Под сенью замка

Глава восьмая

– Я постоянно думала о Саймоне, – сказала Энн, устремив на подругу взгляд больших карих глаз. – Чувства, которые я питала к нему перед войной, были детскими, я это понимаю, но мои мечты их укрепили. Когда я увидела его на рынке в Дейтоне, то он показался мне неотразимым. Это уже не беспечный, ясноглазый юноша, а мужчина, закаленный в военных походах. Он выглядел словно принц, хотя на нем была крестьянская одежда.

Джейн уставилась на нее. Она хорошо помнила зачарованное выражение, обычно появлявшееся на лице Энн в присутствии Саймона Баттериджа.

Боль пронзила сердце Джейн, когда она услышала признание подруги. Она ведь сама мечтала о Саймоне в долгие дни осады, считая расторгнутой свою помолвку с Эдвардом. Но все изменилось, и она не может даже заикнуться о своих чувствах. Отчаяние охватило Джейн, словно на нее дохнул холодный ветер, гуляющий зимой в пустошах. Ей показалось, что ее столкнули в бездонную пропасть.

– Саймон сказал тебе, что я видела его в Боудене?

Энн очень удивилась.

– Нет. Ты его видела, Джейн?

– Да. Он надеялся застать дома Джеймса или отца и попросить у них помощи. Он был потрясен известием об их смерти.

Джейн рассказала о своей встрече с Саймоном в церкви, заметив, что тогда собственная рана его не сильно беспокоила, зато он был очень встревожен состоянием капитана Дигби.

– Том, управляющий отца, заверил меня в том, что укроет их в надежном месте, пока капитан Дигби не поправится.

– Если на рынке вместе с Саймоном был капитан Дигби, то он выглядел довольно бодро. Они сказали мне, что последние несколько дней скрываются где-то поблизости. Несмотря на рану, Саймон горит желанием как можно скорее присоединиться к королю.

– Где он сейчас? – спросила Джейн, стараясь заглушить душевную боль.

– Я… объяснила ему, как пройти на Старую ферму, что в пустоши Гриндли. Это далековато, но у них есть лошадь. Я знаю, что фермер – мистер Джарвис – сторонник короля. Он не отказывает беглецам в помощи.

– Откуда тебе это известно? – удивилась Джейн.

– От мамы. Она сама часто им помогала – прятала, кормила, лечила раны, а затем отправляла в безопасное место – куда-нибудь на юг или на запад. Несмотря на раскол в нашей семье, мама осталась верна своим принципам.

Джейн не могла не восхититься леди Бланш.

– А Эдвард знает об этом?

– Упаси Боже, нет. Он был бы в ярости. – Энн наклонилась поближе и взволнованно продолжала: – Что нам делать? Саймону необходимо помочь.

– Да, ты права, – согласилась Джейн. – Нам надо к нему поехать. У мистера Джарвиса есть жена, умеющая выхаживать раненых?

– Нет, он вдовец и живет один.

– А твоя мама? Она знает про Саймона? Она видела, как ты с ним разговаривала?

– Нет. Это был базарный день, и я бродила по рядам, а она отправилась навестить кого-то в деревне. Я хотела сказать ей, но последнее время у них с – Эдвардом натянутые отношения, и я решила, что могу этим ей навредить.

– Понятно, – сказала Джейн. Она успела заметить, что, несмотря на заверения леди Бланш о том, что у них в семье царят мир и покой, ее отношения с сыном были далеки от этого. – Думаю, ты права – леди Бланш лучше ничего не знать. Дай-то Бог все скрыть и от нее и от Эдварда. А кому из слуг можно довериться?

– Не знаю, право, может быть, главному конюху Сету. Он всегда сопровождал маму в ее благотворительных поездках.

– Это было бы хорошо – мы ведь не сможем уехать одни, не возбудив подозрений. Нам придется схитрить – Изабелла наверняка начнет набиваться к нам в компанию, если узнает, что мы собираемся на верховую прогулку.

