Под маской

Глава 6

Мистер Фэнкот прибыл к своему подъезду как раз в тот момент, когда дворецкий Бригг открывал дверь, чтобы выпустить из дома юного обожателя леди Денвилл. Мистер Хорнинг, одетый с продуманной небрежностью, включая платок, кое-как завязанный вокруг шеи, и ненакрахмаленные уголки воротника, остановился и драматично произнес:

― Милорд!

― Здравствуйте, ― вежливо ответил Кит. Он окинул оценивающим взглядом каждую деталь туалета поэта. Он отметил также, ― и это его позабавило ― легкую враждебность мистера Хорнинга, и заключил из этого, что Ивлин не поощрял слепой одержимости молодого человека. Поэтому он сказал с глубокой учтивостью:

― Вы приходили навестить меня? Чем могу вам служить?

Слегка подавшись назад, мистер Хорнинг сказал с вызовом:

― Я нанес визит леди Денвилл, милорд!

― О, в самом деле? ― сказал Кит. ― Как это мило с вашей стороны!

― Мило? ― повторил мистер Хорнинг безучастно.

― Если только ваш визит не был слишком утомительным для нее. В ее возрасте и с ее болезнью кишок…

― Я полагаю, милорд, что у вас имеются какие-то возражения против моих визитов! ― прервал его мистер Хорнинг, глядя на него.

― Ни малейших! ― сердечно сказал Кит. ― Вы читаете ей, и я полагаю, что такое спокойное занятие ― это то, что ей нужно! Очень трудно заставить ее отдохнуть, но в ее возрасте, вы знаете…

― Лорд Денвилл! Я считаю, что ее светлость ― настоящий ангел! ― благоговейно произнес мистер Хорнинг.

― О нет, нет, вы слишком пессимистично смотрите на ее состояние! ― уверил его Кит. ― Мы надеемся, если она будет следить за собой, то еще несколько лет будет с нами, и в неплохом здравии.

С этими жизнелюбивыми словами он любезно улыбнулся окаменевшему поэту и вошел в дом.

Решив доставить матери удовольствие рассказом об этой встрече, он по дороге к себе заглянул в гостиную, и был вознагражден за это тем, что нашел ее там, одетую в очаровательное платье из желтовато-бежевого шелка с тройным плиссированным воротником из кружева, и в кружевную французскую шляпку, украшенную букетиком цветов и очень красиво смотревшуюся на ее блестящих золотых волосах. Она выглядела элегантной, грациозной и невероятно молодой: это заставило Кита хихикнуть, когда он сказал:

― Я только что встретил твоего дурачка, мама! Когда он придет к тебе в следующий раз, пусть захватит не поэму, а компресс!

― Компресс? ― спросила она удивленно.

― Да, дорогая, ― для твоих кишок! ― шаловливо произнес он. ― Я сказал ему, что мы все же надеемся, что ты проживешь еще несколько лет. Это когда он назвал тебя ангелом ― менее подходящий эпитет трудно себе представить.

Она рассмеялась.

― О, что ты за отвратительное создание! Ну входи же, Ивлин. Мы с Бонами только что говорили о тебе!

Войдя в комнату и закрыв за собой дверь, он увидел, что его мама не одна: огромная туша сэра Бонами Рипла занимала почти всю софу напротив ее кресла. Кит бросил вопросительный взгляд на свою мать, поскольку, хоть он и не слишком высоко оценивал умственные способности сэра Бонами, все же не мог поверить, что человек, знающий его и Ивлина с колыбели, не обнаружит разницы между ними. Но леди Денвилл была совершенно спокойна. Она ангельски улыбнулась Киту:

― Дорогой, Бонами сообщил мне, что твоя предполагаемая женитьба на Крессиде Стейвли стала самой важной светской новостью в Лондоне!

― Что, зубоскалы уже за работой? ― сказал Кит, пожимая руку гостю.

― Разумеется, ― сказал сэр Бонами своим звучным голосом, который хорошо сочетался с его массивной фигурой. ― Как дела? Слышал, ты был за городом. Я не видел тебя на скачках в Эскоте, ― он внимательно посмотрел Киту в лицо и добавил:

― Ты выглядишь лучше, чем когда я видел тебя в последний раз. Я тогда сказал, что тебе пора немного отдохнуть. А сейчас ты в некотором роде уже вот-вот будешь закован в цепи. Я желаю, чтобы ты был счастлив, мой мальчик.

