По-другому

Эпилог

Из зала суда выхожу выжатой как лимон, с которого предварительно соскребли цедру. Я себя тоже чувствую как-то так – без кожи. Как бы ни старался Ефрем, через почти два года следствия, выявившего такие схемы, и объединившего в себя такое количество эпизодов, что ой, мне все же пришлось ехать на суд и давать показания. И было это особенно мучительно потому, что в зале сидели почерневшие родители Костика, которые мало того что прожигали меня полными ненависти взглядами, будто это я была преступницей, а не их сыночек, так еще и ушат помоев на меня вылили, когда я проходила мимо них к своему месту за кафедрой. Впрочем, чему я удивляюсь? Знаю же, какие сплетни они обо мне распускают все это время, как клянут меня и чего желают. Слухи даже из деревни доходят. Но все равно не пойму – неужели они действительно настолько слепы? А еще немного странно осознавать, что я потратила столько сил, чтобы добиться одобрения совершенно чужих мне, как теперь очевидно, людей. Я же всерьез верила, что стала для них едва ли не дочкой…

Только выходим за дверь, как на нас обрушивается миллион звуков: шум дорожного трафика, гудки клаксонов, надрывный вой сирен, обрывки разговоров и музыка, доносящаяся из проносящихся мимо машин. Огромный мегаполис нависает со всех сторон. Пусть даже здесь, в достаточно старом районе, застройка не особо высокая, все равно чувствуется дух большого города и его монументальность. Суд над участниками преступной схемы по понятным причинам проходит в столице.

– Ну, ты как? – озабоченно интересуется Меринов, закинув мне руку на плечи.

– Домой хочу.

– Я уже вызвал такси.

– К нам домой, – поясняю с улыбкой.

– А-а-а, ну… Немного осталось, да? – улыбается Ефрем. Я киваю и утыкаюсь носом в его грудь.

– Угу. А тебе здесь, наверное, в кайф? – спрашиваю, откидываясь в руках мужа. Это мой страх – что он заскучает в нашей глуши и захочет вернуться в родной город. Здесь я себя не представляю. Но и без Меринова мне уже жизни нет. Вросла в него намертво за два года, что мы вместе.

– Да нормально, – чешет лысину. – А тебе что, не понравилось? Нормально же вроде гуляем.

– Нормально, да.

Мы где только уже не были. И в музеях, и в парках, и по главной площади, конечно, прошлись. Посетили несколько модных ресторанов, встретились с давними приятелями Ефрема и даже навестили его дальних родственников, а на сегодня у нас куплены билеты на пафосный кораблик с рестораном и живой музыкой, курсирующий с обзорной экскурсией по реке.

– Но… – вскидывает брови Меринов.

– В гостях хорошо, а дома лучше, – признаюсь со вздохом. – Я все-таки та еще клуша, да?

– Нет. Я уже тоже офигел от здешней суеты, – развеивает мои страхи Ефрем. – Привык, знаешь ли, к тихой спокойной жизни.

Спокойной, блин?! Громко фыркаю! На самом деле покой нам только снится. Эти два года были очень тяжелыми. Власть в крае менялась, обстановка раскачивалась… Ефрем пахал как проклятый. И даже дома его постоянно дергали. Я устала от этого капитально. Мне так мало его! Нашей семье, блин, мало…

– Вер, сейчас полегче будет, слышишь? – обещает Меринов, влегкую считывая мои мысли. И открывает для меня дверь подъехавшего такси.

– Честно? – смотрю на него снизу вверх.

– Сто процентов. Ты прости меня, да?

Улыбаюсь. Только он может извиняться в такой безапелляционной манере.

– Это твоя работа, – вздыхаю.

Ефрем кивает, забирается ко мне на задний диван. И опять прижимает к себе. Не вырываюсь – в прохладном салоне машины это даже комфортно. Не то что на улице, где моментально покрываешься потом.

– Доволен? – трусь носом о его гладковыбритую щеку.

– Чем?

– Тем, что все позади.

– Спрашиваешь! Я уже и не верил, что это когда-то закончится. – Ефрем задумчиво берет меня за руку, целует в запястье. – Спасибо.

– За что?

– За надежный тыл.

Наши взгляды встречаются. Меня до костей пробирает. Только он один может вместить в три слова столько глубинных смыслов! Я моментально забываю все свои маленькие обиды. А как? Думали, их нет? Есть, конечно. И с детьми он мог чуть больше мне помогать, и мне, любимой, уделять больше времени, и на море мы так и не выбрались… По чуть-чуть что-то копится, как и у всех. Но это такие мелочи!