– Тогда поедем сейчас же, – предложила Энн, – пока Эдвард отправился в Хоптон-Холл к сэру Джону Геллу. Он собирался вернуться только завтра днем.

Джейн слыхала о сэре Джоне. Один из вождей парламентаристов в северной части Центрального графства, он сумел очистить свой район от роялистов. Ей стало страшно: Саймона надо как можно скорее поставить на ноги, чтобы он покинул эти опасные места и пробрался к своим.

– Хорошо, – сказала она Энн, – поедем. Стемнеет еще не скоро. А как быть с Изабеллой?

– Она сейчас принимает горячую ванну, а мама отдыхает.

Трудно было упустить такую возможность.

– Тогда попросим Сета сопровождать нас. Пусть седлает лошадей, а мы пока переоденемся.

Девушки под охраной Сета ехали по долине к пустоши Гриндли. Путь их пролегал вдоль небольшой речки, прозрачные воды которой мирно струились по дну глубокого каменистого оврага. Но не всегда она радовала путников идиллическим журчанием – весной, как только снег на пустошах таял под солнечными лучами, бурные потоки воды с бешеной силой устремлялись вниз, в долину, к реке Дервент.

Старая ферма уединенно стояла у края пустоши. Это было каменное строение с окнами в мелких переплетах и массивной шиферной крышей.

Приехавших встречал на пороге дома мистер Джарвис, пожилой вдовец – за последние пять лет он потерял жену и двоих сыновей. Жена умерла от лихорадки, а сыновья погибли, сражаясь за короля. Фермер был ярым роялистом и с риском для жизни укрывал своих единомышленников.

Он провел Джейн и Энн в дом, где было не прибрано и темно, так как свет едва пробивался сквозь грязные стекла окон. Они последовали за хозяином вверх по лестнице в комнатушку, расположенную под самой крышей. На полу валялся всякий хлам, а в углу комнаты был постелен соломенный тюфяк, который, правда, выглядел чистым.

На тюфяке с закрытыми глазами лежал Саймон, а рядом на табуретке притулился капитан Дигби. При виде дам он встал и вежливо им поклонился.

– Как он? – спросила Джейн, с беспокойством глядя на красное, в капельках пота лицо Саймона.

Капитан Дигби пожал плечами.

– Намного хуже. Рана воспалилась. Он понял это еще в Боудене, мисс, но не хотел вас пугать. Мы так долго шли пешком, что это неудивительно. Сейчас он то и дело впадает в забытье и дышит с трудом.

Вне себя от волнения, Энн опустилась на колени около тюфяка, взяла Саймона за руку и откинула у него со лба прядь кудрявых белокурых волос. Он открыл глаза – они лихорадочно блестели. Его взгляд заскользил по комнате и остановился на пришедших. Саймон с трудом улыбнулся. Джейн заметила, что эта улыбка адресована не ей, а подруге. Радость отразилась на его лице, и он крепко сжал руку Энн.

– Энн! Джейн! Господи, я решил, что умер, попал в рай и вижу ангелов, – еле слышно произнес он. – Видишь, Джейн, я не очень далеко ушел от Боудена, но скоро я поправлюсь и продолжу путь.

– Конечно, Саймон, – заверила его Энн. – Мы привезли с собой мамины снадобья от лихорадки и мазь, чтобы наложить на рану. – Она взглянула на капитана Дигби. – Скажите, куда он ранен?

– В ногу – в левое бедро.

– Пожалуйста, разденьте его, чтобы мы могли промыть рану и перевязать.

– Хорошо.

Энн отошла в сторону, а капитан снял с Саймона одежду, и они увидели глубокую и гнойную рану, края которой опухли, а кожа вокруг воспалилась и покраснела.

Джейн привыкла к подобному зрелищу – во время осады ей частенько приходилось перевязывать раненых, – но Энн в ужасе отвернулась. Правда, тут же взяла себя в руки и, преодолев брезгливость, стала помогать подруге.

