Под небом Финского залива

Ты, наверное, говоришь о большом счастье, а мне нужно маленькое.

Разве счастье может быть большим или маленьким? Счастье - это счастье, оно всегда большое и высокое. Другое дело, люди его по-разному понимают. Каждый человек - по-своему. По сути счастье - это осуществление мечты человека, а мечта у каждого своя: у одного - маленькая, у другого большая, но это только со стороны видно: а для человека счастье полновесное исполнение заветного желания. Поэтому твое маленькое счастье стоит большого. А радостные минуты такие крохотные. Но человеку, который когда-то познал счастье, мало звездных минут, ему опять подавай счастье, а второе счастье приходит редко, и человек чувствует себя самым несчастным человеком на свете. Вот яркий пример - Андрей Петрович, все его счастье теперь в рюмке. Нет, я не хочу счастья. И потом, к счастью человек привыкает, и оно уже не кажется ему счастьем, а к звездным минутам привыкнуть невозможно, потому что они изначально непостоянные величины, и когда приходят, то всегда воспринимаются остро и пронзительно. Хотя, конечно, и счастье - непостоянная величина, но оно все-таки более продолжительно, и человек думает, а может быть, на мой век его хватит, но такое если и встречается, то очень редко. Счастье вообще редкое явление. Говорят, его надо заслужить. А как и чем - никто не знает. А звездные минуты приходят даже к тем людям, которые ничего не совершили выдающегося, чтобы заслужить встречу с ними.

Ты так здорово рассказываешь об этих звездных минутах, что я уже не знаю, чего мне хочется: счастья или тоже звездных минут.

Выбирай: или счастье, или звездные минуты? Не будь жадным. Что-то одно! Потому что они несовместимы друг с другом, или - или. И еще, как счастье, гак и звездные минуты не любят, когда их не ценят. Учти на будущее, когда к тебе придет то или другое. Вообще, за все хорошее всегда нужно благодарить судьбу и не проклинать ее, когда она преподносит тебе не очень приятные сюрпризы. И это первое условие твоего благополучия, когда нет счастья. Так за что пьем - за счастье или звездные минуты?

Давай все-таки за счастье, как я его понимаю.

А как ты его понимаешь?

А ваг этого позволь тебе не рассказывать, потому что я слышал, что желание исполняется только тогда, когда хранится в тайне.

- Ну хорошо, Вано, счастья тебе, от всей души! А тебе звездных минут!

выпили до дна. Хорошо, что кино было слабое, а то

бы Света совсем захмелеть могла с непривычки. А для Вано - что фруктовый сок для ребенка.

Знаешь,- сказал он,- у нас без вина не садятся за стол, это как таблетка, которая способствует пищеварению. Может, поэтому у нас и долгожителей много, есть такая точка зрения у медицины.

Вполне возможно, считается, даже спирт в малых дозах полезен, дело в том, что не все умеют пользоваться умеренными дозами. Сколько водка ломает человеческих судеб. Была бы моя воля, запретила бы я эту водку, как наркотики, потому что это по сути одно и то же. Для настроения вполне достаточно вина или шампанского. Правда, ввели бы "сухой закон".

Ты же знаешь, этого никогда не случится, а если и случится, то ненадолго. Найдется столько же причин против "сухого закона", сколько их существует для пьянки. Скорее наркотики станут свободной статьей дохода.

Да, здоровье нации - в руках самой нации. А здоровье будущего поколения никого не интересует, как и все, что может случиться, когда нас не будет,- сказала с сарказмом Света.

Да, нас не будет, а водка будет существовать вечно. Из какой глуби веков она к нам явилась, но с каждым поколением увеличивает число своих поклонников. В наше время люди гибнут не за металл, а за металлическую крышечку от бутылки. Очаровательница-завоевательница!

А ты, Вано, что, совсем водку не пьешь?

Пью, но редко, когда сильно прижмут в какой-нибудь мужской компании.

И часто прижимают?

Бывает. "Жить в обществе и быть свободным от общества - нельзя .

Я не о тебе и не о водке, а об этом ставшем крылатым изречении. С одной стороны, да, общество формирует человека, его взгляды. А с другой стороны - яркая индивидуальность всегда поступает сообразно своим убеждениям, за которыми стоит личное понимание явления в связи с тем, как оно сопрягается с категориями добра и зла, а не сообразно том) , как мыслит большинство окружающего его общества. Ведь общество в разные эпохальные периоды мыслит по-разному относительно одних и тех же жизненных фактов и представляет из себя иногда не лучшее образование. Поэтому каждому человеку важно иметь свое миропонимание, несмотря на общественные философские воззрения или взгляды на те

или иные деяния. А мы иногда, ссылаясь на известные изречения, оправдываем свои неприглядные поступки.

Да, я с тобой согласен, мы часто идем на компромиссы там, где нужно быть принципиальным. Но ведь иначе можно нажить много врагов. Тебя будут считать "белой вороной", или занудой, или зазнайкой, или еще Бог знает кем.

Это так страшно?

Это неприятно, наверное,- пожал плечами Вано.

И значит, мы должны подстраивать свое поведение под тот образ действий, который нам не нравится? Но который отвечает общепринятому мнению?

Да, и получается заколдованный крут, выходит опять же - Ленин был прав,- поддразнил Вано Свету.

Это если бояться того, кто о тебе что скажет. А если не бояться, то можно быть самим собой и поступать соответственно своим принципам, а не приспосабливаться к нравам большинства, если эти нравы тебе не кажутся нравственными или просто приятными и приемлемыми для тебя. Вот смотри, было время, когда было не принято и вообще считалось зазорным, если люди из высшего общества женились на женщинах из низших сословий. Тем не менее находились смельчаки, которые нарушали эти условности, как, например, Федор Волков, сделавший своей законной женой крепостную актрису своего театра. Да сколько таких мезальянсов было, если вспомнить. Или в наше время некоторые белые женщины выходят замуж за чернокожих, и, что бы ими ни двигало любовь, расчет или безысходность, все-таки надо иметь смелость перешагнуть через общественное мнение, да ведь еще надо взять на себя и ответственность за то. в какой общественный переплет могут попасть их дети, все это не так просто, как кажется со стороны. Да зачем далеко ходить? Давай возьмем твою Грузию. Если мужчина имеет относительную свободу выбирать себе жену, то отдать свою дочь за русского в грузинских семьях считается нарушением старинных традиций и обычаев, хотя, казалось бы, даже религия не мешает такому союзу: и те и другие - православные.

Да выходят и за русских парней сколько угодно.

А сколько остаются старыми девами только потому, что родители когда-то воспротивились такому браку. Или еще совсем недавно считалось позором родить ребенка не от мужа, тем не менее женщины рожали наперекор всему и сумели переломить общественное мнение. Теперь уже никто не осуждает тех женщин, которые, не имея реальной возможности выйти замуж, решаются завести ребенка, чтобы испытать хотя бы чувство материнства, если другого не дано, и не остаться на старости лет в полном одиночестве. Я вспоминаю, когда я училась в институте, ворвалась к нам соседка с таким воем, что мы все перепугались. Оказалось, что ее единственная дочь "забрюхатила" . Часа полтора она изливала нам свое горе, ругала свою дочь и выла так, как воют только по покойнику, и то если умер горячо любимый человек. Однако, когда родилась внучка, стала подрастать, сколько радости было у них с мужем. А потом случилось так, что дочь попала в автомобильную аварию и погибла, и какое же благодарение судьбе, что у них осталась внучка, которая хоть как-то могла заменить им их утрату, а главное, их миновала беда остаться на старости лет без поддержки родной души. Вот и разберись, в горе или в радость было рождение внучки. Поэтому надо со смирением принимать все, что Бог дает,- так говорят верующие люди. Хотя пути Господни неисповедимы, но это только для нас, а не для него, он наши пути знает. А общественное мнение страшит только тех людей, которые не имеют своего собственного представления по тому или иному вопросу и твердых убеждений, к которым они пришли через свой опыт и познание окружающего их мира со всеми его парадоксами. Твоя жизнь - и живи ее так, как тебе хочется, а не так, как хочется общественному мнению или твоим родителям. Совет можно выслушать, но решение нужно принимать самому, и тогда никого не придется винить, если вдруг твое решение не даст тех результатов, которых ты от него ожидал. А если твое решение увенчается успехом, то и общество по-другому заговорит, и ты себя уважать станешь, что не сломался в угоду кому-то, кто еще неизвестно, заслуживает ли твоего уважения.

У меня такое впечатление,- сказал Вано,- что ты пытаешься этим монологом в чем-то самоутвердиться. Так или не так?

Не знаю... Если только на подсознательном уровне... Да нет... У меня не было таких экстремальных ситуаций, когда можно было бы проявить свою свободу от общества, но в общем-то я всегда поступаю так, как считаю правильным, а как это выглядит со стороны, меня не волнует, хотя мнение близких людей мне не безразлично, мне всегда хочется, чтобы они понимали, почему я поступила так, а не иначе, какие побудительные причины мною руководили.

Так к какому же выводу ты хочешь меня подвести?

Что это изречение на деле - пустая догма?

Просто мы его не так и не там применяем. Оно звучит на уровне широкого философского и политического обобщения, а мы пытаемся привязать его к любому бытовому факту, ссылаясь на него там, где нам хочется оправдать какие-то свои неблаговидные поступки или проступки, от которых несвободно общество в целом, но которые ничто не мешает не совершать нам лично, если мы понимаем их неблаговидность. Это я уже как раз к твоему случаю мысль подвела, чувствуешь?

Ладно, я молчу. Надеюсь, от того, что я выпью рюмку- другую, человечество не пострадает.

Впрямую - нет, а косвенно - неизвестно. Но вот если мы не рассчитаемся с официантом в ближайшие пять минут, то пострадаем оба, поскольку опоздаем к закрытию и завтра нас выгонят из этого экологически благополучного пятачка, а мне придется досрочно окунуться в столичную загазованную атмосферу.

Проблему экологии они обсуждали на пути к автобусной остановке, мимолетом, мимоходом, как и на уровне власти. Очень "второстепенный вопрос" для тех, кто не живет вечно, а в этом быстротекущем времени имеет свои экологически чистые пятачки, но не на месяц, а на всю свою оставшуюся жизнь. Но так ли надежны эти пятачки, если не изменить ситуацию экологии в целом?

Вселенная отвечает на этот вопрос - ее никто не слышит...

ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ

За завтраком Света полностью игнорировала Геннадия, как будто пустое место перед ней зияло вместо него. Поболтала ни о чем с Аней и первой вышла из-за стола. Поднялась в палату, взяла свою вышивку и шкатулочку с нитками, вышла на воздух. Вано ждал ее на скамейке. Уже успел новые газеты купить, сидел - просматривал. Света рядом примостилась с вышивкой, она так увлеклась ею, что иголка так и мелькала в ее руках.

Ну что? - спросил Вано.- Не надумала еще мне красоты природы показать?

Нет,- ответила Света.- Не надумала. А что, без провожатых заплутать боишься?

Одному - воробью и то чирикать не хочется.

А я сколько раз слышала - чирикает и в одиночестве.

А ты вот прислушайся, как он в одиночестве чирикает и как в компании с другими. Большая разница.

Так тебе компании не хватает? - спросила Света.

Мне твоего внимания не хватает.

Так не могу я свое внимание распылять и на тебя, и на Тариэла,пошутила Света, оправдываясь.

Ладно, вышивай своего Тариэла.

Да не мой он, это ваш национальный герой. Что ты против него имеешь?

Только поэтому и терплю,- сказал Вано и опять уткнулся в газету.

Вышел Сережа со спортивной сумкой на плече, прошествовал к выходу, кивнув Свете мимоходом. "Куда это он - с сумкой на плече?" - подумала Света без особого любопытства. Мысли текут лениво, только руки свое дело делают. Уже хвост у тигра появился и одна лапа. Вано опять газету отложил, за Свету принялся:

Охота тебе эти крестики ставить? Человек рядом сидит, а ты на него ноль внимания, давай поговорим лучше.

Одно другому не мешает. Давай поговорим.

Вот скажи: почему не спрашиваешь, холостой я или женатый?

А почему я должна тебя об этом спрашивать?

Все девушки обычно спрашивают.

Значит, им интересно, а мне все равно. Здесь все холостые.

Совсем тебе не нравлюсь? Промолчала Света.

Почему ничего не скажешь?

А что ты от меня хочешь услышать? Что ты парень красивый? Красивый. Больше мне нечего тебе сказать. Хочешь, чтобы тебе больше сказали, найди другую девушку. Вон Маринка одна ходит, тоже какая красавица.

Зачем мне дети? Мне сорок лет. Мне жизнь устраивать надо. Я тебя полюбил.

Ой, Вано, не надо, пожалуйста, таких громких слов. Скажи: понравилась, я поверю.

А это не все равно?

Ну может, у вас все равно, у нас не все равно.

Зачем так: у вас, у нас? Почему не веришь? Раз говорю - знаю.

Потому что я лучше знаю.

Как можешь за меня лучше знать?

Очень просто.

Странная ты девушка...

Может, и странная. Я же тебя не держу, Вано, найди

лучше. От меня тебе все равно никакого толка не будет.

Я не ищу толка... Зачем мне толк? Мне жена нужна, а не толк.

Но ты же меня тоже не спрашиваешь, замужем я или нет. Может, я замужем...

Знаю я, что ты не замужем.

Откуда знаешь?

Сказал, знаю, значит, знаю.

Больше ничего не знаешь?

А что я должен еще знать?

Никто никому ничего не должен...

Трудно с тобой разговаривать.

Ну и не разговаривай. Газетки еще не все прочитал - почитай газетки. Потом мне расскажешь, о чем пишут.

Что там могут писать? Одно и то же.

Зачем же каждый день читаешь?

Привычка,- Вано развернул следующую газету.- Вот, урожаи собирают, БАМ строят, заводы и фабрики работают

- ничего интересного. Тишь да гладь, да Божья благодать.

А ты бы хотел, чтобы разрушали? И чтобы заводы и фабрики останавливались? Или чтобы на каждой странице про убийства писали - очень интересная тематика. Слава Богу, что тишь да гладь, и люди себя спокойно чувствуют. Хватит уже нам всевозможных катаклизмов. Люди только в нормальную жизнь вошли, только войну вспоминать перестали...

Ты спросила - о чем пишут, я тебе ответил. Кто такого хочет? Кто такого может хотеть? - углубился Вано в газету.

Света знай себе крестики ставит: крестик за крестиком

- что-то вырисовывается, как в переводной картинке, которыми Света в школьные годы любила заниматься. Вано все газеты просмотрел, что-то прочитал, что-то без внимания оставил, на чем-то чуть взглядом остановился - отложил в сторону.

Не надоело вышивать?

Нет, не надоело.

Может, в пивбар съездим?

Езжай, Вано, чего тебе возле меня сидеть? Объединись с Толей, он большой любитель и пива, и раков.

Без тебя мне не хочется никуда. Ладно, давай посидим. А может, позагорать на пляж сходим?

