыхание, запах, в котором смешивается аромат кофе с его парфюмом. Ника слишком много, слишком... я как будто начинаю погружаться в какое - то марево, ещё немного и сознание уплывёт, оставив от моих рациональных доводов лишь пшик. Прошу тихо:

- Отпусти меня.

- Полин...

- Никита Владимирович, я тут чью - то сумку нашла и бюстгальтер... ой, извините, - громкий женский голос заставляет нас обоих вздрогнуть от неожиданности.

Резко оборачиваюсь к выходу из комнаты. В дверном проёме стоит невысокая пухлая женщина, одетая в тёмно - серый халат поверх синих джинсов и ярко - розовой водолазки. В одной руке она держит мою сумку, а во второй чей - то чёрный кружевной лифчик.

- Простите, - начинает извиняться домработница, а, скорее всего, это именно она, - не знала, что вы тут не один, - обращается она к Нику. - Я позже зайду, - женщина начинает пяться назад.

- Подождите, - пользуясь моментом, я соскакиваю со стула. - Это моя сумка.

Забираю свою вещь, и домработница тут же исчезает в коридоре. Сразу начинаю рыться в сумке, лишь бы не смотреть на Ника. Достаю мобильник.

- Чёрт! Чёрт! - повторяю я.

- Что случилось? - спрашивает Ник, обеспокоенно глядя на меня.

- Отец звонил, - поясняю я.

- И? - он явно не понимает причину моего беспокойства.

- Шесть пропущенных за последний час, - есть от чего запаниковать. Если отец начал названивать раз за разом, значит злится. Что могло случиться? Он же должен быть на работе. Может узнал о моей четвёрке по философии? Впрочем, неважно. Судя по всему, достанется мне от него сегодня по полной. Поднимаю взгляд на Ника, который хмуро наблюдает за мной: - Отвези меня домой, пожалуйста.

*****

Я набираю отцу уже из машины. Он сразу берёт трубку, спрашивает:

- Где ты? - его голос звучит с ледяным спокойствием. Лучше бы орал. Отец всегда говорит тихо и спокойно в тех случаях, когда по - настоящему зол.

- Еду домой, - стараюсь сделать голос максимально расслабленным. Ощущаю себя каким - то сапёром на минном поле, всё ещё не теряя надежды на то, что удастся его успокоить.

- С кем? - продолжает допрос он.

- Меня Маринин двоюродный брат решил подвезти, - думаю, не стоит врать в мелочах. - Он как раз к ней утром заехал в гости, - вообще, не стоило бы ему врать. Но он бы точно не отпустил меня на вечеринку, а теперь уже поздно «пить Боржоми». - Что случилось? - стараюсь перехватить инициативу в разговоре. - Почему ты звонил?

- Дома поговорим, - отец отключается.

Складывающаяся ситуация нравится мне всё меньше и меньше. Что же произошло? Очередной звонок не позволяет всё как следует обдумать. Смотрю на дисплей: Маринка.

- Поль! - голос подруги звучит как никогда взволнованно. - Твой отец час назад приезжал, и... - слышу её всхлип, - ты прости, что сразу не позвонила, мама дома была, она мне такое за вчерашнее устроила. И, в общем, я ещё спала, а Димка ему рассказал, что мы были на вечеринке, и что ты там и осталась. Тебе влетит, да?

- Влетит, да... - машинально повторяю за Маринкой. Из трубки слышится очередной всхлип: - Нет, то есть нет, - начинаю торопливо успокаивать её. - Мариш, ну узнал и узнал. Ничего страшного, правда. Сейчас приеду и всё ему объясню, он поймёт, - сама не верю в то, что говорю. Но подруга вроде успокаивается. Мы прощаемся.

- Отец тебя бьёт? - голос Ника выводит из ступора.

- Что? Нет! - поспешно отвечаю я. Неужели я выгляжу настолько испуганной, что ему в голову пришла подобная глупость? Хотя... иногда мне кажется, что лучше бы бил, чем пытался задавить психологически. - Просто с ним бывает очень тяжело. Он любит командовать, всё контролировать, любит, чтобы всё было именно так, как он считает нужным.

- Не повезло тебе, - с сочувствием в голосе произносит Ник. - Чем он занимается?

- У него свой бизнес, охранная фирма, - отвечаю я, про себя удивляясь тому, что Никита заинтересовался моим отцом.

- Бывший бандюк? - усмехнувшись, продолжает расспросы Ник.

