Плохие парни оставляют раны

Глава 7

Уезжаю с Верой в Санкт -Петербург на следующий день после разговора с ней и отцом в кафе. Прекрасно понимаю, что такпросто пытаюсь убежать от действительности, в которой нас с Ником больше нет. Мне хочется верить в его слова: «Мы справимся», но мне нужно отдышаться, нужно привести мысли в порядок, разобраться в собственных эмоциях. И ему тоже.

Отец против моей затеи. Но он не спорит, лишь бросая на меня неодобрительные взгляды, пока я быстро скидываю первые попавшиеся вещи в чемодан. Уверена, он переживает, думая, что я уезжаю от него, так до конца и не простив за произошедшее. И будь у меня чуть больше душевных сил, я бы обязательно поговорила с ним ещё раз. Но я только крепко обнимаю его в аэропорту на прощание.

Питер встречает привычной хмарью: прохладный влажный воздух обволакивает лёгкие, серое небо отлично оттеняет такое же настроение. Усмехаюсь про себя: я бывала в этом городе, навсегда запавшем в душу, во все времена года; иногда мне кажется, что он словно завис вне времени и пространства, навсегда укутанный в серость, влажность и ветер. Тем лучше, хоть что - то радует своим постоянством.

Вера не может бросить работу, но я и не возражаю. Мы прилетаем в Питер в среду, и до субботы я, отгородившись от окружающего мира наушниками с любимой музыкой, брожу бездумно по центру, пока мышцы в икрах не начинают неметь от усталости. Тогда захожу в какую - нибудь кофейню, показавшуюся уютной, и провожу там остаток дня, потягивая любимый капучино.

Поначалу ощущаю внутри лишь опустошение. Мысленно, то и дело возвращаюсь к ссоре с отцом, к разговору в кафе с Верой, к экзамену по философии: вспоминаю о чём и о ком угодно, только не о Никите. Потому что страшно... «Мы справимся», но как? Смогу я забыть, что мужчина, на которого так похож Ник, помог матери раскрошить нашу семью на кусочки? Или Никита... сможет смотреть на меня, вспоминая как его мама чуть не умерла у него на руках из - за женщины, с которой я похожа как две капли воды?

День, второй, третий, пара выходных с Верой, которые мы проводим за ничего не значащими разговорами и просмотром комедий с Пьером Ришаром и Жераром Депардье. Вера не поднимает болезненной темы, и я молчу: мне нечего сказать даже самой себе, не то, что ей.

Снова я на питерских улицах, и я не знаю, сколько бы ещё продолжалось моё внутреннее безмолвие. Но в одном из кафе слышу песню Земфиры, и меня уносит...

Тёмно - жёлтые стены, увешанные бесчисленными рамками с фотографиями. Фома, склонившийся над моей левой рукой. Ник, сидящий в том самом кресле «большого босса», сжимающий мою правую ладонь. И я, нервно закусывающая губу, потому что чертовски больно.

- Терпимо, - в который раз говорю Нику, когда он тихо спрашивает: «Как ты»? Он похоже уже совсем не рад, что притащил меня в салон. Да и мне самой с каждой минутой затея с татуировкой кажется всё более идиотской.

На фоне тихо играет радио: крутят попсу на грани фола. Но Ник с Фомой не обращают внимания, а я стесняюсь высказать своё «фи». Неожиданно слышу первые, хорошо знакомые строчки: «Над моей пропастью, над самой лопастью». Прошу Ника:

- Сделай погромче.

Никита усмехается скептически, но звук прибавляет. Говорит насмешливо:

- Ваш музыкальный вкус, девушка, оставляет желать лучшего. Будем перевоспитываться.

Я в ответ лишь прикрываю глаза, начиная тихонько подпевать Земфире. На припеве поворачиваюсь лицом к Нику, и пою уже для него:

Ты не отпускай меня,

Не отпускай,

Не отпускай меня,

Вдруг кто увидит...

У Никиты взгляд меняется: смотрит на меня не отрываясь с какой - то запредельной нежностью. Никто на меня раньше так не смотрел: ни отец, ни мама, ни даже Вера. Ник сжимает мою ладонь крепче. Фома бросает на нас взгляд исподлобья, улыбаясь. А мне и не больно уже совсем, кажется, я так вечность могу просидеть. Песня заканчивается, Ник склоняется ко мне, целует в губы, улыбаясь, шепчет на ухо:

- В твоём исполнении, Полина, эта песня звучит намного лучше.

Не отпускай меня,

Вдруг кто увидит...

Вот и в кафе песня стихает, сменяясь на другую композицию. В моих мыслях отныне только Никита. Куда бы я ни пошла, он словно идёт рядом со мной. Знаю, он не был в Питере. Представляю, как будто мы уже не первый месяц вместе, что мы приехали в город на Неве, и я вожу Ника по достопримечательностям и просто по своим любимым местам. На улице июнь. Днём мы катаемся на маленьком теплоходе по многочисленным каналам. Рассказываю ему, что в Питере есть традиция: нужно целоваться, проплывая под мостами. На самом деле, я не знаю, так ли это, но этой выдуманной мною традиции мы следуем с особым усердием. Ночью наблюдаем за тем, как разводят мосты. Я видела это уже не раз, и мне, если честно, немного скучно, да и зябну я, потому что на мне надето лёгкое платье, и тонкий летний пиджак Ника наброшен на плечи. Но ему нравится, и я лишь молча улыбаюсь, любуясь им украдкой. И белые ночи, конечно... в одних наушниках на двоих играет последний альбом Земфиры. Ник слушает со мной её песни, морщится иногда, но всё же признаёт, что она не так уж плоха.