Света глаза вверх подняла: солнышко мягкое, небо -необыкновенно нежного лазурного оттенка.

- Позагорать? Интересная идея. Так ведь купаться нельзя, там даже щит стоит: купаться строго воспрещается. Если

только действительно позагорать да воздухом морским подышать, как-никак залив Балтийского моря.

Ну я про то и говорю, чего возле корпуса сидеть. В лес ты со мной боишься ходить, пойдем на пляж, там - люди, там я точно тебя не съем.

Ладно, пойду купальник надену, а то получается, что я зря его с собой везла, думала, возле залива купаться можно будет, а здесь в первую очередь предупредили: никакого купания.

- Ну все, иди, я не буду подниматься, мне не надо. Ушла Света, через несколько минут вышла в купальном

ансамбле, специально сшитом перед отпуском: шелковые серые брюки и свободного покроя блузон, открывающий плечи, держится на планочке, застегивающейся сзади на шее. Света из киевского журнала мод высмотрела этот фасон: грудь закрыта под горлышко, спина - тоже, только плечи обнажены - необычно и прилично. В руках - сумочка, сшитая тоже из этого же материала.

Ох ты! - сказал Вано.- Как же можно такой красивый наряд ни разу не надеть?!

Вот ради него и собралась на пляж,- поиронизировала сама над собой Света.

А я думал, ради меня,- протянул Вано разочарованно.

И ради тебя тоже, а то ты здесь закиснешь совсем на скамеечке, а потом меня винить будешь, что и отпуска не видел.

Пляж был совсем не похож на пляж, нужно было еще найти, где приземлиться, все какие-то колючие кустики торчали из песка, как они только и пробивались-то к свету. Загорающих было мало, может, всего четыре-пять пар, не больше, далеко друг от друга лежали, да под деревом, уже за пляжем, компания небольшая расположилась, видно, местные, не из санатория, в карты играли. Нашла все же Света местечко, где песок лежал толстым ровным слоем, вытащила из сумки два больших полотенца, расстелила рядом.

- Отвернись, Вано,- скинула Света купальный ансамбль, легла в купальнике на полотенце.

Вано тоже разделся, остался в одних плавках, лег рядом. Оба спины под солнце подставили, одежду под голову положили. Ветерок чуть обдувает, но солнышко, хоть и несмелое,- свое дело делает,- такое приятное тепло разливается по коже. "Как хорошо",- подумала Света сквозь дрему, ни разговаривать, ни шевелиться не хотелось -хотелось впитывать всем телом ласковое прикосновение солнца. Света даже не заметила, как уснула, убаюканная шелестом деревьев, закрывающих пляж с внешней стороны.

Приснилось ей, что летит она на корабле, держась за мачту, навстречу чему-то неизведанному, было сладко и страшно одновременно, когда корабль взлетал на волну и потом нырял вниз, сердце замирало от необычности ощущения, но брызги не долетали до Светы, и еще она знала, что надо держаться за мачту как можно крепче, и тогда все будет в порядке. Этот сон снился ей очень часто, повторяясь во всех своих подробностях происходящего с ней. Она даже скучала о нем, когда он ей долго не снился. Однако время от времени он опять тревожил Свету своей незавершенностью и загадочностью, потому что она никогда не знала: куда и зачем она летит на этом раскачивающемся корабле.

Вано перевернулся на спину и прервал Светин сон, задев ее локтем. Света с сожалением покинула свой быстрокрылый корабль, подняла голову, и то, что она увидела, повергло ее в шок. Она опять скорее положила голову на шелковый ансамбль, заменивший ей подушку, и отвернула лицо в другую сторону от увиденной ею картины: со стороны шоссе на пляж, чуть поодаль от того места, где они лежали, пробирался Гена, очень осторожно, как будто что-то выискивая под ногами, в своем сером костюме, несмотря на солнечную погоду, и, как всегда, грызя травинку.

"Хоть бы не узнал нас,- подумала Света, хотя как их не узнаешь, совсем недалеко они от Гены лежат.- Зачем он сюда пришел? Зачем я согласилась прийти сюда? Что он подумает?" - мысли одна за другой вспыхивали в голове Светы, и, самое главное, она почти физически почувствовала, как ему больно и неприятно будет увидеть ее полуголую рядом с Вано. "Хоть бы не узнал, хоть бы не узнал,- повторяла она про себя, как заклинание, втискиваясь через полотенце в песок.- И пусть не знает, что я тоже видела его". Она пролежала так - неизвестно как долго, и, когда осторожно повернула голову в ту сторону, где видела Гену, там никого уже не было. "Как видение ,-подумала Света. Но видением, как и привидением, Гена быть не мог.

Испортилось у Светы настроение, совсем испортилось. Она полностью перевоплотилась в Гену и, видя себя с Вано его глазами, до холодка под ложечкой болела душой за него: каково ему видеть эту сцену пляжной идиллии? "Генка, Генка! Как тебе сейчас плохо, если ты нас узнал...

Прости меня, что я сделала тебе больно. Зачем ты сюда пришел? Неужели ты искал нас? Ведь никогда прежде мы не заглядывали на пляж. Ну совсем непонятно, чего ты сюда забрел. Рыбачишь ты всегда левее... А здесь? Что тебе здесь было делать?" Никак не могла Света объяснить себе появление Геннадия на этом неблагоустроенном и, по сути, заброшенном клочке берега Финского залива. Но то, что она его видела, сомнению не подлежало.

Ну что? Загорела немного? - спросил Вано, кладя свою руку на ее спину.

Убери руку,- заорала Света так громко и сердито, что Вано тут же отдернул ее, как от горячего утюга или чайника.

Чего ты так вопишь? Дотронуться до тебя нельзя?

Нечего дотрагиваться. И вообще: хватит, пойдем в корпус, обед скоро.

Ты чего такой злой стала? Приснилось чего?

- Вот именно, приснилось,- Света встала и стала одеваться, не обращая внимания на Вано.

Нет, все-таки ты странная,- сказал Вано, тоже вставая.

Какая есть! - огрызнулась Света, хотя понимала, что Вано здесь совсем ни при чем и ведет он себя, надо отдать должное, очень корректно, она и не думала, что грузины могут быть такими пристойными. У нее о них сложилось совсем другое представление, которое он сумел опрокинуть, хотя в любой нации есть и плохие, и хорошие люди.

Шли назад в полном молчании. Свете больше всего хотелось, чтобы их никто сейчас не видел, ей было стыдно своих обнаженных плеч, ее купальный ансамбль казался ей вульгарным одеянием из всех, которые она когда-либо носила, она знала, что отныне ему предстоит занять место выставочного экспоната в ее гардеробе.

Придя в палату и переодевшись, Света отправилась в столовую. Ни Гена, ни Сережа на обед не пришли. Света пообщалась с Аней и Саней, сделала заказ на следующие два дня и, не выходя на "круг", пошла в палату. Вано догнал ее на лестнице:

Свет, мне сегодня на прием к врачу надо после санаторного часа, так что я попозже выйду на "круг".

Все поняла,- ответила Света.- Пока. А впрочем, я поднимусь с тобой до третьего этажа и еще дальше, зайду в библиотеку, к Анжеле.

Анжела была в курсе всех Светиных любовных приключений, если можно их так назвать. Вот и сегодня Света доложила Анжеле обстановку, как с Вано на пляж ходила, как там вдруг Гена появился и как Света переживала за него.

Ничего,- сказала Анжела.- На пользу пойдет. Чего ты так за него переживаешь? Мужиков жалеть не надо, они нас не очень жалеют. Если такой ревнивый - пусть за красивыми женщинами не ухаживает, а найдет такую, на которую бы никто и внимания не обращал. А то хотят рядом красивую женщину иметь и чтобы ни один мужик не заглядывался на нее.

А ты знаешь, мне кажется, что в любви женщины к мужчине есть что-то материнское, поэтому мы и переживаем за них в тех ситуациях, в которых они никогда за нас не будут переживать,- сказала Света, вспомнив Надежду Федоровну.

Может быть,- согласилась Анжела.- Но я что-то последнее время злая на них стала, мне кажется, что все они эгоисты, за редким исключением. Хотя, глядя на Сережку, этого не скажешь. Влюбился бы он в меня - я бы не растерялась. Не того ты выбрала, Света.

Человек в любви не хозяин, а если бы можно было выбирать, кого полюбить, кого - нет, то я тоже Сережку бы выбрала. Да ведь не очень она с нами советуется, любовь. Приходит, и все тут, а ты с ней мучайся. Хотя еще и так говорят: любовь хоть и мука, а без нее скука.

А вот это точно, может быть, поэтому я и злая такая стала. Хоть бы без взаимности в кого влюбиться - не нахожу объекта.

А вот в Сережу и влюбись, чем не объект? Правда, парень хороший, и уважения, и любви заслуживает.

Да нет. Влюбленные в моих подруг для меня не существуют. Уж если его Маринка не может закадрить... И потом, это я говорю только - без взаимности, а на самом деле что за радость - любить без взаимности, все равно что с самоваром целоваться, хотя он тоже тепленьким бывает.

Весь санаторный час проболтала Светлана с Анжелой. Не заходя в палату, опять спустилась вниз. Не успела устроиться на скамеечке, как из корпуса вышел Сережа и сразу к Свете направился. Сел рядом, стал ерзать туда-сюда верный признак, что волнуется:

Послушай, Свет, Гена хочет с тобой помириться.

Тебя парламентером прислал?

Да, попросил с тобой поговорить.

Пусть сам подходит - поговорим.

Сам он не подойдет, у него смелости не хватит.

А через посредников такие вопросы не решаются.

Честно сказать, я не верю, что он просил тебя со мной поговорить, скорее всего это твоя инициатива.

Да нет же, зря не веришь. Честное слово тебе даю. Зачем я тебе врать буду? Жалеет он обо всем и виноватым себя чувствует. Любит тебя. Переживает.

Я все сказала. Я его не отшивала, он меня отшил, поэтому пусть сам подходит, если у него есть что мне сказать.

Замолчал Сережа. Опять заерзал на скамейке:

А у меня сегодня день рождения.

Поздравляю тебя, Сережа.

Пойдем к нам в палату, выпьешь малость за меня, вино хорошее есть и "закусон".

Это ты утром со спортивной сумкой в магазин ходил, за "закусоном и выпивоном"?

Да... Надо же день рождения отметить. Как без этого? Законный случай... Пойдем, Свет? А?

Нет, Сережа, в палату я к вам не пойду, исключено. Да и не положено, сам знаешь.

Да ладно, не вредничай. С сестричкой я договорился. Хоть на минуту можешь зайти?

Могу, но не хочу.

Поздравить меня не хочешь?

Я тебя поздравила.

Так не поздравляют, тем более друзей. Можешь хоть чуть-чуть за меня выпить? Или хоть рюмку поднять чисто символически? Ну с Геной ты в ссоре, а я-то тебя не обижал. А ты меня обижаешь.

Ладно, Сережа, только ради тебя, так и знай,- Света сама себе удивилась, что согласилась пойти в их палату, но пересилила свою гордость и самолюбие.

Шла, а все внутри протестовало - зачем иду? "Гена подумает - ради него, чтобы помириться, а я - ради Сережки". А откуда-то изнутри чей-то противный голосок, очень похожий на ее же, возражал: ради Гены и идешь, а Сережей прикрываешься. "Неправда,- возмущалась Света.-Неправда, неправда, просто мне действительно не хочется обижать Сережу, он хороший парень и никак не причастен к нашей ссоре . Поднялись до третьего этажа. Проходя через медпост, Сережа сказал сестричке:

- Это ко мне, ненадолго.

Сестричка приветливо улыбнулась, и они прошли. Свете было не по себе, когда Сергей открыл дверь палаты, пропуская ее вперед. Она почувствовала себя так, как будто ей предстояло зайти в клетку с маленьким бурым

медвежонком, который уже начинал выходить из детского возраста и кто знает, как поведет себя, то ли начнет заигрывать, то ли укусит исподтишка и больно.

Генка сидел на своей неубранной кровати. Увидев Свету с Сережей, он мигом вскочил, слегка покачнувшись, и Света поняла, что они хорошо приложились к спиртному, только по Сережиному виду этого совсем не было заметно, может, Гена больше выпил.

- Ой, кто к нам пришел? Светочка! Светочка к нам пришла! - Гена засуетился, скорее стал заправлять свою кровать.

Со Светы спало напряжение. Никак не думала она, что Гена так открыто обрадуется ее приходу. Видно, спиртное, которое на каждого действует по-разному и многих делает раздражительными и скандальными, Гену делало раскованным и добрым.

- Садись,- сказал Сережа Свете, подставляя стул. Света села, оглядела стол: на нем стояла недопитая

бутылка водки, бутылка вина, несколько банок различных консервов, на тарелочках - нарезанные колбаса, ветчина, сыр. Немного в стороне - хлеб, печенье, конфеты и шоколадка.

- Ну, выпьем за мой день рождения? - Сережа разлил по стаканам остатки водки, а Свете, тоже в стакан, налил немного вина.

Гена заправил койку, сел за стол:

Светочка, как хорошо, что ты пришла.

Скажи мне "спасибо", что уговорил,- Сережа поднял стакан.

- Конечно, тебе спасибо, что Светик пришла. Как будто и не говорил Гена Свете никогда никаких

неприятных слов, так и светился весь от радости, что видят ее рядом. И у Светы на душе легко стало.

Как хорошо, что ты пришла, Светик,- заклинило Гену на этой фразе. |

Ты еще что-то ей сказать хотел,- напомнил ему Сергей.

-Скажу, Света, скажу, все скажу, не сейчас. Света, как я рад...

Мы с ним поспорили: он сказал, что я тебя не смогу уговорить и ты не придешь, а я сказал, что уговорю.

Ага, спорили, значит? - шутя возмутилась Света.

Да нет, так, на словах только,- оправдывался Сережа.

Ладно, я не жалею, что пришла к вам. Как я могла не выпить за тебя, Сережа, хоть немного. А вы, я вижу, неплохо посидели. Только почему-то у тебя, Сережа, ни в одном глазу, а Гена хорош.

Одинаково выпили,- сказал Сергей.- Это он от радости пьяный.

Где я пьяный, совсем я не пьяный. Споем что-нибудь... Кто с любовью не знается, тот горя не знает,- пропел Гена,- Вот начало не могу вспомнить.

Замучил меня этой песней, вспомни ему начало, откуда я украинские песни могу знать. Может, ты начало помнишь? - спросил Сергей у Светы.

Нет, не помню, я вообще только эти строки и знаю,- ответила Света.

Кто с любовью не знается, тот горя не знае,- опять произнес Гена грустно.

Это горе - не горе,- сказала Света.- Живут люди и без любви, вот без хлеба не проживешь. А у вас на столе всего полно, можно и на ужин не ходить.

А мы и не пойдем. Не пойдем, Свет? - спросил Гена.

Вы уж с обеда в столовую не ходите... Чая нам не хватает.

