Под сенью замка

Глава двенадцатая

– Я так рада, что ты смогла приехать в Лондон, Джейн, – сказала леди Марчингтон, когда все собрались после обеда в гостиной, – хотя времена сейчас и не самые лучшие. Вот перед войной каких только не было развлечений – маскарады, балы! Теперь же многие дома закрыты – всех забрала война.

– Но достопримечательности остались, и я очень хочу их осмотреть, леди Марчингтон.

– Я позабочусь о пропусках, – заметил Эдвард. Он стоял вместе с дядей у камина и вертел в руке бокал с бренди. – Они необходимы для въезда и выезда из города, – объяснил он.

– Что ж, хоть какая-то польза от родича парламентариста, – насмешливо сказала Джейн. Шутка развеселила всех, и Эдвард был этому рад, так как совсем не хотел, чтобы тетка с дядей почувствовали размолвку между ним и Джейн. Он был полон решимости помириться с ней как можно скорее.

– Вы не собираетесь перебраться в деревню, леди Марчингттон? – спросила Джейн. – Там вам было бы спокойнее, раз Лондон теперь – оплот парламентаристов.

– Мы с Джорджем слишком стары для такого переезда и решили остаться. Меня не запугать в собственном доме, хотя и нарываться на неприятности не стоит, тем более что легко угодить в тюрьму из-за пустяка. Конечно, есть определенные тяготы: еда, к примеру, очень дорога, а уголь достать можно только по непомерным ценам. Подозрительность окутала Лондон подобно смогу, а дома роялистов, вроде нашего, постоянно обыскиваются.

– Надеюсь, тетушка, последнее время этого не происходит, – снисходительно улыбнулся Эдвард, глядя на сидящих на диване дам. – Я уладил этот вопрос еще до того, как уехал на север.

– Спасибо, Эдвард. Действительно, нас не обыскивали уже несколько месяцев. Вот видишь, Джейн, – глаза леди Марчингтон весело сверкнули, – неплохо иметь племянника в парламентской армии, даже если не одобряешь его выбор. Слава Богу, что его брат Уильям не последовал за ним. Мы – не единственная семья в стране, где родственники разделились на два лагеря. Хорошо хоть, не перессорились.

– Да, леди Бланш того же мнения, – сказала Джейн. – Надеюсь, мы с Энн не очень обременим вас своим присутствием, леди Марчингтон. Эдвард не успел заблаговременно предупредить о нашем нашествии.

– Ничуть, дорогая. Мы очень рады вашему приезду в Марчингтон-Хаус. Это дает нам возможность познакомиться с тобой, а племянницу мы счастливы видеть в любое время. – Она нежно улыбнулась Энн. – Вот Эдвард любит появляться внезапно, но для нас его наскоки всегда приятный сюрприз. Надеюсь, теперь, женившись на такой красавице, он станет наконец домоседом. Ты обедаешь с нами, Эдвард?

– Нет, леди Марчингтон, – быстро вставила Джейн, с насмешливой улыбкой глядя на мужа: она изо всех сил старалась растопить лед его безразличия. – Неотложные военные дела призывают его в Виндзор. Не так ли, Эдвард?

Ее взгляд был вызывающим и… неотразимым. Эдвард усмехнулся, а леди Марчингтон недовольно вздохнула.

– Несомненно, твои дела в Виндзоре по организации нового полка настолько тебя увлекут, что ты про нас совсем забудешь.

– Вовсе нет, тетя, – спокойно ответил он. – Для меня самое большое удовольствие – уйти из армии и обосноваться дома. Но пока что я солдат. Однако при первой же возможности я нанесу вам визит.

– Может, нам удастся убедить тебя остаться до утра?

Эдвард с улыбкой приподнял темную бровь, не сводя при этом глаз с жены.

– Может, и удастся, если дядя расщедрится на еще один стаканчик этого отменного бренди.

