Под маской

Глава 20

Потребовалось всего несколько минут, чтобы Кресси, которая, выполняя свой долг, сопровождала вдовствующую леди Стейвли на прогулку в открытом экипаже, поняла, что это не очень-то подходящее место для конфиденциального разговора. Старая дама, не обращая никакого внимания на кучера и, лакея, сидевших напротив нее на козлах, и забыв всякую сдержанность, завела разговор о рождении наследника барона. Как глава рода, которая произвела на свет полдюжины детей безо всякой суматохи или сложностей, она с шокирующей откровенностью осудила изнеженных молодых женщин, которые воображают себя больными задолго до срока, а затем рожают при поперечном положении плода или других осложнениях. Что до нее, с нею таких глупостей не случалось.

Но вопреки высказанной ею пламенной надежде на то, что, наследник не будет похож на свою мать, было очевидно, что Албиния (несмотря на трудные роды) значительно возвысилась в ее глазах. Первую жену лорда Стейвли она выбрала сама и, хотя называла ее всю жизнь образцом добродетели и любезности, в глубине души так и не простила ей, что та не смогла родить лорду наследника. Зато Албиния, на которой лорд Стейвли женился, не спрашивая материнского согласия, родила (если верить восторженному письму его светлости) здорового мальчика весом почти в девять фунтов, и этот подвиг, несмотря на то, что роды совсем обессилили ее, значительно поднял ее репутацию в глазах свекрови. Это, разумеется, не помешало вдовствующей леди Стейвли осудить невестку за предполагаемую неспособность кормить грудью собственного ребенка. Она любила подчеркнуть, что каждая мать должна сама кормить своего отпрыска; это убеждение сложилось у нее с тех пор, как кормилица, нанятая для ее второго сына (ныне, к несчастью, покойного), была уличена в пристрастии к крепким напиткам. Старая леди сообщила своей внучке, что уже написала письмо, в котором рекомендовала Албинии теплое светлое пиво и имбирь.

Кресси слушала ее невозмутимо, но когда бабушка, внезапно прервав разговор о правильном питании достопочтенного Эдварда Джона Фрэнсиса Стейвли, предупредила ее, что появление этого юного джентльмена вынуждает Кресси переехать с Маунт-Стрит и жить отдельно, она положила руку на колени своей слишком откровенной собеседницы и сделала предостерегающий жест в сторону одетого в ливрею флегматичного кучера, сидевшего на козлах ландолета[10].

Леди Стейвли, по-видимому, оценила уместность этого жеста, воскликнув:

― Черт бы подрал эти открытые экипажи! Я их не выношу! Кучер! Езжай обратно в Рейвенхерст!

Она подкрепила свою команду, ткнув кучера в спину тросточкой, но он воспринял это добродушно, давно уже решив, что его хозяйка представляет собой редкую разновидность решительной и отважной старухи.

― Я хочу поговорить с тобой, Кресси, ― бесцеремонно заявила она, ― тебе давно пора все мне рассказать! Так что мы поедем обратно, и ты зайдешь ко мне в комнату и расскажешь мне обо всем, до того, как я вздремну!

― Да, мэм, безусловно! ― хладнокровно улыбаясь, ответила Кресси.

Старуха бросила на нее испытующий и благосклонный взгляд, но воздержалась от комментариев. Остаток пути она строила радужные планы касательно карьеры будущего лорда Стейвли, в чем ее активно поддерживала Кресси. Это привело старую леди Стейвли в хорошее настроение, но тем не менее, когда Кресси сняла свою украшенную кисточкой из собольего меха шляпу и уселась в кресло, которое заботливая хозяйка велела поставить в ее спальне, она суровым голосом приказала внучке рассказать ей обо всем и без всяких околичностей.

― И оставь эту глуповатую жеманную улыбку, девочка, потому что я ненавижу это, ― резко прибавила она.

― Послушай, бабушка, это совершенно несправедливо! ― сказала глубоко задетая Кресси. ― У меня множество недостатков, но я не глупая жеманница!