Вечером, вернувшись в квартиру Веры, уже лёжа в постели, я перечитываю его смс. Ни одной не стёрла, даже из тех, что он присылал мне больше года назад, когда взял номер телефона после похода в кино.

Так, под серым питерским небом я понимаю, что хочу оставить прошлое прошлому. И, за пару дней до планируемого возвращения в родной город, набираю Нику смс: «Я справилась. А ты?» Подумав, стираю вопрос. Потому что не знаю, сколько времени нужно Никите, чтобы разобраться в себе. Я не буду на него давить. Если нужно, подожду.

Потому к нему летит короткое сообщение: «Я справилась». В ответ ничего не получаю.

*****

Отец встречает меня в аэропорту. Обнимает за плечи, подхватывая чемодан. Выглядит хорошо, хотя и немного напряжён. Но он улыбается мне, а это уже многого стоит. Отец старается измениться. Это одновременно и странно и обнадёживающе. После того, как я узнала его историю, моё отношение к нему стало иным: злость и раздражение ушли, и я надеюсь, что может быть не сразу, но мы всё же сможем стать нормальной семьёй.

- Как Питер? - заводит разговор отец, как только мы выезжаем с парковки.

Хмыкаю насмешливо, спрашивая:

- Это всё, что тебя интересует?

- Как Вера? - отец сговорчиво переводит тему.

- Как всегда, - уже серьёзнее отвечаю я. - Мало спит, много работает, переживает за нас. Ей бы не помешал отпуск.

- Знаешь, сколько раз я ей об этом же говорил? - раздражённо цедит отец. - Но ей что в лоб, что по лбу! Упрямая девчонка!

- Кхм, - не могу сдержать своих эмоций, переспрашивая в изумлении, - упрямая девчонка? - Девчонка? Серьёзно? Неужели, отец именно так воспринимает Веру?

- А что, нет? - на секунду оторвав взгляд от дороги, отец с недоумением смотрит на меня. - Упрямая ослица. И всегда такою была. Я ей на первый Новый год говорил, что маленькая ещё для шампанского, так нет же - напилась так, что потом полночи с ней провозился. Кирилл этот её? Муженёк, блять, недоделанный, как не убил его тогда, сам не знаю, когда он её из квартиры с чемоданом выставил. Мудак конченный. Тоже, сколько её отговаривал, чтобы не связывалась с ним? Так, нет, не только связалась, ещё и замуж за него выскочила, - отец говорит быстро, распаляясь всё сильнее, перебирая то ли старые воспоминания, то ли обиды. - Питер? Вот, нахера, было уезжать? Талдычил ей, что она там одна будет. Не дай Бог, что случится, я ведь могу и не успеть помочь, - сокрушённо качает головой отец. - А...

- Так, стоп, - обрываю его на полуслове. - Про упрямую спорить не буду, согласна. Вот только благодаря своему упрямству она твой характер и выносит, - усмехаюсь, видя, как недовольно морщится отец. - Но какая она тебе девчонка?

Меня всегда немного удивляли отношения между отцом и тётей. После развода он открыто ненавидел мать, с нескрываемой неприязнью относился к бабушке, а Веру уважал, прислушивался к ней иногда, искренне переживал за неё. Правда, это не мешало ему ругаться с ней почти каждый раз, как она оказывалась в нашем доме. И поводы - то были одни и те же: его развод и отношения с бывшей тёщей. Но интуитивно я понимала, что отец не воспринимает Веру как мамину сестру. Может, потому что внешне они были совсем не похожи: светловолосая и зеленоглазая Вера пошла, по словам бабушки, в «родову проклятого забулдыги», - так она всегда называла деда. А может, просто потому, что Вера поддерживала отца в самые сложные моменты его жизни. Теперь я знаю, по какой причине. Я попробовала поговорить с ней, будучи в Питере, но тётя пресекла мои попытки на корню. Так может зайти с другой стороны? В конце концов, два моих близких человека на протяжении многих лет живут в одиночестве, а ведь отец и Вера могли бы быть отличной парой. Но если папа воспринимает её как «девчонку», или, что ещё хуже, кем - то вроде упрямой младшей сестрички, а Вера боится своих чувств к нему, то у них никогда и ничего не выйдет. Что ж, я же могу со своей стороны немного помочь?

- Какая она тебе девчонка? - вновь повторяю вопрос. И тут же сама на него отвечаю: - Вера - красивая молодая женщина, если ты вдруг не заметил. Вообще, тебе самому отдых не помешает, - рассуждаю я, как будто эта мысль только что пришла мне в голову. - Купи два билета, да хоть в тот же Таиланд, и съездите вместе, - как бы между прочим предлагаю я.

- И ты была бы не против? - задумчиво спрашивает отец.

- Я только за.

- Отдых бы и вправду не помешал, - произносит он, подумав ещё немного.

Мысленно хвалю себя, надеясь, что мысли отца таки свернули в нужное направление. Уверена, если он примет решение отвезти Веру на отдых, он это сделает, так или иначе уговорив её. Она ведь его любит, а значит, уступит.

- Ты как? - голос отца вырывает меня из приятных размышлений. - Что ты решила? - он говорит осторожно, понимая, что касается тяжёлой для нас обоих темы. - Просто я хочу знать твоё мнение обо всём... этом, - пожалуй, я впервые вижу его таким растерянным.