- С чего ты взял? - возмущаюсь я. Но тут же смущённо улыбаюсь: - Наверное, ты прав, - о прошлом отца я имею смутное представление. Свою работу со мной он никогда не обсуждал, расспросы Веры тоже ни к чему не привели. Но всё равно какие - то обрывки разговоров доходили и до меня, да и некоторые события говорили сами за себя.

- Да ладно тебе, - начинает смеяться Никита, - не смущайся. Думаешь, мой лучше? Это сейчас они с дядей уважаемые бизнесмены, официальные дилеры, - продолжая улыбаться, говорит Ник. - А начинали как обыкновенные барыги, тачки в начале девяностых сюда на продажу из Владивостока гоняли. Дядя о том времени вспоминать не любит, а папа иногда делится захватывающими историями.

Я увлечённо слушаю Ника. Понимаю, что так он решил отвлечь меня от грустных мыслей, и у него получается. Он же, видя мою заинтересованность, продолжает:

- Тачки перегоняли, вооружившись до зубов. Говорил, не раз приходилось от погони уходить, отстреливаясь, желающих машины на халяву отжать было много. Пару раз чуть не подстрелили их даже. Потом пару автосервисов открыли, не брезговали в них и угнанные машины перебирать: на запчасти в основном, но какие - то отправляли дальше, чуть ли не в Москву. Но я тебе этого не говорил, - делает «страшные» глаза Ник.

И вновь ему удаётся вызвать у меня улыбку. Вспоминаю о декане, вот уж странно, что его сыновья занимались подобными «делишками». Спрашиваю у Никиты:

- А как твой дед воспринимал, что... - пытаюсь подобрать слова поделикатнее, но Ник не ждёт окончания вопроса.

- Плохо. Мама рассказывала, что он с ними несколько лет не общался.

Похоже, мы коснулись темы, которая ему не слишком приятна. Никита замолкает, но потом бросает на меня лукавый взгляд:

- Теперь твоя очередь делиться семейными тайнами.

- Мой отец мне ничего не рассказывал, - пожимаю плечами я. - Единственное, помню, что в девяносто шестом его чуть не убили. Четыре огнестрельных ранения, он долго в коме был, меня тогда отправили в деревню к бабушке. Она отца ненавидела, называла дьявольским отродьем и говорила, что из - за его дел нас всех когда - нибудь прикончат такие же упыри как он сам, - я и сама не замечаю, как начинаю рассказывать Нику о времени, о котором мне не то, что говорить, вспоминать лишний раз не хочется. - Отец выкарабкался, я думала всё будет хорошо. А потом мама ушла.

- Думаешь, из - за его бизнеса? - Никита больше не улыбается. И зачем я только начала грузить его семейными проблемами? Всё у меня вечно шиворот навыворот.

- Не знаю, - я улыбаюсь, пытаясь разрядить обстановку. - Бабушка дожила до глубокой старости, на меня никто ни разу не покушался, мама живёт себе спокойно в Новосибе с новой семьёй.

- Мои тоже чуть не развелись и тоже в девяносто шестом, - произносит Ник. - Отец, кстати, вроде с того времени и остепенился. С дедом помирился, - он умолкает на пару секунд, притормозив на светофоре, спрашивает, - дальше куда?

Бросив взгляд в окно, понимаю, что мы почти доехали до универа. Объясняю, где находится мой дом. Остаток пути проводим в молчании. Я морально готовлюсь ко встрече с отцом, а Ник думает о чём - то своём.

*****

Ник паркуется возле моего подъезда. И снова меня окутывает ощущение неловкости. Всё - таки эта недоночь сильно осложняет отношения с ним.

- Спасибо, что подвёз, - произношу я, решая, что сухого «пока» всё же будет недостаточно. - Увидимся как - нибудь, - он только кивает в ответ. Я выхожу из машины со странным чувством то ли потери, то ли недосказанности. Хотя о чём нам ещё говорить?

Успеваю сделать всего пару шагов к двери подъезда, как одновременно слышу два голоса, зовущих меня по имени:

- Полина!

Оборачиваюсь, сначала замечая Ника. Он вышел из машины и стоит с водительской стороны, положив одну руку на приоткрытую дверь. И почти сразу вижу джип отца, а потом и его самого. Он переводит прищуренный взгляд с Ника на меня и обратно. Разглядывает его пристально. Отец даже делает шаг в его сторону и в этот момент мне становится страшно. Понимаю, он не просто зол: дышит глубоко, а его пальцы то сжимаются, то разжимаются. Мне кажется, ещё мгновение и он набросится на Ника с кулаками.