― Да, я знаю, ― согласилась леди Стейвли, которая обычно смягчалась, встречая бесстрашное сопротивление, ― ты не такая! Иди сюда, дитя мое!

Кресси повиновалась, села у ее ног, с притворной кротостью сложила руки и ясным взглядом посмотрела на свою грозную бабушку.

― Да, мэм, ― невинно сказала она.

― Распутница! ― сказала вдовствующая особа ни в малейшей мере не обманутая ее кротостью, но смягчая грубость своего замечания тем, что ущипнула Кресси за щеку. ― А теперь слушай меня, детка! Этот сопляк Албинии расстроил все твои планы, так что послушайся моего совета, прекрати все эти твои плутовские игры и прими предложение Денвилла. Я обещала, что не буду давить на тебя, и держу свое слово: но я знаю Албинию и хочу втолковать тебе, что если еще до рождения ребенка тебе было трудно ладить с Албинией, то теперь она совсем задерет нос и будет просто невыносима! Более того, она не успокоится, пока не избавится от тебя: не забывай об этом! Твой отец тебя очень любит, но встать на твою сторону не сможет: он слабый человек ― ни у кого из моих сыновей не было ни капельки мужества! К сожалению, в этом они пошли в своего отца! Одна хитрость, больше ничего ― в этом все они.

― А я и не хочу, чтобы папа вставал на мою сторону, мэм, более того, я считаю, что совершенно не правильно подстрекать его к этому!

― Ничего у тебя не вышло бы, если бы ты и попыталась! Я абсолютно уверена в том, что Албиния ― это настоящая мегера!

― Не может быть! ― смеясь, сказала Кресси. Ее бабушка свирепо сверкнула глазами и сказала:

― Я не потерплю вашей наглости, мисс! Я прекрасно знаю, что редко ошибалась, потому что не дожила бы до этих лет, если бы не научилась разбираться в людях. ― Ее взгляд смягчился, и она посмотрела Кресси в лицо. ― Ладно, не дуйся! Я люблю тебя больше, чем кого бы то ни было, моя девочка, и хочу видеть тебя счастливой и устроенной. Я говорила тебе перед поездкой сюда, что положение и состояние Денвилла меня не волнует, даже если он и вправду такой легкомысленный молодой человек и все у него напускное, как утверждает Брамби. Но он завидный жених, и с тех пор, как он начал выезжать в свет, все невесты только и мечтают о нем! Я прожила достаточно долгую жизнь, чтобы понимать, как трудно поймать на удочку большую рыбу, и если бы ты выбрала жениха менее завидного, то не услышала бы от меня ни слова упрека ― разумеется, если бы он по своему происхождению подходил тебе.

― Бабушка, он тебе нравится, а? ― сказала Кресси.

― Да, разве это не ясно! Очень приличный человек, говорю я, твердо стоит ногами на земле и не боится открыто высказывать свое мнение! ― ответила почтенная вдова с сухим смешком. ― У него нет недостатка в мужестве, несмотря на его изысканные манеры! Но я хочу знать, моя девочка, нравится ли он тебе?

― О да! По-моему, он всем нравится, ― ответила Кресси. ― Он очень обаятельный!

― Я была убеждена, что ты думаешь именно так! ― саркастически заметила вдовствующая леди Стейвли.

― О, конечно! Но вы же знаете, что пока я не очень-то хорошо его знаю, ― задумчиво сказала Кресси.

― Не хочу слушать подобные глупости! ― заявила почтенная вдова и взглянула на нее, нахмурив брови. ― Насколько хорошо вам нужно узнать его, мисс?

― Намного лучше, мэм! Но главное, что я все равно никогда не выйду за него замуж!