При свете свечи, которую держал капитан Дигби, они промыли рану чистой водой и смазали едко пахнущей мазью, затем перебинтовали. Впавший в забытье Саймон лежал неподвижно и иногда лишь тихо постанывал. Когда он очнулся, Энн влила ему в рот растворенный в теплой воде порошок от лихорадки. Больной снова закрыл глаза, и спустя несколько минут дыхание у него сделалось более ровным, хотя жар не уменьшился.

Джейн посмотрела в окно – сгущались сумерки. Скоро станет совсем темно, так что пора возвращаться домой, пока их не хватились.

– Пойдем, Энн, – тихо сказала она. – Сегодня мы больше ничем не сможем ему помочь. Уже совсем стемнело. Надо возвращаться.

Боль исказила лицо Энн.

– Я не могу его оставить.

Джейн показалось, что она ослышалась.

– Но тебе придется это сделать. Мистер Джарвис и капитан Дигби присмотрят за ним. Правда, капитан? – спросила она.

– Да. Что касается мистера Джарвиса, то не знаю – у него полно забот со скотом, – а я рад служить. Мы с сэром Саймоном столько всего пережили, что не бросим друг друга в беде.

– Вот видишь, Энн, тебе не следует беспокоиться. Оставь порошки, и капитан Дигби даст их Саймону, если он проснется ночью.

– А если не проснется? Он ведь может умереть, Джейн, – зашептала Энн. – Я должна быть около него, пока не миновал кризис.

– Это невозможно! – воскликнула Джейн.

– Но я ему нужна и не оставлю его. К тому же капитану Дигби самому необходимо поспать, – и Энн бросила взгляд на капитана, который снова устало опустился на стул.

– Но я не могу вернуться в Дейтон-Холл без тебя.

Энн была непреклонна.

– Можешь. Я вернусь утром. Поезжай вместе с Сетом, а на рассвете он приедет за мной. Никому и в голову не придет, что я провела ночь не в своей комнате.

Как же она похожа на брата, сердито подумала Джейн, – тот же жесткий блеск в глазах и упрямо напрягшийся подбородок. Поняв, что уговоры бесполезны, Джейн вздохнула и пошла к двери.

В надвигавшейся темноте Джейн возвращалась в Дейтон-Холл. Ее охватило мучительное ощущение обманутых надежд. Сердце болезненно ныло. Все прошедшие годы она жила мечтами о Саймоне, и вот теперь эти мечты рухнули. Ей хотелось снова окунуться в мир иллюзий, скрыться в нем от настоящей жизни.

Саймон навсегда для нее потерян. Впрочем, между ними ничего не было. Джеймс был прав, когда предупреждал ее о том, что Саймон – волокита. Но как можно его винить? Он скрасил ей годы юности, она с нетерпением ждала его визитов, а когда он уехал, то с нежностью думала о нем. Он умел очаровывать, был весел и жизнерадостен, чем выгодно отличался от серьезного и властного лорда Толбота.

Но все кончено. Она видела, что Саймон влюблен не на шутку. Он искал глазами Энн, держал в своих руках руку Энн, и именно Энн осталась с ним на старой ферме.

Джейн усилием воли подавила слезы. Впереди виднелись высокие трубы Дейтон-Холла. Удастся ли ей скрыть от леди Бланш то, что Энн не ночует дома?

Когда они въехали во двор конюшни, было совсем темно. Сет заверил Джейн, что с рассветом он отправится за Энн и привезет ее в Дейтон-Холл. Джейн торопливо вошла в дом и с облегчением вздохнула, никого не встретив на своем пути. Леди Бланш, как обычно, рано удалилась в свои покои.

Джейн зашла в спальню к Энн и как бы между прочим сообщила служанке, взбивающей перину на ночь, что молодая хозяйка сейчас у нее в комнате и придет к себе попозже, так что ее можно не дожидаться. Та обрадовалась возможности провести вечерок с парнем в деревне и не проявила излишнего любопытства.

Ночью Джейн почти не спала, объятая страхом. Она молилась, чтобы Саймон поправился. Она думала об Энн, сидящей у его ложа, и надеялась, что она вернется в Дейтон-Холл, не возбудив ничьих подозрений.