Чай скоро будет,- сказал Сережа, взял графин и через две минуты принес в нем кипяток. Сполоснул стаканы, налил в них кипяток и, вытащив из тумбочки пачку чая, бросил в каждый стакан по щепотке:

Вот вам и чай.

Посидели за чаем - с печеньем, конфетами и шоколадом.

Свет, как нам сразу с тобой веселее стало,- сказал Гена.

По-моему, вам и без меня весело было.

Нет, без тебя нам грустно было.

Пока они с Геной выясняли, весело или грустно им было без Светы, Сережа вышел из палаты, оставив их вдвоем. Гена взял руку Светы в свою:

Светик, прости меня, это я во всем виноват, это я дурак был. Прощаешь меня?

Разве я могу тебя не простить, Генка?

Как мне без тебя плохо было, Светик. Как я тебе рад.

Ген, а куда Сережка смылся? Выходит, выгнали мы его из палаты. Послушай, пойдем на воздух, ты там окончательно протрезвеешь.

А разве я пьяный?

Ну, немного... Выпивши, как вы говорите.

Выпивши - да, но не пьяный.

Пойдем, а то сестричке сказали: ненадолго, а я сколько уже у вас сижу.

Пойдем, Светик,- согласился Гена.

Может, прибрать на столе? - предложила Света.

Потом мы с Сережкой приберем, не надо на это время

терять,- сказал Гена, ставя в тумбочку пустую бутылку из-под водки и начатую бутылку с вином.- Чтобы кто-нибудь ненароком не увидел.

Они уже выходили из корпуса, когда Гена вдруг спросил:

А Вано?

А что - Вано? Чего ты его боишься?

Да не боюсь я... Ты же с ним встречалась,

Я с ним не встречалась, а общалась.

А разве это не все равно? Света засмеялась:

- Ты теми же фразами стал говорить, что и Вано. Может, тоже часто с ним общался?

- Мы с ним по вечерам перед сном в курилке встречались. Он мне все душу свою пытался открыть, а я молчал.

Вот как? Оказывается, уже друзьями стали?

Здесь все друзья-товарищи. Идем, я такую классную скамейку открыл.

Скамейка была на самом деле классная, она стояла в самом углу санаторной территории, окруженная со всех сторон зеленью. Они сели на эту, невидимую ни с одной стороны, скамейку, и Гена обнял Свету.

Как хорошо, Светик, всю ночь с гобой бы рядом сидел.

Надоело бы.

Нет, не надоело бы. Какой я дурак был, это я виноват во всем. Ты простила меня, Светик?

Простила, Гена. Прости и ты меня за все, в чем перед тобой виновата.

Светик, хорошая моя...

Так сидели они, прижавшись друг к другу, и им ничего не надо было говорить, чтобы связать в единое ту гамму чувств, которая владела каждым из них. Они молчали, наслаждаясь близостью друг к другу, и поцеловались только тогда, когда часы стали показывать время, близкое к отбою.

Как не хочется расставаться,- прошептал Гена, опять целуя Свету.

У нас с тобой завтра длинный-предлинный день, Геночка.

Хоть бы он скорее наступил...

Всего одна ночь,- засмеялась Света.- Ген, идем, у нас уже нет ни минуточки, а то останемся за закрытыми дверями.

ДЕНЬ ШЕСТНАДЦАТЫЙ

На завтраке ни Гена, ни Сережа не появились. "Все понятно,- подумала Света,- после вчерашнего не очухаются. Небось, бутылку вина тоже уговорили". Как ни растягивала она завтрак, Гену не дождалась. Вышла на круг". Их скамейка была занята. Все те, кто приехал одновременно с ребятами, знали, что они возле нее собираются, и никогда ее не занимали, но приехало много новеньких, которым эта скамеечка тоже понравилась. На ближайших к ней скамеечках тоже кто-нибудь да сидел. Света прошла к дальней по кругу скамье, которая была пустая, смахнула рукой листья, нападавшие с деревьев, и села. Скоро из корпуса вышел Вано. Оглядевшись по сторонам и увидев Светлану, он напрямик направился к ней, перешагивая через клумбы.

Привет,- сказал он, усаживаясь рядом.- Где ты вчера была? Я тебя искал, искал...

А меня на день рождения пригласили,- ответила Света.

Взяла бы с собой или хотя бы сказала...

Неожиданно все получилось. А ты что делал?

А что я делал? А я посидел-посидел да спать пошел.

Послушай, Вано, мне что-то тебе сказать нужно...

Говори.

Света только рот раскрыла, чтобы объяснить Вано, как он стал причиной их ссоры с Геной и что они теперь помирились, и какой вывод из этого вытекает, но в это время из корпуса вышел Гена и, увидев, что рядом со Светой сидит Вано, метеором промчался мимо центральной тропой. Света хотела окликнуть его, но не успела - успела только рот закрыть для объяснения с Вано, и, пока снова открывала, он уже за территорию санатория вылетел.

"Ну, помчался опять,- подумала.- Хоть бы на соседнюю скамейку присел, я сама бы подошла... Куда помчался?"

Знаешь, куда Гена помчался? - спросил Вано.

Куда? - повернула она голову.

В "Голубой Дунай"! Сегодня же день Авиации и Военно- Морского Флота, нельзя по этому поводу не распить бутылочку винца, просто преступление. Слушай, пойдем тоже, может, с Геной объединимся, посидим на холме, вон за теми деревьями,- Вано за свою спину пальцем ткнул. - Там столик стоит, и весь залив, как на ладони.

Где же это? - удивилась Света.

- Не знаешь где? А где все ребята отмечают знаменательные и не очень знаменательные даты. Над заливом - холм, со стороны шоссе не заметно, это местечко знать надо, оно сплошной зеленью замаскировано, поднимешься такой вид на залив великолепный.

Ну, Вано! Не успел приехать, уже все злачные места узнал.

Да все этот холм знают.

А я вот не знаю.

Ты - женщина! Зачем тебе знать? Пойдем или не пойдем?

Пойдем,- согласилась Света, потому что это было как раз то, что ей было нужно на данный момент - Гену встретить.

Ну молодец - понимаешь, какой это святой для нас праздник,- Вано встал, подал руку Свете.

Раз шагнул - Свете два шага надо сделать.

Ну не бегом же, Вано! Куда торопишься? Боишься, все вино раскупят тебе не останется?

Как это мне не останется? Для меня не может не остаться! Ладно, давай медленней пойдем. Так хорошо?

Хорошо,- Света нарочно шаги замедляет, чтобы Гена успел бутылку купить и навстречу им попасться, а что она тогда сделает или скажет, она и сама не знает, сообразит потом.

Вроде почти вслед за Геной поднялись, а он уже далеко впереди маячит тоже шаги метровые.

Так что ты мне сказать хотела? - Вано спрашивает.

Ой, что же я тебе сказать хотела? Перебил ты мне мысль своим днем Военно-Морского Флота,- не хочет Света вот так, на ходу, объяснять Вано ничего.- Вспомню - скажу.

Ладно, вспоминай! Я вот тоже чуть не забыл, какой сегодня день.

Стали к магазину подходить: Света во все глаза по сторонам смотрит, по идее должен уже Гена из магазина выйти. Ага, усмотрела: стоит Гена за зелеными кустами, под деревом, чуть-чуть в стороне от магазина.

- Вано,- сказала Света,- ты иди покупай, а я не буду в магазин заходить, здесь тебя подожду.

Ладно, я быстро,- вошел Вано в магазин, а Света - скорее к Геннадию:

Ген, ну что ж ты опять помчался?

Смутился Гена, только не сразу Света поняла почему: в первую минуту она не заметила, что в руке Гена бутылку с вином держит, уже откупоренную, и она на треть пуста.

- Ген, не стыдно тебе? Из горла пьешь? с мягким укором спросила Света.

Стыдно,- сказал Гена, и бутылка в кусты полетела, вино забулькало, растекаясь лужицей.- Просто пить хочется после вчерашнего. Сухое вино-то.

Чего ж бросил? Пил бы тогда...

- Да напился я уже,- и на бутылку посмотрел с сожалением: она уже успокоилась, никаких звуков не издавала, только поблескивала темным боком.

Светка оглянулась: того и гляди Вано выйдет.

- Пойдем,- потянула Света Гену за руку.- Пойдем быстрее. Лес прямо за магазином, чуть правее начинался.

А Вано? - спросил Гена.- Он же выйдет - искать тебя будет.

Ну что ты за него волнуешься? Объяснюсь я с ним потом. Ты хочешь, чтобы я с ним осталась? Сам не подходишь, и я к тебе подхожу - ты вроде бы как против. Я не могу тебя понять.

Но ведь он искать тебя будет,- опять повторил Гена.

- Пусть ищет, поищет и успокоится,- Света опять потянула Гену за рукав.

Несколько шагов - и магазинчик скрылся за деревьями. Узенькая тропинка вела в глубину леса. Света облегченно вздохнула.

Послушай, Ген, вот сейчас я взяла на себя инициативу, которая тебе должна по праву мужчины принадлежать. Ну почему ты не мог ко мне подойти? Потому что Вано рядом сидел? Ну и что? Ты с ним знаком. И мы бы с тобой вместе все ему объяснили, и не надо бы мне было втихаря скрываться от него, как преступнице. Ну почему ты мимо промчался?

Да, промчался... Не знаю почему... Увидел, что ты с Вано, и все, ноги сами мимо понесли. Не мог себя заставить подойти.

- Не любишь ты меня, Генка! Ничего Гена не ответил.

Правда, оказывается, не любишь,- сказала печально Света.- За что только я тебя люблю, понять не могу.

Люблю я тебя, Светик, поэтому все у меня внутри переворачивается, когда я рядом с другим тебя вижу,- Гена притянул Свету к себе.

Генка, Генка,- тихо сказала Света, закидывая руки ему за шею и поднимаясь на цыпочки, чтобы ответить на Генин поцелуй.- Ну что мне с тобой делать? Ты вот одно пойми, если кто-то кого-то любит, то все остальные перестают существовать для него в этом смысле. Ну разве не так?

Так, Светик, никого мне, кроме тебя, не нужно,- Гена опять поцеловал Светлану.

А мне, думаешь, нужно? С Вано я встречалась от нечего делать, чтобы одной не быть, о тебе поменьше переживать. И все равно мне было: сидит он рядом или не сидит. Все время о тебе только и думала.

Я тоже все время о тебе думал.

Геночка,- Света опять прижалась к Гене.- Как я по тебе соскучилась. Противный такой...

Светочка, милая, любимая...

Остановилось время, притих лес, чтобы подслушать нежные и глупые слова влюбленных, и не заметил никто из них, как неслышно надвинулись тучи, и неожиданно полил дождь, да такой сильный, что бесполезно было искать укрытия под раскидистыми деревьями, кроны которых через несколько минут так пропитались влагой, что, казалось, сами источали слезы вместе с небесами.

О чем он плакал, этот дождь? О чем он плакал? Неужели он оплакивал их любовь?

Гена,- спросила Света.- О чем он так рыдает?

Дождь всегда к хорошему,- Генины слова покрыл раскат грома.

Но это не дождь, это ливень, смотри, мы такие мокрые, что теперь все равно, стоять здесь или идти. Мне кажется, лучше идти.

И они пошли под этим ливнем, вспышками и раскатами грома, взявшись за руки и хлюпая туфлями по лужам: одежда прилипла к телу, с волос стекали дождевые струйки, но им не было холодно, потому что из одной руки в другую и обратно переливалась их любовь, согревая своим горячим прикосновением. Никто не шел навстречу, никто не шел вослед, они были одни в этом рыдающем и грохочущем мире, такие радостные и счастливые, несмотря на то что на них не оставалось и сухой нитки.

Когда Света вошла в палату, Елена Ивановна ахнула:

Боже мой! Скорее переодевайся и беги под душ. Тебе нужен сейчас горячий душ.

Елена Ивановна, успокойтесь, я не заболею, дождь такой теплый. Я только промокла, но не замерзла. А душ сегодня для мужчин.

Света сбросила мокрую одежду, растерлась полотенцем и оделась во все сухое.

Какое же удовольствие - идти под дождем! Елена Ивановна, вы когда-нибудь испытывали это ощущение?

Никогда, и не дай Бог!

Мне тоже казалось, что это ужасно, а это, оказывается, так приятно.

Вот сляжешь завтра, тогда будет еще приятнее.

Ни за что! - Света подошла к окну.

Дождик начинал сдаваться, шумел все тише и тише, гром не раскалывал небо, а только сердито ворчал, перекатывая небольшие камешки в поднебесье. Но вот все затихло, так же неожиданно, как и началось. Тучи растаяли, и проглянул луч солнца, проглянул и тут же спрятался. Чего он испугался? А над лесом зависла радуга.

- Елена Ивановна, посмотрите, какая радуга. Я никогда такой не видела, как на картинке.

Елена Ивановна подошла к окну.

Ой, на самом деле, какая красота. Радуга-дуга. Прямо корона. Очень странный ливень, ни с того ни с сего.

А я знаю, почему он полил,- сказала грустно Света.- Он против нашей с Генкой любви.

Фантазерка. Кому нужна ваша любовь, кроме вас самих? Любовь надо уметь беречь. А мы этого зачастую не умеем.

Вы правы, Елена Ивановна, не умеем...

Света стала собираться на обед, подновляя на лице косметику, смытую дождем, и подвивая горячими щипцами немного подсохшие волосы. С Геной они встретились на лестничной площадке - может, он ее ждал здесь специально - и вместе пошли в столовую.

Ну как себя чувствуешь? Не простудилась? - спросил Гена.

Нет, а ты:

- И я - нет. Я еще в душ сходил на всякий случай. Когда подошли к столику, Гена отодвинул для Светы

стул и весь обед не сводил с нее своих красивых лучистых, необыкновенно ласковых глаз. Ох, как умел Гена ими завораживать! Светино сердце плавилось от искр, мерцающих в его взгляде. Они грели ее весь час, предназначенный для послеобеденного отдыха, вспыхивая в ее памяти и не давая заснуть. Поэтому она вышла из палаты намного раньше, чем кончились санаторные минуты. На скамейке сидел Вано.

- Иди, иди,- сказал он, увидев Свету.- Садись, рассказывай.

Света села рядом.

О чем? - невинно спросила.

О том, как с Геной в лес от меня сбежала.

А... Об этом... Откуда ты знаешь?

Толю встретил, он видел, как вы смывались, а то бы я подумал, что тебя инопланетяне утащили.

Ой, как хорошо, что тебе Толя встретился, а то Гена беспокоился, что ты меня искать будешь,- обрадовалась Света.

Гена беспокоился, а ты думала, я забуду, что тебя у магазина оставил.

Да нет. Я подумала, что ты догадаешься... Куда может женщина исчезнуть среди белого дня - только с другим мужчиной уйти. Значит, не долго искал?