― Ну, честное слово! ― сверкая глазами, произнесла ее бабушка, ― ты что, девочка, рехнулась или ты просто кокетка? Ты жила с ним бок о бок больше недели, вы вместе вдыхали весенний воздух! И вам обоим было очень приятно, я это видела! Вначале я не была сторонницей этого брака и прекрасно знаю, Кресси, что ты тоже находилась в нерешительности! Именно поэтому я привезла тебя сюда! Пожалуйста, скажи мне, почему, если вначале ты была почти готова принять его предложение, то потом передумала? Ради всего святого, какой же муж тебе нужен, дурочка? Красавец такой, что и глаз не отведешь, вполне сложившийся, с прекрасными манерами, хорошо воспитан, такт, которому и более зрелый человек может позавидовать, и улыбка, перед которой и я не устояла бы, будь я молодой девушкой, а ты несешь какую-то чепуху! Боже милостивый, Кресси, что это за фантазии! Ты сказала мне, что смирилась с браком по расчету, но если ты не видишь, что он без ума от тебя, то ты, наверное, сумасшедшая, и я умываю руки!

Кресси с радостным и виноватым выражением лица сжала бабушкину руку и прижалась к ней щекой.

― Я вовсе не сумасшедшая, бабушка! ― сказала она, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. ― Более того, я сказала тебе правду! Я на самом деле думала, что лучше согласиться на этот брак, чем оставаться на Маунт-Стрит, и Денвилл никогда не притворялся, что питает ко мне более теплые чувства, чем я к нему! А что касается того, что он без ума от меня, то это не правда, он никогда не был и не будет помешан на мне! И я этому ужасно рада, потому что безумно влюбилась в его брата и собираюсь выйти замуж за него, чтобы ни говорили вы, папа или кто-нибудь еще!

Почтенная вдова зажала своей скрюченной рукой руку Кресси.

― Что? ― спросила она. ― Брат Денвилла? Кресси поднялась, глаза ее сверкали, когда она смотрела на бабушку.

― Да, его брат, бабушка. Вы никогда не видели Денвилла. Кит так на него похож, что вначале даже я ошиблась! Но их нельзя сравнивать! Я… я почувствовала разницу, когда он приехал на Маунт-Стрит вместо Денвилла, чтобы встретиться с вами, именно поэтому я и хотела приехать сюда вместе с вами!

Она поднесла руку старой леди к губам и поцеловала ее.

― Вы почувствуете разницу, потому что вы такая мудрая и такая проницательная, мэм! О, вы не можете себе представить, как я счастлива оттого, что вы такого хорошего мнения о Ките!

― Убирайся! ― резко прервала ее почтенная вдова, выдергивая руку.

― Наглец! ― произнесла она. ― Значит, он выставил меня на посмешище, а? В жизни не слышала о таком чудовищном надувательстве!

Кресси ласково улыбнулась ей:

― Он уверен, что вы дадите свое согласие. Он участвует в этом против своей воли и давно прекратил бы этот обман, если бы вы не предложили поехать к леди Денвилл! Я должна попытаться объяснить вам эти обстоятельства ― узы, которые его связывают с Денвиллом! Но я думаю, что человеку, у которого нет близнеца, не так-то просто понять… прочность этой связи!

― Что я поняла и весьма просто, это то, что он подлый обманщик, который знает, как обвести тебя вокруг пальца, дурочка! ― ответила ее бабушка, ничуть не успокоенная.

― Ну, он вовсе не пытался сделать это, но я нисколько не сомневаюсь в том, что если бы он захотел, то достиг бы успеха, ― беззастенчиво сказала Кресси. ― Я не лучше вас, бабушка, знаю, что такое иметь близнеца, но понимаю, что если они так близки, как Кит и Ивлин, то каждый из них чувствует, когда другой оказывается в беде или заболевает, и не колеблясь ни минуты любой ценой придет брату на помощь. Кажется, ― медленно сказала она, хмуря брови, ― что они просто не могут иначе!

― В самом деле? ― фыркнула почтенная вдова. ― Ну, тогда объясни мне, милая моя, в какую такую неприятность попал Денвилл, что его брату понадобилось разыграть этот отвратительный спектакль!

― Да, разумеется, я вам все объясню, мэм! ― сказала Кресси с обезоруживающей искренностью. Она хмыкнула. ― Это совершенно невероятная история, ничего подобного я в своей жизни еще не слышала! Только Фэнкот мог пуститься в такое безумное приключение и только Кит мог выполнить это с такой решительностью. Мужества ему не занимать, бабушка!