На рассвете Джейн забылась недолгим сном, а когда открыла глаза, то увидела, что солнце давно взошло. Она поспешно встала и натянула тот же наряд, что был на ней накануне, не придав значения тому, что это костюм для верховой езды. Наскоро причесавшись, она тихонько вышла из комнаты.

В огромном особняке царила тишина, нарушаемая лишь шагами слуг. Неслышно ступая, Джейн шла по коридору к спальне Энн. На лестничной площадке ее остановил резкий окрик:

– Джейн! Куда, черт возьми, ты идешь ни свет ни заря?

Она вздрогнула и остановилась – к ней по лестнице, сурово сдвинув брови, поднимался Эдвард. Вид у него был усталый, словно он не спал всю ночь. Непричесанные темные волосы падали на лоб, а расстегнутая у ворота рубашка обнажала крепкую шею.

Словно громом пораженная, девушка молча смотрела на него. Сердце у нее бешено колотилось, а ноги приросли к полу.

– Я… Боже, Эдвард, как вы меня напугали!

– Это видно.

Джейн была не в силах пошевелиться и стояла подобно мраморной статуе, сама не сознавая того, как она восхитительна. Одеваясь в спешке, Джейн забыла застегнуть платье на все пуговицы и уложить волосы, серебристой волной струившиеся по спине.

Она была бледна, глаза расширились, а под ними залегли темные круги. Но как же она обворожительна! В другое время Эдвард заключил бы ее в объятия, но сейчас им овладело подозрение – он интуитивно чувствовал, что тут что-то не так.

Он вспомнил, как в Боудене в день их отъезда он встретил ее возвращающейся рано утром домой. Тогда она выглядела точно так же, подобно пойманному кролику. Он нахмурился.

Только что на конюшне он видел Сета, чистящего лошадь. В такую рань! Эдварду это показалось странным, но ему слишком хотелось спать после утомительной поездки, и он не стал вдаваться в расспросы. И вот перед ним стоит Джейн в костюме для верховой езды. Вопрос напрашивался сам собой: куда она ездила в столь ранний час?

– В чем дело, Джейн? – спросил Эдвард, подойдя к ней. – Ты меня не поцелуешь и не обнимешь? И даже не скажешь приветливого слова? Хорошо же ты встречаешь своего жениха! А я так спешил домой, так по тебе скучал!

– Большая честь для меня. Но вы отсутствовали всего сутки, милорд. Такая разлука мне по силам. – Джейн наконец обрела дар речи.

– Твой ответ уклончив. Ты разве мне не рада?

– Рада… конечно. Просто я не ждала вас так скоро. Я думала, вы вернетесь попозже днем.

Он внимательно посмотрел на нее и спокойно заметил:

– Я так и собирался сделать, но сейчас мне почему-то кажется, что я правильно поступил, вернувшись пораньше. Ты что-то затеяла, да?

Застигнутая врасплох, Джейн от ужаса не смела поднять глаз.

– Я вас не понимаю, – волнуясь, сказала она. – Вы вернулись раньше, вероятно, потому, что сэра Джона не оказалось дома. Он важный человек, и, насколько мне известно, у него много обязанностей.

– Ты права – он действительно был в отъезде по делам. Но хватит о сэре Джоне – поговорим лучше о тебе. Почему ты бродишь по дому в столь ранний час? – Его глаза задержались на видневшейся в неплотно застегнутом вырезе платья груди. Взгляд его смягчился, но ненадолго.

Джейн покраснела. Негнущимися пальцами она торопливо застегнула крошечные пуговки.

– Ты, видно, привыкла рано вставать, Джейн. Надеюсь, когда ты станешь моей женой, то мы найдем средство от твоей бессонницы – такое, от которого тебе не захочется вылезать из постели.

Джейн залилась краской от слишком прозрачного намека, а Эдвард язвительно продолжал:

– Помнится, в день нашего отъезда из Боудена ты тоже рано поднялась и ходила погулять – так ты, во всяком случае, уверяла. Но сегодня я не вижу радостного блеска в глазах, столь украшающего дам после тайных свиданий.