- Папа! - громко зову его.

Он вздрагивает, словно мой голос возвращает его к реальности. К моему огромному облегчению, бросив на Ника последний взгляд, идёт в мою сторону. Схватив меня за локоть, молча затаскивает сначала в подъезд, потом в лифт. Мне больно, второй рукой я пытаюсь расцепить его пальцы, но безуспешно.

Открыв дверь в квартиру своим ключом, отец с такой силой вталкивает меня в прихожую, что мне с большим трудом удаётся удержаться на ногах. Не обращая на меня внимания, не разувшись, идёт в ванную. Он включает воду в раковине и начинает плескать себе в лицо, видимо, пытаясь успокоиться. Таким злым я не видела его ни разу. Топчусь у порога, не зная, как вести себя с ним. Умывшись, он вытирается, и по - прежнему, игнорируя меня, проходит в гостиную. Через несколько секунд слышу, как открывается дверца бара, как звенят бутылки.

Я успеваю снять с себя верхнюю одежду и переобуться в домашние тапочки, когда отец появляется на пороге гостиной со стаканом виски в руке. Он сверлит меня тяжёлым взглядом, делает глоток, а потом презрительно выплёвывает:

- Если ты хотела быть похожей на шлюху, то поздравляю, ты выглядишь как шлюха.

Обидно. Я не стала бы спорить с ним, если бы он начал выговаривать мне из - за обмана насчёт вечеринки. Попробовала бы объяснить, как получила четвёрку. Но обзывать меня шлюхой? Это слишком даже для него.

- В моём внешнем виде нет ничего вызывающего, - стараясь сохранить спокойствие, отвечаю я. И это так. На мне простая чёрная кофточка, открывающая плечи, и расклёшенная юбка, вполне приличной длины. На лице нет ни грамма косметики!

- Со стороны виднее, знаешь ли, - недобро усмехнувшись, продолжает гнуть свою линию отец. - И дело не только в твоём внешнем виде. Где ты шароёбилась всю ночь? Трахалась с этим сучёнышем, что привёз тебя? - на последнем вопросе он повышает голос, делая шаг ко мне. - Вместо того, чтобы нормально учиться?! - свободной рукой достаёт из заднего кармана джинсов мою зачётку. Я оставила её вчера на столе в своей комнате, зайдя переодеться после экзамена. Размахнувшись, он бросает её в меня. Такого я никак не ожидала. Не успеваю увернуться, получая зачёткой по лицу. - С этого момента ты под домашним арестом. Выходить из дома будешь только в университет. Ещё раз увижу рядом с тобой этого уёбка, урою его. Я всё сказал.

- Да пошёл ты! - хватит! С меня хватит! Столько лет я была примерной дочерью, а в ответ получала от него лишь постоянные замечания, вперемешку с указаниями, что и как мне делать. Я не заслужила к себе такого отношения. Я не девочка для битья в конце концов!

- Что ты сказала? - цедит сквозь зубы отец, подходя ко мне почти вплотную

- Что слышал! - больше не пытаюсь сдерживать себя. Хочу высказать ему всё, что копилось во мне многие годы. - Мне восемнадцать, и если я захочу, то буду трахаться ночи напролет с тем, кто мне нравится! - выкрикиваю ему в лицо. - Ты мне не указ!

- Запомни раз и навсегда, - больно схватив меня за плечи, в бешенстве выговаривает отец, - ещё раз, мелкая дрянь, позволишь себе поднять на меня голос, я выставлю тебя на улицу.

- Я и сама уйду! Ты же чудовище! Правильно мама сделала, что бросила тебя! - острая боль обжигает губы. Не сразу понимаю, что случилось, только хватаясь пальцами за лицо. Он что... ударил меня? - Жаль, что ты не сдох в девяносто шестом, - выдавливаю из себя, с трудом сдерживая слёзы.

Хватаю свою сумку, тянусь к шкафу, чтобы взять пуховик, но отец прижимает дверцу рукой, не позволяя мне открыть её.

- Вали, - он кивает в сторону входной двери. Кривая, по - настоящему страшная, ухмылка искажает его лицо.

Больше не говоря ни слова, я выскакиваю из квартиры. Только оказавшись возле подъезда, понимаю, что стою на улице в конце января в тапочках, капроновых чулках и без верхней одежды. И идти мне некуда.