Вообще не искал... Говорю, за нами следом в магазин Толя шел. Подходит, говорит: "Хватит с продавщицей любезничать, Светку уже другой увел". Я говорю: "Не может быть, шутишь".- "Иди, посмотри". Я вышел: смотрел, смотрел - нет тебя. Толя вышел, спрашивает: "Убедился? Пойдем на холм - выпьем по этому поводу". Ну и пошли мы, глотнули малость за все сразу.

Значит, Толя тебе все рассказал?

Что он мне должен был рассказать? Он сказал мне: "С Геной в лес ушла". Раз сама ушла - чего искать?

Да, Вано, я, конечно, перед тобой виновата, но послушай меня. Помнишь тот день, в который ты приехал и вечером возле меня сел? Вот из-за этого мы на следующий день поссорились с Генкой, хотя встречались с ним с первого дня, как я приехала. Приревновал он меня к тебе. А вчера вечером мы с ним помирились на дне рождения у Сережки. Ну вот, поэтому я с ним сегодня и ушла. Извини, пожалуйста,- Светин голосок был смиренным.

Сказать нельзя было? Вай-вай, как я тебя полюбил.

Не придумывай, Вано. Как полюбил - так завтра и разлюбишь.

Откуда знаешь?

Знаю. Как можно за два дня полюбить?

Сама с первого взгляда никогда не влюблялась?

Влюблялась, но любить начинала после третьего.

Не все равно - любить или влюбляться?

У нас не все равно, у вас - не знаю.

Вай, вай! Курили мы с ним вместе каждый вечер перед сном, почему он мне ничего не сказал?

Он такой...

Я ему рассказывал, какая ты хорошая, какая ты умная. Жаловался, что в лес со мной не хочешь ходить. А он молчал все время, ни слова.

Не надо было рассказывать. Расхвалил товар - вот он и пожалел, что отказался от него.

Какой ты товар? Почему товар? Зачем так о себе говоришь? Ты - женщина! Красивая женщина. Ты из тех женщин, которые могут многим мужчинам понравиться.

Но вот какой обычай у нашего народа существует, из глубины времен этот обычай идет. Когда двое любят одну, выбирает и решает женщина. Кого выберет - тот и остается, другой - уходит. Хороший обычай?

Хороший, Вано. Так и должно быть. Мудрый твой народ.

Мой народ очень мудрый. Мой народ благородный. Не у каждого народа такие мудрые и благородные обычаи существуют. Значит, Гену выбираешь?

Гену выбираю.

Раз так решила - значит, так и будет.

Спасибо, Вано. И еще раз - прости меня.

Не вспомнила, что хотела мне утром сказать?

Вот это все и хотела сказать.

А потом забыла?

А потом раздумала, ну кто на ходу о серьезном говорит?

Ладно. Я тебя прощаю. Мужчина всегда должен оставаться мужчиной.

Вано, а под дождь вы с Толей не попали?

Нет, мы до дождя вернулись.

А мы с Геной под дождь попали, промокли до нитки.

Спрятаться не могли?

От такого ливня разве спрячешься?

Так далеко от магазина ушли?

Ой, а про магазин мы и не вспомнили.

Наверное, боялись, что я там засаду устроил с автоматом?

Да нет, мы о нем просто не подумали...

Романтики... О чем же вы думали? - Вано на ручные часы посмотрел.Санаторный час кончился, мне к лечащему врачу на прием надо. Что за врач, не могу понять. Каждый день мне приемы назначает...

Может, у тебя что-нибудь не в порядке?

Да все у меня в порядке. Абсолютно все. Вчера у нее на приеме был, она утром встретила - опять говорит: "Зайдите ко мне после санаторного часа". Прямо замучила... Пошел я.

Счастливо, Вано.

Из корпуса один за другим потянулись отдыхающие, разминаясь после тихого часа и рассаживаясь на скамеечках, чтобы подышать воздухом, промытым дождем. Вышел Толя, кивнул Светлане издалека, стал расставлять шашки на игровом столике. Следом Сережа вышел, крикнул Свете:

- Он сейчас выйдет, брюки гладит,- начал играть с Толей в шашки.

Света продолжала сидеть. Это ожидание Гены было для нее само по себе радостью, но Гена не заставил себя долго ждать. Появился как-то неожиданно, сел рядом:

Пойдем прогуляемся, а то Вано выйдет - объясняться надо.

Объяснилась я уже с ним,- сказала Света, поднимаясь со скамейки.

Когда?

Только что.

Что ты ему сказала?

Как все было, так и сказала: что мы с тобой с первого дня встречались, а потом из-за него поссорились.

Ну и что он? Ничего грубого не сказал?

Нет, не сказал. Сказал, что у них все решает женщина в таких случаях. А все решает не женщина, а любовь. Я так полагаю. Жить или быть с человеком, который любит другого или другую, - невелика радость, поэтому народные обычаи такие хитрые.

Но говорят, что даже самая крепкая любовь в семье проходит через какое-то время, у одних - раньше, у других

- позже...

- Наверное... Но она заменяется еще более прочными чувствами чувством привязанности, взаимопонимания, родственности, а если такого не происходит, то союз чаще всего разваливается, и трудно осуждать того, кто уходит из такой семьи. Конечно, есть какой-то нравственный долг

- перед детьми, если они есть, перед тяжело больным супругом и так далее, но если ничем таким люди не связаны, то любовь имеет право на то, чтобы с ней считались в первую очередь. Лучше двое счастливых и один несчастный, чем трое несчастливых.

Знаешь, у нас в части один капитан хотел уйти от жены к женщине, с которой у него давно любовь была, причем жена все это знала, но, когда он окончательно решился на разрыв, она пригрозила ему политотделом, и он переиграл все, а та женщина руки на себя наложила. А теперь он пьет напропалую, жалеет, что смалодушничал.

Я вообще не понимаю, почему военнослужащие так держатся за свои звездочки. Карьера для них дороже всего на свете. А стоит ли она того, что может дать любовь?

Они вышли к заливу, который, словно живое существо, лениво стряхивал с себя истому многодневного бездождья. В плавных переходах его красок таилось удовлетворение неярким блеском и покоем, что дарили ему небеса. Игра солнечных пятен, падающих сквозь листву деревьев на тропинку, по которой они шли, давала представление о ветерке, который веселился в верхушках негромко шелестящих берез. Подсохшие от дождя травы благоухали, от каждого стебля исходил свой особый аромат. Однако тропинка еще была сырой, как и все пни и коряги, поэтому они, нигде не присаживаясь, прогулялись до самого дальнего поворота и повернули обратно. Вслед им заливались птицы, перебирая все ноты музыкального ряда. Солнце с трудом прогревало увлажненный дождем слой атмосферы. Света была легко одета и немного промерзла, все же было свежо, поэтому после ужина они в лес не пошли, поднялись в кинозал, хотя фильм не сулил никаких приятных сюрпризов, судя по залихватскому названию.

Сережа пришел в зал попозже, молча, не обращая на них никакого внимания, сел впереди Светы. Светлана интуитивно чувствовала, что ей тоже лучше помолчать, не заговаривать с ним, хотя она и сама не могла разобраться, почему именно ей не следует этого делать. Ей казалось, что у друзей какие-то сложные и неровные взаимоотношения, но ей не хотелось спрашивать об этом у Гены.

Кинофильм не произвел на Свету никакого впечатления: ни плохого, ни хорошего. Это был детектив с претензией на психологический, но психология была вывернута наизнанку, все было поставлено с ног на голову, поэтому вызывало протест, но то, что он вызывал какие-то размышления, было уже неплохо. По пути из кинозала Света зашла в палату, чтобы потеплее одеться, и спустилась вниз. Они с Геной устроились на своей любимой скамеечке.

Еще не совсем стемнело, но небо было чистое, и все звезды были хорошо видны. Непроизвольно хотелось смотреть на них.

Сколько же звезд,- Гена запрокинул голову.- Всю ночь считать и не сосчитать.

Астрология говорит, что каждый человек, родившийся под тем или иным зодиакальным созвездием, через которые проходит Солнце в течение года, получает его покровительство. Это созвездие оказывает влияние на формирование его характера и, следовательно, на судьбу.

Вполне возможно. Смотри, какими огромными массами воды ворочает Луна: приливы - отливы, а ведь она не звезда, а всего лишь остывшая планета и может влиять на что бы то ни было только отраженным светом Солнца, а звезды излучают свои собственные световые потоки, было бы даже странно, если бы они не оказывали никакого влияния на живущих на Земле, как ни далеко они находятся.

Ген, а хочешь, я тебе подарю свою любимую звездочку,- произнесла Света.- Ты ее, наверное, знаешь. Вот, смотри, голубая звездочка - Вега. Видишь? Альфа-звезда созвездия Лира. Правда красивая?

Красивая. Я ее с детства знаю, она, как и Полярная, служит морякам ориентиром и маяком. А я тебе свою любимую подарю. Вот видишь,- Гена указал пальцем.- Альфа Орла, желтоватая.

Алътаир? Про нее Эдита Пьеха песню поет. Помнишь?

Да. Однажды она меня спасла. В детстве я ездил к бабушке на лето в деревню, а в шестом классе на зимние каникулы поехал. Друг у меня жил в соседнем селе, в пяти километрах от нас, рядом с их селом пруд был, по глади которого мальчишки катались на коньках. И я туда ходил кататься: коньки веревочкой свяжу, повешу на шею и пошел, А потом я их к валенкам привязывал и катался. И вот однажды, когда после катанья мне нужно было возвращаться домой, разыгралась пурга. Друг уговаривал меня остаться ночевать у него, но я отказался и пошел домой, потому что знал, что бабушка будет беспокоиться. Сначала было нормально идти, хотя снег валил огромными хлопьями и ветер крутил вовсю, но потом все так завалило снегом, что дорогу не стало видно, и я сбился с пути и заблудился. Иду, иду и не знаю куда, совсем не ориентируюсь. И из сил уже выбился, а снег все крутит и крутит. Я решил немного отдохнуть, лег прямо на снег, и стало меня, тихонько так, снегом заносить. Я только с лица его все стряхиваю и стряхиваю. Потом вдруг сразу все успокоилось, как по чьей-то команде, некоторые звездочки стали видны, в том числе и Алътаир, я тогда еще не знал, что это за звезда, но смотрю на нее и смотрю. Хочу встать, чтобы дальше идти, но так мне лень. Думаю: еще немного полежу и встану. И опять все на эту звездочку глаза пялю, чтобы они не закрылись, и прошу ее: помоги мне, звездочка! А потом уже ничего не помню... Очнулся дома от боли, когда мне щеки и руки оттирали снегом. Оказалось, что бабушка, видя, как разгулялась непогода, упросила нашего соседа, который имел лошадь, поехать поискать меня, когда пурга стихла. Он запряг лошадь, сел в сани, прихватил тулуп, взял еще один тулуп и поехал. По сторонам смотрит - везде бело, дороги не видно, но лошадь ее чувствует, идет медленно, но верно. Отъехали они километра три - и прямо на меня наткнулись. Я как раз на дороге лежал, снегом присыпанный, потому что после прояснения опять снег пошел на короткое время, и лицо мне тоже засыпало снегом. Лошадь могла бы прямо по мне проехать, но стала объезжать бугорок: объехала, а потом остановилась. Сосед слез с саней, стал разгребать снег - а я там лежу. Он меня в тулуп завернул и привез домой. Я только щеки немного отморозил, а так все обошлось, все-таки в валенках был. Я на другой вечер опять отыскал эту звездочку, с тех пор она стала моей любимой. Вот теперь я ее тебе дарю.

О нет, Гена, эту звездочку я не возьму, пусть она остается твоей, может, опять тебя спасет когда-нибудь. А еще у тебя есть какая-нибудь любимая звездочка?

Тогда я тебе целое созвездие подарю - Стожары или Плеяды, я его очень люблю, смотри, вон там, видишь, как маленькие звездочки переливаются, мерцают и блестят.

Да, вижу. Спасибо, Гена, твой подарок намного богаче. А еще мне нравится вечерняя звезда, пускай она будет нашей общей любимой звездочкой. Ген, а скажи, какую луну ты больше всего любишь?

Я люблю, когда она растет.

И я тоже. А полная луна наводит на меня какую-то оторопь: как будто кто-то внимательно наблюдает за мной с неба. Я обычно плохо сплю в полнолуние.

Ой, Светик, осталось нам только две минуточки, так мало.

Они поцеловались на прощание и пошли в корпус, держась за руки. Возле входа в коридор второго этажа Гена, оглянувшись по сторонам, не видит ли кто, опять поцеловал Свету:

До завтра, Светик!

До завтра, Геночка!

ДЕНЬ СЕМНАДЦАТЫЙ

- Ты не хочешь посмотреть на залив с высоты?- спросил Гена Светлану за завтраком.

С того холма, где вы собираетесь, чтобы выпить? Откуда ты знаешь?

- Слышала. Ну так как?

- С удовольствием. А мы не спугнем какую-нибудь компанию или, наоборот, она нас?

По утрам там обычно никого не бывает.

- Прекрасно.

Через пять минут они подходили к внутреннему склону холма, обращенному к заливу. Подъем к нему начинался от береговой полосы, становясь крутым только в конце, поэтому подниматься было нетрудно. Вот уже и вершина холма, как специально срезанная, поросшая уже затоптанной и потому пожухлой травой. На этой площадке, ближе к краю над заливом, стоял на одной ноге сколоченный из грубых досок столик и вокруг него две покосившиеся и выщербленные кое-где скамейки.

- Оказывается, здесь все удобства есть,- сказала Света. - Прямо ресторан под открытым небом.

Шоссе было полностью закрыто от глаз огромными елями и лиственными деревьями, верхушки которых тянулись намного выше, чем требовалось, чтобы загородить холм от любопытного глаза прохожего, только шум от проезжающих по шоссе машин доносился сюда, а сторона, выходящая на залив, была открыта.

Света остановилась на краю холма: внизу расстилался залив во всей своей красоте и необозримости. Отсюда он казался более картинным и величавым. Света вбирала в себя всю ширь и чопорность этого самовлюбленного великана:

- Какая прелесть... Люблю все красивое - красивые картины природы, красивых людей, красивые отношения между ними, все, что радует глаз и вызывает радостные чувства. Стоя здесь, над заливом, чувствуешь себя более значимым, чем есть на самом деле, как будто ты своими руками создал все, чего касается взор, как будто ты властен над всем этим. Посидим, не хочется уходить отсюда, хочется чувствовать себя хоть немного причастной к этой частице прекрасного и более долговечного, чем мы сами.

Они сели рядом на скамейку, лицом к заливу. Отсюда залив нисколько не терял своего великолепия. Игра красок на его поверхности напоминала бесконечное мелькание пестрых узоров калейдоскопа, не повторяющихся и чуждых любой статичности. Хотелось без конца смотреть на постоянно меняющуюся мозаику бликов. Большие серые камни-валуны возле берега отбрасывали на поверхность залива серо-фиолетовые тени. Небеса словно приблизились и в то же время стали еще глубже, бездоннее и пронзительнее.