Делаю глубокий вдох, собираясь с мыслями. Конечно, разговора не избежать, но я не знаю, насколько откровенной можно быть с отцом. Решаю начать с малого.

- Знаешь, пап, я немного обижена на тебя, - он мрачнеет, услышав мои слова. - Нет, не из - за нашей ссоры, - спешу успокоить его. - Эта тема закрыта: ты извинился, я простила. Я обижена, что ты столько лет скрывал правду. Зачем? - хочется понять, чем руководствовался отец. - Я ведь во всём винила тебя. Ненавидела даже, - уже тише добавляю я.

- Что я должен был сказать тебе, Поля? - с горечью в голосе спрашивает отец. - Ты же девочка, и тебе было всего десять, когда мы развелись. Мне казалось, я поступаю правильно. Хотел рассказать, не всё, конечно, хотя бы часть, позже, но... - он замолкает, пытаясь подобрать слова.

- У меня случился срыв, - заканчиваю за него. «Срыв», усмехаюсь про себя. Так мы называем моё неадекватное состояние, в котором я пребывала после рождения брата.

- Да, - кивает отец. - Я решил, ну его нахер, нет смысла ворошить всё это дерьмо. Понадеялся, что всё забудется, - он вздыхает, - не надо было тебя на истфак пускать. Но ты настаивала. Вера говорила, шанс, что ты свяжешься с кем - то из Пономарёвых невелик, а расстраивать тебя не стоит. Теперь имеем, что имеем, - подводит он неутешительный итог. - Что у тебя с этим парнем? - помолчав, отец задаёт наконец главный вопрос. - У вас серьёзно? - голос у него подрагивает, а лицо застывает, становясь похожим на неживую пластиковую маску.

- Я не знаю. Правда, не знаю, - повторяю ещё раз, замечая как ещё больше напрягается отец. - Не могу обещать тебе, что ты больше не услышишь о Нике или его семье, - говорю тихо, не зная как среагирует отец на мои слова. - Марина - моя лучшая подруга, а Никита... я... я всё рассказала ему. И пока сама не знаю, захочет ли он продолжения наших отношений, но если... - бросаю на отца взгляд исподлобья, боясь увидеть, что он злится на меня. Но он выглядит скорее уставшим, может даже немного разочарованным, чем злым.

- Полина, - произносит он, тяжело вздохнув, прекрасно поняв, к чему я веду. - Сам не верю в то, что говорю, но я не стану запрещать тебе встречаться с ним. Конечно, я не обещаю ему радушного приёма, - отец выдавливает из себя кривую усмешку, - чего уж там, лучше ему вовсе не попадаться мне на глаза в ближайшие сто лет, - отец издаёт нервный смешок. - И, не дай Бог, узнаю, что он тебя обидел... - бросает на меня быстрый взгляд, - но, думаю, со временем я привыкну к мысли... постараюсь привыкнуть.

- Я поняла тебя, пап, - улыбаюсь благодарно. - Спасибо. Ты и вправду меняешься.

- Ну, как сказать, - уже более расслабленно произносит отец, - хорошо, что ты не умеешь читать мысли. Во всяком случае, пытаюсь.

- Я ценю это. У меня ещё вопрос, ты не дал Вере в кафе закончить, но она явно хотела сказать, что подозревает в покушении...

- Поль, - отец перебивает меня, - ни твоя мать, ни мой бывший друг не имеют отношения к тому, что меня подстрелили. Были у меня такие мысли, но это не так, - нехотя говорит он. - Света, конечно, та ещё... кхм, - делает вид, что закашлялся, - но у неё кишка тонка для подобных дел. А Володя мог стать следующим.

- Почему же ты Вере ничего не объяснил?

- Потому что мои прошлые дела ни её, ни тебя не касаются, - жёстко отбривает меня отец. Сейчас он вновь похож на себя прежнего, а от его тона мне инстинктивно хочется сжаться до микроскопического размера. - Вере я, кстати, сказал, что сестру может не подозревать, - добавляет он. - Бизнес с Володей и Сашей мы мирно разделили. Остальное, вас не касается, - ещё раз повторяет он.

Мы молчим некоторое время. Нужно обсудить ещё одну тему, которая отца явно не обрадует. Ёрзаю на сиденье, пытаясь придумать, как лучше начать разговор. Поняв, что ничего путного в голову не приходит, решаю сказать прямо.

- Пап, - зову его, привлекая к себе его внимание. - Я хочу жить отдельно.

- Что? - переспрашивает он, не сразу осознавая, о чём я говорю.

- Хочу переехать в нашу старую квартиру, - уточняю я.

- Нет! - решительно обрывает меня отец.

Остаток пути проводим за спором. И, казалось бы, отказ отца должен был расстроить, сводя на «нет» все рассуждения о том, что он меняется, но на самом деле я радуюсь и этому. Ещё месяц назад я бы даже не пыталась что - то ему доказать. Теперь же я не боюсь отстаивать своё мнение.

Осталось ещё о татуировке рассказать.

*****

- Полька, я соскучилась! - Марина налетает на меня, чуть не сбивая с ног. Обнимает так, что я почти слышу хруст собственных рёбер. Отвечаю ей тем же, крепко сжимая в ответных объятиях. - Поверить не могу, что ты по собственной воле пропустила неделю учёбы, - нарочито укоризненным тоном говорит она, но почти сразу расплывается в улыбке. - А вообще, правильно, немного потеряла. Я тебя прикрыла, кстати, сказала всем, что ты болеешь.

- Спасибо, - улыбаюсь я.