– И за Андрюху – отдельное. Ты там еще не протекла? – косится на переполненную молоком грудь.

– Еще нет, – хмыкаю, – но близка к этому. Сколько нам еще ехать?

Специально отвлекаю мужа, а то же у того, как всегда, при взгляде на мои бидоны взгляд поплыл. Еще чего доброго начнет прям в машине ко мне подкатывать! С него станется.

Ефрем стряхивает с себя наваждение и утыкается в приложение такси.

– Да почти уже. Четыре минуты.

– Как дети там, интересно, без нас справляются? – нервничаю я.

– Нормально. Если бы не справлялись, позвонили бы.

– И то так.

В столице мы останавливаемся в старой квартире Ефрема. Сейчас здесь живет Макс. А до того как он поступил в один из лучших столичных ВУЗов, Меринов ее сдавал каким-то своим знакомым. Документы в универ Макс подал сам. О своем поступлении сообщил, когда уже был зачислен. Для нас с Ефремом его выбор оказался шоком. Даже Меринов не был уверен, что Макс сможет вести самостоятельную жизнь, но тот отлично справляется, прилетая к нам раз в пару месяцев. И даже подрабатывает, кодя в свободное от учебы время. С Максом у нас отличные отношения. Он совершенно особенный для меня человек. Я живу с четким пониманием, что как бы ни повернулась моя жизнь, мне есть на кого опереться помимо мужа. И эта уверенность, скажу я вам, дорогого стоит.

– Юлька, наверное, Максу все уши уже прожужжала. – Захожу в лифт.

– Угу. – Ефрем шагает следом, обвивая меня за талию. – Не потекла? – повторяет снова.

– Нет! – смеюсь. – А ты только и ждешь, когда надо будет помочь с протечкой.

– Ну, так еще бы, Вер…

Ладно. Сознаюсь… В занятости мужа есть один несомненный минус – мы совершенно не успели опостылеть друг другу. Даже спустя два года наш секс – это всегда пожар! Завожусь моментально, с полуоборота. Он ведет большим пальцем, поглаживая чуть пониже пупка, а у меня потоп в трусиках. Дрожу… Меринов прихватывает зубами холку. Рычит, как неандерталец. И тут двери лифта открываются. Оборачиваюсь, демонстративно глядя вниз:

– Ну, просто плащ-палатка, Ефрем. Ты как перед детьми-то появишься?

– А не надо быть такой красивой.

Мои щеки розовеют от удовольствия. Неказистые комплименты Меринова попадают в цель каждый раз. Шагаю к нему, обхватываю щеки ладонями и с удовольствием целую.

– Блин, Верка, ну не подростки же – по подъездам тереться… – мычит мне в рот, а сам перехватывает инициативу! Смеюсь ему в губы:

– Вот так и получается, да? Подросткам родители мешают, взрослым – дети. Так и тремся… по подъездам, – хихикаю.

– Ну, Андрюха ж уже до утра спит, да? Если не будешь громко орать, можно тихонечко…

– А как не орать, когда ты так…

– Качественно трахаю?

– Угу, – киваю и, не выдержав, опять тянусь к его губам. Так нас и застает вышедшая на площадку женщина. Мы с Мериновым шарахаемся друг от друга и впрямь как застуканная на месте преступления детвора. Но разглядев, кто перед ним, Меринов тут же притягивает меня обратно.

– Привет, Люд. Какими судьбами?

Стою, обтекаю. Это что, его бывшая?! Ну… Хороша, да. Стройная, вся такая холеная. И для своего возраста очень неплохо выглядящая. Ну, ладно… В принципе неплохо. С плохо скрываемым любопытством, граничащим с брезгливостью, проходится по мне жгучим взглядом. Я невольно чуть выпячиваю вперед подбородок. Что?! Я тоже неплохо выгляжу: бежевый льняной костюмчик, красивые лодочки. Волосы, собранные в пышный хвост, умеренный макияж, недорогие, но очень даже элегантные украшения.

– Привет, Меринов. У сына в гостях была. Нельзя?

– У сына, значит? Нет, почему же. Можно. Если он хочет.