"Кавказ подо мною, один В вышине..." продекламировал Гена. Я помню, в детстве, зимою, по сугробу, который примыкал к глухой стене нашего небольшого домика, забирался на крышу и воображал себя покорителем горной вершины.

Ты тогда уже учился?

Да. Наверное, в третьем классе.

Мне кажется, что ты в детстве был очень серьезным и примерным мальчиком: никогда не шалил и не сердил своих учителей. Точно?

Пожалуй, что так. Я рос с мачехой. Мама умерла, когда мне было пять лет. Отец почти сразу женился, взял молодую, моложе себя на десять лет. Но она ко мне неплохо относилась, она была для меня как родная, только не любила выпускать меня со двора. Во двор выпустит - хоть целый день играй, а к товарищам редко пускала. Поэтому я больше жил своим внутренним миром, придумывал всякие игры для самого себя, а позже - много читал. Учился ровно, отличником не был, но и троек старался не хватать.

Не била она тебя?

Нет, никогда. В угол ставила, "пока прощения не попрошу". Только я прощения никогда не просил, сколько бы ни стоял в углу.

А почему не просил?

Не знаю... Она говорила, что я упрямый, но это было не упрямство, а... Не мог, и все...

А с отцом они не ссорились?

Ссорились, но меня всегда выгоняли во двор, когда у них назревал какой-то конфликт. А когда я учился в восьмом классе, она ушла от нас. Я пришел из школы, отец сидит за столом с бутылкой и говорит: "Осиротели мы с тобой, сынок". Я так перепугался, спрашиваю: "Мама умерла?" Он говорит: "Лучше бы умерла. Оставила она нас с тобой". Она ушла к другому, который был ее ровесником. Когда она с ним так близко сошлась - не знаю. Я приходил из школы - она всегда была дома, вечером отец приходил с работы... Она не работала, может, они по утрам встречались. Я узнал ее новое местожительство и пошел к ней, мне казалось, что, если я ее позову обратно, она вернется, но из этого ничего не получилось. Она очень смутилась, когда я ее спросил, почему она нас бросила. Сказала: "Когда вырастешь - тогда поймешь". Накормила меня, сунула деньги, а когда я уходил, сказала, не глядя мне в глаза: "Ты уж меня прости, но не приходи ко мне больше, теперь у меня другая семья, и могут быть неприятности из-за этого". И еще сказала: "У меня скоро маленький будет". Так я и не попытался позвать ее обратно, я понял, что это бесполезно. Ушел и больше никогда не приходил к ней.

Переживал?

Сначала переживал, потом - привык. Через два года, когда я в десятом классе учился, отец опять привел в дом женщину, тетю Веру, она была разведена с первым мужем. Но тетя Вера как была, так и осталась для меня чужой, просто тетей Верой. А после школы я уехал в училище, после училища по месту службы. Первые годы в отпуск с женой к ним ездили. Они позже расписались. А потом отец умер скоропостижно - инфаркт. Мы на похороны ездили. И все, больше я ни разу туда не заглядывал. Не хотелось. Тетя Вера с первым мужем сошлась, так живут в нашем домике.

А свою настоящую мать помнишь?

Смутно очень. Мне неродная родной была. Я потом понял ее, поэтому все ей простил. Я знаю, что у нее сейчас двое детей: сын и дочь. Видно, она вышла за отца, потому что ей тогда было уже двадцать пять лет, и ей казалось, что это ее последний шанс.

Я понимаю, какой трагедией все это для тебя было.

Да нет, я все же был почти взрослым. Если бы она раньше ушла, то я бы сильней это переживал, а так я в это время уже с Тоней встречался. Я, собственно, к этому времени уже вышел из детского возраста.

Ген, а почему ты мечту свою не осуществил? Почему в летное училище пошел, а не в военно-морское?

Так в летном на целый год меньше учиться, а мне хотелось скорее стать самостоятельным, я боялся, что Тоня меня не дождется. И потом профессия летчика мне тоже нравилась.

А пожалуй, неплохо, что ты не стал моряком, все же жизнь моряка - это особая жизнь, очень непростая, к ней не каждый может приспособиться.

Да, я смирился, что не стал моряком. Хотя, с другой стороны, жаль своей мечты... И меня, наверное, поэтому тянет к воде, люблю рыбалку, лодочные прогулки, люблю просто смотреть на воду.

Они проговорили здесь до самого обеда и, встретившись после тихого часа, опять до ужина бродили по берегу залива. Он притягивал их своей похожестью на их душевное состояние, как будто частота биения их сердец совпадала с частотой импульсов, идущих откуда-то издалека, но затихающих здесь, у самого берега залива.

- Одухотворенная субстанция, пытающаяся повлиять на все, что с ней соприкасается даже на расстоянии,- задумчиво сказала Света.

А смотри, он становится выпуклым, как линза. Это, наверное, оттого, что солнечные лучи касаются его поверхности под очень небольшим углом, эффект отражения.

Да, правда, немного выпуклый, это обман зрения. Но от этого он стал еще необычнее. И смотри, там, возле леса - серо-пепельный цвет печали, а здесь - еще радостные блики. Но скоро он весь станет пепельным. Как все преходяще, непрочно и зыбко... Жаль, мы не можем увидеть его глубокой ночью, наверное, при лунном свете он становится еще более грустным и загадочным.

Но лунная дорожка должна его оживлять.

Лунная дорожка... Луна - она такая печальная, она способна залить своей печалью все вокруг... Только звезды не подчиняются ее таинственному влиянию, потому что они сами светоносны. Но они так далеки от Земли...

Вот лучи солнца скользнули еще более косо, и воды залива стали казаться покрытыми блестящей серебристой фольгой, они словно переходили в какое-то свое новое плазменное состояние, которое разрушало теплое очарование окружающей его природы.

- А нам пора на ужин,- сказал Гена, вырывая Свету из созерцательности и мечтательности, и потемневшие небеса опустились низко-низко над холодной металлической сеткой запечалившихся вод, потому что солнце вдруг спряталось за незаметно подкравшейся тучкой.

...Наверное, в жизни каждого человека бывают моменты, когда тебя охватывает предчувствие какого-то неожиданного поворота или вмешательства в твою жизнь чего-то непредвиденного и нежеланного, и тогда какая-то необъяснимая грусть среди полного довольства всем и вся вдруг на минуту стискивает сердце, предрекая свое более тесное вторжение в твою безмятежность, и ты, пугаясь этой минуты, стараешься немедленно заглушить печальный голос подсознания, который хочет намекнуть тебе о чем-то, но разум зачастую не может разгадать предупредительного знака своего ближайшего помощника, поэтому он заглушает негромкий звонок интуиции созданием искусственного веселья и добронастроения...

Так было и со Светой, когда по ненавязчивому предложению Гены она собиралась после ужина на танцы, напевая незатейливый мотив "Последней электрички" и настраивая себя на соответствующую волну увеселительного мероприятия.

Когда они пришли на танцплощадку, музыка уже вовсю играла. Они станцевали один танец и остановились недалеко от входа. Народу было не очень много. Сережи не было. Когда заиграла новая пластинка, на танцплощадке появился Вано. Увидел Свету с Геной - подошел.

- Ты не против, если я приглашу на один танец твою даму? - спросил он Гену.

Тот ничего не ответил. Света тоже на Гену поглядела, как бы спрашивая у него разрешения, потому что ей было неудобно отказать Вано в танце, все же она чувствовала себя немного виноватой перед ним.

- Иди, иди,- сказал Гена с очень непонятной интонацией. Вано взял Свету за локоть, повел в центр танцплощадки.

Вслед за ним другие пары потянулись,

- Послушай,- сказал Вано, легко ведя Свету между танцующими.- Я специально зашел на танцплощадку, хотел тебя увидеть. Как дела? Все нормально? Ты довольна?

Сколько вопросов одновременно... Все нормально, Вано, спасибо.

Ну и хорошо. А я вот только сейчас разглядел, что между вами существует какое-то внешнее сходство, правда, правда. Смотритесь рядом, только мне кажется, что он "парень с характером". Ты так не считаешь?

А почему тебе так кажется?

Вчера мы опять встретились с ним в курилке. Я пришел, когда он уже курил. Я спросил у него: "Ты не мог мне сразу сказать, что Светка - твоя девушка?" Он молчит. Курит и молчит. Тогда я спросил у него: "Ты что, может, что-то вкусное кушал и язык проглотил? Можешь ответить?" Он затянулся, бросил сигарету в урну и ушел, так и не сказав ни слова. Тебе нравится такой парень? I

Вано, значит, у меня испорченный вкус. А о вкусах, как знаешь, не спорят. Да, есть у него что-то такое характере... Но мы ведь все не без недостатков. У каждого

- свои. Но мне он нравится.

Смотри тоже язык не проглоти, если этот парень у тебя такой вкусный. Будете жестами друг с другом разговаривать.

Влюбленным много слов не надо,- отпарировала Света

Люби, люби, это я так,- сказал Вано, ведя Свету к тому месту, где они только что стояли с Геной, потому что танец кончился.

Где он, твой джигит?

Найдется... Может, тоже танцует, пока проводит партнершу на место...сказала Света, оглядываясь вокруг.

Ну ладно, я пошел, извини, если что не так.

Ты - в кино?

Нет, меня в гости пригласили.

Вот как? Ну, давай, удачи!

Вано пошел к выходу с танцплощадки. Света стояла, ждала - Гена подойдет, но вот уже все танцующие разошлись по своим местам, а Гены след простыл. Света незаметно осмотрела всю танцплощадку - нет нигде Гены. "Неужели опять психанул?" - устало подумала Света. Зазвучала новая мелодия. Света стояла одна, грустная и потерянная. Скоро танцевали почти все женщины, если не с мужчинами, то друг с другом. Только к Свете никто не подошел, никто не пригласил. А кто ее пригласит? Почти все знают, что в кавалерах у нее недостатка нет, только что танцевала: то - с одним, то - с другим. Никто и подумать не может, как одиноко и неприкаянно Свете стоять на краю танцплощадки. Но пока она пересиливает себя, все еще ждет: может, вернется Гена через танец-другой, немного поостынув, может, поймет, что Света только отдала дань вежливости, не больше того. Но увы! Теперь Света поняла, что за интонация звучала в его голосе, когда он ей сказал: иди, иди... "Иди, иди, а когда придешь обратно, меня уже здесь не будет" - так это надо было понимать!

На два танца хватило терпения Светы - как на панели простояла, потом незаметно покинула танцплощадку. Чего стоять? Не вернется Гена, и ждать его бесполезно. А больше ей здесь делать нечего. Никто ей, кроме Гены, не нужен. Она обошла танцплощадку с внешней стороны и села на пустую скамейку, стоявшую под густой листвой старого дуба, не пытаясь справиться со своим невеселым настроением. И опять мысли о Гене взяли ее в оборот. Ну что за человек? Только два дня тому назад просил у Светы прощение за весьма похожую ситуацию и опять устроил номер почище. Имел ли он право оставлять ее одну на танцплощадке, если они пришли вместе? Кто же так делает? Сплошные непредсказуемые взрывные реакции. Два человека в одном! Такие непохожие... Обида бродила в душе Светы, свивая лохматое гнездо. Напрасно пыталась она разорить его и разбросать по ветру темные соломинки.

"Мне нужно понять его,- подумала она. Он рос с мачехой, и это подспудно наложило свой отпечаток на его характер. Детство, которое не было по-настоящему детством, не отпускает его до сих пор из своих объятии, этим и объясняются все его мальчишеские поступки. Но за это мальчишество я и люблю его. Именно непосредственность его характера и импонирует мне. Но к непосредственности натуры примешивается еще ложное понятие о гордости, гипертрофированное чувство собственного достоинства, неумение контролировать спонтанные вспышки темперамента. Все так! Но какой вывод для себя я должна сделать? Подделываться под него? Стать иной, чем я есть? Не считаться со своими чертами характера? Забыть о своем самолюбии, о своей женской гордости? Стать покорной рабыней, думающей только о том, как не рассердить своего господина? "Потрафлять во всем",- как говорила бабушка. Нет, нет! Так я не сумею. Взаимное желание избежать каких-то неровностей во взаимоотношениях - это другое дело, но его резкости не дают возможности как-то их сгладить или нейтрализовать, я становлюсь пассивной фигурой сложившихся обстоятельств. Бросил и ушел! Ну сказал хотя бы: "Как хочешь", а то - иди, иди". И вот тебе - отмщение! Если разобраться: не понятно за что".

Ее размышления прервал шелест листвы, и на другой край скамьи опустился Сережа, вынырнувший из-за густой древесной поросли:

Свет, ты чего здесь сидишь?

А что я должна делать?

Танцевать... Опять поссорились?

Что-то вроде того.

А я заглянул на танцплощадку, посмотрел - вас нет, ушел. Ты что - вся в расстроенных чувствах? Сидишь - грустишь? Я, между прочим, тоже сюда погрустить пришел. Давай вместе погрустим - хочешь?

Как это?

Дай руку.

Света протянула руку - две соединенные руки опустились на скамейку, так как Сережа сидел от Светы на расстоянии:

- Ни о чем не думай, ничего не говори, слушай музыку. Света так и сделала. Музыка красивая звучала. Сидели

- молчали. Слушали. Вот голос Николая Сличенко вывел медленно и проникновенно:

Знай всегда вражде и дружбе цену,

И судом поспешным не греши.

Гнев на друга может быть мгновенным,

Изливать покуда не спеши...

"Генке бы послушать эту песню,- подумала Света.- Какая в ней мудрость и глубина. Пожалуй, дружба и цены-то не имеет, а мы так легко разрушаем эту хрупкую, как стеклышко, вещь".

Потом фокстрот зазвучал и снова - танго. Долго так сидели, держась за руки и слушая мелодии. Уходила куда-то Светина обида, растворяясь в гармонии музыкальных созвучий, и тепло, которое излучала Сережина рука, доходило до ее души умиротворением той бури, которая в ней бушевала. "Ну пропал вечер, Бог с ним... Завтра он должен успокоиться и понять, что поступил не по-мужски",-расслабленно и затуманенно подумала Света о Гене, сдаваясь в плен музыкального волхвования.

Но вот музыка замолчала - кончились танцы. Было слышно, как расходятся люди, негромко переговариваясь и шаркая ногами о деревянный настил. Потом все смолкло.

Ну как? - спросил Сережа.- Стало легче?

Стало,- ответила Света.- А твоя грусть исчезла?

Она стала светлой.

А была какой?

Серобуромалиновой...

А у меня грусть всегда чисто серого цвета.

А радость у тебя какого цвета? - спросил Сережа.

Радость? Конечно, розового...

А голубою не бывает?

Нет. Голубой - это цвет надежды.

А любовь какой тебе видится?

Любовь всеми красками переливается, как северное сияние...

А у меня любовь имеет цвет,.. Как тебе сказать? Не красный и не оранжевый, а... цвет пламени, вот.

Почему не солнца?

Нет, не солнца. Именно цвет пламени. Солнце слепит, а пламя тоже всполохами переливается, как северное сияние.