Марина берёт меня под руку, начиная расспрашивать о примирении с отцом, о поездке, попутно делясь университетскими новостями. Слушаю её вполуха, то и дело осматриваясь по сторонам в надежде увидеть Ника.

Никита находит меня сам, когда на большой перемене Маринка убегает в столовую занимать очередь, а я иду в библиотеку за хрестоматией по истории средневековой Европы.

- Привет, - он встречает меня на выходе из неё.

- Привет, - почему - то шёпотом отвечаю я. Во рту мгновенно пересыхает, ладошки же, наоборот, становятся мокрыми. Смотрю на Ника не мигая, не зная, как вести себя с ним дальше. Мне хочется обнять его, поцеловать, прошептать ему на ухо, что у нас всё будет хорошо, что он дорог, бесконечно дорог мне, и... но по его какому - то отстранённому взгляду понимаю, что не стоит этого делать.

- Как ты? Вернулась к отцу? - спрашивает он. Ник стоит в паре шагов от меня, засунув руки в карманы и чуть сгорбившись. Смотрит куда - то поверх моей головы.

- Нормально. С отцом помирилась, но жить буду отдельно в нашей старой квартире, - потухшим голосом отвечаю я.

- Вот как, - тянет он. И больше не произносит ни слова.

Я жду ещё, наверное, минуту или около того, потом молча отворачиваюсь от него, собираясь уйти. К чему мучиться, через силу выдавливая слова, если всё и так ясно.

- Полина! - Ник всё же останавливает меня, схватив за плечо. Обходит, чтобы вновь оказаться передо мной. Делает глубокий вдох, произносит виновато: - Прости, я... я пытался, правда, до сих пор пытаюсь, но вся эта правда выплыла так не вовремя. Поль, я хочу, чтобы всё стало как прежде, но...

- Не оправдывайся, - теперь я старательно отвожу взгляд, чтобы он не заметил, с каким трудом мне даются эти слова. - Я тебя понимаю, уж поверь. Мне моё решение тоже далось непросто.

- Дело даже не во мне, - голос Ника звучит настолько обречённо, что, не выдержав, я всё же смотрю в его глаза: в его взгляде тоска, смешанная с горечью. - Мама ждёт ребёнка, - уже не скрывая глухого отчаяния в голосе, говорит Ник. - Я просто не могу рисковать. Если мы будем вместе, она может узнать, и... Поль, - его пальцы с такой силой сжимают моё плечо, что становится больно, - она ведь долго не могла простить отца, хоть и не развелась с ним. Но семьи - то по сути не было. И только последний год, как у них всё наладилось. Я не знаю, как она отреагирует на тебя, - словно очнувшись, он отпускает меня, отступая на шаг. - Я просто не имею права так рисковать. Может быть позже, когда она родит, если...

- Нет, Ник, - я отрицательно качаю головой. - Ставим точку сейчас. Ты прав, мы просто не имеем морального права быть вместе. И та «смс», я зря тебе тогда написала. Мы... не стоит мучить друг друга. Расходимся в разные стороны и всё, так будет легче нам обоим, - последние фразы выговариваю дрожащим голосом, стараясь сохранить остатки самообладания.

Ухожу от него, молча вытирая глаза, хотя хочется кричать от раздирающего внутри чувства несправедливости. Почему мы должны расплачиваться за чужие ошибки? Почему должны так отчаянно отталкивать друг друга? Почему мы, в конце концов, не похожи на них: мы ведь с Ником тоже могли бы наплевать на всех, могли бы... я понимаю Никиту, я даже злиться на него не могу, и это только всё усугубляет. Но и жить пустой надеждой на то, что когда - нибудь, возможно, если... нет, лучше так, разорвать всё сразу, и надеяться, что постепенно станет легче.

Легче не становится. Внутри пустота, которую я заполняю «очень важными делами»: учёбой и подготовкой старой квартиры к переезду. Она стояла закрытой много лет, скорее всего, там после развода родителей никто не появлялся. Странно, что отец её не продал.

Затеваю косметический ремонт. Папа предлагает нанять рабочих, но я отказываюсь. Не потому, что много смыслю в поклейке обоев или окрашивании разного рода поверхностей, а чтобы отвлечься. Маринка с энтузиазмом подключается к моим заботам. Она вообще становится для меня палочкой - выручалочкой. Ничего не зная о случившемся между мной и Ником, подруга остаётся весёлой и жизнерадостной, и когда я рядом с ней, пусть не надолго, но я оживаю, искренне смеясь над её шутками.

Немного неожиданно рядом со мной появляется и Дима. Узнав о ремонте, он не просто предлагает, а почти навязывает свою помощь. И если поначалу я не в восторге от его попыток что - то сделать, то уже через пару недель не представляю, как вообще справилась бы с ремонтом без его советов и помощи.

К концу февраля мы заканчиваем ремонт. Дима помогает мне перевезти вещи, вечером к нам присоединяется Марина, и мы втроём празднуем новоселье. Подруга тут же напрашивается на ночёвку, а я и не против. С моего возвращения из Питера я ни разу не оставалась у неё, стараясь как можно реже бывать в их с Димой квартире. Боюсь встречаться с её родителями. Собственно, их отца я и видела всего - то раз и то мельком, а с мамой у меня сложились хорошие отношения. Может, она не знала мою мать настолько хорошо, может, не придала значения моей фамилии, но она ни разу не намекнула, что знакома с моим отцом. Теперь же я не знаю, как она поведёт себя, если мы встретимся. Мало ли, вдруг запретит Марине общаться со мной? Лучше не рисковать и не попадаться ей на глаза.