― Перестань меня уговаривать! ― приказала леди. ― Я хочу только услышать, что там произошло.

Устроившись поудобнее возле бабушкиного кресла, Кресси изложила события, ловко обходя острые углы, но в целом не уклоняясь от истины. Почтенная вдова слушала ее молча. Нельзя сказать, что выражение ее лица смягчилось, но щеки несколько раз явственно вздрагивали, а когда Кресси, зная ее любовь к пикантным историям, отважилась описать встречу с миссис Алпертон, у нее начался приступ удушья, который она, пристально глядя на свою внучку, приписала астме. По окончании рассказа она заявила, что ничего более постыдного никогда не слышала, и резко прибавила:

― Я заметила, что в своем рассказе ты совсем не упоминаешь эту хорошенькую балбеску, которую почему-то называешь «моя дорогая крестная». Ты что, пытаешься одурачить меня, а? Зря стараешься, Кресси! Я не дурочка и никогда ею не была, так что если ты пытаешься доказать мне, что она не стоит за всем этим, то можешь не трудиться!

― Ну, разумеется, она участвует в этом! ― сказала Кресси с невинным выражением широко раскрытых глаз. ― Это была ее идея, чтобы Кит на один вечер только заменил Ивлина, спасая его репутацию! Я же именно это вам и сказала!

― А, ты мне сказала, ― язвительно ответила почтенная вдова, ― а вот ты не сказала ― отчего это для Денвилла так важно, чтобы сняли попечительство!

― Почему вас это удивляет, бабушка? Только подумайте, насколько это должно быть ему неприятно!

― Не пытайся заморочить мне голову, детка! ― раздраженно оборвала вдовствующая леди. ― Я из достоверных источников знаю, что его доходы составляют не меньше шестнадцати тысяч фунтов стерлингов в год, и сам Брамби говорил мне, что долги Денвилла после смерти его отца были выплачены из доходов с имения! ― Она прищурила глаза. ― Долги его матери! Ты можешь не трудиться отрицать это! Всем известно, что многие годы она находилась в ужасно трудном положении! Он собирается выплатить ее долги, не так ли? Прекрасно, я не вижу в этом ничего плохого, но никогда не пойму, даже если доживу до ста лет, чем эта вертихвостка и неудержимая мотовка заслужила такую любовь своих сыновей!

Скрюченными пальцами она перебирала складки своей шелковой юбки, Кресси промолчала, и через мгновение она бросила пронзительный взгляд на девушку.

― Вы неплохо со всем этим справились, не правда ли? ― язвительно сказала она. ― Поймите меня, мисс! Я не желаю, чтобы наше имя было замешано в каком-нибудь скандале! Боже милостивый, наверняка всему свету уже известно о том, что ты была почти помолвлена с Денвиллом! Ты не задумывалась над тем, что скажет твой отец, когда узнает об этом?

― Он будет ждать вашего решения, бабушка, ― невозмутимо ответила Кресси. ― Вам известно об этом так же, как и мне! Я надеюсь, что ваше решение будет в мою пользу ― в пользу Кита, потому что я люблю вас обоих, и если я выйду замуж без вашего одобрения, то это омрачит мое счастье. ― Она подняла голову и посмотрела прямо в глаза почтенной вдове. ― Но меньше чем через двенадцать месяцев, мэм, я достигну того возраста, когда ни вы, ни папа не будете в состоянии помешать мне выйти замуж за Кита!

― Если бы, ― после тяжелого молчания выговорила почтенная вдова, ― я когда-нибудь посмела так разговаривать с моей бабушкой, меня бы хорошенько высекли и на неделю заперли бы в спальне на хлеб и воду!

Кресси повеселела:

― Неужели посмели бы, мэм? Ваши родители были, должно быть, очень славными людьми!