― Благодарю вас, сэр, но вы слегка опережаете события! Дело еще не решено, знаете ли. Кто распространяет такие слухи?

― Конечно, леди Стейвли! ― сказала его мать. ― Пытается вас обоих подтолкнуть, этой идиотке надо всюду совать свой нос!

Высокие и жесткие уголки воротничка и широченный восточный галстук не давали сэру Бонами ни покачать, ни кивнуть головой. Когда он желал выразить свое согласие, он был вынужден наклонять всю верхнюю часть своего тела движением, полным достоинства, что зачастую приводило его собеседников, и так уже изрядно напуганных его размерами и великолепием, в полное замешательство. Он и сейчас проделал то же самое, но поскольку Фэнкоты были хорошо знакомы с его привычками, ни Кит, ни его мать не были смущены. Леди Денвилл пристально на него посмотрела и воскликнула:

― Бонами! Это вы издаете такой скрипящий звук? Совсем как Регент!

Он выглядел столь удрученным, что Кит вмешался и спросил, как он съездил в Эскот. Но хотя Бонами и были огорчен, он ни в коей мере не был смущен нелицеприятным высказыванием хозяйки.

― О, так себе, ― сказал он в ответ на вопрос Кита, а леди Денвилл объяснил, что дело в том, что его новый корсет ― точная копия корсета, который носит Регент, только, пожалуй, пошире. ― По правде говоря, Амабел, я несколько располнел, ― серьезно признался он.

В ее глазах прыгали смешинки.

― Что вы говорите? Я скажу вам, что вы должны делать: вы должны полностью отказаться от бисквитов и газированной воды, как поступал лорд Байрон!

Он заметно побледнел, но ответил с большой галантностью:

― Ах, моя милая, если бы я мог надеяться, наконец, вас завоевать, я бы даже на это пошел!

― Если это предложение руки и сердца, я должен вас оставить, ― сказал Кит.

― Она меня не желает, ― мрачно сказал сэр Бонами. Он тяжело сдвинулся со своего места, чтобы можно было видеть Кита, который сидел немного в стороне и не попадал в его поле зрения.

― Но я скажу тебе, Ивлин! Ты счастливчик, что тебе удалось приковать к себе девочку Стейвли! Говорят, она очень симпатичная и милая. Конечно, она в подметки не годится твоей матери, но я не встречал женщины, которая выдержала бы сравнение с ней, ― вот почему я остался холостяком на всю жизнь. Я никогда не мог и подумать о другой женщине. И никогда не смогу! И вот я теперь одинок, некому обо мне позаботиться и никому нет до меня дела!

Поскольку он представлял собой зрелище довольного жизнелюбца. Кит лишился дара речи. Однако леди Денвилл не потеряла присутствия духа. В порыве, который впоследствии ее непочтительный сын охарактеризовал как полное отсутствие пристойности, она воскликнула:

― Ну! Что за наглая ложь!.. Как будто я не знаю о… о райских птичках, которых вы то и дело брали под свое покровительство все эти двадцать пять лет! А некоторые из них, как я припоминаю, были в полном смысле слова особами легкого поведения и намного более прекрасными, чем я когда-либо была!

― Ни одна не была прекраснее вас, любовь моя, ― сказал сэр Бонами просто. Он издал глубокий вздох, что заставило его корсет тревожно скрипнуть, но почти тотчас же повеселел, излагая Киту цель своего визита на Хилл-Стрит, ― просить его сопровождать леди Денвилл на небольшой обед, который он намеревается устроить в отеле «Кларендон» перед своим отъездом в Брайтон на все лето.