Сереж, а чего ты вчера какой-то хмурый в кино пришел? Не поссорились с Генкой?

- Да так... Обменялись любезностями. Я ему один ценный совет дал, а он сказал: "Обойдемся без советчиков".

А какой совет?

А вот этого тебе знать не надо. Мало ли какие разговоры между мужиками бывают.

Не надо так не надо.

Посмотри в себя. Какой цвет у тебя сейчас в душе?

Кажется, голубой. Да, голубой с небольшой желтизной...

Попробуй убрать желтизну.

Не получается... Нет, никак не получается.

Ну ладно, сойдет и с желтизной. Закрепи его. И пойдем, скоро корпус закрывать будут,- Сережа помог Свете подняться, потом отпустил ее руку.Теперь - никаких мыслей. Как придешь в палату - ложись и сразу уснешь Главное, ни о чем не думай.

Света шла, смотрела в себя, держась за голубой цвет перемежающийся желтыми полосками,- цвет предвечернего неба.

- Спасибо, Сереж, за психотерапию,- свернула Света на свой этаж.

В палате было душно. Елена Ивановна уже в постели лежала:

На танцах, наверное, были?

Завтра расскажу... Спать очень хочется - вдруг сон растеряю...

Света умылась, разобрала постель, легла, продолжая всматриваться в экран своего душевного состояния. Желтые полоски стали разрастаться, и вот уже не осталось голубого - сплошной желтый цвет застилал пространство перед глазами, но не ядовито желтый, а нежно-лимонный, как маленький, только что вылупившийся из яйца, цыпленочек "Я знаю, что это за цвет - это цвет горечи",- подумала Света, засыпая.

ДЕНЬ ВОСЕМНАДЦАТЫЙ

Света долго стояла перед зеркалом, подкрашивая глаза: карандаш затупился, а подточить было нечем, еле-еле нарисовала черточки над глазами. Подновила маникюр Блузку новую надела.

Что-то ты сегодня долго возишься,- сказала Елена Ивановна.- Верный признак - что-то у тебя неблагополучно. Поссорились?

А... Снова приревновал,- ответила Света, причесывая волосы.- Впрочем, я уже готова. Пойдемте.

Завтрак был еще только в разгаре, но Гена уже допивал компот.

- Здравствуй,- поздоровалась Света.

Гена ответил. На нее не глянул, зря Света так старалась получше выглядеть.

Почему ты вчера меня бросил? - спросила Света негромко, боясь, что он сейчас уйдет и она не успеет ничего ему сказать.

Ладно, все! - жестко сказал Гена.

Что - все? - спросила Света.

Все - значит, все! - ответил Гена, ставя пустой стакан на стол. Встал и пошел к выходу из столовой.

Через Свету как электрический ток пропустили. Ничего себе: "Все, значит, все!" Света думала, что он погорячился, отойдет и пожалеет, что так сделал, а оказывается, все продумано. Решил так! Второй раз она слышит это жесткое слово: все!

"Может, я виновата все же,- подумала Света.- Ну даже если и так упрекнул бы, поссорились, возможно, обменялись бы обидными фразами и помирились." Впрочем, нет, не чувствовала Света за собой вины. Ну, какой здесь криминал, не дикари же они, ну станцевала с Вано, ну и ей, наверное, не очень понравилось бы, если бы Гена пошел танцевать с другой женщиной, но никакой истерики она бы по этому поводу не устроила.

Света сидела, ковыряла вилкой в котлете и пыталась сдержать свою обиду: господи, куда деть это несправедливое "все"? Как его пережить? Что сделать, чтобы на душе опять стало светло и спокойно, как в первый день приезда в санаторий? И чем вообще заняться? Надо чем-то перебить невыносимо горький душевный ералаш. "На съемки, что ли, поехать? - подумала Света.Все немного отвлекусь, а то просто тоска зеленая. Да, поеду на съемки. Сейчас нельзя замыкаться в себе, иначе не выбраться из омута сердечной боли". Света поднялась наверх, взяла сумочку, паспорт - и на автобусную остановку.

В коридоре импровизированного Ленфильма никого не было, все переодевались. Света записалась и тоже пошла в костюмерную. На этот раз одевали в платья богатых горожан послереволюционного времени. Света не стала долго копаться, надела серый приталенный жакет с длинной расклешенной юбкой. Воротника не было: сверху, прямо от горловины блестели черные пуговицы, близко-близко пришитые, еще по ряду пуговиц было пришито по бокам. На голову черную плоскую шляпку прицепила. Порядок! Пока переодевалась, мысли о Генином "все" немного отодвинулись. Она изо всех сил старалась направить их хоть в какое-то другое русло. "Не очень большая массовка",- подумала, оглядывая разодетых в самые разнообразные одежды женщин и мужчин.

Автобус подбросил их в Дом культуры, где должны были снимать. В фойе, вдоль стен, были расставлены стулья. Женщина, занимающаяся массовкой, сказала:

- Пока отдыхайте. Мужчины, разбирайте женщин! Будете парочками прогуливаться, потом на концерте сидеть. Ждите, позовем.

К Свете подошел высокий представительный мужчина примерно ее возраста:

- Давайте с вами пару создадим.

Ничего так, стройный, и черты лица правильные, только интеллекта особого на его лице Света не заметила.

- Давайте. Кадра не испортите.

Мужчине, видно, понравились Светины слова, он заулыбался:

Сядем? Меня Володей зовут. А вас?

А меня Светой.

А где живете?

В Москве.

В Москве? - присвистнул Володя.- А здесь что делаете?

А здесь я в санатории отдыхаю.

А что, скучно у вас в санатории? На съемки пришли?

Скучно,- сказала Света.- Весело было б - не пришла.

А деньги? - спросил Володя.

Да, деньги... Деньги тоже неплохо.

Мало платят,- сказал Володя.- Я сюда ради развлечения прихожу, а так я хорошо зарабатываю.

Он помолчал и добавил:

- А я здесь живу... Один... Квартира у меня двухкомнатная, дети уже выросли, самостоятельно живут,а я - один.

А жена где ж?

С женой мы разошлись. Как дети выросли, так и разошлись.

Бывает,- сказала Света.

Дача у меня есть, хорошая дача...

Общая с женой?

Нет, моя... Жена машину забрала.

Странно,- удивилась Света.- Обычно наоборот бывает.

А что ей с дачей делать, они ее все равно не потянут, а мне с машиной делать нечего. Я сам водитель: куда надо - туда и поеду. Несколько раз налево съезжу - и считай, полмашины в кармане. Так что если хотите, то после съемок ко мне зайдем, чайку попьем, пообщаемся.

Да нет, спасибо,- отказалась Света, подумала: "Сексуально озабоченный, оказывается".

А чего вы боитесь? Если вы не захотите, то я вас не трону.

Лучше перестраховаться,- сказала Света.- А то вдруг - захочется.

Сами себя боитесь?

Очень,- Света начинала злиться.

- Такая, значит, темпераментная женщина? Света поморщилась:

Давайте тему сменим.

Давайте,- согласился Володя.- Начинайте.

Я и помолчать могу,- помолчали...

Вы зря на меня обиделись,- не выдержал Володя долгой молчанки.- Это ведь все жизненно, а жизнь - она быстро летит.

Боитесь опоздать?

Куда? - спросил Володя.

Я не знаю куда, вам виднее, сетуете, что жизнь быстро летит.

Володя вздохнул:

Я вот сюда уже который раз прихожу, хочу женщину хорошую встретить не получается. Одна понравилась - я ей не понравился, другой - я понравился, она мне - не понравилась. Закон подлости! А вам я как?

У меня муж есть,- соврала Света.

Замужем: - удивленно протянул Володя.- Что ж вы мне голову морочите?

Я - вам? - еще больше удивилась Света.- Я думала: вы - мне.

"Кадра не испортите",- сказали...

Кадра не испортите - это точно.

Что мне до вашего кадра...

Володя помолчал, раздумывая, потом сказал:

Я так понял: вам все равно с кем "кадриться"?

Абсолютно,- рассмеялась Света.

А я-то, дурак, вчерашнюю женщину ради вас оставил! А она ничего баба. Давайте так: я сейчас ее кавалера "по кадру" вам пришлю, а сам к ней перейду.

Давайте,- согласилась Света.

Володя деловито подошел к паре, сидевшей на противоположной стороне фойе. Света сосредоточила внимание на женщине. Приятная женщина: небольшого росточка, сбитненькая, ладненькая, не красавица, но и не дурнушка, черненькая, с быстрыми светло-карими глазами. Володя долго общался с ней, потом вернулся к Свете.

Не хотят,- сказал коротко.

Оба не хотят?

Оба не хотят, снюхались...

Ну, а что же вы думаете, так можно поступать, как вы: хочу - брошу, хочу - подберу?

Черт попутал, вы мне понравились,- сказал Володя и головой сокрушенно покачал.

А не подумали: лучше синица в руке, чем журавль в небе?

Вот это вы правы, не подумал. Придется мне до конца съемок с вами "кадриться".

Ничего, потерпите. Это вам хороший урок будет на будущее.

Да у меня уж этих уроков... А как это вас муж в санаторий пускает?

Очень спокойно. А вы бы не отпустили?

~ Я бы не отпустил. Что, дома делов нет? Жена должна детей воспитывать, дом вести и...

И мужа ублажать,- подсказала Света.

А муж всегда должен быть на первом месте. Ну уж, по крайней мере, не по курортам разъезжать.

Так ведь на курорты лечиться ездят.

Ну, а больная и вообще кому нужна? Толку-то от нее? У меня вон дача, там вкалывать нужно, не один же я должен...

Да, Володя, с такими взглядами, мне кажется, вы долго жену искать будете.

Взгляды у меня правильные - баб хороших нет.

А бабы говорят, что мужиков хороших нет.

Зажрались бабы, вот что я вам скажу. Такими мужиками разбрасываться, как я... Не пью, не курю. Ну что я, плохой мужик? Ну вот скажите, плохой?

Кадра не испортите.

Заладили: кадра не испортите. Я и жизнь украсить могу любой женщине.

Не знаю, не знаю, может быть,- сказала примирительно Света.- Только не любой.

Ну а что, у вас лучше муж?

Еще хуже,- сказала Света.

Вот видите! Я так и знал. Потому и на курорт поехали. Кто от хорошего мужа на курорт поедет? Правильно?

Пожалуй что так.

Может, у вас его и вообще нет? Угадал? Света рассмеялась:

А как вам больше хочется?

- А мне уже никак не хочется. Не по мне вы. Интеллигенция...- сказал он презрительно.

Да, Володя, я для вас совсем непоходящий объект. На даче вкалывать не умею... А вы что, по внешнему виду не можете определить: может женщина на даче вкалывать или нет?

Да все я могу, только все заносит меня, все тянет меня на этих интеллигентных дамочек вроде вас, а если разобраться, что с них толку?

Никакого,- согласилась Света.- А чего с женой-то разошлись?

Если честно: ушла она к другому.

Ну вот, а говорили, что жизнь любой украсите. Что же не украсили? Получше нашелся?

Если бы лучше, а то в подметки мне не годится: маленький, лысый. Тьфу! - Володя даже сплюнул.- Заморыш!

А в чем же дело?

На свежатинку потянуло, вот в чем дело,- раздраженно сказал Володя.

Как вы мне сказали: от хорошего мужа на курорт не ездят. Вот и я вам скажу: от хорошего мужа жена к другому не уйдет.

Да выгнал я ее!

Так всегда говорят, когда жена уходит.

Удовлетворять я ее перестал... Как же!

Вот как? А в гости приглашали с намеком - вот бы опозорились.

С вами бы не опозорился, а ей все мало и мало. К соседу- вдовцу стала бегать, вот я ее и выгнал. Сосед не принял - другого нашла.

Понятно... Да вы не расстраивайтесь, найдете вы еще свою судьбу,сказала Света, видя, что Володя даже весь раскраснелся от волнения.

Сегодня вот день пропал...

Ну почему ж пропал? Поговорили мы с вами... Съемки весь месяц будут продолжаться.

А что толку? Все время одни и те же ходят. Завтра буду с Зойкой "мосты наводить", она ничего баба.

Правильно,- поддержала Володино решение Света.- Вы первым делом извинитесь. Можете даже сказать, что я вас позвала, а вы не устояли.

О, хорошо, вы мне подсказали: извиниться. Я бы сам не додумался. Оправдываться бы стал, а извиниться бы не догадался. Все, теперь я на этом коньке и выеду. Считайте, она у меня в кармане.

Скоро всех пригласили на съемки. Парочки дефилировали, создавая фон для двух героев, один из которых давал другому пощечину. Света с Володей тоже чинно прошлись по улице возле Дома культуры. Как ни странно, сняли с первого дубля. Потом они немного посидели во втором ряду небольшого зрительного зала, надо понимать, изображая театральную публику, а на сцене ломала руки актриса Ирина Алферова. Дублей было

несколько, и всякий раз, в одной и той же сцене, Ирина была совсем другой.

Вот талантливая актриса,- сказала Света.

А какие здесь сложности? Так можно свой хлеб зарабатывать. Подумаешь, талант! А вообще мне больше всех Нонна Мордюкова нравится. Вот играет так играет.

Но ведь у нее свое постоянное амплуа. Она, по сути, сама себя играет. Вот вам супругу такую - с вашим дачным участком справилась бы.

Я бы не отказался!

Их все время заставляли хлопать, да еще как можно громче, они просто отбили все ладони. Но вот отсняли последний дубль, опять одарили пятью рублями и отпустили. Автобус отвез их туда, где они переодевались. "К обеду успею",- подумала Света, прощаясь с Володей.

Завтра придете? - спросил Володя.

Навряд ли. Тем более что вы с Зоей "мосты наводить" завтра будете,пошутила она.

Было бы ваше желание, все переиграть можно.

- Нет, нет, я пошутила. До свидания, Володя. Удачи вам! Она нырнула в костюмерную, примостилась в углу,

стаскивая с себя неудобную юбку.

- Ну как? - услышала Света чей-то задорный вызывающий голос возле себя.

Она повернула голову - рядом переодевалась Володина "неплохая баба":

Небось, в гости пообщаться приглашал?

Приглашал,- ответила Света.- Это у него такая манера завлекать женщину.

Меня тоже вчера приглашал, я отказалась, так сегодня он меня бросил, к вам перешел.

Знаете, Зоя,- сказала Света.- Он так переживал из-за этого, так переживал... Сказал, что завтра будет "наводить с вами мосты", вы завтра обязательно приходите. Это я ему предложила в "пару объединиться, я - в первый раз и не знала, что вы у него есть. Он согласился, а потом так жалел. И у него серьезные намерения, так что - посмотрите. Он, конечно, грубоватый, но это еще не самый страшный недостаток. Он сказал, что не пьет и не курит. И он так жалел... Правда-правда! А мне он не нужен. Я замужем,добавила она для убедительности, видя, что Зоя смотрит недоверчиво.

Зоя повеселела, она уже наводила последние штрихи в своем туалете.