― Дерзкая девица! ― сказала вдовствующая леди, поднося руку ко рту, чтобы скрыть, как дрожат ее губы. ― Ты думаешь, что можешь так дерзко разговаривать со мной! Позвони в колокольчик! Ты выводишь меня из терпения и до смерти утомляешь! Посмотри, который час! Я должна была лечь в постель полчаса тому назад! Меньше чем через час уже пора будет готовиться к обеду, а я из-за тебя ― несдержанной, бессердечной и неблагодарной распутницы, до сих пор не сомкнула глаз! Убирайся! И не льсти себя надеждой, что ты получила мою поддержку, потому что ты ее не получала!

Осторожно выйдя из комнаты и начиная спускаться по лестнице в поисках мистера Фэнкота, Кресси с облегчением закрыла лицо. Хотя она не подавала виду, но разговор с почтенной вдовой дался ей не без душевного трепета. Пока результат ее откровенности был более обнадеживающим, чем она ожидала. Она не могла себе представить, что ее властная бабушка сразу же даст свое согласие на брак, который, помимо того, что был менее блестящим, чем представленный на ее одобрение вначале, грозил также стать источником скандальных сплетен, весьма неприятных для такой пожилой и благородной леди. Она очень опасалась, что, придя в неистовую ярость, почтенная вдова в тот же день заберет ее с собой и помчится в Уэртинг. Она, безусловно, очень рассердилась, и это было вполне объяснимо; но своим наметанным глазом Кресси увидела, что у нее и мысли не было прибегать к крайним мерам. Наиболее показательным ― к великому облегчению Кресси ― было то, что вдовствующая леди Стейвли не потребовала к себе хозяйку дома для объяснений по поводу такого вероломства. Вместо этого она жалобным голосом, больше подобающим рассерженной и озадаченной старой леди, чем разъяренному деспоту, обругала свою заблудшую внучку не за то, что та позволила впутать себя в этот розыгрыш, а за то, что из-за нее она потеряла тридцать минут сна. Бабушке, подумала Кресси, нужно время для размышления, и одного этого обстоятельства достаточно для того, чтобы проникнуться оптимизмом. Битва, несомненно, была выиграна, но, несмотря на это, договориться с бабушкой может оказаться очень трудно. Правда, ее позабавили некоторые моменты рассказанной ей возмутительной истории; кроме того, ей, несомненно, очень понравился мистер Кристофер Фэнкот. По мнению Кресси, все теперь зависело от того, найдет ли сей находчивый джентльмен благоразумный выход из ситуации, которая, по всей видимости, даст высшему свету повод для нескончаемых сплетен и догадок.

Она нашла Кита в библиотеке, но, окликнув его, обнаружила, что там же находился сэр Бонами, и, пробормотав какое-то извинение, хотела выйти.

Кит стоял, опираясь рукой на спинку стула, напротив сэра Бонами, который со смиренным выражением лица сидел на диване, сложив руки на коленях. Обернувшись, Кит довольно странным голосом произнес:

― Не уходи, Кресси! Сэр Бонами знает правду о нас, и я думаю, он не будет против, если я раскрою тебе секрет… неожиданную новость, которую он мне только что сообщил.

― Нет, конечно, ― сказал сэр Бонами и сделал движение, чтобы подняться с дивана. ― Я ничего не имею против этого. Запомните мои слова: не успеешь оглянуться, как об этом будет известно всей стране.

― Пожалуйста, не вставайте, сэр! ― сказала Кресси, пересекая комнату и жестом призывая его оставаться на месте. ― Какая новость? Кит, не мучьте меня, не держите в неизвестности! Я вижу, что это приятная новость!

Мистер Фэнкот подозрительно прищурился и сказал ровным тоном:

― Сэр Бонами сообщил мне, что моя мама приняла его предложение выйти за него замуж.

― Не может быть! ― воскликнула Кресси. ― Это правда? О мой дорогой сэр, позвольте мне первой поздравить вас!

― Очень благодарен! У меня голова кружится от радости, и я думаю, мне не надо говорить вам о том, что я самый счастливый человек на свете! Это, ― упрямо сказал сэр Бонами, ― ясно и без слов!

― Разумеется! Это должно быть для вас как волшебная сказка!