Приготовившись ко сну и отпустив служанку, Джейн сидела у элегантного туалетного столика. Она задумчиво смотрела на свое отражение в зеркале: широко раскрытые глаза и бледная кожа. Губы у нее слегка тряслись, и она попыталась унять дрожь пальцами.

Когда она поднималась по лестнице, оставив Эдварда с сэром Джорджем в гостиной, то старалась оправдать свое глупое замечание желанием быть с ним рядом, даже если он ляжет спать в другой комнате, ведь, если он уедет в Виндзор, неизвестно, когда она снова его увидит. Однако в душе она знала, что это самообман – он нужен ей в их постели. Это безумие – заманивать его словами и взглядами в свою спальню. Она знала, что он понял ее намек и не в силах противостоять искушению – слишком велико притяжение между ними.

А вдруг он снова заставит ее ждать, дрожащую от возбуждения и сладкого предчувствия, как в их брачную ночь, когда она лежала одна без сна до холодного рассвета?

И вот он здесь. Джейн увидела его отражение в зеркале и застыла, а он молча приблизился и положил руки ей на плечи, нежно лаская кожу. Затем, откинув волосы у нее с затылка, прижался теплыми губами к шее. Накидка Джейн упала с плеч, обнажив груди с заострившимися яркими сосками. Обжигающий кончик языка осторожно обволакивал каждый сосок. У Джейн перехватило дыхание, она закрыла глаза и откинулась назад, прижавшись к нему.

– Ты ждала меня, да? – Его губы ласкали ее шею, а сладкий запах кожи сводил Эдварда с ума. – В остроумии тебе не откажешь, моя любимая Джейн, и убеждать ты умеешь. Разве это благородно – отвлекать мужчину от соблюдения долга, когда отечество в опасности?

– Разве вам не кажется, милорд, что иногда долг перед женой важнее долга перед отечеством? – со вздохом произнесла она. – Но если мужчина настолько слаб и легко поддается искушению, то, может быть, ему следует брать с собой жену, когда он отправляется в поход?

– Ты просто коварная особа. Лишь одно твое присутствие на поле брани поставит в тупик неприятеля. Это подорвет основы любого стратегического плана.

– Иногда и постель превращается в поле брани, особенно если мужа приходится в нее заманивать хитрыми маневрами.

Ласки Эдварда делались все настойчивей. Она, слегка постанывая, таяла от его прикосновений. Под поцелуями ее рот раскрылся. Ей казалось, что она сейчас упадет в обморок от слабости и томления. Джейн постепенно погружалась в море страсти, волны которого готовы были вот-вот накрыть ее с головой.

Он усмехнулся.

– Твой страстный поцелуй, твоя нетерпеливая дрожь красноречивее всяких слов, любимая.

Радуясь ловкости своих движений, он усадил ее на постель рядом с собой и откинул на подушки. Легонько касаясь губами ее глаз, щек, рта, он просунул руки под тонкую нижнюю рубашку и стал так нежно и умело ласкать ее обнаженное тело, что она начала всхлипывать, прося его прекратить… и одновременно желая, чтобы он продолжал свои ласки. Она открыла глаза, и он увидел в них огонь желания.

– А ты бесстыдница, моя Джейн, – прошептал он, и она почувствовала у себя на щеке его дыхание. – Скажи, что ты хочешь меня.

– Да, – выдохнула она. – Хочу.

Эдвард снял с нее рубашку и быстро разделся сам. Она и не заметила, что он уже лежит около нее обнаженный. Джейн не стеснялась, не краснела и не пыталась прикрыться. Бесы желания, разбуженные им, неистово требовали соития. Его крепкое тело с выпирающими мускулами наконец опустилось на нее, а она обхватила его руками и прижала его голову к своей груди. Он овладел ею, и это было потрясающее и в то же время пугающее ощущение. Огромный и сильный, он блестел от пота, а глаза его сверкали страстью.

Экстаз, в котором мешались восторг и мука, затопил Джейн. Она прижалась к нему, слыша, как он бормочет ласковые слова. Она лежала под ним обессиленная, не способная пошевелиться. Блаженство проникало в нее с каждым размеренным движением его тела. Да, она развратная женщина, раз так охотно отвечает страстью на страсть.