- У вас муж, наверное, мало получает? - спросила она.

Да, мало.

Кто же он у вас? - не отставала Зоя.

Корректор, корректор,- повторила Света, соображая, много или мало получает корректор, поэтому получилось неуверенно и не очень убедительно. Но Зоя этого не заметила.

Ой, я даже и не знаю, что это такое. Ну, привет вам,- и выплыла из костюмерной.

Света быстренько сдала свои реквизиты и побежала на автобусную остановку.

Входя в столовую санатория, она в первую очередь посмотрела на свой столик: Гены за столом не было. "Старается избегать меня,- подумала Света, усаживаясь на свое место.- Наверное, после всех ходит обедать". Пришли Аня с Саней, загорелые, веселые:

О, какую мы нынче бабочку поймали: такая черно- бурая, а на крыльях красные полосы. Это мы для одного приятеля, он коллекцию собирает.

Это, скорее всего, "адмирал", у него такая расцветка. Редко в наши края залетает, но залетает. Ценный экспонат.

Институтские знания? - спросил Саня.

Что вы! Все уже забыто, можно сказать. У вас приятель, а у меня приятельница бабочками занимается и меня незаметно втягивает. Как ваши травы? - поинтересовалась Света.

Сегодня не собирали, просто гуляли. Сушатся пока. Денька через два опять пойдем.

Света уже заканчивала обед, покосилась на столик Сергея, его тоже не было.

- Приятного вам аппетита,- сказала Ане-Сане. Поднялась в палату. Елена Ивановна пришла из

столовой:

Ну рассказывай, что там у вас? Беды да печали на почтовых примчали?

Примчали, Елена Ивановна. Опять сказал мне Гена: все! Второй раз!

От слова до дела - целая верста. Небось, завтра снова прощение будет просить. Милые ссорятся - только тешатся.

Как это у вас получается, Елена Ивановна, на все пословица находится?

- Пословица недаром молвится. Света засмеялась.

- Вот я тебя и рассмешила. Сейчас мы с тобой часочек отдохнем и на все уже по-другому будем смотреть. А без отдыха и конь не скачет.

Света опять засмеялась. Легла в постель и сама не заметила, как уснула, видно, все же поездка на съемки утомила ее. Недолго поспала, может, какой часок, а проснулась с другим настроением, хотя душа все равно немного болела. "Пойду к Анжеле поднимусь, она еще целый час должна работать",решила Света. Оделась и, чтобы не разбудить Елену Ивановну, на цыпочках вышла из комнаты.

Анжела сидела за столом в полном одиночестве.

У тебя, я гляжу, после обеда вообще читателей не бывает,- заметила Света, перебирая книги, лежащие на столе.

Да, мало. Летом всегда мало читателей, зимой больше. Ну как там у тебя дела?

Ой, Анжела, опять мне Генка дал от ворот поворот.

Ну да? Чего это?

А... Вчера с Вано один танец станцевала - пригласил. Пока танцевала, он вообще смылся с танцплощадки. А сегодня заявил мне: все!

Гордый он больно, я это сразу заметила. Переживаешь?

Переживаю... Наверное, сегодня у Аси таблеточку какую-нибудь попрошу, чтобы хоть немного успокоиться.

Ну что мы за бабы, ну чего мы из-за них переживаем, стоят ли они того? Ну, ладно, Генка твой все же красивый мужик, я даже не помню, когда у нас такой красивый мужик отдыхал. Он, конечно, себе цену знает. А вот, посмотри, у Аси: такая баба необыкновенная, а муж ей то и дело изменяет, а видела бы ты его - мизинца ее не стоит.

Вот не подумала бы,- удивилась Света.- Так она мне нравится. Не женщина - картинка. А до чего обаятельная! Вот и пойми, что мужикам нужно?!

Слушай, Свет, я завтра выходная, приходи ко мне прямо до завтрака, я привыкла рано вставать. Посидим с тобой, поболтаем, чайку попьем. Придешь?

С удовольствием, я теперь неприкаянная. Два было - ни одного не осталось,- вспомнила она слова Сережи.

Только, смотри, обязательно, я тебя ждать буду. Помиришься - вместе приходите.

Ладно, приду,- пообещала Света.- Тебе уж домой пора собираться, а я пойду - прогуляюсь перед ужином.

Вышла с территории санатория и пошла в лес, вверх, мимо валунов, сторожки - до самой верхотуры. Села за столик. Долго сидела. Комары кусали нещадно: Света то и дело хлопала себя по рукам и ногам, но все сидела. Думать ни о чем не хотелось - полная депрессия, но это было лучше, чем беспокойные мысли об одном и том же.

На ужин опоздала, официантки убирали со столов, но ее покормили. "Вот и хорошо, что опоздала,- подумала Света.- Не хочется никого видеть". Хотела в кино пойти, но фильм привезли старый, она его уже видела, и она побрела на свой второй этаж.

За столиком дежурной сестры сидела Ася:

Как дела, Светочка? Где твой рыцарь?

Все, Ася. Бросил он меня.

Ну да! Так я и поверила. Оба ходили за тобой как привязанные. Чем ты так его обидела?

Приревновал!

К Цыгану?

К грузину.

Смотри, теперь и ревновать стал. Собственностью его стала?! Не переживай, я тебе таблеточку дам, чтоб успокоилась.

А я как раз попросить ее у тебя хотела.

На, держи,- она открыла шкафчик, сунула Свете две таблетки.- Другую на завтра, вместе не пей, а то завтра меня не будет. Присядь, я тебе давление померяю.

Света присела.

- Вот, видишь, и давление повысилось. Еще от давления возьми, вот, тоже на ночь выпьешь. Слушай, Свет, я здесь почти десять лет работаю, смотрю на все эти романы и думаю: ну чего женщины так близко все принимают к сердцу? Ну, ты - холостячка А то водь муж - дома, она здесь о каком нибудь с ума сходит, а ведь домой приедет и через неделю уже не вспомнит так закрутится. Здесь на все надо легко смотреть: отдых, природа, легкий флирт, легкий, понимаешь? Чтобы не скучно было. Как острая приправа к мясному блюду! Можно без приправы, но с приправой вкуснее. Я на тебя смотрела, думала: "Вот молодец женщина, двух за собой водит, значит, ни один по-настоящему не нужен". А ты и раскисла! Красавца выбрала! Ну красивый, правда! Но будь я на твоем месте, я бы Цыгана выбрала, в нем мужского начала больше, заводной, непритязательный, глаза блестят, без особых амбиций. Носил бы тебе твой красавец апельсины, если бы ты Цыгана выбрала? Вообще, Свет, смотри на все проще, ты здесь отдыхаешь, от-ды-хаешь, поняла? Бросил он тебя свет клином не сошелся. Смотри-ка, Цыган-то ни с кем не встречается, ну и иди с ним вся хандра с тебя, как с гуся вода. Да на блондинок всегда спрос. Завтра большой заезд будет! Ты одно пойми, тебе отсюда надо уехать отдохнувшей, поздоровевшей, а не с расшатанными нервами. Тебе потом опять целый год вкалывать. Ты поняла? Еще вот что тебе скажу: домики с правой стороны Финского - видела? Почти все сдаются, а наши отдыхающие и из соседнего санатория их снимают и уединяются там парочками.

- Ой, Асенька, ну на что ты меня толкаешь? Этим я здесь заниматься не буду. Но ты права: на все надо смотреть проще. Я сама так думала, когда собиралась сюда. А вот заклинило. Выкарабкаюсь! Мне уже легче стало на душе. Действительно, что я - мужа, что ли, приехала сюда искать?' Спасибо тебе, Ася.

- Значит, не зря я с тобой сеанс психотерапии проводила! Не зря, Ася, спать сегодня без таблетки буду, приберегу

на всякий случаи. А вот скажи, сама так же лето ко всему

относишься?

- Ой, Светочка, милая, были в моей жизни такие переплеты, что не дай Бог никому. Но как видишь, жизнерадостности не потеряла. Да ты, наверное, слышала. здесь все становится туг же известно как об отдыхающих, так и о медперсонале. Муж у меня такой хлыщ! Вначале я вообще в шоке была от всех его проделок. Ведь и вышла го за него, думала, что я внешне интереснее, может, будет ценить. Где там! Столько у меня подруг было - всех из-за него потеряла, единственная верная осталась, она-то мне глаза и раскрыла, отчего вдруг все подружки избегать меня стали. Оказывается, мало ему было на стороне, еще и за моих подруг взялся. Не могу понять, что их в нем прельщало... А потом им было стыдно мне в глаза смотреть,,

потихоньку отходили от меня, но и возле него не задерживались. Ты знаешь, я их простила, потому что все незамужние, может быть, действительно, была единственная возможность хоть один раз почувствовать себя женщиной. Как-то так получалось, что все мои приятельницы были свободными женщинами, возможно, V них времени было больше для общения, а я всегда любила остей принимать...

Знаешь. Ася, не хотела бы я таких подруг иметь. Не могу понять, как ты все это терпишь? Как?

А вот так! Теперь он мне до такой степени безразличен, что живу, как живут с квартирантом, получаю от него деньги - кормлю. И стало абсолютно все равно, что он творит. А помоложе была - сначала и не догадывалась, а когда узнала - сын подрастал: жалко было - как сын без

отца останется, сына он любил. И то понимала никто меня с ребенком не возьмет, буду только материально стеснена,

ведь и квартиру он получил. В общем, Светочка, слабая я женщина, нерешительная... Но смогла себя уговорить, что ничего сверхужасного не происходит. Так как чувствует свою вину, он со мной просто шелковый. Терплю, вот именно, терплю пока. Сын сейчас в армии, дождусь вот -придет, начнет работать, буду думать, что делать. Меня только сын возле него держал. Теперь он взрослый, смогу ему все объяснить. Пусть приедет в семью, а там посмотрим. Сколько у меня поклонников в молодости было, так он всех их разогнал, где угрозой, где хитростью, где подлостью. Это я только позже узнала. А тогда понять не могла, почему оказалась в такой изоляции, что остался около меня только он один. Да что теперь вспоминать...

Вот уж поистине: не родись красивой, а родись счастливой.

Потому и говорю тебе, Светка, не принимай ничего близко к сердцу. Это самое главное. Береги нервы. Я не знаю, что ты в этом красавце нашла?

- Да нет, Ася, есть в нем что-то помимо красоты. Он не избалован женщинами, хоть и красивый, и, скорее всего, он и не считает себя таковым. Для меня красота без человека не существует, самовлюбленных красавчиков терпеть не могу. В нем нет фальшивости. Это человек того типа, который мне нравится. Но его растормошить надо - он весь закрытый: приоткроется, пока его "по шерсти гладишь", и опять в свою раковину. Но мы ведь не любим, что лежит на поверхности, нам надо потрудиться, чтобы добраться до сердцевинки, тем более если она не червивая. Да, Сережа лишен тех комплексов, что Гене мешают, он предсказуем, открыт, с ним легко, рубаха-парень, как говорится, А она за семью замками, но когда повернешь все ключики, там такое душевное богатство открывается... И тогда становится он совсем не таким, каким кажется со стороны. Но он самолюбив, оттого что сверхраним, это уже такой характер. Ревнивый - это самый большой его недостаток, пожалуй, даже сверхревнивый. Но тянет меня к нему, и все тут! Показалось расшифровала его, и код несложный, но он хочет этим же кодом и меня зашифровать, а у меня свой код, отсюда все сложности. И гордый уж очень, такое впечатление, что сам этому не рад. А у меня тоже и самолюбие, и гордость есть, никогда перед парнями не унижалась, как бы в душе ни переживала. Считала всегда, что женщина должна иметь свое женское достоинство. Ну так воспитана была, не по-современному. И иногда это очень даже мешало, но другой стать не могла.

Поэтому я и его понимаю где-то, но он ведь парень, у мужчины всегда больше и прав, и возможностей, чем у женщины.

- Ой, Света, по большому счету помочь тебе невозможно. Влюбилась ты в него, ставлю окончательный диагноз. Тебе уже не психотерапевта нужно, а хирурга, и только ты сама можешь им стать,

- Да, Ася, ты права. И влюбилась я в него с первого взгляда. А теперь так больно резать по живому. И никакой Цыган мне заменить его не может. Разве только отвлечь от грустных мыслей? Потому что все это носить в себе невыносимо тяжело, особенно когда никого нет рядом. На завтра меня Анжела в гости пригласила, может быть, немного развеюсь.

Вот и прекрасно. А потом я тебя приглашу, договоримся - когда, посмотришь на моего "сердцееда". Я обычно, когда у меня кто-либо в гостях, пеку свой фирменный пирог, и, как мне потом рассказывала единственная оставшаяся у меня подружка, как раз в те несколько минут, когда я ухожу на кухню, чтобы уследить время окончательной готовности пирога, "мой драгоценный" успевает назначить моей гостье свидание.

Ну можешь быть уверенной, со мной у него этот номер не пройдет, а с твоего разрешения мне хотелось бы ему сказать кое-что, если он осмелится сделать мне подобное предложение.

Я бы не возражала, но думаю, что все твое красноречие будет напрасным. Ты думаешь, я не вела с ним воспитательную работу? Все было вначале, такие скандалы ему устраивала... Поняла, бесполезно. Горбатого могила исправит. Стала беречь нервы.

В крайнем случае, пусть знает, что о нем думают. Ну, ладно, Асенька, пойду я, почитаю малость, фильм сегодня старый.

ДЕНЬ ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ

Утром, не заходя в столовую, Сыта поехала к Анжеле. Нашла ее очень легко, Анжела жила на втором этаже небольшого особнячка в однокомнатной квартире: шкаф с книгами, диван-кровать, платяной шкаф, стол посредине комнаты и копии картин Левитана на стене - вот и все убранство комнаты Анжелы.

- Вот молодец, что пришла,- встретила ее Анжела.- Сейчас чайник поставлю, а пока альбом посмотри,

Она вручила Свете огромный фолиант, заполненный до отказа остановившимися мгновениями ее жизни и жизни близких людей. Дочка начинала здесь фигурировать с годичного возраста, свадебные фотографии завершали ее существование на этих жестких голубых страницах. Фотографии мужа давали представление о не очень далеком и не очень приятном внешне человеке. Пожалуй, Анжела вышла за него, как и Света, спасаясь от каких-то жизненных обстоятельств и надеясь на чудо, что этот человек, сознавая во всех отношениях превосходство жены, оценит ее по достоинству, но этого не произошло, и порок, который передался ему, как оказалось, еще и по наследству, развел их, поломав судьбы обоим. Анжела давно уже не вспоминала о нем: людям свойственно забывать плохое и помнить хорошее, а что было помнить о человеке, не сумевшем скрасить жизнь любимой женщины и потерявшем всякое уважение в ее глазах.

Скоро Анжела накрыла стол, разлила чай в красивые бокалы, слоеный торт Наполеон", который Света любила больше всех остальных, стал украшением стола. Анжела вытащила из уже отложенного Светой альбома фотографию мужчины, сказала:

- Вот, посмотри на этого парня, что ты о нем можешь сказать?