― О да, именно так! Это нечто, о чем и не мечтаешь. Я имею в виду, что, ― он поспешно поправился, ― я потерял уже всякую надежду.

Кит казался мрачным, но Кресси, украдкой взглянув на него, с облегчением обнаружила, что фигура уныния, которую представлял собой удачливый поклонник его матери, развеселила его, складки вокруг его губ смягчились, а в глазах снова появились искры смеха. Но он с полной серьезностью сказал:

― Вам, должно быть, трудно осознавать свое счастье, сэр.

― Да, конечно! ― признался сэр Бонами. ― Ты же понимаешь, в моем возрасте к таким вещам довольно трудно привыкать!" Да и еще одна вещь! Не могу не спрашивать себя, будет ли ваша мама счастлива, выйдя за меня замуж! А теперь скажи мне. Кит, как ты думаешь, она не будет сожалеть об этом?

― Нет, ― сказал Кит. ― Я абсолютно убежден, сэр, что ни она, ни вы не будете сожалеть об этом.

― Ну, я должен сказать. Кит, что это очень благородно с твоей стороны ― на самом деле благородно! ― воскликнул сэр Бонами, явно удивленный. ― Без сомнения, я ни в коем случае не буду сожалеть, но черт меня побери, если я мог предположить, что услышу от тебя подобные слова! По правде говоря, я думал, что ты разозлишься!

― Я не мог бы пожелать более доброго и снисходительного мужа для нее! ― улыбаясь, произнес Кит. ― Вы будете до смерти баловать ее!

― О да! Но ты не хотел, чтобы она вышла замуж за кого-нибудь другого?

― Разумеется, не за кого-нибудь, а именно за человека, который любил бы ее и заботился бы о ней! Чего не хочу, так это, чтобы она сама вела хозяйство… и запутала дела Бог знает до чего!

― О нет, ей Богу! ― воскликнул сэр Бонами. ― Я не думал об этом, но ты абсолютно прав, мой мальчик! Этого не должно быть! Во всяком случае, я должен буду об этом побеспокоиться!

― Вам не о чем будет беспокоиться! ― заверила его Кресси. ― Не сочтите за дерзость, если я скажу, что никогда еще ни один рыцарь не был так достоин дамы своего сердца, как вы, дорогой сэр!

― Нет, нет, ― запротестовал взволнованный сэр Бонами. ― Чушь! Я очень благодарен вам за такие слова, но это не так! В конце концов, я баронет.

― Вы, ― сказала Кресси, избегая взгляда Кита, ― всегда казались мне рыцарем прежних времен!

― Что?! Одним из тех парней, которые повсюду скакали на своих лошадях в поисках драконов! С чего это вам взбрела в голову такая глупая мысль, моя дорогая девочка! Еще и закованный в броню! Послушайте, меня от одной мысли об этом бросает в жар! Уверяю вас, это совсем не в моем духе!

― О, вы меня не правильно поняли! Я имела в виду не драконов, а вашу непоколебимую преданность крестной! Все эти годы вы были ее верным рыцарем!

― Баронетом, ― вкрадчиво вставил Кит.

― Я так часто думала о том, как вам, должно быть, одиноко, ― продолжала Кресси, не обращая внимания на эту вольность. ― В вашем огромном доме, совершенно один, вам должно было казаться, что уже нечего ожидать от жизни!

― Совершенно верно! Хотя, как вы знаете, человек со временем привыкает ко всему, да к тому же я не живу в полном одиночестве.

― Разумеется, у вас есть слуги, но что они значат для вас? Этого же так мало!

Сэр Бонами, содержавший огромный штат, в том числе и трех поваров, которые были совершенно необходимы для его комфорта, считал, что они значат для него довольно много, но воздержался высказывать свое мнение по этому поводу.

― Но теперь все будет абсолютно иначе!

― Да, я знаю, ― согласился он, глубоко вздохнув.