Подруга, наверное, выпив чуть больше вина, чем следовало бы, уходит спать, оставив нас с Димой на кухне. Я наливаю нам две чашки чая, усевшись за стол, наверное, уже в сотый раз за вечер благодарю:

- Спасибо, Дим.

- Да хватит уже, Поль, - смеётся он. - У меня на твоё «спасибо» скоро аллергия начнётся, - делает глоток чая, потом задумчиво смотрит на меня, - давай сходим куда - нибудь?

Предложение Димы застаёт врасплох. Смотрю на него с недоумением, соображая, как бы повежливее ему отказать. Мне не хочется обижать его, но идти с ним на свидание... я же правильно всё понимаю?

- Поль, - его взгляд становится серьёзным. - Не торопись отказываться. Я не зову тебя на свидание, хотя и хотел бы, чтобы это было именно оно. Но вижу, что ты сама не своя в последнее время, и это явно из - за Ника. И пока я приглашаю тебя просто на дружеский поход в кино. Тебе не помешает развеяться.

Мне только и остаётся, что хлопать ресницами. Но надо же что - то ответить, потому неуверенно произношу:

- Дим, я бы с радостью, правда. Но есть определённые обстоятельства...

Он не даёт мне закончить, перебивая:

- Я в курсе. Ник мне рассказал.

- Рассказал? - тихо переспрашиваю я.

- Да, - кивает Дима. - На второй день, как ты уехала в Питер. Спрашивал совета, что ему делать с вашими отношениями.

- И? Что ты ему посоветовал? - всё ещё будучи в некотором оцепенении, интересуюсь я.

- Сказал, что если у него к тебе серьёзно, то пусть наплюет на всё. От по - настоящему любимых людей не отказываются, - уверенно говорит Дима. - Не отказываются, несмотря ни на что. Тем более, в вашей ситуации. Начудили родители, почему должны страдать вы?

Каждое новое слово, которое произносит Дима, иглой впивается под кожу. Изнутри поднимается обида на Ника, которую я уже не первый день пытаюсь подавить. Как бы я его не оправдывала, но в глубине души я согласна с тем, что говорит Дима. От по - настоящему любимого человека не отказываются, и я была готова бороться за наши с Ником отношения. Он же... Нет! Нет, одёргиваю себя, пытаясь унять разгорающееся внутри разочарование пополам со злостью. У Ника есть причина, есть: я пытаюсь успокоить себя, хотя и понимаю, что Дима, пусть и не специально, поднял со дна моей души что - то тёмное, то, о чём мне самой не хотелось бы знать.

- Дим, я подумаю, ладно? - у меня нет сил на то, чтобы продолжать этот разговор.

- Конечно, - натянуто улыбается он. - Прости, зря я тебе про Ника напомнил.

- Всё нормально, - успокаиваю я его, провожая в прихожую.

Димка уходит, я же иду спать, понимая, что осадок от этого разговора останется надолго.

*****

На следующий день после переезда отправляюсь к Фоме. Надо было появиться у него раньше, но, замаявшись с ремонтом, я совсем забыла, что тату нужно «довести до ума».

Фома встречает меня укоризненным взглядом, который, впрочем, почти сразу сменяется широкой улыбкой. Вот только она сползает с его губ, как только на вопрос, почему я приехала одна, получает ответ:

- Мы с Ником расстались.

Фома косится на меня, качает головой:

- Странно. Вы - отличная пара.

- Нет, - я усаживаюсь на кушетку. - Мы слишком разные.

- Вы на одной волне, - усмехнувшись, возражает мне Фома. Запускает руку во внутренний карман своей чёрной кожаной жилетки. Протягивает фотографию: - Мы с женой тоже очень разные. На первый взгляд, - тепло улыбается он, увидев, с каким удивлением я разглядываю фото, - главное - быть на одной волне. Как вы с Ником. Это сразу видно.

- Да ты романтик, Фома, - не могу сдержать улыбки, слушая как этот лысый, татуированный с ног до головы мужчина, рассуждает о любви. Почему - то его слова о нас с Ником не вызывают неприятной реакции. Только грусть. Перевожу взгляд на фото: на нём Фома обнимает невысокую худенькую девушку с длинными тёмными волосами. На его фоне она смотрится как хрупкая фарфоровая статуэтка, кажется ещё немного, и треснет, сжимаемая огромной ручищей. Вот только её улыбка и светящиеся от счастья глаза говорят об одном: объятия этого сурового мужчины девушка не променяет и на все сокровища мира.

- Я просто хорошо разбираюсь в людях, - между тем говорит Фома, забирая у меня фотографию.

Ничего не отвечаю, и некоторое время мы проводим в молчании. Фома занимается моей татуировкой, я периодически морщусь от неприятных ощущений. Нашу «идиллию» прерывает звонок телефона. Фома берёт трубку, по доносящимся до меня фразам понимаю, что он разговаривает с потенциальным клиентом. Закончив, идёт к включённому компьютеру, что - то быстро набирает на клавиатуре. Вернувшись ко мне, произносит раздражённо:

- Представляешь, уволил тут администраторшу, косячила только так, думал, быстро нового человека найду, а всё никак. То зарплата маленькая, то район неудобный, то график не подходящий, аж зло берёт! Хоть на улицу иди и заманивай первого встречного, - сокрушается он. - Может ты ко мне пойдёшь?