Света не раздумывала долго:

Мужик интересный, не чета твоему мужу, умный, но что-то мне кажется, с хитрецой.

Ты так думаешь?

Может, я ошибаюсь, не знаю.

Скорей всего, не ошибаешься, хотя мне никогда так не казалось. Отдыхал в нашем санатории три года тому назад. Из Ленинграда. Пришел в библиотеку и как прописался, целыми днями сидел возле меня, не могла заставить прогуляться в лес. И началась у нас такая любовь, что казалось, никогда конца не будет. Сказал, что с женой разведен, да кто его знает, я не проверяла, хотя могла бы. Поверила ему. Все, конечно, у нас было, в санаторий совсем перестал ходить ночевать, полегче мне материально стало, покупал продукты, подарки делал, вот это кольцо видишь? Ношу все время его подарок. Уезжал - плакал, веришь? Никогда не видела плачущего мужика... Сказал, что будет приезжать по выходным, что должны мы что-то придумать, чтобы жить вместе, потому что он в Ленинграде, если верить ему, жил в общежитии, квартиру жене с дочкой оставил, ну и естественно, военнослужащий, сам себе - не хозяин. Тем не менее планов у него было... Я ног под собой не чувствовала от счастья: наконец-то встретила того, о ком мечтала. И что ты думаешь? Одно-единственное письмо и написал, что каждый день вспоминает, что жить без меня не может... И все - как отрезало. Я ему пишу - в ответ ни единой строчки. Подумала, может, в командировку уехал, приедет - напишет, но увы, так больше и не дождалась ни письма, ни телефонного звонка, ничего. Пропал без вести... Света засмеялась.

Ну, даешь,- возмутилась Анжела.- Я ей про самое горькое в своей жизни, а ей смешно.

Прости, Анжела, просто вспомнилось мне очень похожее,- я тебе расскажу. Вот такие они, мужики, пока рядом - любовь у них необыкновенная и в неискренности их никак не упрекнешь, а уехали, как говорится, с глаз долой - из сердца вон. Была у меня тоже такая любовь необыкновенная. Хочешь послушать?

Рассказывай. А зачем мы и собрались вдвоем, как не поделиться друг с другом своими историями и увлечениями, радостями и печалями.

Ну, слушай. Когда я уехала от мужа, то первое время не знала, куда приткнуться. В городе моем родном не захотели прописать, мол, закрыт город для прописки, может, взятку надо было дать начальнику паспортного стола, да откуда у меня, ушла с пятьюдесятью рублями в кармане - расчет на работе получила, и с чемоданчиком в руках. Ничего не взяла из нажитого вместе, он заставил меня несчастные сорок рублей взять со сберкнижки и ему отдать. Бог с ним - сняла, отдала. И ничего другого мне не оставалось, как пристраиваться где-то в Московской области, раз у меня подмосковная прописка. Приехала в небольшой поселок, зашла к начальнику паспортного стола: "Пропишете?" - "Пропишу". Сняла комнату в четыре метра: кровать, столик впритирку и стул. Нашла работу - заведующая библиотекой войсковой строительной части, подружку мне Господь хорошую послал - другую комнату у хозяйки снимала, и стала я отходить от пережитого кошмара своей семейной жизни. В мои обязанности еще входила доставка почты в часть. Вечером относила корреспонденцию, ну это было легко, так как корреспонденцию, отправляемую из части, составляли только письма, а утром, перед работой, которая начиналась у меня после обеда, заходила на почту, забирала письма и газеты, которые были потяжелее писем, и голосовала с чемоданчиком в руке. На попутных машинах добиралась до проходной, это было около трех километров. За проходной несколько частей находилось, а до моей части еще метров семьсот - восемьсот идти пешком и чемоданчик с почтой тащить. Ну, правда, помощники сразу нашлись -на то и мужской коллектив. Встречали меня солдатики возле проходной и помогали дотащить мой груз до места. Но скоро это взял себе в обязанность киномеханник, в его ведении находился и радиоузел части, который располагался за стеной моей библиотеки и считался его рабочим кабинетом". Когда у меня был выходной, он за меня относил, приносил, разбирал и раздавал корреспонденцию. Короче, был моим соседом и "заместителем". Я его так и воспринимала и больше -никак. Я сначала вообще ни на кого не смотрела, мне было не до этого, я с трудом отходила от злоключений своего неудачного замужества, а на солдатиков совершенно не обращала внимания, они все были моложе меня. Правда, Сашка был постарше, так как его взяли в армию, дав возможность закончить техникум связи, но и он был моложе меня и тоже прошел мимо моего внимания. Да мне было и не до него. Через две недели ко мне приехал муж, разыскав непонятно каким образом, чтобы уговорить вернуться. "Или ты вернешься, или я тебя убью такие у него были манеры. Я ответила: "Убивай, Глеб, я согласна. Чем с тобой жить, лучше быть убитой. Ты меня теперь не запутаешь ничем, такую я школу мужества прошла под твоим руководством". Уехал, потом еще раза три приезжал - уговаривал таким же образом. Все грозил: "Смотри, попробуй на развод подать, тогда уж точно убью". Я не подавала, чего лезть на рожон. "Придет мое время,- думала.-Сам подашь". Он и правда мог убить - такой псих был. Ну вот. Месяца два, наверное, я не замечала этого мальчика, хоть он очень старался, чтоб я его заметила: штемпелевал вечером отправляемые письма, помогал разбирать почту и обслуживать читателей, короче, все время вертелся в библиотеке. Все приглашал в свой радиоузел, где стоял служебный магнитофон, послушать записи современной эстрады, но я отказывалась и даже не догадывалась, что нравлюсь ему. Но однажды я подшивала газеты в читальном зале и зашел он, чистенький - после бани, волосы - пышные, новенькая "роба" - навыпуск, и я вдруг увидела, какой он аккуратненький, стройненький и симпатичный, а главное, я прочитала в его глазах, что он ко мне неравнодушен, и все - замкнуло меня. Но вида не показала, и долго еще мы, влюбленные друг в друга, скрывали свои чувства за простыми дружескими отношениями. Правда, стала я принимать его приглашения зайти в радиоузел, чтобы послушать записи новых песен. Но любви, как и кашля, не утаишь, и наступил день, когда он первый раз поцеловал меня и объяснился в любви. И началась у нас романтическая, чистая и трогательная любовь. Каждый вечер он ходил провожать меня до проходной, пользуясь своими увольнительными маршрутками на почту, приходил ко мне по средам, это был мой выходной день, и мы просиживали до полуночи на скамеечке возле моего дома, иногда ходили за грибами и потом устраивали грибные пиршества, в рабочие дни мы тоже все время были рядом: то он сидел у меня в библиотеке, то я у него в радиоузле - общались, слушали музыку. Однако у меня появились и другие поклонники, они то и дело заглядывали в библиотеку, заводили всякие разговоры, делали комплименты, особенно старался меня "закадрить" один капитан, и Сашка нервничал. К тому же в субботу и воскресенье, когда Сашка должен был крутить кинокартину в части, мы с подругой ходили в сельский клуб, в кино, и иногда оставались на танцы, с кем-то там танцевали, иногда у нас появлялись провожатые. И все это сразу же становилось известно Сашке. Он здорово переживал и даже два раза плакал, обижался, что я играю на его нервах. Пришлось отказаться от танцев, чтобы он успокоился. В августе я уехала на сессию в Левобережную, он приезжал ко мне туда несколько раз, уезжая от меня в последний раз, тоже плакал, как и твой, он вообще был очень чувствительным и нежным мальчиком. Помню, однажды мы поссорились, и я ушла домой, не дождавшись его с какого-то служебного задания и не попрощавшись. И он осторожно постучал ко мне в окно в два часа ночи, сорвавшись в самоволку. Я вышла к нему, и мы посидели часок на скамеечке. Но приближался "дембель". Сашка несколько раз заводил со мной разговор: что нам делать, чтобы не расставаться. У меня не было развода, поэтому у него был только один путь, чтобы остаться рядом со мной,-стать сверхсрочником. Он часто мимоходом поднимал этот вопрос, говорил, что командир части уговаривает его остаться на сверхсрочную, обещает дать квартиру, а работать, мол, будет, как и сейчас, киномехаником. Иными словами, я чувствовала, что если его попрошу об этом, то он останется, но я молчала. Одно дело - он сам примет это решение, другое дело - по моей просьбе, я не хотела его уговаривать, чтобы не чувствовать себя виноватой, если он потом вдруг пожалеет об этом. Последний раз он опять завел этот разговор недели за три до демобилизации: "Что нам делать? Мне хочется остаться с тобой, но "макаронником" мне быть не хочется, стыдно, сам же над ними смеялся, а теперь сам останусь на сверхсрочную, и мои же друзья будут смотреть на меня с презрением. А так здесь не пропишут... Как быть?" - "А никак,- ответила я.- Поезжай домой, зачем тебе становиться "макаронником?" Почему я так ему ответила? То ли мне его было жалко, что он станет всеми презираемым "макаронником", то ли себя рядом с ним - "макаронником", не знаю. В то время почему-то сверхсрочников солдаты презирали, считалось, что только пустые, ничего не умеющие и ничему не научившиеся люди остаются на сверхсрочную службу, чтобы, ничего не делая, заведуя макаронами, получать казенную зарплату. Если бы у меня был развод и жилплощадь, может, стоило бы о чем-то задуматься, а поскольку этого не было, я ни словом не хотела помочь ему в решении вопроса, который, как я считала, он должен был решать самостоятельно, тем более, я видела, как соскучился он по дому, так рвется туда. В общем-то дурака я сваляла, не знала, как трудно мне будет его забыть, а может, надеялась, что он все равно останется, поскольку у меня не было сомнения в его любви ко мне, и, конечно, мне очень этого хотелось. Как бы там ни было, а время шло, и пришел день, когда в радостно-возбужденном настроении он положил на мой рабочий стол обходной лист для подписи. И вот тут, неожиданно для себя самой, у меня из глаз хлынули слезы, которые я никак не могла сдержать. Я не всхлипнула, ни лица, ни губ не скривила -слезы просто текли и текли, без всякого моего участия в этом процессе, по моему совершенно каменному лицу, и я ничего не могла с ними поделать. Сашка стал успокаивать меня: "Я еще через неделю поеду",- как будто имело какое-нибудь значение, уедет он завтра или через неделю. В день отъезда, а он уезжал рано утром, с первой электричкой, он должен был зайти ко мне домой - проститься. И хотя я была большой любительницей поспать, но в это утро проснулась затемно, лежала и ждала его стука в окно. И вот он тихонько постучал, я оделась, вышла - открыть ему. Он прошел в мою без дверей комнатку, и мы сели по обе стороны утла моего столика. Саша прижал мою голову к своей и заплакал, а у меня слез не было, было только очень тяжело, впервые я поняла в действии выражение: камень на душе, который невозможно скинуть. Но внешне это никак не выражалось. А он все плакал, и его слезы, крупные и частые, падали на стол и на мою юбку. Потом я сказала, чтобы как-то его отвлечь от плача: "Сашка, хватит, вся юбка уже мокрая от твоих слез". Но Сашка психанул: "Чего ты смеешься?!" Наконец он немного успокоился, время поджимало, ему уже нужно было бежать на платформу, где его ждал Артем - лучший друг, который провожал его до Москвы. Он встал... Я сказала: "Сашка, посиди еще немножко",- к моим глазам тоже подступили слезы, но я сдержала себя. "Я тебе сразу напишу,- сказал Сашка.- И приеду к тебе, обязательно приеду". Он вышел на кухню, ждал, когда я выйду за ним. В кухне хозяйка растапливала печку, Сашка стал прощаться с ней. Я с большим трудом заставила себя подняться со стула и выйти вслед за ним в кухню, а затем на террасу, где мы в последний раз обнялись и поцеловались. Сашка опять заплакал, рванулся к двери. "Сашка, подожди",- я схватила его за руку. Сашка вырвал руку, открыл дверь наружу, на пороге оглянулся: по щекам текли слезы. Я стояла, закусив губу, чтобы тоже не зареветь. Теперь Сашка схватил мою руку, коротко пожал и сбежал с крыльца. Он бежал по тропинке к калитке, не оглядываясь. Я глядела ему вслед, мне хотелось бежать за ним, хотелось крикнуть: "Сашка...", но я захлопнула дверь... Немного постояла на террасе, успокаивая расходившееся сердце, зашла в дом. Хозяйка стояла возле печки и концом передника вытирала слезы: "Посмотрела я на вас, как вам трудно расставаться, да и сама прослезилась. Бедненький, весь заплаканный, глаза - с кулак..." Она всхлипнула, Я прошла в свою комнату и пластом упала на кровать... Стала думать, как мне теперь жить без него... Это было шестнадцатого октября, на всю жизнь эту дату запомнила. Вот и все... Не буду тебе рассказывать, как сразу пусто стало в моей жизни. Я все ждала от него письма, а его не было. Потом пришел ответ на письмо Артема, в котором он передавал мне привет и писал: "Узнай, почему Света не ответила на мое письмо. Я ей написал через два дня, как приехал, а ответа до сих пор не могу дождаться". А я никакого письма не получала, видно, оно где-то затерялось. Я опять написала Сашке, в ответ получила ласковое письмо и фотокарточку, где Сашка был в гражданском костюме. Это письмо было первым и последним. Я на него ответила, но в ответ не получила больше ни строчки, хотя очень ждала и боялась, что письмо опять затерялось. Артему он тоже перестал писать, а я все ждала и ждала, не верилось, что он так легко и быстро меня забыл. Перед отъездом он попросил Артема, чтобы тот помогал мне по работе, и Артем стал моим незаменимым помощником, а через какое-то время я поняла, что он тоже в меня влюбился, но я его полюбить не могла, хотя уважала как человека и хорошего друга. После обеда, когда у Артема заканчивалась работа на сооружении", он вертелся в библиотеке, как некогда Сашка, выполняя всю ту работу, которую должна была делать я, не допуская ни до чего и предупреждая любое мое желание. Иногда мы говорили с ним о Сашке, как он быстро нас забыл, и однажды, когда опять наступила осень, я попросила Артема "Напиши еще раз Сашке, поинтересуйся, как он там живет, почему тебе не пишет". Артем согласился, мы вместе составили это письмо, в котором Артем писал о своем солдатском житье-бытье, о том, что приближается "дембель", и спрашивал, как живет он. Обо мне там специально не было написано ни одного слова, даже привета не передавалось. Отправила я письмо и стала ждать ответа. И вот он пришел. Я, как всегда, разбирала почту в читальном зале и вдруг вижу: Сашкин почерк на письме, адресованном Артему, Недолго раздумывая, я тут же вскрыла письмо и прочитала. Вот что писал Сашка Артему после нескольких обязательных фраз: "Артем, ты можешь меня поздравить, я женился, прошло уже пять месяцев. Свадьба была девятого мая, на свадьбе присутствовало двести человек, вот было шуму.