― Они умеют готовить жареного карпа лучше, чем все, что готовит мой Альфонс, ― с жаром сказал он. ― Вы режете карпа на большие куски, кладете на сковороду масло, нарезанный лук, тмин, петрушку, грибы, конечно, перец и соль, ― это всем известно! Но в «Кларендоне» добавляют что-то еще, и это дьявольски здорово, хотя я пока не дознался, что именно! Это не щавель, потому что я уже приказал Альфонсу его положить, и получилось совсем другое блюдо. Я подумал, может быть, это чуть-чуть кервеля и, может быть, один или два листика эстрагона? ― Он быстро повернулся, чтобы нежно улыбнуться леди Денвилл. ― Вы догадаетесь, я полагаю, моя красавица! Я думаю, я прикажу убрать его, когда принесут телячье филе. У нас должны быть куропатки: это само собой разумеется, ― и утята, и кроме этого только «сладкое мясо», и пирог из дрожжевого теста. А на второе ― гусенок с цветной капустой и французской фасолью и горошком, потому что, я знаю, вы не любите большие обеды. Поэтому я добавлю только приправленного омара и немного спаржи, и несколько желе и кремов, и корзинку с печеньем, чтобы вам было что грызть. Вот так, ― сказал он с лучезарной улыбкой, ― я представляю себе хороший маленький обед.

― Это звучит восхитительно, сэр, ― согласился Кит. ― Но только одно…

― Да, да, я знаю, что ты хочешь сказать, мой мальчик! ― прервал его сэр Бонами. ― Это не пойдет для большого приема! Но я намерен пригласить еще только троих, так что за столом нас будет не больше шести. И будут еще закуски: задняя нога оленя и тушеная ветчина, может быть. Или блюдо телячьих отбивных: я должен посмотреть, что больше подходит. ― В его голосе появилась нотка досады:

― Я не считаю, что это подходящий сезон для действительно отличных обедов, ― сказал он серьезно. ― Несомненно, мало что может сравниться с свежесрезанной спаржей, не говоря уж о корзине земляники, которую, я обещаю вам, моя красавица, вы получите! Но только подумайте, насколько было бы лучше, если бы можно было получить несколько жирных куропаток и парочку тушеных фазанов!

― Да, действительно, но я хотел сказать не это, сэр! Для меня не было бы большего удовольствия, чем сопровождать маму на ваш обед, но обстоятельства складываются так, что я вынужден почти немедленно вернуться в Рейвенхерст.

― Почему, что вы там собираетесь делать? ― спросил сэр Бонами, широко раскрыв свои маленькие глазки.

― Очень многое, обещаю вам, ― с легкостью ответил Кит. ― Если мисс Стейвли окажет мне честь и выйдет за меня замуж, мой дядя, как, я полагаю, мама вам рассказала, намерен снять попечительство. Надо сделать много распоряжений ― очень много вещей надо уладить, прежде чем я отважусь привезти мою невесту в Рейвенхерст.

― Почему, что вы там собираетесь делать? ― спросил сэр Бонами, широко раскрыв свои маленькие глазки.

― Очень многое, обещаю вам, ― с легкостью ответил Кит. ― Если мисс Стейвли окажет мне честь и выйдет за меня замуж, мой дядя, как, я полагаю, мама вам рассказала, намерен снять попечительство. Надо сделать много распоряжений ― очень много вещей надо уладить, прежде чем я отважусь привезти мою невесту в Рейвенхерст!

― Так ты не собираешься быть в Брайтоне этим летом? ― спросил очень удивленный сэр Бонами. ― Я думал, что ты раздобыл тот же дом на Стейне, который снимал в прошлом году!

― Да, мне удалось, и, конечно, он в мамином распоряжении. Я рассчитываю вскоре присоединиться "к ней. Я не знаю, какие у нее планы, но думаю, она не нуждается в моем эскорте, чтобы прибыть к вам на обед, сэр! Ее поэт будет счастлив занять мое место!

― Если ты имеешь в виду этого глупого молодого петуха, которого я выслал отсюда не более чем за десять минут до твоего прихода, Ивлин, я не хочу его видеть на моей вечеринке! ― сказал сэр Бонами, невольно приходя в гнев. ― Парень, который ничего лучше не придумал, как прийти в гости к леди одетым кое-как и с носовым платком, завязанным вокруг шеи!.. Ай, и что ты думаешь он делал, когда я вошел? Он читал ей стихи! Ну, что за дурак! Я хочу тебе сказать, мой мальчик: в мое время мы нашли бы что-нибудь более подходящее, чем доводить хорошенькую женщину почти до летаргического сна!