Их любовная ночь закончилась с рассветом. Когда Джейн наконец проснулась, Эдвард стоял около постели уже одетый и готовый к отъезду. Он поцеловал ее, пообещав вернуться при первой же возможности, и ушел.

Джейн перевернулась на спину, потянулась и с удовольствием вздохнула. Как все было необычно! Ее тело и душа принадлежали только ему одному. Он стал для нее всем – ее миром, смыслом ее жизни.

Эдвард отсутствовал несколько ночей, и Джейн мучительно это переживала, ожидая, когда же он наконец вернется в Марчингтон-Хаус. Она проводила время с Энн, которая могла говорить только о Саймоне. Они гуляли по окрестным полям и садам, а однажды вместе с леди Марчингтон отправились в карете посмотреть достопримечательности.

Джейн подивилась массивности укреплений – сложенная из земли стена высотой в восемнадцать футов окружала город на одиннадцать миль. Весьма предусмотрительные сторонники парламента возвели ее на случай осады.

Лондон был по-прежнему красив и многолюден, хотя гражданская война ощущалась повсюду: по улицам маршировали обученные отряды граждан, в большом количестве слонялись раненые солдаты и нищие. Дамы старались ездить только по оживленным улицам и площадям и держаться вблизи вымощенных подъездов роскошных особняков, избегая лабиринта убогих узких переулков, где размещались полуразвалившиеся, грязные лачуги, населенные головорезами и скрывавшимися ворами.

Они посетили собор Святого Павла[11] и набережную, где Джейн пришла в восторг от непрерывного движение кораблей по реке. Затем леди Марчингтон провела их прогуляться по Стрэнду и по Чаринг-Кроссу к Вестминстеру и раскинувшимся строениям дворца Уайтхолла, где находились королевский двор и правительство.

Когда они возвращались к себе в Кларкенуэлл, карета неожиданно дернулась и отъехала в сторону, пропуская длинную вереницу пленников. Для леди Марчингтон подобное зрелище стало уже обычным, так как захваченных в сражении часто пригоняли в Лондон и заключали в грязные, вонючие блокшивы[12] на реке либо в городскую тюрьму.

Джейн и Энн были потрясены увиденным.

– Отвернитесь, девочки, – увещевала их леди Марчингтон. – С непривычки на такое трудно смотреть.

Но девушки не могли отвести глаз от этих бедняг. Связанные одной веревкой, пленники переступали босыми ногами по земле, стараясь не сбиваться с шага. Люди, стоящие на обочине, поносили их бранью, но были и такие, что глядели на них с жалостью и сочувствием.

Неожиданно Энн громко вскрикнула. Джейн посмотрела в ту сторону и в одном из пленников узнала Саймона – по светлым локонам, которые успели уже спутаться и испачкаться. Он стоял с опущенной головой, но не выглядел сломленным. Слезы заполнили глаза Джейн. Это были слезы гнева и отчаяния: после стольких попыток помочь ему вернуться в армию роялистов его все же поймали!

Саймон поднял, голову и вдруг увидел их. Его голубые глаза от удивления полезли на лоб. Он не мог ничего сказать, не мог даже коснуться руки Энн, ухватившейся за дверцу кареты. Но, верный своему характеру, он одарил их все той же веселой улыбкой. Леди Марчингтон, сообразив, что происходит, втащила Энн в карету.

– Если вы кого-то узнали, то не подавайте виду, иначе всем не поздоровится.

Но не успела леди Марчингтон договорить, как Энн выскочила из кареты и побежала по улице. Джейн едва успела догнать ее.

– Это был Саймон. Ты ведь узнала его, Джейн?

– Да, узнала.

– Я не могу видеть его в таком униженном состоянии. Надо пойти за ним, – задыхаясь, проговорила совершенно побелевшая Энн. – Я должна знать, куда его повели.

Оглядевшись, Джейн увидела всадника, охранявшего пленников, и подбежала к нему.