Прерывая идиотский обмен любезностями, дверь в квартиру опять распахивается, по касательной задевая кукушку, и из нее с диким ором «папа-папа-папа» вылетает Андрюха. Меринов тут же размыкает наши объятья и опускается на корточки, чтобы поймать сына. Поначалу мне было обидно, что первым словом нашего сына было «папа», в конце концов, это я страдала от токсикоза, в муках его рожала и посвящала ему, считай, все свое время потом. А теперь вот понимаю, что ради этого момента стоило и потерпеть. Стоит, коза, с жадностью на них пялится… Ну, посмотри, чего уж, мне не жалко.

Следом за Андрюхой из квартиры выскакивает Юлька.

– Макс, папа вернулся!

Закатываю глаза. Наверное, мне просто надо смириться, что Меринова каждый раз встречают, словно с войны. Я-то что – то и дело мелькаю перед глазами, а его ждут, по нему скучают! И вот где справедливость?

– Ну что вы все высыпали? Домой пойдемте, – смеюсь.

– Ага.

Меринов послушно идет, и все равно, что Юлька обезьяной на ноге повисла. И что Андрюха сейчас, кажется, открутит ему уши.

– Ну, пока, Люд.

– До свиданья, – приторно-сладко прощаюсь я, а переступив порог, первым делом бегу к Максу:

– Все хорошо?

– Нормально, да.

– А этой что надо было?

Пожимает плечами.

– Приходит иногда. Зачем-то.

– Если хочешь – можешь не впускать, – наставляет старшего сына Ефрем, удерживая младшего одной рукой. – Ты ей ничего не должен.

– Ага.

Макс отводит взгляд. Но это его привычное поведение, так что не понять, что он по этому поводу думает. Потом, как говорится, сюрприз будет.

– Просто не делай того, чего бы тебе не хотелось делать. Папа ведет к этому, – закрываю тему я. – Спасибо, кстати, что согласился посидеть с Андреем.

– Он почти не орал, – губы Макса трогает слабая улыбка.

– А мне спасибо? Я тоже помогала! Скажи, Макс! – требует Юлька.

– Ага.

Юлька расплывается в щербатой улыбке, тянет ручки к брату, тот бесстрашно наклоняется. Вот только на руках сидит у отца, а уже летит вниз. Хорошо, что у Меринова с реакцией все в порядке. С визгом уносятся прочь из комнаты. Я не сказала Юльке, что случилось с ее отцом. Она просто не спрашивала, вот так. А самой заводить этот разговор я не посчитала нужным. Костику дали двенадцать лет. Выйдет – она уже будет взрослой девушкой. Сама разберется, надо ли ей с таким папашей общаться. Но если поинтересуется моим мнением – я точно скажу, что нет. Потому что при всей своей занятости за два года Ефрем сделал для Юльки больше, чем Костик – за всю ее короткую жизнь.

– Сейчас обед приготовлю.

– Отдыхай. Макс все заказал, – сообщает пасынок, все так же глядя сквозь.

– Ты слышал? – оборачиваюсь к Ефрему. – Весь в тебя! Отдохни… Командир какой.

– Устала же.

– Ну да, я бы полежала немного. Но сначала – душ. Духота.

Быстренько ополаскиваюсь и незамеченной проскальзываю в спальню. Вырубаюсь мгновенно. Сквозь сон чувствую, как лямка рубашки довольно бесцеремонно соскальзывает с плеча, и маленький зубастый рот смыкается вокруг соска – это Андрюха самостоятельно добывает себе пропитание. Улыбаюсь… Год и два ему всего. Можно отлучать, но стоит об этом подумать, как нападает тоска – время несется вперед с чудовищной скоростью. Только же вот родился!

Не додумав мысль, опять проваливаюсь в забытье, из которого меня вытаскивают совсем другие ощущения…

– Меринов! – хриплю я со сна. – Спятил?! Дети же…

– Спят они. Жара такая – сморила… Тщ-щ-щ!

Пальцы одной руки ползут вверх по бедру. Другую Ефрем подсовывает под меня, чтобы беспрепятственно мять грудь. Зажигаюсь в секунду! Я тоже по нему страшно соскучилась – нервотрепка последних дней как-то совсем не располагала к интиму. А теперь все позади. И даже не верится, что он мой… Наконец, только мой. И мысли его мои, а не все о работе.

– Только быстрей давай, – извернувшись, шепчу мужу в губы. – Вдруг проснется кто-то…

– Ага.

Ефрем переворачивает меня с бока на живот. Вздёргивает бедра, а лопатки, наоборот, прижимает ладонью к кровати.

– Готова, – задушенный голос мужа обволакивает макушку.

– Да.

– Только тихо, помнишь, да?

– Ага… О-о-ой!