- Ты серьёзно? - ошарашенно спрашиваю я. Работа мне нужна, объявления разные я просматриваю регулярно, как вернулась из Питера. Несмотря на примирение с отцом, больше не хочу от него зависеть. Собственно, я ни от кого не хочу зависеть. Наша ссора прекрасно показала, что рассчитывать, в первую очередь, нужно только на себя.

- Почему нет? - пожимает плечами он. - Последняя администратор тоже студенткой - очницей была. Ты девчонка неплохая, условия у меня подходящие. Салон я открываю в два часа дня. Сам сижу до последнего клиента, что называется, но ты в девять будешь свободна. Из обязанностей - звонки принимать, запись вести, материалы заказывать, да уборщицу контролировать, чтобы не халтурила. Ну, чай - кофе иногда клиентам подать. Воскресенье и понедельник - выходные. Комп есть, интернет есть, можешь учиться себе, время свободное будет. Главное, чтобы с записью не косячила.

- Я не всегда смогу к двум успевать, - всё ещё немного заторможено начинаю обсуждать условия возможной работы.

- Ничего, договоримся, - уверенно говорит Фома.

Из салона ухожу с законченной татуировкой и новой работой.

В должности администратора осваиваюсь быстро. Конечно, совмещать работу с учёбой оказывается непросто. Устаю, сильно устаю, но оно и к лучшему. Зато не остаётся времени на то, чтобы мучить себя мыслями о Никите.

Отец новость о моём трудоустройстве воспринимает с недовольством. Пытается меня отговорить, но поняв, что я не намерена отступать от принятого решения, приходит в салон с «инспекцией». Нет, он говорит, что просто ехал мимо... всё - таки люди не меняются за пару месяцев полностью. Отец старается, но желание всё держать под контролем нет - нет, а берёт над ним верх. Фома довольно доброжелательно относится к тому, что папа заглядывает чуть ли не в каждый угол, всё внимательно осматривая. В какой - то момент, он подходит к отцу, кивает в сторону компьютера:

- Пойдём, кое - что покажу.

Отсаживаюсь в сторону, но так, чтобы видеть компьютер. Фома берёт мышку, пару секунд роется в каких - то папках на рабочем столе, выводит на экран фотографии.

- Смотри, - кивает отцу. - У меня у самого две девочки. Одной шесть, второй года ещё нет. Я тебя понимаю, как отец, ты за дочку волнуешься. Но можешь быть уверен, в моём салоне твою Полину никто не обидит, - Фома листает фотки.

Не знала, что у него есть дети. Впрочем, он мало говорит о семье, хотя и любит её до беспамятства. Это видно по тому, как он смотрит на жену и дочерей. Отец расслабляется. По мере возможностей забирает меня с работы, подбрасывая до дома, чем заметно облегчает мне жизнь. Если оказывается занят, то обязательно звонит, чтобы убедиться, что я добралась до квартиры без происшествий. Раньше меня бы это злило, но теперь я понимаю, что так он заботится обо мне. Да, немного навязчиво, но как умеет.

Маринка часто ночует у меня. Пока я на работе, она проводит время в библиотеке, потом Дима подбрасывает её ко мне. Она привозит с собой копии с монографий и статей из журналов, благодаря чему я могу нормально готовиться к семинарам. Я, в свою очередь, делаю тоже самое по воскресеньям и понедельникам, давая ей возможность немного отдохнуть от учёбы. Димка тоже нам помогает, отдав все свои тетради и работы, какие у него сохранились за второй курс.

После разговора на кухне Дима уже вполне откровенно начинает ухаживать за мной. Ненавязчиво, но так, что у меня не остаётся сомнений в том, что я ему нравлюсь. Не поощряю его, но и не отталкиваю: он хороший парень, и мне не хочется обижать его грубостью, хотя и пустых надежд я ему не даю.

Но всё меняется в середине марта. Меня вызывает к себе декан. Волнуюсь, не понимая, зачем я могла ему понадобиться.

- Полина, здравствуйте, у меня для вас приятные новости, - декан сразу переходит к делу, как только я появляюсь на пороге его кабинета. - Два дня назад на кафедре мы пересматривали состав участников программы обмена. К сожалению, в последнюю сессию несколько человек, включая вас, получили четвёрки. Не буду вдаваться в подробности, просто скажу, что теперь есть два места, на которые претендуют четыре студента, у которых в зачётке после трёх сессий помимо отличных оценок есть по одной четвёрке. Вы - среди них, - заканчивает декан, прикуривая сигарету. В кабинете дышать почти нечем, декан курит много, в том числе и прямо за своим столом. - Надеюсь, вы в полной мере воспользуетесь своим шансом, - добавляет он. - Внук рассказал мне, как у вас всё вышло с экзаменом по философии. Причин не доверять ему у меня нет. Да вы и не единственная, кто столкнулся с некоторой предвзятостью со стороны Ангелины Петровны, - декан говорит медленно, подбирая весьма дипломатичные формулировки. - Не в моих силах изменить оценку, формально она была права. Но беседу я с ней провёл. Смею надеяться, впредь Ангелина Петровна будет более справедливо относиться к студентам.

- Спасибо, - выдыхаю я, - спасибо, - повторяю ещё раз.

- Надеюсь, вторая часть нашего разговора останется между нами? - осторожно уточняет декан.

- Конечно, - энергично киваю я в знак согласия.

Вылетаю из кабинета, окрылённая потрясающей новостью. И почти сразу натыкаюсь на Диму. Не в силах сдержать рвущиеся наружу эмоции, я чуть ли не запрыгиваю на него, крепко обнимая за плечи и целуя в щёку.