– Простите, не скажете ли вы, куда их ведут?

Солдат нагнулся и похотливо заглянул в хорошенькое личико.

– А зачем такой красотке это знать? Видно, один кавалер пришелся вам по душе, да? Правда, сейчас он, надо полагать, подурнел.

– Нет, что вы! – возразила она. – Мне просто интересно, куда их ведут.

– В Тауэр, – последовал ответ.

– В Тауэр! – дрожащим голосом прошептала подошедшая Энн и схватила подругу за руку. – О, Боже милостивый, я этого не вынесу. От одного названия веет жутью. Он так слаб – он не выживет там. Нам надо что-то сделать. Не можем же мы оставить его в таком страшном месте.

– Энн, мы что-нибудь придумаем, обещаю тебе. А теперь пойдем – мы не должны привлекать внимание. Леди Марчингтон права – глупо показывать всем, что ты знакома с кем-то из пленников.

В карете Джейн поспешно объяснила леди Марчингтон, что они знают одного из беглецов, но тут Энн разрыдалась, и леди Марчингтон стало совершенно ясно, что белокурый красивый узник – ее возлюбленный.

– Надо переговорить с Эдвардом. Он пользуется определенным влиянием, и если ваш знакомый – офицер, то его можно обменять или даже освободить под честное слово.

Энн со слезами посмотрела на тетку.

– Ох, нет, тетя. – Она задыхалась от рыданий. – Эдвард ничего не знает о моих отношениях с Саймоном. Он его не любит, а если узнает об этом, то наверняка оставит его в Тауэре навечно.

– Это правда, Джейн? Джейн кивнула.

– Боюсь, что да, леди Марчингтон. Эдвард не выносит Саймона.

Леди Марчингтон посерьезнела.

– Дело усложняется. Я всегда считала, что Эдвард умеет разбираться в людях. Вероятно, эта неприязнь возникла не без причины.

– Без причины! – закричала Энн. – Саймон – благородный человек, джентльмен, и я, я… люблю его. – Девушка горько заплакала, вся сотрясаясь от рыданий.

Леди Марчингтон сочувственно похлопала племянницу по руке.

– Вытри слезы, Энн. Мы придумаем, как вызволить твоего друга, вот увидишь.

Эдвард продолжал формировать новый отряд в Виндзорском дворце. Там предполагалось также устроить тюрьму для роялистов. С тех пор как он увидел Саймона Баттериджа пленником, совесть не давала Эдварду покоя. Ему казалось, что он предал свою дружбу с Джеймсом. Какого бы он ни был мнения о Саймоне, спокойствия не видать, пока тот не окажется на свободе. Эдвард просмотрел списки новоприбывших беглецов и наконец нашел то, что искал. Будь сэр Саймон Баттеридж простым смертным, то его, наверняка, отослали бы в Ньюгейт, Флит либо в другую, пользующуюся дурной славой тюрьму. Но поскольку он был офицер, то его заключили в Тауэр.

Принимая решение освободить Саймона, Эдвард старался не думать о Джейн. Она стала его женой в полном смысле слова, и ему было крайне желательно вытеснить из ее головы все мысли о Баттеридже. Джейн волновала его, кровь стучала у него в висках, когда он думал о том, как она оживает от его прикосновений и сливается с ним в полной гармонии. А вдруг она все еще томится по Саймону Баттериджу? Какие мысли роятся в ее головке? Это мучило Эдварда, но тем не менее он прилагал все усилия, чтобы добиться свободы для соперника.

Время без Эдварда тянулось для Джейн бесконечно долго. Она и не представляла, что на свете бывает такое счастье. Бурная радость переполняла ее. Вспоминая о ночи любви, она улыбалась. Только бы не расплескать своих чувств до его приезда в Лондон! Ночью Эдвард не раз называл ее любимой, и это подавало надежду, что со временем он поймет, что она достойна этого имени. Ей было очень жаль, что она не может поделиться своим счастьем с Энн. Бедняжка, не смевшая даже мечтать о любви, увядала на глазах. Каждый день пребывания Саймона в тюрьме превращался для нее в пытку. Она старалась вести себя на людях подобающим образом и даже порой улыбалась. Но, оставаясь одна в комнате, проводила ночи в слезах, о чем не могли не догадываться окружающие, видя ее красные, распухшие веки.