― Я не заснула летаргическим сном! ― заявила ее светлость. ― Ни одной женщине моего возраста не может наскучить поэма, написанная в ее честь!

Особенно когда поэт настолько любезен, что сравнивает ее с нарциссом! ― С нескрываемым удовольствием, она отметила, что на лицах обоих мужчин было написано отвращение, и добавила с душой:

― «Как нимфа, летящая с ветром!» ― Она разразилась смехом и наконец выговорила:

― Признайтесь, Бонами, вы никогда не говорили мне таких прекрасных вещей!

― Молокосос! ― сказал Бонами, и глаза его загорелись. ― Нарцисс! Боже правый! Ну, я действительно не написал в жизни ни одной стихотворной строчки: это не в моей натуре! Но если бы я стал писать о вас, я не назвал бы вас жалким нарциссом! Я сравнил бы вас с розой ― одной из этих желтых роз с темно-золотистой сердцевиной и сладким ароматом! ― сказал сэр Бонами, входя во вкус предмета.

― Ерунда! ― резко сказала она. ― Вы скорее назвали бы меня жирненькой куропаткой или испанским пончиком! А что касается вашего обеда, это мне больше всего нравится, и крайне досадно, что Ивлину вздумалось снова ехать в деревню, потому что, естественно, я должна ехать с ним. Ведь в Рейвенхерсте так тоскливо одному: конечно, я там никогда не бывала одна, но я часто думала, как грустно мне было бы, если бы пришлось там остаться в одиночестве. Так что вы будете заезжать из Брайтона к нам на обед, если захотите! Я полагаю, что мы сможем раньше вас приготовить утят, хотя, конечно, не перепелок. Но омаров и спаржу, безусловно!

Такое быстрое согласие с его решением искать прибежища в Рейвенхерсте удивило Кита. И только когда сэр Бонами уехал, он узнал его причину.

― Дорогой, так ты уже знаешь? ― спросила его мать, когда он вернулся, проводив ее обожателя до кареты.

― Знаю что, мама?

― Как! То, что дядя Генри приезжает в Лондон по делам! Бонами сказал мне, что слышал, как кто-то говорил, что он приезжает, и сказал, что пригласит его на свой обед! Надо сказать, Бонами не мог припомнить, от кого он это слышал, но я этому вполне верю, потому что подобная выходка как раз в духе Генри! Когда всем известно, что он поселился в Ноттингемшире, ― или я имею в виду Нортгемптоншир? О, конечно, это не имеет значения, ты знаешь! Неважно, где он купил поместье, когда решил уйти от дел! Мой мальчик, я знаю, ты питаешь к нему нежные чувства, но должен признать, что подобное начало ничего хорошего не сулит! Однако не думаю, что он сможет узнать тебя, а ты?

― Напротив! ― сказал Кит с чувством. ― Он узнает меня через пять минут после того, как увидит! Когда он приезжает в Лондон?

― О, не раньше следующей недели! ― уверила она его. ― Не надо хмуриться, Кит!

― Не надо будет, если я смогу вырваться из города! ― сказал он, глядя на нее со смешанным чувством изумления и раздражения. ― Мама, я вижу, ты совершенно не представляешь, насколько эта ситуация опасна! Я встретил по дороге к Маунт-Стрит какого-то приятеля Ивлина и проскочил мимо! Бог знает, кто это! Я выкрутился ― сказал, что замечтался, и он это проглотил. Но что было бы, если бы он догадался, что я не Ивлин? Ну и попал бы я в переплет, не правда ли?