- Спасибо, Димка, - от всей души благодарю его, - твой дед только что сказал, что я восстановлена в программе обмена. И что проблем с философичкой у меня больше не будет. Спасибо! - снова целую его.

- Не за что, - он немного смущённо улыбается в ответ, но не теряется, крепко прижимая к себе.

И я не отстраняюсь. Я как будто по - новому смотрю на него: он не просто симпатичный молодой человек и хороший друг. Он тот, кто заботится и помогает, по сути, ничего не требуя взамен. О таком парне можно только мечтать. Может, стоит дать ему шанс?

Не успеваю до конца обдумать эту мысль, замечая Ника, который стоит чуть поодаль за спиной Димы. Интересно, он видел, как я сама начала обнимать его брата? Судя по чуть прищуренному взгляду, да. Становится не по себе. Как будто я делаю что - то очень - очень плохое. И хотя понимаю, что ни в чём не провинилась перед Ником, мы ведь не пара, мы даже толком и не были парой, всё же отстраняюсь от Димы. Но он не спешит выпускать меня из своих рук.

- Может, всё - таки сходим куда - нибудь, отпразднуем хорошую новость? - спрашивает, с надеждой глядя на меня.

Не могу ему отказать. Не в этот раз.

- Хорошо, - соглашаюсь я. - Потом обсудим, мне пора на лекцию, - и быстрым шагом ухожу в противоположную от Ника сторону. Сбегаю, если быть честной.

Соглашаясь на свидание с Димой, я искренне думаю, что оно станет первым и последним. Но мы отлично проводим время. Он ведёт себя корректно, сам подчёркивая, что мы можем остаться друзьями и не заходить дальше. Потому я не отказываюсь, когда Дима приглашает меня в кино, потом в театр, мы даже в цирк с ним идём, когда на гастроли приезжают знаменитые московские воздушные гимнасты. Димы в моей жизни становится всё больше. И постепенно он прекращает разговоры о дружбе, давая понять, что хочет иных отношений.

Я же теряюсь, не могу разобраться в себе. Меня не тянет к нему так, как тянуло к Никите. Сердце не замирает, когда я думаю о нём. Я не мечтаю о Диме бессонными ночами, собственно, засыпаю - то сразу, как только добираюсь до кровати, вымотанная учёбой и работой. В его присутствии в моём животе не порхают пресловутые бабочки, а от его прикосновений по коже не пробегают табуны мурашек. С ним хорошо, спокойно, интересно, порой весело, но... А может так и надо? Что толку от того, что при мыслях о Нике в груди до сих пор становится теплее? Какой смысл в том, что каждый раз, когда мы изредка оказываемся рядом, я почти забываю, как дышать? Может, надо именно так, как с Димой - постепенно узнавать друг друга, влюбляясь осознанно в того, кто идеально тебе подходит?

Дима становится всё настойчивее, а я, несмотря на свои размышления, никак не могу решить: встречаться мне с ним или нет. В какой - то момент он не выдерживает и говорит, что больше так не может: я должна наконец определиться и дать ему ответ на день рождении Марины. До праздника остаётся неделя, этого времени, по его мнению, мне должно хватить, чтобы принять окончательное решение.

День рождения подруги в конце апреля. Погода стоит отличная, и Марина предлагает праздновать его на даче. Она собирает компанию человек в двадцать. Конечно, приглашает и Ника.

Приезжаю на дачу вместе с Димой. Специально уточняю у Марины, будут ли там её родители. Она говорит, что нет, радуясь тому, что они вновь начали ей доверять после новогодней вечеринки, пообещав не устраивать никаких внезапных проверок. Вот только оказывается они решают сделать сюрприз, и приезжают поздравить Марину, прихватив с собой родителей Ника.

Марина, увидев меня, тут же тащит в их сторону, говоря, что мне давно пора нормально познакомиться с её отцом, а заодно, с дядей и тётей.

- Ты же мне как сестра, - смеётся она, не обращая внимания на испуг, застывший на моём лице. Пытаюсь освободить руку из ладони подруги, но безуспешно. По сути, я не могу начать вырываться по - настоящему, рискуя привлечь к себе внимание всех присутствующих.

Вижу, как не менее испуганный Ник спешит к нам с Мариной с другого конца двора. Но он успевает подойти в тот момент, когда мы с ней оказываемся перед взрослыми, сидящими вокруг круглого стола в плетёных креслах.

Марина представляет меня отцу, потом родителям Ника. Как только она перестаёт говорить, на террасе повисает тишина. Сначала смотрю на отца Никиты. Они и вправду с ним очень похожи. Перевожу взгляд на его маму: у неё голубые глаза и светлые волосы. Она выглядит младше своего возраста, пожалуй, его только и выдаёт чуть уставший взгляд, да мелкие морщинки, лучиками расходящиеся в уголках глаз. На губах играет лёгкая полуулыбка. Мама Ника пристально разглядывает меня: спокойно, с интересом, но без единого намёка на злость или агрессию. Она же первой начинает говорить:

- Приятно познакомиться, Полина. Марина мне все уши про тебя прожужжала, - мягко улыбается женщина. - Даже немного завидно становится, нам - то уже в студенческие годы не вернуться, да и друзей с возрастом заводить становится всё сложнее. Так что, девочки, мой вам совет, - не сводя с меня взгляда, продолжает она, - берегите свою дружбу смолоду, - потом добавляет чуть тише, - как и честь.

- Обязательно, - еле слышно выдавливаю из себя.