Никто почему-то не удивился, когда в Марчингтон-Хаус прибыла Изабелла. Она заявила, что чуть не умерла от скуки в Дербишире и упросила родителей отпустить ее в Лондон. Однако обстановка в доме не располагала к веселью – Джейн пребывала в постоянном волнении, а Энн почти не выходила из своей комнаты, – и гостья почуяла неладное.

Однажды ей удалось подслушать странный разговор между теткой и Джейн. Сделав для себя кое-какие выводы, она приступила к Джейн с расспросами – где теперь находится Саймон и удалось ли ему миновать отряды парламентаристов, искавших его в Дербишире.

Джейн решила ответить напрямик.

– Его поймали и привели в Лондон.

– Ты его видела?

– Да. Однажды мы проезжали по улице и узнали его среди пленников, направлявшихся в Тауэр.

– Господи! Тауэр! Неудивительно, что ты так расстроена.

– Разумеется, расстроена. Меня беспокоит судьба любого близкого друга нашей семьи.

В результате с одобрения сэра Джорджа и леди Марчингтон Джейн решила съездить в Виндзор, чтобы просить мужа помочь Саймону. Она не была уверена в успехе своей миссии, но состояние здоровья Энн, которая чахла от тоски, вынуждало ее к этому путешествию.

Когда Джейн сообщила Энн о своей затее, та просияла от радости, однако умоляла быть осторожнее – Эдвард ни в коем случае не должен заподозрить, что его сестра питает нежные чувства к роялисту.

Карета ехала среди деревушек, полей и лесов в сторону Виндзора. К сожалению, из-за поломки колеса пришлось остановиться на постоялом дворе, и ночь уже почти наступила, когда Джейн увидела крепостные валы и башенки замка, где находилось командование парламентской армии. Замок стоял на высоком холме в окружении огромных парков и лугов, а город располагался вдоль холма. Лошади с трудом тащили карету по крутым улицам.

После проверки в дворцовом карауле Самюэль, пожилой верный слуга, сопровождавший Джейн, отправился на поиски кого-нибудь, кто мог бы отвести их к лорду Толботу, а Джейн осталась ждать в карете. Спустя несколько минут Самюэль вернулся с капитаном караула – приятным на вид офицером. Джейн поспешно вышла из кареты. Сердце у нее бешено стучало. Наконец-то она увидит Эдварда!

– Чем могу вам помочь?

– Я – леди Толбот. Не проводите ли вы меня к лорду Толботу?

– Рад служить, миледи.

Он отвел ее в маленький деревянный флигель и оставил там, а сам пошел за лордом Толботом. Джейн была в ужасном волнении, не зная, как он воспримет ее визит. Каждая минута казалась ей вечностью. Наконец высокая фигура Эдварда появилась в дверях, заслоняя собой свет. Вид у него был усталый, но довольный.

Не веря своим глазам, он уставился на нее.

– Джейн! Милая моя девочка! Что привело тебя в Виндзор в столь поздний час? Как ты сюда попала?

– Меня привез Самюэль. Он остался в городе поискать себе ночлег. – Джейн подняла на Эдварда неуверенный взгляд. – Ты не сердишься, что я явилась сюда без зова?

Он засмеялся, схватил ее в охапку и жадно поцеловал в губы.

– Господи, Джейн, с чего мне сердиться? Я мечтаю о тебе с той потрясающей ночи, как голодающий о куске хлеба. Но почему ты здесь? Ты тоже соскучилась по мне, да?

– Да. – Она смеялась, пока он покрывал ее лицо нетерпеливыми поцелуями. – Я не могла больше находиться так далеко от тебя. – Джейн настолько предалась ласкам, что забыла о цели своего путешествия. Ей даже стало немного стыдно, когда она подумала о душевных страданиях Энн. – А еще мне необходимо поговорить с тобой, Эдвард. Об одном неотложном деле.