― О, и как вам будут завидовать! ― сказала Кресси, поспешно меняя тему. ― Они будут готовы убить вас, все эти разочарованные поклонники крестной! Я не могу удержаться от смеха, представляя себе огорчение, которое испытает кое-кто из них при вести о том, что вы увели ее у них из-под носа!

Было ясно, что такая мысль еще не приходила в голову сэру Бонами. В ответ он слегка надул щеки, как делал всегда, когда что-то доставляло ему удовольствие.

― Да, ей-Богу! ― сказал он. ― Они будут готовы убить меня! Самая обаятельная женщина высшего света, у которой больше всех поклонников, и она выбрала меня! Триумф, а? Боже, я готов заплатить пятьсот фунтов, чтобы увидеть лицо Лоута, когда он прочтет об этом в газете! Пожалуй, он действительно готов будет убить меня!

Тут его осенила неприятная мысль и он мрачно добавил:

― Да, и я знаю еще одного человека, который рад был бы выпустить мне кишки, это молодой Денвилл! Я забыл про него. Кит, если этому браку суждено быть причиной размолвки между ним и его матерью, то это разобьет ее сердце, и я скорее откажусь от нее, чем допущу такое!

― Не беспокойтесь, сэр, этого не произойдет! ― ответил Кит. ― Я не могу обещать вам, что Ивлин придет в восторг от этого брака, но опасаться нечего! Он примирится с этим и ни при каких обстоятельствах не станет разрывать отношения с мамой. В этом вы можете быть уверены.

― Что ж, я полагаю, что в данном случае вам виднее, ― сказал сэр Бонами, смиряясь с судьбой. Он тяжело поднялся. ― Пора мне пойти наверх и переодеться!

― Сегодня не обязательно переодеваться, сэр: час тому назад приехал генерал Оукеншоу, чтобы засвидетельствовать свое почтение моей матери, и она уговорила его остаться с нами пообедать.

― Неужели?! Ба, я думал, что этот старый кровопийца уже несколько лет как удалился на покой, ― воскликнул сэр Бонами. ― Ну и ну, что за день сегодня! Один сюрприз за другим! Я не собираюсь надевать вечерний костюм, но должен сменить сюртук и хочу немножко отдохнуть до обеда, чтобы собраться с силами.

― И наверное, выпить немножко наливки? ― посоветовал Кит.

― Нет, нет, я не хочу наливки! Дело в том, что я очень разволновался сегодня, что мне вообще-то несвойственно, и чувствую себя немного усталым. Короткий сон снова вернет мне бодрость!

― Как вам угодно, сэр, ― сказал Кит, пропуская его перед собой в открытую дверь.

Закрыв дверь, он обернулся и увидел, что Кресси повалилась на стул, хохоча до упаду. В паузах между приступами смеха она произносила:

― О Кит! О Кит! Я думала, что умру! Бедный, бедный сэр Бонами!

― А ты-то с твоим рыцарем! ― сказал он. Это вызвало у нее новый приступ смеха.

― Баронеты! ― простонала она. ― Какой же ты негодник! Я чуть было не умерла со смеху! Не смеши меня больше! У меня все болит!

Она сделала гримасу.

― Но это будет счастливый брак, не правда ли? Когда он привыкнет к этой мысли?

― Думаю, что так и будет, если он только сможет на это решиться.

― Меня интересует, моя дорогая, чья это была мысль, ― твоя или мамина? Ну, выкладывай!

― Кит, неужели ты думаешь, что я осмелилась бы советовать крестной выходить замуж за сэра Бонами или за кого-нибудь другого!

― Конечно, я так не думаю. Но сильное подозрение, что именно ты навела ее на эту мысль, у меня есть! Ну?

Она перестала смеяться.

― Не совсем так. Однако, говоря по правде, эта мысль пришла ей в голову во время разговора со мной. Ты сердишься на меня?

― Не знаю. Нет, разумеется, я не сержусь, но… Кресси, она это делает ради Ивлина?