Женщина встаёт с кресла, оглаживая складки платья, которое уже не скрывает её «интересного» положения. Ник тут же оказывается рядом, подавая ей руку, но она лишь смеётся в ответ:

- Никита, сколько повторять, я не фарфоровая. В конце концов, у меня муж есть, чтобы заботиться, а вы веселитесь, - бросает она нам. - Мы мешать не будем.

Родители Ника уходят. Его отец, так и не проронил ни слова. Никита идёт за ними, несмотря на слова мамы. Марина, до конца не понимая, что произошло, крутит головой, смотря то на них, то на меня.

- Марин, - отец подруги, вздохнув, поднимается на ноги. - Мы с мамой тоже уезжаем. Смотри, дочь, не подведи. Дим, проследи, - кивает сыну.

- Ну, па - а - па, - тут же надувает губы Маринка. - Не надо Димку ни о чём просить, я же сказала, всё нормально будет. Я уже взрослая!

- Взрослая она, - ворчит мама подруги. - На новый год ты тоже самое говорила.

- Мам!

- Ладно - ладно, - примирительно произносит женщина. - Завтра отзвонитесь, чтобы мы знали, что вы тут живы - здоровы, и что дачу не спалили.

Марина уходит проводить родителей. Дима тут же оказывается рядом, обнимая меня:

- Дрожишь вся, - тихо произносит он, заботливо проводя ладонями по моим плечам, пытаясь успокоить. - Всё нормально, Поль. Все взрослые люди, никто не станет тебя ни в чём обвинять. Не станет запрещать общаться с нами.

- Да, - киваю я, стараясь взять себя в руки. У Маринки праздник, не стоит портить его своими переживаниями.

- Пойдём, - Дима тянет меня в сторону разожженного мангала, - поможешь мне с шашлыком.

- Конечно, - улыбаюсь я.

И я помогаю Димке, поддерживаю беседы «ни о чём» с девчонками, смеюсь над шутками парней... вот только не могу по - настоящему расслабиться. Встреча с родителями друзей только добавила нервозности, но не стала её причиной. Я боюсь предстоящего разговора с Димой. Он же, словно пытаясь окончательно избавить меня от сомнений, окружает какой - то невероятной заботой. Дима почти не отходит от меня ни на шаг, так и норовя то прикоснуться, то обнять. Вот только его внимание вызывает раздражение. И всё потому, что Ник рядом. Последний месяц мне казалось, что я начала успокаиваться, начала забывать его, но теперь, когда он стоит всего в нескольких метрах от меня, понимаю, что нет. Ник бросает на меня взгляды, когда думает, что я не замечаю этого. Но мне даже не нужно видеть его, я буквально кожей ощущаю близкое присутствие Никиты, точно зная, в какие моменты он смотрит на меня.

Ближе к вечеру народ разбредается на группы, а то и пары по интересам. Несколько человек располагается у костра с гитарой. Кто - то уходит в дом играть в карты. Марина пропадает с одним из парней в дальней части сада. Димка, заметив, что сестры нигде нет, идёт её искать. Пользуясь моментом, решаю сбежать. Знаю, что Дима ждёт моего ответа, но у меня уже не остаётся никаких моральных сил из - за игры «в гляделки» с Ником. Разговора с парнем, которому решаю отказать, я просто не выдержу.

Мы с Маринкой договорились заранее, что будем ночевать вместе, даже комнату себе выбрали. Туда я и направляюсь. Замираю перед приоткрытой дверью, слыша доносящиеся из - за неё голоса. Хочу уйти, не собираясь подслушивать, но останавливаюсь, потому что в одном из говорящих узнаю Ника. Почти сразу понимаю, что второй, вернее, вторая, девушка, что весь день вилась вокруг него, вызывая у меня перманентное желание дать ей по голове чем - нибудь тяжёлым.

- Хочешь сказать, поигрался со мной и всё? - в голосе девушки отчётливо проскальзывают визгливо - истеричные нотки. Мне даже не нужно особо прислушиваться, чтобы понять, о чём она говорит. - Трахнулись и разбежались? По - твоему, это нормально?

- Я ничего тебе не обещал, - устало отвечает Ник. - Ты прекрасно знала, на что соглашаешься. Так что, да, по - моему, это нормально.

Не хочу больше ничего слышать. Больно. Понимаю, что это глупо. Мы ведь с Ником не пара, и он не обязан хранить мне верность. И я повторяю себе снова и снова, что глупо расстраиваться из - за услышанного. Также глупо, как ожидать того, что Ник будет месяцами страдать по несостоявшимся отношениям. Только всё это пустое, потому что всё равно больно, чтобы я себе не говорила.

Делаю шаг назад, ещё один, стараясь передвигаться как можно тише. Спускаюсь вниз по лестнице, замечая в дверях Диму, который осматривает гостиную. Он видит меня, улыбается, спрашивая шутливо:

- Не меня потеряла, красавица?

- Да, - киваю я. - Тебя.

Может, и к лучшему, что я подслушала разговор Ника с девушкой? Он вернулся к своему привычному образу жизни: трахает других девчонок, вряд ли вспоминая в постели с ними обо мне. Так почему я не могу попробовать завести отношения с хорошим парнем? Хватит цепляться за прошлое. Наша с Ником история окончилась, толком не начавшись, что ж, пусть так и будет. Нужно жить дальше.

Подхожу к Диме, обнимаю его за пояс, и сама целую в губы. Он теряется на мгновение, но затем отвечает, притягивая меня к себе. Я не ощущаю и десятой доли того трепета, что испытывала с Никитой. Но я привыкну... наверное.