Не спуская с нее глаз, он подвел ее к потрепанному дивану и столу, на котором еще оставалось немного еды.

– Дело подождет. А сейчас садись и ешь. Я прикажу, чтобы принесли еще.

– Нет, Эдвард, спасибо. Я поела в пути и не голодна. Только немного вина, если можно.

Эдвард быстро налил им обоим вина и уселся рядом, не сводя с нее глаз и с трудом сдерживая волнение. Сделав несколько глотков, он забрал у нее стакан, поставил на стол и чуть не задушил в объятиях. Она слышала неистовое биение его сердца и понимала, с каким трудом он сдерживает страсть.

– Я ужасно скучал без тебя, Джейн. – Запах, исходящий от нее, ударил ему в голову. Он подал ей руку и помог встать на ноги. – Пойдем в постель, умоляю.

У Джейн сердце тоже готово было выпрыгнуть наружу от нетерпения. Она последовала за ним в маленькую спальню и с его помощью разделась, глядя, как предметы ее туалета медленно падают на пол, а Эдвард тут же прижимается губами к обнажающемуся телу. И вот она стоит перед ним без покровов и… без стыда. Подняв руки, она вынула заколки, и буйная грива волос опустилась до талии. Эдвард поднес к губам прядь завитков, затем уложил Джейн на постель и, устроив поудобнее среди подушек, опустился на нее сверху.

Его любовные ласки были вначале осторожны. Но вот он почувствовал, что она готова к продолжению, и тогда произошло то самое чудо, которое случилось с ними раньше. В их любовном соитии было что-то дикое и первобытное, и она полностью отдалась этому ощущению. Эдвард упивался ее телом, словно умирающий от жажды странник. Они долго не могли насытиться друг другом, но затем любовный ритм затих – они все медленнее вздымались к вершинам страсти, пока не заснули.

С первыми утренними лучами, когда замок уже пробуждался к жизни, Джейн проснулась и неподвижно лежала, в объятиях Эдварда. Ей не верилось, что к ней прижато его мускулистое худощавое тело. Эдвард почувствовал, что она проснулась, и открыл глаза. Он перевернул ее на спину и приблизил к ней свое лицо. Еще не пришедший в себя после сна, он казался обольстительным.

– Любовь моя, жена моя перед Богом и людьми, – бормотал он, прижавшись ртом к ее губам. Нежный, медленный поцелуй перерос в жаркий и пламенный, но звуки, слышавшиеся в доме, напомнили им, что пора вставать. Эдвард неохотно поднялся и с сожалением сказал, натягивая одежду: – Меня призывают дела, любимая. А знаешь, с момента твоего появления мы не сказали и двух слов. Вставай! – Он подхватил с полу ее разбросанную одежду. – Может, мы успеем поговорить за завтраком.

Джейн медленно начала одеваться.

– По приезде ты обмолвилась, что тебе необходимо кое-что со мной обсудить. А потом мы с тобой… отвлеклись. – Он с улыбкой поднял бровь. – Так что же это за дело?

Его вопрос поверг Джейн в смущение. Словно солнце мгновенно зашло за тучи. Этого момента она больше всего боялась.

– Да… я… – Она опустила глаза.

Эдвард застегивал рубашку. Он нахмурился и подозрительно посмотрел на нее. Черные мысли вновь овладели им.

– Так в чем дело?

Голос его звучал спокойно, даже слишком спокойно, а у Джейн сильно забилось сердце.

– Взгляни на меня, Джейн.

Она подняла голову – на нее смотрели непреклонные темные глаза. Она заколебалась. Но необходимость помочь несчастным влюбленным заставила ее твердо ответить:

– Я… приехала просить тебя о помощи, Эдвард.

Он понимающе кивнул:

– И кому же нужна помощь?

– Саймону. Саймону Баттериджу.