― Тем не менее, он не догадался, и я убеждена, что никто не догадается, кроме твоего дяди или какого-нибудь твоего близкого друга, но их ты с легкостью можешь избежать. Однако ты совершенно прав, уезжая из Лондона, и я прекрасно понимаю, что очень утомительно постоянно быть настороже, как бы не встретить друзей Ивлина. И не потому, что я думаю, будто кто-нибудь из них заподозрит обман. Ну хорошо, возьмем хотя бы Бонами. Я была уверена, что он узнает тебя и дала тебе войти в комнату специально, чтобы посмотреть на его реакцию. Если бы он и узнал тебя, ничего страшного не случилось бы: мне пришлось бы признаться ему во всем, он, конечно, никому бы и словом не обмолвился, но ведь он не догадался! ― Ее глаза изучали Кита, пытаясь проникнуть в его мысли. Она протянула ему руку и, когда с полной раскаяния улыбкой он взял ее в свою, спросила, стремясь его задобрить:

― Дружочек, почему ты так смотришь? Тебе все это так неприятно?

― Да, мама, мне это неприятно! ― ответил он с достойной восхищения сдержанностью.

― Мальчик мой, ― вздохнула она, ― я не думала, что тебе будет настолько тяжело! Тебе же всегда нравилось разыгрывать людей! Так же как и Ивлину! И если иногда вас разоблачали, то всегда именно по его вине, а не по твоей!

Он сжал ее руку.

― Мама, будь же рассудительна! ― взмолился он. ― Раньше мы просто валяли дурака, но мы никогда не использовали эти проказы в серьезных целях! Ну, а теперь подумай, мамочка! Что если бы тот парень, которого я сегодня встретил, узнал меня? Ты можешь сказать Рипплу правду, но как я мог довериться первому встречному, который, как я догадываюсь, всего лишь случайный знакомый Ивлина? Тогда эта история была бы уже известна всему городу, и что почувствовала бы мисс Стейвли, когда это дошло бы до нее?

Она выслушала все это и кивнула головой.

― Совершенно верно! Ничего бы не получилось, не правда ли? Так трудно было бы придумать удовлетворительное объяснение! Не думаешь ли ты, что Кресси что-то подозревает?

Он отрицательно покачал головой.

― Нет, потому что она едва знакома с Ивлином. Но она не дура, мама, и если она получше узнает меня, то обнаружит обман, как только снова встретит Ивлина.

― Да, но она не узнает тебя лучше. Ты немедленно покинешь город и уедешь в Рейвенхерст, и если к тому времени Ивлин не вернется, ― хотя наверняка он вернется, ― я приеду к тебе на следующей неделе. Знаешь, показалось бы очень странным, если бы я вдруг срочно покинула Лондон.

― Конечно, и я прошу тебя не делать этого! Тебе вообще не надо ехать в Рейвенхерст, мама, ты там будешь скучать до смерти!

― Кит, как ты можешь считать меня такой бессердечной негодяйкой? ― возмущенно сказала она. ― Ведь именно по моей вине ты вынужден отправиться в деревню, и самое малое, что я могу сделать, это составить тебе компанию! Это все равно, как если бы у тебя в Англии была подружка, ― что, конечно, было бы гораздо приятней для тебя, ― хотя я сомневаюсь, что ты взял бы ее с собой в Рейвенхерст, если бы даже она у тебя была.

― Нет, ― сказал он нерешительно, ― вряд ли! ― С него слегка слетела серьезность, и он рассмеялся, восклицая:

― О мама, что ты еще скажешь? Сначала про корсет Риппла, а теперь про мою подружку! Где твое воспитание, хотел бы я знать!

― Чепуха, Кит! Какой бы я была наивной, если бы считала, что ты совсем незнаком с прекрасным полом! Конечно, ты знаком с ним, хотя и не так хорошо, как Ивлин, и слава Богу! Господи, Кит, что же могло случиться с Ивлином? Где он находится?

Он перестал смеяться, обнял ее и одобряюще прижал к себе.

― Не беспокойся, мама! Я знаю о нем не больше чем ты, но совершенно уверен, что он цел и невредим. А что касается его местонахождения, то поскольку последнее известие от него было из Рейвенхерста, возможно, я найду ключи к тайне, если сам поеду туда. Так что не унывай, пожалуйста! Обещаешь?

Она подняла руку и потрепала его по щеке с нежной улыбкой.

― С тобой так спокойно, мой мальчик! Я постараюсь сохранить бодрость, но это будет очень сложно, когда ты уедешь. А когда я вспоминаю, что должна нанести визит старой леди Стейвли, я готова заплакать.