― Не только ради него. Я думаю, в одинаковой мере ради себя и ради него. Я не могу тебе сказать, о чем мы с ней разговаривали, поскольку я обещала держать это в тайне. Я только скажу тебе, что застала ее сильно расстроенной и узнала, что она собиралась… О, идти на ужасную жертву ради Ивлина!.. а когда я уходила, выражение лица у нее было игривое! Кит, я действительно искренне верю в то, что она будет счастлива! Ты же знаешь, она очень привязана к сэру Бонами, и ей с ним всегда очень уютно, и, кроме всего прочего, она не должна жить одна! Ты сам это говорил. Ты думал о ее неисправимом мотовстве, а я больше думала о том, что она будет очень несчастна.

― Да, я тоже так считаю. Ну, а как насчет Риппла? Ты же не скажешь, что он сияет от счастья, а?

Она рассмеялась.

― Ну, возможно, и не сияет! А теперь умоляю тебя, не надо снова смешить меня! Дело в том, что он всю жизнь был абсолютно доволен своей судьбой и внезапно понял… я так думаю… что у него нет ни малейшего желания менять свой образ жизни. Это, наверное, было для него ужасным потрясением, но очень скоро он смирился с этой мыслью, ведь ты же знаешь, что он действительно без ума от нее! Он будет очень гордиться ею и, несомненно, получит массу удовольствия, тратя на нее огромные суммы денег. О дорогой, посмотри который час, я должна идти, иначе я опоздаю к обеду! Кит, кто этот генерал, которого крестная пригласила на обед? Жаль, что она его пригласила, потому что я должна еще кое о чем рассказать тебе. Я сказала бабушке, что ты не Денвилл.

― Боже милостивый! Тебе что, больше нечего делать? Я думал, мы договорились, что это сделаю я!

Она покачала головой.

― Поверь мне. Кит, ты бы не смог ее уговорить!

Он пристально взглянул на нее.

― Да? Если я правильно тебя понял, значит, твои усилия оказались успешными?

― Ну, я не знаю… и должна признаться, что этот генерал явился очень некстати! ― ответила она серьезно. ― Это неминуемо выведет ее из себя, поскольку ей придется весь вечер держать язык за зубами, а я думаю, что она решила обрушиться на тебя. Однако нельзя отрицать, что она испытывает к тебе явную симпатию, и я очень надеюсь, что она смягчится, если ты сможешь придумать, как нам всем выпутаться из этой неразберихи, чтобы никто не догадался о случившемся.

― Наверное, ты права!

Она вопросительно посмотрела на него.

― Должна признаться, что это мне кажется довольно трудной задачей, но я думаю, что у тебя в голове уже сложился какой-то план? Не правда ли?

― Откровенно говоря, нет, моя дорогая!

― О, ― слегка разочарованно сказала она. ― Что до меня, то я в полном замешательстве, потому что я действительно рассчитывала, что ты придумаешь, как ловко выйти из этого положения!

― Я вижу, ― ответил он, глядя на нее виновато и с удивлением. ― Поверь мне, дорогая, мне крайне не хочется разбивать твои надежды! Но рано или поздно правда выйдет наружу! Я полагаю, что лучше сразу же сказать правду! Кресси, дорогая, если ты решила стать женой блестящего дипломата, то тебе придется заранее от этого отказаться, поскольку я сам нахожусь в растерянности, ― такой же, как и ты!

Ее серьезность сменилась смехом.

― О Кит, какое же ты отвратительное создание! Ты что же, думаешь, я такая дура, что питаю иллюзии! Я просто знаю, что тебе удастся ловко выйти из этого положения!

Мистер Фэнкот, должным образом восприняв трогательную веру любимой девушки в его высокие интеллектуальные способности, любезно произнес, по-прежнему держа ее под руку:

― Конечно, мне это удастся! В конце концов у меня есть еще двадцать минут на размышление, перед тем как выйти к обеду. Что касается того, чтобы сообщить Иву о предстоящей свадьбе мамы… да еще уговорить его сделать, по крайней мере, любезное лицо… Я полагаю, что мне достаточно будет и двадцати минут!

Мисс Стейвли расхохоталась, но ответила с нескрываемым восхищением:

― Более чем достаточно… Мой дорогой, мой дорогой!