– Но… это просто нелепо! – воскликнула Джейн, смущенная его пристальным взглядом.

– Неужели? – Голос его звучал сурово, а глаза смотрели сердито. Он отчитывал ее как проштрафившегося солдата. – У тебя такой вид, словно ты всю ночь не спала. С чего бы это? Я вижу, ты одета для верховой езды. Возможно, ты только что вернулась с утренней прогулки? Ты ездила на той лошади, которую Сет чистит на конюшне?

Хотя он говорил спокойным тоном, глаза его смотрели на Джейн холодно и подозрительно. У девушки, стоявшей с виноватым видом, сердце сжалось от страха. Ей вовсе не хотелось обманывать его. Странно, ведь до сих пор она не придавала значения тому, что он о ней подумает. А теперь она страдала оттого, что приходится прибегать ко лжи.

А если Эдвард узнает, что его собственная сестра провела ночь у постели Саймона? Тогда несдобровать всем обитателям Дейтон-Холла. Энн он вообще запретит выходить из дома, а какое наказание постигнет ее, Джейн боялась даже предположить. Она тщетно пыталась придумать правдоподобную отговорку, моля Бога, чтобы ее терзания не отразились на лице. У нее не оставалось иного выхода, как продолжать вранье, чтобы ненароком не выдать Энн. Она с трудом разжала губы.

– Да, вы правы, Эдвард, мне не спалось, и я решила, что быстрая езда пойдет на пользу.

– И это тебя взбодрило?

– Да. Теперь я чувствую себя намного лучше.

Возможно, ей и удалось бы обмануть его, но он стоял слишком близко и по ее глазам видел, что она лжет, хотя и старается говорить невинным тоном.

Неужели она виделась с Саймоном Баттериджем? Какое коварство! Эдварда мало тревожило, что она могла помочь роялисту скрыться, но подозрение, что Джейн любит другого, приводило его в бешенство.

Не желая бездоказательно обвинять ее, Эдвард решил положить конец разговору, но впредь прислеживать за ней повнимательнее.

– Поостерегись, Джейн, ты играешь с огнем. А главное, не лги. Я многое могу простить, но не ложь. Лучше молчи. Помни, что в браке должно быть взаимное доверие. Возвращайся к себе. С какой это стати тебе понадобилось чуть свет навещать Энн или мою мать – они обе не встают так рано. – Он неожиданно улыбнулся. – А может быть, ты поджидала меня?

– Вы слишком самонадеянны, – вспыхнула Джейн.

– Да ну! Ты смотришь на меня враждебно, но тебя частенько выдает смущение, а это наводит на мысль, что твоя неприязнь ко мне наигранна, а под дерзостью скрывается кроткая и уступчивая натура.

– Позвольте вас заверить, что я не обладаю ни кротостью, ни уступчивостью, – с жаром ответила Джейн, стараясь не смотреть на него – она боялась встретиться глазами с его пронизывающим взглядом.

Протянув руку, он ласково коснулся ее щеки и волос. Глаза его светились желанием, отчего сердце Джейн бешено запрыгало, а тело наполнилось истомой.

– Простите, – быстро произнесла она. – Я… пойду к себе.

Девушка поспешила от него прочь, охваченная волнением и боязнью. Джейн опасалась, что, пробудь она около Эдварда еще немного, он накинется на нее, как тогда у озера.

Оставшись одна в своей спальне, она погрузилась в размышления, но думала не о событиях предыдущего вечера, не о безрассудном поступке Энн, а о своем непонятном отношении к жениху. Смятение ее чувств не могла смягчить даже идилличность пейзажа, расстилавшегося за окном: на озере прихорашивались белые лебеди, несколько птиц с криками кружили над зеркальной поверхностью. Что за странное ощущение она испытывала, когда Эдвард находился рядом с ней, почему ее охватывала дрожь и так трудно было смотреть ему в глаза?

Это глупо и просто невероятно, но она… хочет быть около него, хочет, чтобы он… обнимал ее. Что означает та тревога, которую он вселил в ее сердце?